Неизведанные удовольствия

                Гоп-стоп, Зоя
                зачем давала стоя,
                в чулочках, что тебе
                я подарил?
                Аркадий Северный

  Однажды я и Вося были приглашены, как это тогда называлось неким нашим приятелем на флэт (позднее это стали называть почему-то блатхатой). Приятель где-то раздобыл новую пластинку Joy Division, и мы непременно должны были заценить неизвестные нам ранее музыкальные композиции великой британской группы. В то время весь этот процесс назывался танцами. Потому как детдом, где мы с Воскресом тогда воспитывались, был специализированного типа, то одевались мы в одинаковые пижамы зеленого цвета и о существовании какой-либо гражданской одежды мы могли только догадываться. Поэтому прежде чем пойти на это мероприятие мы проникли в театральную кладовку и как следует там приоделись. При нашем детдоме находился как и полагается актовый зал, в который приезжали к нам с различными представлениями никому не известные театральные и другие шедевральные элементы художественной самодеятельности. Нас с Воскресом эти представления не интересовали, но на них мы присутствовать были обязаны, поэтому я и Вося просто сидя спали, затерявшись где-нибудь на задних рядах. На этот раз к нам приехал какой-то оперный театр и кладовка была до отказа забита различными интересными реквизитами. Фраки, мундиры, смокинги, циллиндры времен массовой миграции различных народов в США, до запрета туда въезда анархистов. Сюжет этой оперы, по всей видимости, как раз был об этом, история с момента колонизации. Мы с Восей и нарядились строго по жанру того времени. Воскрес Спасович надел на себя костюм ковбоя, не забыв при этом кобуру с охолощённым шестизарядником и лассо для укрощения бизонов. Я же оделся во фрак с циллиндром, нацепив на один глаз пенсне и выглядел теперь как преуспевающий американский капиталист. Стоит упомянуть еще и о том, что Воскрес так вжился в роль американского фермера, что даже не забыл прихватить из кладовки алюминевый бак для хранения молока, объемом в 40 литров.
По пути на "танцы" этот бак был успешно обменен нашей знакомой бабуле на 7 бутылок Портвейна. Приговорив одну из них и закинув за пазуху остальные, мы поспешили на планирующееся мероприятие, тем более что по пути нам нужно было еще встретить девчонок, которые должны были составить нам компанию.
  На улице стояла майская теплая погода и я, вытащив 3 бутылки Портвейна из рукавов фрака, передал их Воскресу со словами: "Положи их себе, а то они будут мне мешать!" Он с радостью забрал у меня все бутылки и затарил их куда-то в область живота, а я подошел к ближайшим зарослям сирени и начал аккуратно набирать из них букет. Букет предназначался для одной из девчонок, встретить которых мы собирались. Девчонки были ровесницами моими и Воскреса и тоже воспитывались вместе с нами в детском доме. Только их корпус находился далеко от нашего и контактировать нам сними запрещалось. Также как и ходить на представления в актовый зал. Девчонки, в отличие от нас, большинство времени своего проводили за пределами детдома. В отличие от нас и лишь изредка возвращались в детский дом для отметки. Поэтому гражданскую одежду им было достать куда легче чем нам, и именно сейчас, подойдя к универмагу, они стояли довольные и нарядные. Одну из них звали Катей, но по неизвестной на то причине она называла себя Леной. Катя-Лена, как мне показалось была уже немного под шафэ, и её красивое белое платье было местами испачкано каким-то неизвестным веществом коричневого цвета.
– Здорово, Катюха!, – обрадовался Воскрес и на ходу полез запазуху доставать Портвейн (Портвейн пишется с Большой Буквы прим. Автора), бутылку которого они с Катей-Леной немедленно откупорили и, отойдя немного в сторону, начали сразу её распивать и о чем-то громко разговаривать, позабыв о том, что помимо них есть ещё и другие люди.
  Я стоял с букетом сирени в руках, а впереди, метрах в трёх, напротив меня стояла вторая девчонка. Она была одета в короткий оранжевый топик, не закрывающий пупок. Юбка её была также коротка, что едва прикрывала её отнюдь не внешние половые признаки. На ногах были одеты туфли с высоким каблуком.
Она стояла и смотрела на меня, видимо ожидая от меня каких-то действий. Её звали Марина Форточка. Я был влюблён в неё уже давно, но никак не решался сделать первый шаг, да и момента удобного для такого случая у меня не было. Марину форточкой прозвали скорее всего за промежуток между передними верхними зубами, в который без проблем помещалась даже дамская папироса. О других вариантах такого прозвище я, не познавший женской плоти тогда, и подумать не мог, да и влюбленность моя к ней полностью отвергала иные варианты.
– Здравствуйте, юная леди!, – робко пробормотал я, протягивая ей букет, – Это вам!
– Привет, Клера! Как мило!, – ответила она, взяв у меня цветы и прислонив их одной рукой к груди, а другой направила меня поближе к себе и обхватив меня за шею нежно поцеловала в щеку, – Спасибо, Клерочка!
  Я покраснел как рак и стал как парализованный, абсолютно позабыв всю последовательность дальнейших действий. Марина же, резко оттолкнув меня обратилась к остальным:
- Лена, Вося! Ну где вы там? Мы наконец пойдём на танцы или нет?
- Да да! Только давайте сперва ещё немного выпьем! – Радостная до безумия воскликнула Катя–Лена, – Вося, доставай!
Они подошли ближе к нам и Воскрес достал из за пазухи ещё одну бутылку Портвейна. Откупорив, он протянул её мне. Я взял бутылку в руки. Покрутил вокруг своей оси и окинув всю компанию взглядом поднёс горлышко к губам - опустошил её с одного глотка. Все стояли и смотрели на меня с удивлением, а я чувствовал что в животе у меня стало очень тепло и те области мозга которые когда-то отвечали за скромность, застенчивость и благоразумие медленно уходили в спячку... Теперь я был уверен на все 100, что сегодня наконец свершится то, что я признаюсь Марине Форточке в любви. Мои размышления длились не более пары минут, пока Марина не подошла ко мне и взяв меня за руку не сказала: «Ну что, может все-таки пойдем?!»
- Пойдём навстречу прекрасному и непознанному, о богиня сердца моего!, – сказал я, крепко сжимая её руку в локте и мы направились на флэт.
  Мы не спеша шли по набережной, Вося с Катей-Леной достали ещё одну бутылку и делая по глотку не умолкая рассуждали что-то о каких-то высших материях и о том что Тройной Одеколон (ну вы поняли прим. Автора) никак не есть спиртной напиток, а есть что-то более благородное, открывающее в людях закрытые информационные каналы Космоса.
  Я не заметил, как мы с Форточкой уже шли не под руку, а обнимали друг-друга обхватив за талию. Я шел, овеянный мыслью о том, что девушка моей мечты уже почти моя и что всё счастье уже в моих руках. Нужно было непременно признаться Марине в любви, иначе может быть слишком поздно. «Сейчас или никогда!», – твёрдо решил я и резко повернувшись к Форточке обнял её обеими руками и прижал её к себе. Позади нас был слышен шум приближающегося автомобиля, который судя по звуку оборотов двигателя ехал не особо куда-то торопясь. Но мы не обращая наше внимание на такие вещи, как приближающаяся машина стояли и смотрели друг на друга. Глаза ее блестели, отражая свет от фонарей набережной и я уже потянулся к ней лицом, чтобы поцеловать её, как вдруг, прямо в сантиметре от нас остановился дорогой автомобиль марки «Чайка».  Мы оба внезапно обратили свои взоры в сторону машины, со стороны пассажирского сидения которой из окна высунулась полулысая голова, обладатель которой крикнул в нашу сторону:
«Здорово были, Форточка! Залазь в машину, едем веселиться!»
Водитель, обладатель также полулысой головы с большим лбом и маленькими глазами, близко расположенными к носу вышел из машины и облокотившись на дверцу заявил :
«Маришка давай, бери подругу и садитесь, поехали с нами!»
Вося и Катя-Лена продолжали о чем-то тараторить, не обращая внимания на незнакомцев.
– Никуда она не поедет!, – уверенно ответил я, подойдя ближе к автомобилю.
– Ха ха ха ха ха! Это ещё что за лохнесское чужище? – спросил пассажир и они оба с водителем засмеялись.
– Это..., – хотела что-то сказать Марина Форточка, как её перебил я.
– Это моя девушка и никуда ни она ни её подруга с вами не поедут, – заявил я, наклонившись к высунутой из окна голове, на что они снова лишь засмеялись.
– Эй, макрощелки, вы дуру то не гоните!, - сказал водитель, снова обращаясь к девчонкам, - Давайте, прыгайте в тачку!
- Я сказал - Марина моя девушка и она вместе со своей подругой сегодня идет с нами! - сквозь зубы процедил я.
- Клера, не..., - что-то хотела сказать мне Марина Форточка, но то ли не успела договорить, то ли я не успел дослушать, так как получил резкий удар дверцей машины прямо по лицу. Сразу после этого последовал удар кулаком в челюсть подошедшего ко мне водителя «Чайки» и понял что вестибюллярный аппарат мой начинает выходить из под контроля. Пока я падал на землю, краем глаза успел разлядеть убегающего Воскреса, держащего путь в неизвестное направление, а также девчонок, которые отвернулись от меня скорее всего чтоб не видеть той расправы, которую уготовили мне эти подонки...
- Ну, суки..., - не успел сказать я, как почувствовал, что больше сказать уже ничего не смогу. Со всех сторон в область головы и туловища посыпались удары, производимые этими мерзавцами. Через некоторое время я уже ничего не чувствовал, лишь слышал, что в «Чайке» захлопнулись все двери и она с визгом уехала прочь. Я открыл один глаз и увидел перед собой полную луну на звёздном небе. Другой глаз у меня не открывался, потому что от ударов скорее всего заплыл гематомой. Челюсть моя болела от подбородка до ушей. То что происходило у меня во рту я вообще не понимал, так как рта я не чувствовал; лишь с трудом поднявшись на ноги я наклонил голову вниз, чуть приоткрыв дыру, где вроде должен был быть рот из которой сразу выпали обломки от нескольких зубов и два целых зуба вместе с корнями. Дышать было очень тяжело и при каждом вздохе возникала резкая боль в области груди и спины. Цилиндр валялся на асфальте весь помятый, поднимать его уже не было никакого смысла. Левый рукав моего фрака был почти оторван и держался лишь на нескольких волокнах. Я собрался с силами и резким движением правой руки оторвал его. Ах, как же все прекрасно начиналось... Форточка была уже почти моей, а эти мерзавцы похитили её и увезли неизвестно куда... Нужно во чтобы ты не стало спасти ее и Катю-Лену от этих подонков! Но для начала нужно привести себя в порядок, – думал я и брел под ночными фонарями домой к приятелю, изначально к которому мы и направлялись. Я, Вося, Марина и Лена или Катя.
  Я шел, опустив голову, тупо смотря себе под ноги, с абсолютным безразличием на всё, что меня окружало вокруг. Не заметил как дошел до нужного дома, как зашёл в нужный подъезд и лишь зайдя на нужный этаж увидел валяющиеся обломки пластинки Joy Division “Unknown Pleasures” раскиданные по всей лестничной клетке. Дверь в квартиру моего приятеля была приоткрыта и из неё доносилось песня Аркадия Северного «Еврейская свадьба».
–???, – подумал я и вошёл внутрь.
  В прихожей меня встретил мой приятель, на котором были одеты джинсы Levi’s, расклешенные снизу, рубашка поло Ralph Lauren, всё made in USA, за исключением обуви. Кеды Converse он видимо достать всё-таки не смог и поэтому обут он был в обычные советские кеды. Ещё совсем недавно он носил длинные волосы с модной тогда причёской а-ля Beatles, но сейчас у него на голове творилось непонятно что. Полулысая голова его была выстрижена клоками и он был похож на плешивого кота. Я посмотрел на него, а он в ответ только пожал плечами, после чего я прошел дальше в зал, туда где сегодня должно было проводиться наше мероприятие. В центре зала стоял стол, полностью заставленый водкой и дефицитными закусками, даже мясо криля была на столе. Один из избивавших меня лысых мерзавцев сидел в кресле и сосался с Мариной Форточкой, которая сидела у него на коленях будто портовая шлюха Рита Хэйворд на коленях у Ленина в Антверпене. Это была та самая Марина Форточка с которой мы сегодня шли вместе и которую я любил всем сердцем, пока эти негодяи не избили меня и не похитили её. Чувство невероятной обиды охватывало меня, но я собравшись с силами, старался не подавать виду об этом. Немного правее от них мордой в стол спал второй мерзавец, видимо уже изрядно налакавшись, а совсем рядом с ними, как будто ничего и не произошло продолжали поднимать рюмки и рассуждать о высших материях Воскрес Христосов и Катя-Лена. Я подошел и со злостью выдернул шнур проигрывателя из розетки.
– Воскрес!, – еле слышно начал я, от того, что практически не мог пошевелить челюстью из сквозь дикую боль продолжил, – Воскрес, ответь мне пожалуйста, почему ты убежал?
На секунду прервав обсуждение высших материй он повернул голову в мою сторону и заявил : «А что нам двоим ****ы что ли получать?»
  Я поднял вилку проигрывателя с пола, воткнул её обратно в розетку и побрёл прочь из этой квартиры, мысленно рассуждая о том, какой всё-таки Воскрес Спасович молодец. То что он настоящий друг, так как вовремя смекнул, что ради нашей дружбы в случае обоюдной опасности нужно пожертвовать кем-то одним из нас. И в этом случае он поступил верно: он решил пожертвовать мной.
                31.11.12 - 02.12.12
Иллюстрация: Вера Лаврухина