Письмо 8

Я привык, что вокруг меня всегда чужие люди, ведь я так и скитаюсь все время с места на место, стараясь забыть ту печальную историю, которая со мной произошла.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд «Великий Гэтсби»

Сижу в комнате возле камина и пишу тебе. За окном серо, тоскливо. Кажется, что откроешь его – и все вокруг, сопротивляющееся из последних сил наступающей осени, устремится внутрь, к теплу. Лето закончилось, все меньше остается напоминаний о нем. С кожи постепенно сходит загар, стремительно бронзовеют зеленые еще вчера листья на деревьях.

Впрочем, нечего жаловаться. Отличная возможность сделать перерыв и немного поразмыслить. Сделать дела, которые постоянно откладывал. Разбираю свои старые документы, нахожу много интересного. Просматриваю фотографии в телефоне – они словно ключики к воспоминаниям. Иногда найдешь что-нибудь, о чем вроде уже и забыл; поражаешься, где только не побывал. В голове не укладывается. А сейчас, в этот момент, находишься дома. Как и пять, десять и более лет тому назад, еще задолго до всех путешествий. И будто что был, что не был. Удивительное дело.

Сама по себе осень, конечно, отнюдь не преграда для путешествий. Осенью я побывал, например, в Мурманской области, где впервые увидел Северный Ледовитый океан. Мы с другом останавливались прямо на его берегу, в небольшом поселке Териберка. Много ходили, глубоко дышали и внимательно смотрели повсюду. Когда наступала ночь, нас и других немногочисленных туристов вдавливала по съемным квартирам распирающая темнота, стирающая все видимое, словно ластик. Казалось, выстави я вперед руки, навсегда лишился бы и их, как минимум до кистей – такой густой и непроглядной она была. Каждый раз перед сном я плотно закрывал форточку, чтобы темнота не ввалилась в комнату и не затопила ее вместе со мной.

А как поразительны закаты в октябре! Смотришь и любуешься на багровое солнце, приближающееся к обнаженным дыханием осени верхушкам деревьев, будто спичка к стогу сена. Момент – и бор вспыхивает желто-красным огнем! Что-то воспламеняется и внутри тебя: этому зрелищу невозможно не сопереживать. Буйство жизни в прощальный, финальный миг пробуждает чувства, терзает и беспокоит.

Ты был знал, как я люблю дорогу! Как мне милы виды, стремительно проносящиеся по ту сторону окон автомобиля, автобуса или поезда. В такие моменты я чувствую жизнь – в её быстроте, изменчивости, непредсказуемости. Не могу дождаться, когда широкие просторы вновь опьянят мои глаза. Эта бесконечная синь над полями, лесами и лугами: каждый раз тело вновь слабеет от одного ее вида. Этого слишком много для маленького человека. Всего этого. Такого огромного, настоящего. Красующиеся березы – точно девушки. Стоит дать волю охмелевшем глазам и те пустятся кружиться с ними в танце.

Как тут усидеть на одном месте? Достаточно вспомнить одно из прошлых приключений, как сразу представляю, сколько всего интересного могут сулить будущие. Невероятно хочу снова в путь! Осенью, кстати, я путешествовал и в Финляндию. С особенной теплотой вспоминаю свой второй визит туда. Так вышло, что ночной автобус из Санкт-Петербурга прошел таможню быстрее обычного и в Хельсинки я прибыл на несколько часов раньше расписания. Сразу на выходе из вокзала столица встретила меня почти морозной свежестью, свойственной раннему утру. Я должен был лететь в другой город полуденным рейсом, а до этого решил прогуляться до пристани.

Помню, море еще дремало. Фонарные огни у причала баловались, отбрасывая на умиротворенные воды необыкновенно длинные иллюминации, искрящиеся позолотой точно бенгальские огни. Периодически где-то за спиной проезжала уборочная техника. По еще сонным улицам проносились бегуны, которые встают, наверное, даже раньше коммунальщиков. А я сидел на лавочке у берега и с нетерпением ожидал восход солнца. Вот уже вышли в путь корабли, загудели автомобили, заспешили на работу люди. Понедельник. Во всем чувствуется режим, расписание, механистичность. А ты – словно вырванный из контекста элемент. Отличная возможность посмотреть на весь этот жизненный поток, всю эту постоянную круговерть, внутри которой мы обычно находимся, глазами стороннего наблюдателя. Оценить, подумать, поразмыслить. Люблю такие моменты.

Тогда, уже в небольшом городке на севере страны, со мной произошла одна забавная история. Готовясь к поездке я обнаружил, что ночь в местном отеле – удовольствие не из дешевых. Недолго думая, я решил воспользоваться сервисом по поиску бесплатного жилья. Оказывается, в мире живет довольно много людей, готовых безвозмездно принять у себя гостя на небольшой срок. В обмен на общение и сувениры. Я нашел несколько вариантов и выбрал лучший по количеству и качеству отзывов. Признаюсь, среди них я встретил несколько, вызывающих сомнение, но азарт и желание сэкономить взяли свое.

На пороге дома меня встретил смуглый, довольно высокий человек арабской внешности и, широко улыбнувшись, пригласил в дом. Мы провели некоторое время за приветственной беседой, отобедали (он очень вкусно приготовил курицу), после чего и началось самое интересное. Через каждые пару фраз он спрашивал, открытый ли я миру человек. Подтверждения этого с моей стороны поступали до тех пор, пока он не предложил устроить вечеринку только для нас двоих. Сомнительное предложение. Ко мне быстро вернулась прежняя ясность сознания – мы уже успели выпить несколько рюмок спиртного – и пришлось экстренно думать о вариантах для переезда в другое место, попутно скорбя о скором неизбежном расставании с, казалось, сэкономленными средствами. В итоге, на следующий день я действительно поселился в небольшом отеле ближе к центру города.

Впрочем, это не единственный мой опыт по бесплатному проживанию. В той же Финляндии я останавливался у молчаливого паренька и спокойно провел время. А однажды мне случилось оказаться в заполярном российском городе. Встретила меня молодая пара – прилично выглядящие ребята и, как я вскоре убедился, такими же и являющиеся. Очень симпатичные. Пока я раскладывал вещи, они вышли по делам в город, оставив мне, представляешь, ключи от квартиры! Доверие, конечно, обезоруживает.

Помимо дороги в путешествиях мне нравится чувство незнакомого и нового в каждом городе. Его сложно описать. Вот я вижу перед собой улицы, магазины, разные здания. Людей, в конце концов. И понимаю, что все это мне не принадлежит. Какая легкость! Никаких обязательств. Все начинается заново, еще не отягощенное подробностями. Дома – будто отмытые, выбеленные, отчищенные. Взгляд легко ложится на них, как первый взмах кисти на свежий лист.

Прогуливаешься, бывает, в незнакомом городе. Морозец хулиганисто пощипывает запястья, не помещающиеся в карманы. Задаешь себе настроение музыкой. Если что-то грустное, то и улицы печалятся вместе со мной. Вечерние фонари, сгорбившись, склоняют головы над тротуарами и капли света ложатся на тротуары тусклыми лужицами. Если весело – то задорно проносятся мимо автомобили, дома щеголяют своими фасадами в солнечном свете.

А когда привыкаешь – становится скучно. Знакомый дом, переход, памятник кому-то: помнил, но всегда забываю. Что за панибратство! Знакомые деревья в парках и скверах – даже от них устаешь, как от родственников, соседей, или вообще всех тех, с кем проводишь много времени. Альбом раскрашен, без мелких подробностей конечно – но кому до них есть дело? Уж точно не мне! Хочется рисовать большими мазками, а детали прорисовывать лишь при необходимости. Так и проще, и впечатлений дает много и сразу.

Но самое прекрасное – путешествовать весной, когда загадка нового, будь то даже самый обычный, провинциальный двор, дополняется обновлением самой природы. Люблю весну – она как юность и молодость. Все вокруг, ещё не наученное жизненным опытом и не отмеченное внешне его уроками, начинает дышать. В этом дыхании: прелый запах оттаявшей почвы, пряный аромат прошлогоднего сухостоя и освежающая прохлада от местами ещё сохранившегося снега. Это дыхание тёплое – его согревает вступившее уже полностью в свои права ослепительное солнце.

Обычно моего терпения хватает до Нового года. В преддверии большого праздника начинаю делиться планами с купленным недавно ежегодником. Это всегда особенное таинство властвования над временем: еще не наступивший год умещается в один разворот белоснежных, шуршащих страниц. Сколько дней впереди! Сколько всего можно запланировать и сделать!

Ты знаешь, я до сих пор не определил для себя, что значит влюбиться в город. Уезжая из очередного, прощаясь с ним взглядом из окна самолета или поезда, я часто ловлю себя на мысли, что мне хотелось бы вернуться. Я много хожу пешком, исследуя местность, поэтому в каждом городе нахожу что-то – красивое здание, набережная, или неприметный с виду памятник – что я увожу с собой. В воспоминаниях, разумеется. Увожу будто бы для того, чтобы когда-нибудь вернуть обратно, обдуманным и переосмысленным.

В южные города влюбляешься, как в девушек. Они полностью овладевают твоими мыслями. Тепло в принципе не располагает к размышлениям. И лишь вечером, с заходом солнца, мимолетность дневных часов уступает место столь желанному, вольному раздумью. С северными городами отношения изначально выстраиваются более вдумчивые. Суровая и аскетичная, но невероятно живописная природа – словно дикий, ещё не приручённый зверь. Он не ждёт тебя здесь с распростертыми объятиями, но именно это и привлекает меня.

А я, кстати, прекрасно помню с чего начались все мои серьезные приключения. Начало июня, восьмичасовой рейс на другой континент. За пару месяцев до этого вспомнил, что там живут родственники и впервые покинул Россию. Еще в самолете обратил внимание на привлекательную девушку неподалеку. Прохаживался то и дело между рядов, чтобы получше ее разглядеть. Во время пересадки имел шанс познакомиться, но не хватило смелости. Ее оказалось достаточно чуть позже – уже в аэропорту Нью-Йорка, где мы оказались вдвоем в лифте. Сложно не сделать решительный шаг, когда альтернатив практически нет и обстоятельства всячески тебя к этому принуждают.

Выяснилось, что она прилетела с куда более серьезными намерениями. На первое время нашла себе жилье у знакомых ребят – уже утром ей нужно было быть на месте. А у меня утром был следующий полет. Она предложила подышать воздухом. Я согласился. Как сейчас помню тот момент, когда мы вышли из аэропорта: он находился неподалеку от берега. Было поздно, но жарко – около 30 градусов. Когда автоматические двери открылись, меня словно укутали в теплое, влажное полотенце. Хотя нет, знаешь, это было похоже на то, как когда открываешь крышку заварного чайника и тебя обдает теплым паром. Я никогда не испытывал подобного; выросший в гораздо более суровом климате, я воспринимал ночь, как что-то мистическое и таинственное, почти враждебное. Здесь же она оказалась довольно гостеприимной.

Приятным воспоминанием навсегда останется мой визит в Италию. Поразительная, волшебная страна! Старец Рим со своими развалинами, столько всего повидавшими. А как восхитителен Неаполь! С его узкими, старинными улочками, по которым, словно по каналам, струятся потоки быстрой, эмоциональной итальянской речи. Теплый весенний вечер вблизи залива будто вышит шелковой нитью, пропитан ароматами цветов и трав. Хотелось обернуться им и долго сидеть, укутавшись. К сожалению, мне не удалось забраться на Везувий. Я пошел туда пешком, всю дорогу любовался открывавшимися видами, но проявил малодушие из-за пары собак, которые, как мне показалось, были спущены с цепи и могли проползти под воротами дома.

Помню и как впервые встретился с Черным морем пару лет назад. Была весна и я тогда решился лишь на то, чтобы босыми ногами пройтись вдоль берега, где вода доставала по щиколотку. Оно показалось мне тогда прохладным, освежающе-бодрящим; своими оголенными, острыми зубами-волнами оно то и дело угрожающе пережевывало крупную прибрежную гальку.

Но не только моря и океаны запечатлеваются в памяти. Ангара. Дон. А Волга! Помню, наблюдал ее как-то зимой с обрывистых самарских берегов. Взгляду открылась широчайшая пойма могучей реки, жигулёвский заповедник, обрамлённый по всей его протяженности стройным рядом деревьев-постовых и, в отдалении, густые поволжские леса. Словно нить, вьющаяся сквозь игольное ушко, могучая Волга проходит и близ Ульяновска под двумя мостами – Императорским и Президентским – расплетаясь затем широким, сотканным из причудливой голубоватой ткани рукавом.

А чернильные воды Невы, обрамлённые фасадами ночного Санкт-Петербурга? Их рябь такая умиротворяющая, убаюкивающая. Никакой спешки. Времени там нет. Даже не волнами, а своими телодвижения вода то ли достигает гранитных берегов, то ли никуда от них и не отступает. Но, так или иначе, соприкасается с ними без всякого упорства, составляя единую композицию. Красивая птица, пойманная в золотой клетке.

Ты знаешь, когда я в очередной раз оказываюсь, путешествуя, в определенном месте – чаще всего это море или горы с открывающимися панорамами – каждый раз в такой момент я думаю, что все, происходившее со мною, случалось именно ради этого. К горлу подступает ком. От него слегка поддавливает в груди, но в голове – совершенно ребяческие радость и счастье. Что не поленился, дошёл и увидел. Что снова приобщился к чему-то необъяснимому и таинственному, молчаливому и торжественному. Я закрываю глаза: передо мной бескрайний океан и гряда из огромных валунов, на одном из которых я расположился. Все, что привело меня сюда, все пути, дорожки и тропинки, по которым я шел и которые, по разным причинам, обходил стороной – всего этого большего нет. Это исчезло, растворилось и стало морской солью.

Свобода пахнет ветром. Прохладным морским бризом, несущим к берегу дыхание могучего океана. Легким весенним ветерком, благоухающим цветочными ароматами. Чистым горным воздухом, наполненным свежестью утра.
Свобода пахнет солнечным светом. Едва ощутимыми касаниями теплых лучиков кожи лица и рук ранним мартом. Сонной отдушиной густой лесной травы, приятно обволакивающей босые ноги после дождя.

Свобода пахнет пением птиц. Звонкими трелями перезимовавшей иволги. Глухим журчанием прохладного родника, притаившегося в лесных оврагах. Скрипом и хрустом оттаявших веток и сучьев, подобно ненужным воспоминаниям сброшенных деревьями прошлой осенью.

Свобода пахнет предвкушением. Необычным восприятием порою самых обычных, казалось бы, мест. Новым опытом, новыми впечатлениями, новыми взглядами на привычное. Приятным ожиданием этого нового и еще неизведанного. Свобода пахнет каким-то непостижимым единством этого всего. Ощущениями, которые невозможно передать словами – и это не банальная метафора. По крайней мере я не знаю, как это объяснить.

А жизнь… Жизнь – это дорога. Едва протоптанная тропинка, истоптанная тропа, залитое светом автомобильных фар шоссе, бесконечная автострада. Из дома до школы, со школы в университет, на работу и обратно, из города в город, из страны в страну.

Что нас ждет впереди?
За кудрявой березой.
За раскидистым кленом.
За могучим дубом.

Там, вдали, за рекой?
За высокой травой.
Вспаханной бороздой.
За зеленым лугом.

Знать, дойду ли туда?
Доплыву, добегу,
Доберусь кое-как
Из последних сил.

Предо мною –
только дорога.
И я шел по ней,
И её любил.