849. Хуторская чертовщина. Куриная лапша

              Используется классический анализ народных поверий, а это да чего – то стоит, ночное предсказание двух приятелей  по поводу покойника имело место быть, чему свидетельство жалкого завывания собаки в одном из дворов хутора. 
              После ночного похождения по соседству в хутор, где и случилась  у них мелкая неприятность, что поделать и такое иногда происходит, был принесён мешок с тыквами в лабаз.
            Так вот, отдохнув после тяжких трудов, Песя с Тазей, сделали вылазку из своего тайного убежища и к своей радости обнаружили, что сегодня у них намечается поминальный обед, на кладбище ими были замечены копатели могил.
             Ради такого случая следует себя привести в надлежащий вид, чтоб не вызывать к себе лишнего внимания.
            Это вам не Микола Цымбалюк в крепком подпитии, на которого запросто напустили дурманного тумана, отчего тому казалось реальное видение происходящих событий.
          Он видел перед собой не Тазю с Песей, а что ни на есть группу самых настоящих военных из вновь возобновившейся власти.
           А отрезвей вдруг Микла от их ложного надувательства, так взял бы обеих за шкирки, да крепко стукнул лоб об лоб, чтоб аж искры из их глаз полетели, да и запросто забросил бы в тот же овраг.
            Но в том и весь секрет, чтоб вовремя отвести глаза от себя и внушить иную реальность, чтоб на тех же поминках сойти за своих мужиков.
            Да к тому же в этой мирской суете, когда всё внимание приковано к безвременно ушедшему покойнику, проще оставаться незамеченным, растворяясь среди всей этой серой массы.
             Двум жуликоватым пройдохам оставалось только наметить план своих дальнейших действий, не заметно пристроиться к похоронной процессии в самом начале и со всеми проследовать на кладбище или же, затесаться в толпу людей возвращающихся с кладбища?
           Вопрос довольно сложный и требует тщательного анализа.
        Во – первых Тазя с Песей были за одно, что присутствие на самом кладбище слишком угрюмый момент, наполненный грустью с печальной  скорбью и лучше эту прощальную церемонию переждать где – то в сторонке.
          А вот по поводу того, где проще и не заметно простроится за толпой людей, возвращающихся  обратно с кладбища на поминки, возникли не большие разногласия.
          Песя предлагал самый простой и надёжный способ, за раннее пробраться к кладбищенскому кургану, где наилучший из вариантов это  барбарисовые кусты у перешейка.
          Ни кто и не поймёт, а если и обратят внимание, то не предадут этому большого значения, мало ли кого нужда заставила сбегать в кусты.
          Всё вроде бы задумано Песей верно, но для этого придётся за долго пробраться к кустам и сидеть там, выжидая своего момента, скучно и  тоскливо.
           Тазя предложил более рискованный трюк, выждать, сидя в усадьбе, когда похоронная процессия явиться на кладбище, а в это время сам хутор большей частью опустеет от его жителей, незаметно по рву пробраться на окраину хутора.
              А там вдоль дворов пройти за сам переулок и за изгибом улицы временно затаиться.
           А когда народ хлынет с кладбища ко двору покойного, чтоб помянуть того по всем канонам православия, они с Песей, проканают за своих, идя хуторской улицей, где и примкнут к рядам  сочувствующих направляющихся на поминальный обед.
           Задумка одобрена обеими сторонами, осталось только выждать, когда покойника понесут на кладбище, а самим незаметно проникнуть в хутор.
            К тому же, проходя одной стороной улицы, имеется возможность реально оценить, чего делается по другому порядку во дворе ныне усопшего.
            Второго своего провала по присутствию на поминальном обеде, не хотелось бы испытать во второй раз.
           А для этой цели устроившись по удобнее у одного из окон усадебного дома, со стороны  которого открывался прекрасный вид на кладбище, Тазя с Песей, вели своё наблюдение.
      
                Как и положено, в час дня, тронулась похоронная процессия от двора покойного  по направлению к кладбищу через проулок.
        Всё говорило само за себя, на что Песя дал своё веское заключение:
-Посмотри Тазя, замечаешь разницу.
-Количество сочувствующих родственников, знакомых и своих хуторских набралось не менее полусотни.
-Это не у тебя там, а здесь у нас.
- Вижу Песя, не слепой.
-Нам это только на руку.
- Затеряемся среди толпы, используя притворство мимикрии.
-Чего используем? Не совсем понял.
- Как бы тебе проще растолковать, свой  цвет и облик сделаем сопоставимым с общим фоном.
-А, вон ты куды, тогда понятно.
-Что ж процессия проследовала на кладбище, а нам с тобой Песя пора и в хутор наведаться.
         Так сказать, воспользоваться лисьей повадкой, чтоб заглянуть в чужой курятник.
            Из усадебного дома, два интригана проследовали в ров, по дну которого сделали не большой крюк и вышли к окраине хутора.
           Серость дня и наступившая оттепель, заметно уплотнила и  придала снегу заметную серость, что затрудняло передвижение двум бездельникам и гулякам, пожелавших именно сегодня, откушать горячего обеда.
         Но не всё так плохо, как могло показаться на первый взгляд, от вчерашних следов, на снегу почти ничего не осталось и даже обнаружь хозяева пропажу своих тыкв, не смогли бы указать в каком направлении следует искать воров.
         Постояв на углу крайней хаты и выяснив обстановку, Песя с Тазей выдвинулись вдоль дворов, как и было предсказано, весь этот край каким – то образом был задействован в  участии похорон.
        Не доходя проулка двое интриганов искоси, чтоб не привлекать к себе лишнего внимания, поглядывали по другую сторону, где при раскрытых настежь воротах во дворе заметна была деловая суета, там шли последние приготовления к поминальной трапезе.
          Да и сам воздух был насыщен всякими съестными ароматами, особенно чувствовался запах куриной лапши.
          Сглотнув слюньки, Тазя с Песей более активно проследовали по улице,  миновав переулок, завернув за изгиб улицы, откуда и собрались вести своё наблюдение.
            А чтоб скорее скоротать время, решили побаловаться табачком из кисета Цымбалюка, ядреный табачище с явным присутствием самих стеблей самосада.
        Покуривая и покашливая, с нетерпением ожидали, когда народ повалит с кладбища к поминальному столу, чтоб поднять чарочку за упокой безвременно покинувшей  этот грешный мир души и откушать свежайшей лапшички за пребывание покойного в лучший мир.

               Томительно тянулись минута за минутой, со стороны кладбища доносились отрывки скорбных речей, а затем печально и обречённо заголосил женский плачь по покойнику, начался процесс предания его земле. 
           Снисходительная деликатность, без всякой надменности, как главный козырь в шулерской игре, будет осмотрительно подана, как сама смущённая добродетель, прибывшая с благородной признательностью, отдать последние почести.
         Меньше пустой болтовни и больше действий, естественно собственными челюстями, для того и задуман этот коварный план, с виду ни чем не примечательный.
            Сомнительная это странность или же  в этом есть зерно разумного поведения, но к слову сказать, ещё не был насыпан могильный холмик и установлен крест, как с кладбища потянулся народец, подобно муравьям спешащим к своему муравейнику.
          Возможно, бросив горсть земли в могилу и отдав последние почести покойному, люди уходили, чтоб не толпиться и оставить близких родственников наедине у свеженасыпанной могилы.
          Этот момент мало чем интересовал Песю с Тазей, у них были свои намерения, незаметно втиснуться в прогалину между бредущими с кладбища людьми.
          В таком ответственном деле главное не торопиться, но и не опоздать, а выбрать золотую серединку удачи, а любой другой вариант, мог окончиться полным провалом.
          Не в смысле того что в них распознают местную нечисть, а в плане того, что они могут и не быть приглашёнными за поминальный стол, оставаясь в любопытствующей толпе не званными гостями, обойденные даже сладким пирожком. 
              Точность расчёта есть главный замысел двух прощелыг, ими замечен солидный разрыв между идущими с кладбища людьми, Тазя с Песей, опустив головы вниз, и скорбными походками двинулись к проулку.
         Главное не ошибиться и выбрать правильный темп, чтоб те из людей вышедших из проулка не обратили на них внимания, а те что только входили в него не смогли определиться, посчитав их за своих хуторян, припоздавших к главной церемонии.
             От проулка, слегка наискосок, к другому порядку, за спинами впереди идущих, двое интриганов благополучно преодолев широкую улицу, словно к себе, вошли во двор к ныне покойному Якову Петрюку.
           И угораздило же Яшу, человека спокойного нрава попасть под мобилизацию в добровольческую армию.
          А ведь же сумел он как – то не призваться на первую мировую войну, отсидеться при Советах, держась полного нейтралитета, а тут подвернулся случай и считай, что под конвоем забрили в солдаты.
         Но не долга была его солдатская служба, где – то через недели две в районе Моздока, но со стороны Кизляра, в первом же бою с отступающей Красной армией, был жестоко ранен, крепко его рубанули шашкой налетевшие казаки.
           Можно утверждать, что истекающего кровью Яшу не успели довезти даже до Моздока, а там подвернулся свой станичный земляк, дай ему бог долгих лет жизни и привез покойного в хутор.
            Вот такой не затейливой  и скоротечной оказалась жизнь Яши из зажиточного хуторского семейства Петрюковых, по которому и были устроены поминки.
            
                Для Песи с Тазей всё складывалось вроде довольно благополучно, но случилась не большая заминка, то ли стол не успели накрыть, чтоб усадить за него первых прибывших с кладбища, то ли кого – то важного ожидали из станицы.
         Уж коль прибудет поп, то забавнее случая и не придумать, чтоб за одним столом с ним разделить поминальную трапезу.
          По сути, имея разные задачи присутствия, в общем итоге преследуя единую цель.
          Пришлось немного потоптаться  во дворе да и не заметно примкнуть к стоявшей в сторонке от сенцев группе мужиков.
             Ясное дело, что разговор они завели о покойном, вспоминая его хуторскую жизнь добрым словом, а потом как – то не заметно перешли обсуждать последние хуторские новости.
         Что вам сказать, было тут послушать чего интересного, про того же Михея Козубку, хоть и проживал он в своём хуторе, что по соседству через овраг, но весть о его ночном похождении была пересказано в полной точности с не которыми отдельными включениями.
              Как сказывал один из хуторских мужиков,  а это он слышал от самого Михея, что возвращаясь Козубка ночью к себе в хутор, был обманут самим чёртом, который заманил его в овраг, где устроил ему погребальную метель.
               Но на счастье, к нему в овраг свалился его собутыльник Микола  Цымбалюк, вот его как раз, едва не расстреляли по приказу господина хорунжия, признав в нём тайного лазутчика.
          Как сказывал сам Микола Михею, не спрыгни он в овраг, быть ему было убитым.
              Правда Микола утаил, что его при этом обобрали, забрав всё, что он тайком спёр у кума Михея и к тому же изъяли бутылку горилки, которая как оказалась и не совсем горилка.
              Произошла с ней не большая путаница по пьяному делу и вместо одной бутылки, была взята другая.
             Услышав эту историю, Тазя с Песей хитро переглянулись, подмигнули друг другу, давая понять, что Козубка с Цымбалюком должны им быть благодарны по гроб жизни.
            Не случись той ночью этого происшествия, точно было бы быть Мыколе покойником, а то и Михею за компанию, случись им распивать это зелье вместе.
                Нет приятнее того момента, когда после долгого ожидания, а для двух друзей это так и было, прошедшие минуты показались часами, всех присутствующих позвали пройти в хату к поминальному столу.
        Песя было кинулся оказаться в первых рядах, но Тазя его придержал, шепнув на ухо, что лучше будет им присесть с ближнего края стола, да и верхняя одежда окажется всегда под рукой.
           В случае не предвиденного обстоятельства проще будет ретироваться, шмыганули сразу в двери, похватали свою одежду и ходу, пока народ будет соображать, что к чему, а их только и видели.
            Пусть потом бегают их ищут, если будет на то желание.

           Скромно пройдя в хату через сенцы, где в кладовке между комнат сваливали на огромный сундук свою верхнюю одежду  мужики, у женской половины было своё место, Тазя с Песей, на правах бедных родственников, вслед за мужиками прошли в комнату. 
                Заняли они с краю от дверей место на лавке, сев спинами к окошку.
              А от других двух не больших окошек свет едва  пробивался до этой стороны, так что они особо не обращали к себе внимания.
               Приглушённый шум в  комнате больше напоминал жужжание мух, если кто и переговаривался, то говорили шёпотом.
            Кто – то  из присутствующих за столом оказался по смелее, потянулись к бутылкам с горилкой, старательно наливая соседям и себе, так что Песя был вынужден последовать их примеру, налив горилки соседу справа, себе и Тазе.
             После не продолжительной минуты молчания, была сказана с другого края стола заупокойная речь по воду трагической гибели покойного, с пожеланием ему пребывания в царстве небесном, после чего были подняты стаканы с горилкой и выпиты за упокой.
          После чего народ за столом оживился, заметно работая руками, выбирая на  столе себе, чем бы таким вкусненьким закусить.
           Не успели Песя с Тазей как следует по хрустеть огурчиками с капусткой, как стали подавать горячую, дымящуюся куриную лапшу, аромат которой тут же заполнил комнату.
            Ну как было не выпить под такое вкусное блюдо.
        Наливается горилка, коротенькая речь по тому же поводу, понятное дело, что лапчишку лучше вкушать в горячем состоянии и вскоре  горилка  выпивается за пребывание усопшего в лучшем мире.
        В итоге комната наполняется разнообразием звуков и если особо не прислушиваться, то это чем – то напоминало жужжание пчёл в улье.
           Что тут сказать, от выпитой горилки, качество которой не особо приятно на вкус, а вот градус в ней содержался выше всяких похвал, только разжигало аппетиты.
           Понятное дело, что два приятеля пришли сюда не языками трепаться, а с целью вкусно и сытно поесть.
            С невероятной быстротой работая ложками и челюстями, Тазя с Песей опорожнили по тарелке лапши, что было замечено заботливыми хозяюшками и им вскоре поднесли добавки.
           Вот она сытная и беззаботная жизнь, стоило только проявить смекалку и кушай на здоровье.
           Что можно сказать по такому поводу?
                Приятного вам аппетита, кушайте на здоровье, да смотрите не обляпайтесь.

                18 - 19 января 2022г.