Песнь о Таволге глава 11

 
   На исходе третьей недели, в ночи на горизонте появилась черная земля. Путешественников встречала страна вулканов и гейзеров. Год назад маленькая княжна и помыслить не могла, что окажется здесь, на краю света и что приведет ее сюда маленькая случайность и большая любовь. Сложно было поверить что где-то, среди мрачных скал, похожих на зубы дракона, растут волшебные цветы. Незадолго до рассвета пираты помогли положить  умирающего капитана в шлюпку:

– Счастливого пути – хрипло пожелал Зигмунд, и Таволге показалось, что его глаза были влажными.

   Оказалось, что Леонардо грясти не умел. Около десяти минут лодка плавала по кругу, а затем, когда за весла взялась Бьянка, они двинулись к острову, и нос шлюпки ткнулся в каменистый берег. Их встретила тишина и холодный ветер. На небе качался, как корка хлеба, голенький месяц. Леонардо кинулся первый на поиски. В темноте он метался по прибрежным зарослям, снова весь исцарапался, но не нашел ничего. Бьянка, опасливо оглянувшись на едва дышавшего капитана, открыла свою сумку и выпустила из нее… излеченную Леонардо бабочку!

– Она здесь замерзнет! – взвизгнул Леонардо.

– Она сама вызвалась помочь нам. Бабочки лучше людей цветы ищут, по запаху. Бери фонарь и бабочку и поищи еще. Рассвет уже приближается…

   Леонардо послушался. Таволга, прислушиваясь к обрывающемуся хриплому дыханию любимого друга, подняла глаза на небо и увидела, что месяц, будто от смущения, стал заливаться розовой краской, а с другой стороны небо стало светлеть:

– Начинается! – Бьянка взволнованно сжала холодную руку Фердинанда, – Держись, держись, милый, сейчас мы спасем тебя!

– Наше-е-е-е-е-ел! Цветут! Поднимаются! – Леонардо бегал по рощице вприпрыжку,  от радости.

– Не рви! Сейчас роса выступит! – Бьянка вскочила. На прибрежной полосе из серой безжизненной земли выглянуло множество светлых нежных цветочных головок, еще пока закрытых, но благоухающих необыкновенно сладко. Таволга заволновалась, задрожала:

– Где же роса?

   Заря разгоралась и нежные звездочки цветов начали как по команде  раскрываться. А в середине каждой душистой головки, на пестике дрожала огромная чистая капля. Леонардо немедленно собрал несколько капель и с бабочкой на плече бросился к капитану. Бьянка добавила росу в бутылочку с зельем, помешала, взболтала. Снадобье стало совершенно прозрачным, как вода, и в ней дрожала золотая точка – восходящее солнце. Леонардо приподнял голову друга:

– Эх, не подведи! – Бьянка влила в рот ему все до капли. Таволга ничем помочь не могла и только гладила умирающего друга, всей душой желая, чтобы он не уходил. «Если даже нужно, я навсегда останусь в море, с тобой, только живи, живи, живи…» – молила она про себя.

   Капитан не открыл глаз и не поднял головы, только выражение страдания исчезло с его лица и оно стало спокойным, будто он заснул. На него упал первый солнечный луч, заиграл в темной пряди волос на лбу… И неожиданно все трое заметили, что капитан стал таять и расплываться в воздухе, как туманное виденье:

– Не уходи, не уходи! Тебе там не будет больно и страшно, но ты уже научился любить и быть милосердным, тебе нужно переписать свою жизнь! – не в силах сдерживаться закричала Таволга, – Я так люблю тебя! – добавила она тише и задрожала от слез, прижавшись к его опустевшему камзолу.

   А капитан растаял, исчезнув прямо из своего костюма. Леонардо обнял Бьянку и совершенно искренне поцеловал в щеку:

– Спасибо, ты облегчила ему страдания.

– За что ты говоришь спасибо… – всхлипнула Бьянка, – Теперь его нет с нами…Ах, почему я не научилась снимать заклятия! Почему я не училась как следует! Какая я глупая! Все из-за меня!

Леонардо обхватил ее неловко руками, стал гладить утешающе:

– Но мы же всегда будем помнить его и любить, правда, Таволга?

– Правда! Всегда! – княжна прижалась к его руке.

Так они и сидели втроем на краю света, крепко прижавшись друг к другу и молчали каждый о своем, глядя на встающее солнце и окружающую со всех сторон черную воду.

– Поплыли домой, – наконец тихо попросила Бьянка.

– Да, пора – Леонардо взял костюм Фердинанда, бережно отряхнул его, – Я сам буду его носить! У себя, в Италии! А когда меня будут спрашивать, откуда я его взял, я буду рассказывать, как…

– Эй, нет, ученый, костюм свой я тебе не отдам! – неожиданно в левом кармане кто-то завозился и заворчал до боли знакомым голосом –Да он тебе широк будет в плечах!

   Таволга и Бьянка замерли. Затаив дыхание, Леонардо запустил руку в карман, а когда вытащил, за его пальцы держался... Фердинанд, живой и здоровый, только ростом он был теперь с ладонь взрослого человека. Шляпа и кафтан остались обычного размера и потому он был в черных панталонах и белой рубашке с кружевами.  Да он уменьшился, но он был жив, цел и невредим! Никаких следов прежней болезни  видно не было! Крича от радости, обливаясь слезами облегчения, Таволга бросилась к нему. Фердинанд подхватил ее за талию, прижал к себе нежно:
– Как давно я хотел сделать это! Ты не представляешь! Так давно! Не плачь, моя маленькая, не плачь, я же живой, у меня ничего не болит…

Леонардо и Бьянка как по команде оба вскочили и запрыгали от счастья, рискуя опрокинуть лодку. Оба смеялись, ликовали искренне, как маленькие дети и их души переполняло ощущение чуда и благодарности. Леонардо даже в радостном порыве хотел обнять Бьянку, но та ловко увернулась, и,  промахнувшись, ученый полетел в воду. Поднялся фонтан брызг. Бьянка, смеясь, подала ему руку. Но ее смех уже не казался обидным и заносчивым. Засмеялась сквозь слезы Таволга, за ней  –  Фердинанд. Все четверо, не скрываясь, смеялись, и для них светило  прекрасное и любящее солнце, а морская вода горела словно расплавленное золото. В эти минуты не было на земле более счастливых людей, чем Таволга, Фердинанд, Леонардо и Бьянка. Когда мокрого и счастливого Леонардо завернули в капитанский камзол, чтобы он не простудился, Бьянка, утерев с румяных щек выступившие слезы радости,  обернулась к Фердинанду и игриво спросила:

– Итак, любезная синьора де Брильяк, вы все еще думаете сделать меня самой богатой невестой Испании?

– Не думаю, а так и сделаю! – уверенно сказал капитан, прижимая к себе Таволгу, как будто та могла исчезнуть, – Свое сокровище я уже нашел. А то, что раньше нагреб – все тебе отдаю! А ты, Леонардо, запусти руку в один из карманов, так мои часы золотые на цепочке. Из самой Швейцарии, цены необыкновенной. Возьми на память, если любишь меня. И не доказывай мне, что тебе бабочки милее!

– Будет сделано, Фердинанд!

– И колечко мое подберите, где « Ищи любовь» написано. Оно нам еще пригодится.
   Друзья обернулись к солнцу, встающему из-за моря:

– Я никогда не думал, что буду так радоваться солнечному лучу… – проговорил капитан, зарываясь нежно лицом в легкие волосы возлюбленной – После этих передряг я понял, что всю жизнь бегал, что-то искал… А счастье-то рядом было. В тебе, милая, и в наших славных друзьях! Наконец-то в мою душу вернулся мир...

– Вот это другое дело! Теперь ты не пират, а самый настоящий честный человек! – объявила Бьянка – Как же ты будешь жить дальше?

– А по-моему все и так понятно! – Фердинанд улыбнулся решительно, будто видел перед глазами новое заманчивое приключение – Место мне теперь в Миракии с моей любимой! Буду там сапоги шить, честным трудом зарабатывать, чтобы любовь заслужить…

– Ах, Фердинанд… – Таволга, едва дыша, прижалась к нему, все еще не веря в свое счастье.
– Только плыть нам теперь около года до Миракии, – вздохнул Леонардо – И я  управлять кораблем не умею…

– А у меня появилась мысль! – Бьянка подпрыгнула в лодке радостно вверх – Если все получится, мы будем в Океании уже к вечеру! Все-таки, не зря я училась.

   Она поглядела на Фердинанда и Таволгу, но влюбленные ничего не слышали, не видели ничего вокруг и прижимались друг к другу так, словно боялись потеряться.   
   Друзья вернулись на корабль. Живого капитана радостно встретила команда, он кажется нисколько не расстроились, что Фердинанд теперь ростом с маленькую птичку:

– Теперь вы свободны, друзья! – сказал им Фердинанд – Возьмите себе золота, высадитесь, где понравиться, и можете мирно жить или уходить к другому капитану.

– Нет и нет! – постучал костылем Зигмунд – Лично я напиратствовался, а теперь вижу, что все впустую это. Пойду наконец, женюсь лучше.
   Все засмеялись, а Фердинанд подозвал Метью и попросил Леонардо передать ему кольцо с надписью:

– Носи, мальчик, и помни, что в нашем мире любовь есть, а важнее и дороже ее  ничего нет.

– Спасибо, капитан! – обрадовался маленький юнга – Я, пожалуй, как с моря вернусь, учиться стану. Я тут тайком книжки нашего доктора читал, так это увлекательно! В мире животных и растений столько еще загадок неразгаданных! Я тоже доктором теперь быть хочу!

– Я так рад за тебя, мой мальчик! – просиял капитан.

   До полудня друзья отдыхали. Точнее Бьянка работала и продумывала нечто, ведомое только ей. Леонардо гонял по палубе бабочку вместе с котом, сияя от удовольствия, а Фердинанд и Таволга сидели на капитанском мостике вдвоем и не могли наглядеться друг на друга:

– Прости, что я был так груб с тобой! Каракатицей называл, допустил, чтобы кот тебя ранил…

– Не проси прощения! Если бы не кот, с нами не было бы нашего дорогого Леонардо. Лучше ты прости меня. Как тебе плохо стало, мы трубку твою за борт выкинули, чтобы ты курить не вздумал. И табак высыпали!

– А зачем мне все это теперь? Представляешь, мне даже не хочется курить. И потом, ты ведь не любишь запах табака

– А я так привыкла к нему... – засмеялась Таволга и погладила его волосы

– И французскому языку я тебя наконец научу! И песням нашим народным!

– А если тебя князем сделают?

– Я, наверное, не заслуживаю… – смутился Фердинанд – Главное, чтобы твой отец позволил быть с тобой!

– Я расскажу ему все о наших приключениях – решила Таволга – А дальше будем уповать на его справедливое родительское сердце

   Солнце стояло в зените, когда Бьянка подозвала Зигмунда и попросила его повести корабль по ветру. И как только корвет начал двигаться, она забралась в «воронье гнездо», где обычно сидел Метью и высматривал землю. Она вынула из кармана свои чудесные часики, перехватила их за цепочку, взмахнула ими и очертила прямо на небе дугу. И эта дуга засияла радужными искрами. Девушка спустилась:

– Я сделала пространственный колодец! Нужно пройти сквозь него и мы окажемся в Океании!

   Зигмунд лихо закрутил штурвалом, корвет, рассекая воду океана двинулся вперед, в эти необыкновенные ворота:

– Прощай, Исландия! – закричала Таволга.

   На мгновение показалось, что кругом зазвенела сотня невидимых колокольчиков, а затем друзья оказались совершенно в ином месте. Это был открытый океан, в воздухе веяло теплом…

– Это запах родины, – прошептала Таволга.

– Да! Миракия совсем недалеко, но мы близко подплывать не будем, чтобы не пугать людей… – предложил Леонардо.

– Я вспомнил кое-что! – Фердинанд вскочил – Бьянка, в грузовом отсеке, в трюме сверху лежит небольшой мешочек. В нем золото и флюгеры, которые я отнял почти год назад у миракийцев. Хорошо бы  их вернуть…

Таволга, просияв, кинулась ему на шею.

– А у меня еще одна мысль! – радостно доложил Леонардо, забежал в  каморку и вынес недоделанный вырезанный кораблик – Таволга, помнишь, мы вместе мастерили? Раз уж вам плыть до Миракии совсем чуть-чуть, он может помочь! Только вот парусов мы так и не нашли… А золото можно отправить следом, на маленьком плоту.

   Внезапно перед его лицом закружилась его бабочка. Она практически била его крыльями:
– Бьянка, чего она хочет? – испугался Леонардо.

– Все хорошо, не бойся. Она помощь предлагает, если мы ее сейчас отпустим на ближайший остров.

– Если хочет, конечно, пусть летит, – пробормотал Леонардо, протирая очки от осыпавшейся пыльцы.

   Будто услышав его слова, бабочка улетела:

– Зачем она в темноту полетела... – ворчал Леонардо.
   Фердинанд предложил:

– Давайте выспимся. А вот завтра все решим, кто и куда отправится. Леонардо, можешь лечь у меня в каюте, пушка все равно холодная.

   Так друзья и сделали.