Кинотеатр Победа

                КИНОТЕАТР «ПОБЕДА»

                из очерков о прошлом

Вечером Виталик вышел на улицу и пошёл по темноте, не разбирая дороги. Улица сама вела его по пути своему, по пути неизвестному.
Виталик по улице Орджоникидзе дошёл до кинотеатра, зашёл в кассовый зал, посмотрел рекламу. Фильмы были все так себе – по репертуару. Но Виталику факт не прибавил ни радости, ни хмурости. Виталик купил билет и вышел обратно на улицу – до сеанса оставалось свободное время.
На тёмной улице, под подсветкой фонаря, стояла компания и оживлённо обсуждала какую-то проблему.
- …Вот Эрминот права получил, теперь на мотороллере катается.
- А где он работает?
- На заводе. Но не в этом дело.
- А в чём?
- Всего два месяца – и права твои.
- Ого! А сколько платить надо?
- Полста. Но можно сделать, как Тоша сделал - он от завода учится.
- Классно. А набор там когда?
- Да вот – через месяц будет.
- Пойдём?
- Пойдём, Марсель, пойдём. Ты только справку не забудь взять.
- Какую?
- Медицинскую. О состоянии здоровья.
- Понял.
«Кому что, - подумал Виталик, - Кому права на машину получить, а кому…Хм, да. Сразу и не выговоришь. И чего только в голову не прейдёт? Да-а. А кто его знает, может так и есть. Да бог с тобой – одного раза, что ли мало? И всё же…Нет, нет. Ну его к чёрту, лучше не думать».
Виталик, в волнении, от посетившего его предположения, достал сигарету, прикурил и глубоко затянулся. Где-то в глубине его сердца, что-то выжидающе ёкнуло и стихло. А у столба, на освещённой площадке, продолжался неспешный разговор.
- Моныч, недавно, мопед загнал.
- Ну и что?
- Хорошая техника. Теперь хочет мотороллер покупать.
- За сколько?
- Сторговались за шестьдесят. Но Моныч хочет ещё десятку скинуть.
- Слушай, Шнициль, ты когда-нибудь, можешь не курить?
- Не знаю. Птаху спроси.
- Птаха, а ты как?
- Ты, Токарев. Не подкалывай, а то штаны расстегну.
- Марсель, за картошкой пойдём?
- Пойдём. Только Фому предупредить надо.
- Предупредим.
Далее следовал совсем непонятный для Виталика разговор о ценах, машинах, лотерее и преимуществах местного «Беломора» над Ленинградским. Виталик дальше не слушал. Он углубился в себя и затих. Его дума была самой важной в то время и в тот момент жизни. И в самом деле – кого-то волнует карбюратор, кому-то колода карт не даёт спокойно проспать до утра. А кого-то волнует и…Нет, нет…Об этом не говорят. Об этом стараются молчать. То что созревает в сердце, должно никого не волновать, кроме обладателя проснувшегося сердца. Пусть уж будет так. Пусть прекрасная тайна останется тайной. Придёт время и она раскроется. А пока надо ждать. И мы подождём.
Виталик прошёлся несколько раз по тротуару перед кинотеатром, выкурил две сигареты и только после этого услышал призывный звонок, приглашающий проследовать в зал. Виталик дождался второго звонка и пошёл занимать место, согласно, купленного билета.
Компания из-под столба проследовала в зал раньше. Когда Виталик пристроился на своём месте в середине зала, с задних мест послышались крики:
- Каприз обмочился!
- Асисяй?
- Ой, ой! Свет гаснет!
В зале, при помощи реостатов, гас свет.
- Ой, а что так темно стало? Сегодня ночь будет!
- Это мультики.
- Где упало?
Свет окончательно погас и экран зажёгся. Тут же послышался дикий визг и спокойно-замогильный голос объявил:
- Граждане, готовьте гробы – на большую дорогу выходит Старая Кама.
Виталик уже не слышал последних слов, столь грозного предупреждения. Да он и вообще больше ничего не слышал из посторонних шумов. Виталик смотрел, в лёгкой медитации на кран и, внимая каждому движению, неотрывно следил за каждым словом, самым мелким жестом. Что за колдовство это кино – чудо, если искусство. И волшебная сказка, если ложится на душу, как…И оно способно на великое дело – при помощи своих приёмов оно может успокоить человека или возбудить его, поднять на какое-либо дело или поступок. Кино может многое! Вот оно какое…
А на экране буйствовала и врывалась в зал пышная присыщенная Южная природа. Южная Америка, тропики, лагуны и протоки Амазонки. Короли каучука, императоры без короны. Диктаторы и народ. Самодурство и сила мышц. Всё смешалось воедино. Природа и люди. Чувство и бесчувствие. Смерть и жизнь. Да, с экрана выплёскивалась на сознание человеческое, кипучая жизнь. Жизнь, которой нет и в то же время, она есть. Жизнь созданная искусством – это не реальность, но это модель жизни, которую можно принимать или не принимать, но избавиться от которой уже нельзя.
Виталик сидел в кресле кинотеатра и ему казалось, что он словно не сидит в этом кресле. Виталику казалось, что он сам парит где-то среди видимых чувств, среди логичной, но малопонятной борьбы и совсем непонятной жизни. Но он там, он тоже действует и после всего происшедшего, он так же, как и главный герой, имеет право на счастье. И это счастье он должен получить, вот-вот и…
- Красивое кино! Только ради природы, можно его смотреть.
К Виталику наклонился мужчина средних лет, в очках и тёплой куртке. Кроме высказанных слов, мужчина сопроводил своё замечание приличным щелчком пальцами в воздухе и увесистым толчком в бок.
Виталик ничего не ответил на неуместные восторги, а поднялся со своего места и пошёл на улицу. В голове шумело. Слишком иного слов хотелось сказать, да не кому…
Улица встретила ветром и мелким дождём. Но погода не отвлекала. Виталик закурил и пошёл блуждать по городу, в поисках того слова, которое стало бы самым главным, самым нужным сейчас. Но слово не находилось и поток мыслей ливнем проносился через сознание и исчезал в неизвестности, в пустоте.
А за спиной остался маленький, такой родной, простой и близкий, в дореволюционном здании, кинотеатр «Победа». Один из многих. Из тех многих, которых давно уже нет. И, наверно, никогда больше не будет.