Янтарные чётки Хатшепсут

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.

Все герои и события этой новеллы выдуманы, и если вам показалось, что кто-то из них напоминает ваших знакомых, то это всего лишь совпадение.
Го*рода, о котором идет речь, не существует ни на одной карте нашей страны.
Исторические события переданы так, какими их представляет себе автор.

ПРОЛОГ
   
  Легкий ветерок приносил с берега Великой Реки прохладу и играл тонкой белоснежной тканью, драпирующей выход на широкую каменную террасу. Полуденную тишину нарушало негромкое пение рабов где-то внизу, во внутреннем дворе - там был разбит сад...
  К пению внимательно прислушивалась женщина, сидящая в глубине просторных покоев, застеленных тростниковыми циновками и шкурами диких зверей, на невысоком складном табурете из черного дерева и слоновьих бивней.
  Она была уже немолода: рослая и дебелая, с ручейками вен на дряблых руках, унизанных широкими золотыми браслетами; в одеянии самого простого кроя, поверх которого наброшена была накидка из черного шелка, ниспадавшего к ногам женщины тяжелыми складками. Гладко обритую ее голову покрывал черный парик с волосами до плеч, обрамлявшими лицо увядшее, но сохранившее следы былой привлекательности.
  По-настоящему молодыми на этом лице оставались только глаза: большие, выпуклые, теплого орехового оттенка. Сейчас их пристальный, настойчивый взгляд был устремлен куда-то вперед и вдаль, словно пытался преодолеть колеблющуюся белизну занавесей.
  Казалось, что мыслями эта неподвижно сидящая женщина находилась где-то там, далеко, где величественный Нил питал своими водами прибрежные земли, возвращая их к жизни после затяжной засухи.
  В покоях женщина была не одна. Справа от нее, на почтительном расстоянии, неподвижно стояли  два жреца в традиционных полотняных одеждах, с одинаково худыми лицами, состоящими, казалось, из одних лишь острых углов: носы, скулы, подбородки. На полу, у ног женщины, примостилась, полулёжа, совсем юная тонкорукая рабыня с еще не развившимся телом подростка, но чувственным лицом зрелой женщины. Внимательно, снизу вверх, вглядывалась она в лицо своей госпожи, словно пыталась разгадать причину ее тихой задумчивости по складкам кожи и сеточке морщин.
  Пение прекратилось. Стало еще тише, словно все звуки в этом огромном царстве Осириса умерли, и их спрятали в недрах какой-то неведомой гробницы.
- Как одиноко, - внезапно произнесла женщина в черной накидке. Она сказала это совсем негромко, однако оба жреца практически синхронно вздрогнули и подняли головы.
– Одиноко! – повторила сидящая, теперь уже более эмоционально, с каким-то едва уловимым нажимом в голосе.
- Госпожа моя! – юная рабыня порывисто схватила ее руки в свои узкие смуглые ладони, прижалась к узловатым, подагрическим пальцам пухлыми, слегка вывернутыми наружу губами, и так застыла.
- Сколько времени прошло с момента, как моей единственной дочери Нефру-Ра отверзли уста, и она удалилась из этого мира, дабы воскреснуть в Дуате? – спросила женщина в накидке, все так же пристально глядя перед собой.
  Оба жреца переглянулись, словно сомневаясь, следует ли дать ответ на этот вопрос.
- Восемь лет, повелитель, - произнес один из них, употребив по отношению к своей госпоже обращение в мужском роде, как это предписывал церемониал.
- Восемь лет, - машинально повторила она с тяжелым вздохом.
  Внезапно лицо ее исказила мучительная гримаса неведомой, но очень сильной боли. Тонкогубый рот приоткрылся в громком стоне, обнажая сильно испорченные зубы и десны с явными признаками воспаления. Она нетерпеливо отняла свои руки от губ рабыни и грубо отпихнула ее ногой, заставив покорно отползти в сторону.
  Женщина порывисто вскочила с табурета и быстрым шагом направилась, было, к террасе, словно разглядела, в конце концов, то важное, что высматривала так долго и упорно...
  Но силы покинули ее как раз в тот момент, когда она схватилась за ткань занавеса. Грузно и неуклюже упала она на каменный пол, увлекая за собой белую драпировку, судорожно сжатую в руке. Ничем не сдерживаемые потоки солнечного света хлынули в покои, заливая собой все их пространство и тело женщины, и маленькую рабыню, застывшую в немом ужасе, и двух жрецов, которые практически одновременно кинулись к безжизненному телу...
  В шестнадцатый день сезона всходов (перет) 1458 года до нашей эры, на сорок девятом году жизни умерла единственная женщина-фараон XVIII-й Династии, Великая Жена Царя, Супруга Бога Амона, Усер-эт-каа, Уаджет-ренпут, Нечеру-хау, Маат-ка-Ра Хатшепсут/

ГЛАВА I

  Осень выдалась на удивление тёплой, как будто лето, уходя, передало ей все нерастраченные запасы солнечной энергии.
  Выходить по вечерам из офиса в объятия такой дружелюбной погоды было сплошным удовольствием, поэтому Белла с огромным трудом досиживала последние полчаса перед концом рабочего дня. Хотелось как можно скорее очутиться среди золоченых лип и тополей, подсвеченных лучами заходящего солнца; неспешно прогуляться до автобусной остановки, не срезая путь, а длинной дорогой - через сквер.
  После длительного сидения за столом, ходить было особенно приятно. Белла чувствовала, как "веселеет" бег крови, как разглаживаются, растягиваются мышцы и связки, разминаются суставы...
  Дома ее никто не ждал, поэтому можно было, не торопясь, "выгуливать" застоявшуюся, за день, энергию, наслаждаясь медово-янтарной осенью. Вот и теперь она выпорхнула из дверей бизнес центра, в котором офис ее работодателя занимал сразу пять кабинетов. Небрежным движением руки Белла отбросила с лица кудрявую прядь волос и пошла, постукивая каблучками, в ту сторону, где пешеходный переход вел прямо в уютный сквер.Он, как и всегда, был полон старушками, сидящими на лавочках в компании внуков либо приятельниц, и голубями. Раскидистые деревья по обе стороны тротуара тянули друг другу ветви, словно хватаясь за руки, и образовывали золотой коридор с вкраплениями всех оттенков красного и зеленого цветов.
  Дополнительное очарование этому октябрьскому вечеру добавляло осознание Беллой того факта, что это вечер пятницы, а с понедельника начинается долгожданный отпуск.
  Она давно не навещала маму, живущую в двухстах километрах от города, и теперь решила исправиться.
Мысленно Белла была уже там: в небольшом, но всегда чистом и ухоженном доме (спасибо "рукастому" соседу, Вадиму Максимовичу! Добрый и безотказный!
  Ей не терпелось посидеть на широкой веранде под крышей, завернувшись в плед с любимой кружкой ароматного чая в руках. Или прогуляться по саду среди яблонь и вишен. И, конечно же, вдоволь наговориться с мамой. Белле было чем поделиться, о чем поплакать в мамину вязаную безрукавку, пахнущую какими-то травами и Беллиным детством.
  Брак  ее, вот уже полгода, как окончательно распался: супруг Виктор собрал свои вещи и переехал к новой пассии. Белла пережила удар стоически и даже оправдала бывшего мужа. У него было ангельское терпение, позволившее продлится этому союзу долгие восемь лет. Вряд ли какой-то другой мужчина, размышляла Белла, стал бы так долго терпеть рядом с собой женщину, неспособную забеременеть и родить хотя бы одного ребенка. Наступил конец и терпению Виктора. Поэтому когда в его гавань на всех парусах причалила пышнотелая Валечка, "залетевшая" всего лишь за каких-то три месяца бурного романа, все было решено.
  На не очень веселую перспективу (сорок один год, разведенная и бесплодная), Белла старалась смотреть глазами не только стоика, но и философа. Она с головой ушла в работу, два раза в неделю по вечерам посещала курсы итальянского языка, много читала и копила деньги на поездку в Египет.
  Древняя, таинственная страна манила к себе романтичную Беллу много лет. Она собирала вырезки из научно-познавательных журналов, посвященные археологическим раскопкам на территории Египта; читала, взахлеб, исторические романы и повести, описывающие эпоху правления фараонов; научилась подводить глаза в "египетском" стиле, готовить несколько национальных египетских блюд и даже повесила в кухне увеличенную фотографию пирамид Гизы.
  О путешествии к сфинксам Белла мечтала давно. Но, как всегда, мешало то одно, то другое... Вдобавок Виктор терпеть не мог никакие иные дороги, кроме той, что связывала работу с квартирой. Теперь же у Беллы появилась возможность осуществить давнюю мечту.
  Так, погруженная в свои мысли, Белла прошла насквозь весь сквер и вышла из него с противоположной стороны, как раз напротив остановки. Однако перейдя через дорогу, она не остановилась под навесом в ожидании своего автобуса, а прошла чуть дальше.
  Дело в том, что внимание Беллы привлек магазин, открывшийся вместо несостоявшегося в торговле бутика нижнего белья. "Странно! - подумала женщина, - По-моему, еще вчера его здесь не было".
  Однако факт оставался фактом: вместо пластиковых манекенов в шелках и кружевах на витрине теперь царил "упорядоченный хаос" из каких-то чучел птиц, старинных глобусов,  гигантских окаменелых раковин аммонитов, потрепанных книг и прочих артефактов. Вывеска тоже была иной.  Таинственное название "Око времени" дополняла жестяная летучая мышь, висящая вниз головой, и пиратский флаг.
  Удивлению Беллы не было предела и, судя по тому, как косились на странный магазин снующие туда-сюда прохожие, в своих чувствах она была не одинока.
  Она постояла еще немного, изучая экзотическую лавочку, и совсем уже было собралась развернуться по направлению к остановке, как вдруг заметила какое-то шевеление за стеклом. Белла подошла ближе и пригляделась. Да, сомнений быть не могло: какая-то женщина преклонных лет ("Наверно, хозяйка!" - мелькнуло в голове Беллы) с той стороны махала ей рукой, зазывая к себе.
  Беллу замерла, раздираемая, одновременно, сомнением, каким-то легким страхом и зверским любопытством. Она ни разу в жизни не бывала в настоящих антикварных магазинах. Все ее познания в этой сфере ограничивались романом Чарльза Диккенса "Лавка древностей". Теперь же она была в шаге от чего-то таинственного и удивительного.
  Спустя несколько секунд чаша весов с гирькой под названием "любопытство" перевесила. Белла решительно подошла к двери магазина, толкнула ее (гроздь колокольчиков радостно пропела на разные голоса) и вошла внутрь.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ