По Финляндии с комсомольской путёвкой в кармане

                Глава 1. Перед поездкой

     Эта история, благополучно закончившаяся в августе 1969 года, имела свои истоки поздней дождливой  осенью 1967 года, когда меня, молодого специалиста без году неделя проработавшего в Центральном  институте гематологии и переливания крови, на  отчётно-выборном комсомольском собрании избрали в комитет комсомола, где тут же сделали заместителем секретаря по организационной работе. Я, как дисциплинированный человек, исправно выкраивал время из своего довольно-таки плотного рабочего графика и занимался решением достаточно скучных, особенно на первых порах, вопросов. Со временем я уже привык регулярно появляться в райкоме комсомола, поперезнакомился со всеми его штатными сотрудниками, как правило, симпатичными молоденькими девчонками, и чётко осознал, что имею вполне законную отмазку, позволяющую мне в любое время сбежать с работы под благовидным предлогом, называемым  - райком. Правда, я никогда не злоупотреблял такой возможностью просто погулять где-нибудь, все мои отлучки были жизненно необходимы.

     Так незаметно пролетело около полутора лет, и вот весной 1969 года я залетел в орготдел, где успешно разрешил какой-то из непрерывно возникающих вопросов, и уже собрался покинуть райком, как в дверях возникла фигура третьего секретаря Толи Долженко. Не буду утверждать, что мы были знакомы, я, конечно, мог бы его выделить из толпы при условии, что она собралась в помещении райкома, а вот на улице вряд ли. Он же, как оказалось, о моем существовании  вообще только в тот день и узнал. Все  дальнейшие события происходили у меня на глазах. Анатолий задал какой-то вопрос одной из девчонок, и она показала на меня. Интересно, что это значит, промелькнуло у меня в голове. Какое-то время Долженко задумчиво меня рассматривал, а затем, по-видимому, приняв решение, окликнул:

     - Пойдём ко мне, разговор есть.

     Мы вошли в кабинет, он присел на краешек стола и спросил:

     - За рубеж поехать хочешь?

     Хотелось ли мне, я даже не знал, что и ответить. С одной стороны, хотелось, но с другой – как подумаешь, а, сколько это стоит, всякое желание пропадало в одну секунду. Всё это, наверное, прекрасно читалось у меня на лице, но ответ я так и не родил, а тем временем Долженко продолжал разговор, как будто и не задавал свой провокационный вопрос:

     - Есть возможность тебе съездить в одну из двух стран – в Англию или в Финляндию. На первый взгляд Англия предпочтительней, но я советую согласиться на Финляндию, в такую поездку никогда в жизни больше не попадёшь. Дело в том, что ЦК ВЛКСМ решил организовать группу комсомольцев-медиков, два места получила Москва и отдала нашему району. Сам бы поехал, но не доктор я, так  что будем рекомендовать Горкому твою кандидатуру. Быстренько напиши мне все твои данные: фамилию, имя, год рождения, комсомольский стаж, где работаешь и кем, и твою должность в комсомоле.

      За какую-то минутку я всё это написал и отдал Толе, он, не глядя, бросил бумагу на свой стол.

      - Ну, а теперь ответ на твой так и не высказанный вопрос - половину стоимости оплачивает ЦК, а вторую наш райком. Так что, если поедешь, то поедешь бес-плат-но, - последнее слово он произнес по слогам.

      Анатолий пожал мне руку и рекомендовал потихонечку читать всё-всё о Финляндии, надо готовиться к комиссии "старых большевиков", что это за зверь, комиссия-то, я не знал, а спрашивать не хотелось, ещё за дурачка примет, мол, таких вещей не знает. На этом мы и расстались.

      Прошло больше недели, никаких звонков не было, и я уже решил, что всё это был просто сон. Но вот  опять я по срочным делам оказался в райкоме, девочки из орготдела в один голос закричали, что мне надо срочно найти Долженко. Пришлось пойти  к его кабинету, он был там.

      - Привет, - закричал Анатолий, как только я заглянул в кабинет, - заходи, твою кандидатуру в горкоме одобрили, так что всё в порядке. Теперь ещё одно дело, мы дадим тебе письмо в твой институт, если ты добьёшься, что наша просьба будет удовлетворена, в твоём послужном списке появится большой жирный восклицательный знак, - и он протянул мне письмо на бланке райкома, уже подписанное первым секретарем Наташей Марченко.

     - Да, и ещё, тебе обязательно надо познакомиться с Раей Гавриловой, комсомольским секретарем из поликлиники номер 1, вы с ней вместе поедете. И готовься к комиссии "старых большевиков", - услышал я, уже закрывая дверь.

     Текст письма был поразительным, оказывается именно я один из лучших комсомольцев района, поэтому меня решили премировать поездкой в Финляндию с пятидесяти процентной оплатой за счёт средств комсомола, а  оставшуюся часть райком просит проплатить институт. На следующий день райкомовское письмо, вооружённое двумя визами с просьбой "Оплатить", одной от секретаря комитета комсомола Арнольда Котлярова, а другой – секретаря парткома Ларисы Ивановны Герасимовой, лежало на столе директора института.

      Через неделю после оплаты за путёвку меня позвала секретарь директора расписаться в получении телефонограммы, согласно которой мне необходимо было прибыть в поликлинику № 1 Мосгорздравотдела на совещание по работе с несоюзной молодёжью, ответственной за проведение которого была назначена Р.Гаврилова.

      Ремарка 1. К несоюзной молодёжи относились все молодые люди от 14 до 28 лет, которые не состояли в рядах молодых строителей коммунизма, то есть не были членами ВЛКСМ. Нашей задачей было максимальное снижение числа этой самой несоюзной молодежи, методы допускались любые, кроме физического воздействия, это и было моим основным занятием в то время в комитете комсомола института. На наш институт, где молодежи до 28 лет было порядка 100-120 человек, допускалось не более 3-4 человек, не состоящих в комсомоле.

        Совещания по работе с несоюзной молодежью обычно проводились в здании райкома, хотя конечно, бывали и исключения, поэтому без всякой задней мысли в 10 утра в назначенный день я стоял перед милиционером, который рассматривал вначале эту телефонограмму, а затем и мои документы.
 
      Что за поликлиника такая, можете спросить вы, где вход охраняет милиция? Отвечаю: таких поликлиник в Москве было несколько.

     Ремарка 2. Охране здоровья советских граждан в нашей стране в те годы уделялось большое внимание, но значительно большее значение имело здоровье так называемого спецконтингента, который был нескольких уровней, высший составляли члены и сотрудники ЦК КПСС, Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР и подобные им ответственные сотрудники союзного уровня, для их обслуживания в Минздраве СССР было даже создано специальное 4-е Главное управление, возглавляемое Первым заместителем Министра Академиком Чазовым Евгением Ивановичем, существовала спец.поликлиника на Ленинских горах и спец.больница в Кунцево, называемая в народе "загородной", аналогичная структура была создана и в РСФСР, правда там уровень был чуть пониже, республиканский, ну, а Москва чем хуже, вот для обслуживания городской элиты и существовала та самая поликлиника № 1. Вот откуда и милиция при входе возникла.

     Милиционер закончил рассматривать мои документы и начал куда-то названивать, говорил он очень тихо, но фамилию Гаврилова мне удалось расслышать.

     Вскоре в холле появилась невысокая темноволосая девушка в белом халатике:

     - Рая, - представилась она, и, проходя со мной мимо милиционера, продолжала, - Толя, конечно, мне говорил, что мы поедем вместе, и просил взять над тобой шефство, сказал, что ты очень зелёный, да и вообще робкий какой-то, но я не думала, что нашу встречу он обставит, таким образом. Любят они там, в райкоме выпендриваться, ничего не могут сделать просто так, всё надо с каким-то вывертом, иногда даже противно. А, в общем, там нормальные хорошие ребята собрались, сам поймёшь.

     Мы проболтали с полчаса, оказалось, что она уже пару раз съездила за границу и ничего страшного или неожиданного, непонятного там не происходило. Потом её куда-то позвали, сказали, что на минуточку, но она обреченно махнула рукой:

     - Вот так всё время, только начнешь с человеком по душам говорить, так тут же зовут "на минуточку", а сидишь там часами. Ладно, пока, времени у нас с тобой в Финляндии будет достаточно, там и наговоримся вволю.

     Ремарка 3. Я не знаю, был ли специально оговорённый регламент, касающийся зарубежных поездок и их возможной частоты, но на практике было так: одна поездка раз в три года, при этом первая обязательно в социалистическую страну, чаще всего в Болгарию. А тут молоденькая девчонка, не намного меня старше, а уже несколько раз была там, "за кордоном". 

    Прошло ещё несколько дней, и мне позвонила секретарь парткома Лариса Ивановна:

    - Володя, завтра к 13.05 нас вызывают на выездную комиссию в райком партии, будь добр, подготовься, как следует.

    Трубка звякнула "отбой", а я даже не успел задать вопрос насчет комиссии - что это такое, зачем и как подготовиться, чтобы было "как следует". Пришлось бежать к старшему товарищу, коим являлся уже упомянутый Арнольд Котляров.

    Нолик, как мы его звали за глаза, объяснил:

    - В партии очень много людей высокоактивных в прошлом, но которые в силу каких-то вполне объективных причин – возраст, здоровье и прочее, не могут продолжать вести такой же образ жизни, вот их и приглашают в подобные выездные комиссии, надо же понять, достоин человек поездки за границу или нет, не опозорит ли он нашу страну за рубежом. Обычно такую комиссию обзывают "старыми большевиками", но на самом деле к ним она никакого отношения не имеет. Вопросы на комиссии могут быть абсолютно разными, но чаще всего имеющими отношение к той стране, куда ты должен поехать, так что почитай побольше про Финляндию.

    Ремарка 4. Понятие "старый большевик" было по предложению Ленина введено в 1922 году, тогда же было создано и соответствующее общество, объединявшее членов партии с дореволюционным стажем. Существовало оно в 1922-1935 годах вначале при Истпарт (комиссии по истории Октябрьской революции и РПК(б)), а затем при Институте В. И. Ленина.
       Основным требованием к вступлению в общество было наличие непрерывного партийного стажа в течение 18 лет (то есть, по состоянию на год создания Общества, с 1904 года).
     Впоследствии критерии причисления к "старым большевикам" стали менее строгими. Этим объясняется, что первоначально в Общество старых большевиков было принято только 64 человека, а к концу прекращения деятельности Общества (1935 год) в нём состояло уже более 2000 человек.

      Вот такая информация кочует по страницам Интернета, более в нём ничего не имеется. Я же больше доверяю мнению живых людей, и с таким человеком судьба дала возможность мне встретиться. В 1960 году я познакомился со  студенткой, бабушка и дедушка которой были именно теми самыми "старыми большевиками", принимавшими участие в создании нашей коммунистической партии. Они в тридцатые годы, как и тысячи других,  были репрессированы, дедушку расстреляли, а бабушка, проведя более пятнадцати лет в тюрьмах и лагерях, вышла после ХХ партсъезда на свободу, получила квартиру, какую-то денежную компенсацию и прикрепление к спец.поликлинике, где поправляли здоровье таким вот амнистированным старикам. Мне довелось пару раз поговорить с ней, вернее послушать её рассказы, и хотя в то время, по причине беспечной молодости, они  меня не очень-то интересовали, некую частичку я запомнил.

     Помнится, что больше всего её возмущало то, что к "старым большевикам" примазались те, кто вступил в партию вначале до ленинского призыва, который был в 1924 году, а затем, пользуясь оговоркой о необходимости 18-ти летнего непрерывного партийного стажа, и те, кто вступал в неё в тридцатые годы, в том числе и работники НКВД, служившие в лагерях ГУЛАГ‘а.

     Я не очень волновался перед этой комиссией, но когда мы пришли к назначенному времени в райком партии и нашли свою очередь, то оказалось, что нам ждать и ждать, каждого желающего съездить за границу допрашивали, чуть ли не по десять минут, люди выходили оттуда кто красный, а кто наоборот белый, и, если не каждый второй, то уж третий или четвертый точно никуда поехать  не мог. Вопросы, которые задавали члены комиссии, касались чего угодно, но чаще всего личной жизни будущих отпускников и командированных. Мне было вроде бы нечего опасаться, но та нервозность, которая пронизывала всё помещение, где нас держали, заставила дрожать и меня.

     Вдруг откуда-то возник Долженко:

     - Привет, вас еще не впустили? Хорошо, а то я боялся опоздать.

     Через несколько минут позвали и нас. По правилам, представлять отъезжающего должен представитель парткома, но в данном случае мою судьбу взял в свои руки секретарь райкома комсомола. Мне задали всего два вопроса, на которые я в лёгкую ответил – кто сейчас президент страны, и какую работу написал Ленин, находясь в Финляндии? В отношении того, что именно Урхо Калева Кекконен возглавляет Финляндию, я знал наверняка, так как он оказался завзятым рыбаком, для рыбалки выбрал побережье Советского Дальнего Востока и использовал каждую возможность, чтобы прилететь в СССР с "неофициальным дружеским визитом". Посмотрите официальную хронику тех лет, иногда такие визиты бывали, чуть ли не каждый месяц, на два-три дня. Я знал об этом точно, поскольку мой тесть в то время, работая в аппарате Совета Министров, принимал организационные меры в обеспечении этих рыбацких вояжей финского лидера. Что же касается книги "Государство и революция", то у меня оказался весьма приличный лишний экземпляр первого издания этой работы, который я решил приготовить в качестве моего личного дара музею Ленина в Тампере, так что на этот вопрос я тоже без раздумий ответил. Меня и пропустили, Толя пожал мне руку, попрощался с Ларисой Ивановной и куда-то умчался – комсомольский маховик продолжал раскручиваться.

     Поездка была назначена на первые числа августа, и вот числа двадцатого июля меня отозвали в распоряжение ЦК ВЛКСМ для прохождения инструктажа по поездке. Инструктаж проводился в большом конференц-зале в здании Бюро молодежного туризма "Спутник", наверное, специально построенном для таких целей.

     Хороший такой зал, ёмкий, человек на сто, наверное, рассчитанный, не могу сказать, что он был полный, но больше половины его заполнено было уж точно. Я нашел Гаврилову, мы сели вместе, покрутили головами по сторонам, народ присутствует явно переросший комсомольский возраст, не все, конечно, но то, что большинство - это уж точно, особенно нас поразил один дяденька предпенсионного возраста, ну уж за сорок-то ему было наверняка. Народ собрался опытный, большинство знали друг друга, судя по всему, уже давно, интересно было наблюдать за пожатием рук и чмоканием друг друга в щечки.

     Начались доклады, сообщения и информации, оказывается, едут две группы, из Москвы обе следуют одним поездом, там разъезжаются в разные стороны, маршрут у обеих групп очень похож, основные города одни и те же: Хельсинки, Тампере, Турку и Лахти, но вот у одной группы есть заезд в Лапландию, а у другой заплыв на Аландский архипелаг в город Мариехамн. Нам объяснили, что по таким маршрутам ездит не более чем по одной группе советских туристов в год, так вот почему Анатолий советовал ехать именно в Финляндию. Прочитали списки, мы попали в ту группу, которая едет по южному маршруту, а руководителем у нас будет второй секретарь ЦК ЛКСМ Белоруссии.

     Ну, перечислять всё, о чём в течение двух дней нам рассказывали, я не буду, во-первых, сам мало что запомнил, а во-вторых, уж больно это была элементарная накачка, но о некоторых моментах я упомяну, тем более что со многим мы реально столкнулись в поездке.

     Прежде всего, нам напомнили, что мы едем в очень сложное время, будем в Финляндии ровно в годовщину ввода в Чехословакию войск Варшавского договора, так что мы должны быть готовы к любым провокациям, и как сказал докладчик (думается, что это был сотрудник КГБ):

     - Вас будет принимать фирма "Ламаматка", она подотчётна финской компартии, но всё равно, каждый раз, выезжая из гостиницы, обязательно просматривайте свои вещи, могут что-нибудь и подложить в чемодан.

     Наша же задача при всех встречах с финскими товарищами проводить разъяснительную работу, объяснять, что это вовсе не оккупация суверенного государства, как это представляют всему миру иностранные средства массовой информации, а наоборот защита свободы и демократии в Чехословакии.

     Возможно, он же, но может, и другой докладчик очень просил нас не торговать водкой:

     - Да, мы понимаем, что денег вам дадут так мало, что даже на сувениры не хватит, а там так многое захочется приобрести, но не уподобляйтесь американским туристам, которые тащат туда виски в огромных количествах и  открыто им торгуют прямо на улицах. В Финляндии действует полусухой закон – торговля спиртным резко ограничена, финны любят выпить, так же как и мы, все это так, но не позорьте имя советского туриста.

     Ещё один лектор усиленно уговаривал нас заходить только в большие универмаги, потому что в маленьких магазинах все товары с ценами выставлены прямо в витринах, и нет нужды открывать дверь, а вот в антикварные лавки вообще заходить нельзя, там сидят только русские продавцы, бывшие белогвардейцы.

     Ну и, наконец, об одежде, сейчас бы это назвали дресс-код, а тогда самый последний докладчик просто попросил подняться одного из слушателей и на живом примере объяснил, что вот так – чёрный костюм и белая рубашка с галстуком, в Финляндии ходят только священники, надо одеваться по-простому, а не как на службу, а для этого нам всем выдали талончики для посещения 200-ой секции ГУМ‘а.
 
     Оказалось, что большинство присутствующих знало о таком финале этого странного совещания, или не знаю, как его называть, и встретило последнее сообщение одобрительным гулом.

     Но, это я вам рассказал о парадной стороне инструктажа, а ведь, кроме того, была и изнанка партийной жизни, с которой мне тогда впервые пришлось столкнуться: на собрании все сидели молча, хлопая и аплодируя при вполне определенных ситуациях, зато в кулуарах шло оживлённое обсуждение, но не самих выступлений, а недомолвок и различных спорных мест в них. Так было и там, на том первом для меня инструктаже, в курилке, где все разобрались на какие-то группки, слышались из разных углов одни и те же слова: "сколько" и "как". "Сколько" означало количество бутылок водки, которые планирует взять с собой, а "как" - каким образом собирается переместить их через границу спрашиваемое лицо.

     Ну, а вопросы типа, сколько там стоит нейлоновая рубашка, или ещё какой-нибудь дефицит, и за сколько всё это можно продать у нас, слышались повсеместно. Иногда казалось, что мы находимся на каком-нибудь "черном" рынке, а вовсе не на инструктаже, проводимом  ЦК ВЛКСМ.

     В завершении нам напомнили о необходимости взять с собой какие-нибудь сувениры, желательно с ленинской символикой, на что зал оторвался гулом: "Взяли всё, не первый раз, маленькие мы что ли?", а мы с Раисой переглянулись, ведь об этом мы и не подумали:

    - Ладно, я в райкоме в отделе пропаганды, что-нибудь добуду, а ты значков каких-нибудь с Лениным купи, - решительно разделила наши обязанности Рая, - да и, если сможешь, купи на мою долю пару бутылок водки, деньги я потом отдам.

     С деньгами в то время в нашей семье было настолько туго, что мы, даже не раздумывая, отдали талон в 200-ю секцию ГУМ'а кому-то из родственников, готовящихся к юбилею что ли, точно не помню.

     Местом сбора в день отъезда назначали тот же "Спутник". Мы должны были явиться туда с советским паспортом, вместо которого нам должны будут выдать заграничный с уже проставленными визами,  и с 13 рублями для обмена их на финские марки, вот с такой суммой мы и должны будем поехать в Финляндию.


                Глава 2. Мы едем, едем, едем

     Наступил долгожданный день, взяв в одну руку папин старенький чемодан, с которым он обычно ездил в командировки и санатории, и в котором сейчас лежали мои вещи, а в другую его же саквояж - была тогда такая смешная тара о два запора и одну ручку, где лежали тщательно завернутые четыре бутылки водки и кое-какая еда в поезд, и отправился в "Спутник". Поезд у нас был вечерний, отходящий от Ленинградского вокзала после 10 часов, поэтому я не спешил, но к 6 часам – назначенному часу Х, добрался загодя, часа на полтора пораньше. Здание "Спутника" было превращено в какую-то перевалочную базу: везде лежали чемоданы, коробки, перетянутые ремнями, различные свёртки, а по зданию и около него бродили неприкаянные группы комсомольских активистов, интересно, кто из них кто. Я нашёл нашего руководителя и доложился о прибытии; он, поставив закорючку в каком-то гроссбухе, посоветовал мне поставить вещи в ту кучу, которая находилась неподалеку, а самому пойти куда-нибудь погулять и не маячить тут у него перед глазами. Идти было некуда, нашел кусок свободного подоконника, с которого можно было хоть как-то контролировать происходящее, и задумался о том, что нас всех ждёт в этой Финляндии. Историю взаимоотношений наших двух стран я знал довольно-таки хорошо и понимал, что финны  нас с распростёртыми объятьями не ждут, вряд ли они забыли итоги войны 1939-40 годов, наверняка жаждут реванша, если не на поле боя, где они, несомненно, слабее, то в экономике, с которой мне предстоит хоть как-то, хоть одним глазком, но познакомиться.

     Подошли автобусы, народ начал загружать в них вещи и рассаживаться по местам, а я всё сидел и думал, и думал. Но вот нас таких задумчивых осталось совсем мало и пришлось опять впрячься, поднести свои вещи к последнему автобусу и отправиться на вокзал. Около 6 вагона со списком в руках стоял наш предводитель, процедура была наипростейшей – ты ему фамилию, он тебе номер места. Так я попал на верхнюю полку в четвёртое купе, где уже сидел парень лет тридцати:

     - Валентин, можно просто Валя, - представился он, протягивая мне руку.

     Назвался и я, а когда Валентин узнал, что я работаю в институте переливания крови, даже в ладони хлопнул:

     - Здорово, ещё одна штафирка медицинская попалась. Да ты не обижайся, это я, шутя, но представляешь – группа медработников, почти сорок человек, а имеющих отношение к медицине всего четверо: двое из Питера, один москвич, все комсомольцы и ещё один из Курска, главный врач какой-то больницы, пятидесяти с лишним лет, но тоже косит под комсомольца.

     - Почему один москвич? Нас двое, ещё доктор Гаврилова, она тоже комсомолка.

     - Ну, замечательно. Только Москва и частично Питер выполнили указание ЦК и послали медработников.

     - А почему Питер частично?

     - Да я, понимаешь, к медицине никакого отношения не имею, по образованию я технарь, а сейчас второй секретарь ленинградского горкома комсомола, да и почти все остальные тоже вторые секретари различных обкомов, на остальные-то регионы дали по одному месту. Так что придётся, доктора, вам за нас за всех отдуваться.

     - А я тоже не врач, - пришлось признаться и мне, - химик я, созданием новых кровезаменителей занимаюсь.

     И мы весело рассмеялись. Подошло время отправления, и я отправился поискать Раису, а то как-то нехорошо, получается, едем вместе, а я про неё почти забыл. Рая сидела в соседнем купе, куда собралось ещё с пяток девушек, она увидела меня и махнула рукой, мол, всё в порядке.

     Я вернулся в свое купе и застал Валентина за странным занятием - он доставал из чемодана бутылки с водкой и пытался засунуть их в карманы донельзя раздувшегося плаща, висевшего на вешалке. Осталось ещё три бутылки, а никакой возможности засунуть их в плащ уже не осталось.

     - Да ты рукава у плаща внизу завяжи, вот и место появится, - посоветовал я.

     Валентин убрал ещё две бутылки в завязанные рукава, а последнюю поставил на стол:

     - Придерётся, открою и разолью по стаканам, - сказал он, - а ты сколько взял?

     - Как и положено, две, - ответил я.

     - Ну, и дурак, - как печать поставил Валентин.

     В купе постучали, вошёл странный тип в чёрном костюме и белой рубашке с галстуком, точно тот самый и в том самом костюме, которого демонстрировал лектор в качестве негативного примера ношения одежды:

     - Ребята, а кто-нибудь знает, как выглядят японские иены и сколько они стоят?

     Более дурацкий вопрос трудно было даже предположить. Валентин опомнился первым:

     - Простите, а кто вы и, причём тут иены?

     - Извините, я доцент Уральского политехнического института, он назвал своё имя, которое, к сожалению, запамятовалось, еду вместе с вами в Финляндию, а насчёт иен целая история приключилась. Представляете, в нашем купе едут двое молодоженов из Японии, они решили свадебное путешествие в Европе провести, а маршрут выискали через Москву, говорят так намного дешевле. Вот, до Москвы долетели и без остановки на поезд  в Хельсинки, оттуда их путешествие и начинается. Так они везут целую кучу своих монеток, говорят, что хотят из каждой страны привезти набор местных монет, которые надеются поменять на иены. Я у них выменял целую кучу, а теперь думаю, а не прогадал ли?

     Что такое иена мы не знали, а вот посмотреть на живых молодых японцев нам захотелось, и мы пошли в купе этого странного типа. Действительно, там сидели двое японцев, совсем ещё молодые девушка и юноша, сидели, держась за руки, как будто боялись, что кого-нибудь из них могут похитить. Оказалось, Валентин довольно хорошо владел английским. Нас интересовал один лишь вопрос – почему японцы даже не захотели посмотреть Москву, ведь это один из красивейших городов мира? Ответ нас обескуражил: оказалось, что один из родителей молодоженов воевал против нас в Манчжурии и поэтому попросил детей не делать остановку в СССР:

     - Нельзя останавливаться в доме врага.

     Мы хором начали объяснять, что никакие мы не враги, Валя пытался наши бессвязные слова трансформировать в английскую речь, но японцы, продолжая держаться за руки, лишь вежливо молчали и кивали головами, то ли соглашаясь с нами, то ли отвергая наши доводы. Посмотрели на иены, действительно много различных монет, и круглых, и восьмигранных, и даже с дырочкой посредине, именно эта дырочка больше всего смущала "доцента", придётся называть его так, он ещё часто будет встречаться в моих воспоминаниях.

     Вернулись в своё купе, оказалось, что пришли ленинградки, мы немного перекусили и посетовали на организаторов, которые, несмотря на обращения Ленинградского горкома с просьбой разрешить им сесть в поезд в Питере, ответили отказом. Поезд стремительно приближал нас к городу на Неве.

     Утром я проснулся раньше всех, потихоньку выбрался из купе и пошел поизучать расписание движения нашего поезда – оказывается, он и не думает заходить в город Ленина, а объезжает его стороной, так что в Москве, наверное, были правы. Прошло ещё несколько часов, и вот мы достигли нашей границы, я первый раз её пересекал, и всё мне было в диковинку. Станция "Лужайка" прочитал я на табличке, именно это название и застряло в моей голове в качестве пограничного железнодорожного перехода.

      Ремарка 5. Начал проверять свою память. Станция "Лужайка" действительно существует, но она предыдущая, а пограничным пунктом является "Бусловская" — железнодорожная станция Октябрьской железной дороги направления Санкт-Петербург — Хельсинки.  Следующая станция Вайниккала находится на территории Финляндии. Станция "Бусловская" является обязательной остановкой для всех поездов без исключения, в том числе "Лев Толстой" и "Аллегро". На этой станции проходит досмотр пассажиров.
      Возможно, меня подвела память, но вероятней всего, что и таможенники и пограничники сели в наш поезд сорок с лишним лет назад именно на станции "Лужайка", а может и "Бусловскую" позже построили.

      Я был почти разочарован: вошли, представились, посмотрели и проштамповали новенькие паспорта, мельком оглядели купе - и всё, никаких личных досмотров, открывания чемоданов, простукивания стен и тому подобного, к чему я был готов, после чтения книг про шпионов и контрабандистов, - ничего этого не было.

      Поезд постоял ещё немного и тронулся, вот за окном проплыла контрольно-следовая полоса, огороженная с обеих сторон колючей проволокой. Так вот она какая, Государственная граница.

      Ремарка 6. Для современных россиян, которые могут ездить за границу практически без каких-либо проблем, пересечение границы совершенно незаметное действо, тем более что в основном происходит это высоко над землей, а вот в том далёком прошлом каждая поездка за рубеж была настоящим событием, о котором на семейном уровне буквально слагались легенды.

     Паровозный гудок и скрип тормозов означали, что мы уже находимся на территории Финляндии, проводник пробежал по купе с предупреждением, чтобы никто из них не выходил, и мы начали ждать.

      Деликатный стук в дверь, и на пороге два человека в форме, прозвучала какая-то фраза на очень певучем языке, мы поняли, что с нами поздоровались, и в ответ закивали головами и заморгали. Финны посмотрели наши паспорта, быстренько сверили наши фамилии с каким-то толстым блокнотом, и по-видимому, не нашли ничего такого, что могло бы нам помешать пересечь границу, четыре раза подряд печать обрушилась на наши визы - всё мы в Финляндии.

      Одни финны за дверь, а следом другие в дверь – явилась таможня. Толстый финн в красивой форме, которая к удивлению очень ловко на нём сидела, почти на чистом русском языке спросил, что мы везём из запрещенных товаров, и, не дожидаясь ответа, попросил меня показать чемодан. Финн покачал его над головой, и с удовлетворенным видом вернул его мне назад, и не спеша, оглядев все вокруг, покинул купе, на бутылке, стоящей на столе, он своё внимание никоим образом не акцентировал.

      - Что он делал? - с удивлением спросил я.

      - По-видимому, слушал, как булькает водка, много её в чемодане или нет, - ответит много знающий Валентин.

      - Но почему он обратился именно ко мне? – продолжал недоумевать я.

      - А ты самый подозрительный, - под общий смех, вынес свой вердикт Валя.

      Вскоре нам разрешили выйти из вагонов. Было прекрасное солнечное утро, но все смотрели только на землю – она вся была усеяна осколками водочных бутылок - круто же обходятся финны с лишней водкой. Я даже поёжился, ведь спроси таможенник у меня другие вещи для досмотра, и мне бы  пришлось достать саквояж, а там-то четыре бутылки, мои и Раисины, думаю, не удалось бы доказать, что это не моя водка, а девушки из соседнего купе - даже нехорошо стало. Ну да ладно, обошлось, а значит всё в порядке.

      Мы спокойненько расположились в купе и болтали на всякие темы, совсем не относящиеся к нашему путешествию, но вдруг по вагону пронеслось:

      - Через десять минут мы выходим, собирайтесь!

      Что случилось, почему, ведь до Хельсинки ещё несколько часов езды?
Оказывается, мы выходим на станции Лахти, именно оттуда начинается наш маршрут. Торопливый сбор вещей, распихивание их как попало, лишь бы ничего не забыть - и вот мы уже все стоим в проходе, ожидая остановки состава.

     Поезд остановился, и мы высыпали на перрон, где  нашу группу встречал молодой высокий финн, который приветствовал нас на очень хорошем русском языке, это оказался наш гид, который должен стать нам добрым ангелом-хранителем на все оставшиеся дни. На вокзале мы только и успели с ним поздороваться да узнать его имя – Вейкко, что в буквальном переводе означает "брат". Так начался наш первый день в Финляндии.


Глава третья. День первый. Знакомство с Лахти и всяческие организационные дела.

      На вокзальной площади в окружении десятка привычных нам "21-х Волг" с жёлтым фонарём с надписью "TAXI" на крыше, стояли и огромные автобусы, в одном из которых разместилась наша группа, и автобус медленно покатился по городским улицам. Все просто прилипли к окнам, не каждый день можно поглазеть на крупный город чужого государства.  Конечно, многого из окна не увидишь, но, во-первых, сегодня и завтра у нас запланированы экскурсии по этому городу, а во-вторых, все равно было очень любопытно и интересно.

     Автобус, не спеша, продолжал своё движение, а наш гид рассказал немного о себе, о своем отношении к СССР вообще, знании русского языка в частности и попросил называть себя Вениамином, или попросту Веней, Вейкко – Венька, именно так его зовут русские друзья. Так вот, Веня из очень небогатой рабочей финской семьи, в которой и отец, и мать - члены финской компартии; кстати, Веня тоже член её молодёжного крыла, финского комсомола. Высшее образование в Финляндии - очень дорогая вещь, которую могут себе позволить лишь весьма обеспеченные люди. Веня с детства мечтал стать врачом, вот финская компартия и отправила его учиться в Ленинградский медицинский институт, пятый курс которого он только что успешно закончил. Казалось, можно только порадоваться за парня, но после окончания института ему предстоят такие испытания, что даже не ясно, нужно радоваться или огорчаться. Дело в том, что ассоциация финских врачей категорически не приемлела иностранного медицинского образования. Тогда, в той самой поездке, мы познакомились со структурой финского медицинского образования, оказалось, что, даже после окончания финского института, диплом получишь только через три года, которые ты проведешь в государственной больнице, работая при этом не врачом, а кем-то типа медицинской сестры или фельдшера. Затем ещё несколько лет работы в государственной структуре, но уже доктором - и только потом ты сможешь заняться частной практикой. Врачебная специальность - одна из самых высокооплачиваемых в стране, но большие доходы имеют только частнопрактикующие доктора. Что же касается иностранного образования, то тут намного сложнее, в финском языке практически отсутствуют иностранные слова, даже названия всем известных стран у финнов свои, так Россия называется Венайя, Франция – Ранска, да и саму Финляндию финны обзывают  Суоми, а себя суомалайсет, то же самое относится и к другим понятиям, особенно техническим и биологическим. Поэтому врачу, получившему образование за пределами Финской республики, придется заново сдавать все экзамены экстерном, но уже на финском языке, и только после этого пройти путь обычного финского доктора.

      Каждое лето Вениамин приезжает на каникулы на родину, но не отдыхать, а работать:

      - Надо немного деньжат подкопить, чтобы экзамены сдавать, они же все платные, вот в Ленинграде диплом получу и начну сдавать, а то даже санитаром в больницу не возьмут.

    А вот и тот отель, где мы должны провести ночь - четырехэтажное здание с лифтом, столпившись у которого мы встретились со Львовской группой, покидающей это временное пристанище. В нас безошибочно признали соотечественников, и  сразу же нам надавали массу ценнейшей информации:

     - Ребята, если это у вас первая гостиница, то учтите, водку можно продать только здесь и только сегодня. Можете оставить бутылки на столе, можете положить под подушку или одеяло, не важно, главное достаньте их из чемодана и смело уходите на экскурсию, вернётесь, на том же самом месте будут лежать марки, по 20 за каждую бутылку. Завтра в этой, а затем в любой другой гостинице этот номер не пройдёт, финны чётко отслеживают наши маршруты и знают какой отель у нас первый. Так что не теряйтесь.

     Нас с Валентином поселили вместе, девчонок – Раю и ленинградок также, и мы разбежались по номерам, передохнуть и привести себя в порядок, затем обед и первая экскурсия в чужой стране.

      Перед обедом мы по совету львовских товарищей положили водку под подушки, я одну, а Валя, то ли две, а то ли три, да ещё он сделал одну вещь, удивившую меня – он переложил свои вещи в чемодане по-новому, и при этом то слегка загибал конец майки, то оставлял на светлой рубашке тёмную коротенькую ниточку.

      - Валь, зачем ты это делаешь?

      - Хочу посмотреть, полезет кто-нибудь в мои вещи или нас только пугали для вида.

       После обеда в гостиничном ресторане, о котором совсем не хочется вспоминать, как, кстати, и почти обо всех остальных приёмах пищи в той поездке - в наших студенческих столовых кормили, пожалуй, получше, а завтраки были такие, что не только наесться, но даже слегка утолить голод невозможно. Впоследствии я узнал, что такой завтрак называется континентальным: варёное яйцо, кусочек сыра, масло, два куска хлеба и одна чашка чая или кофе, ну разве этого хватит взрослым мужикам, да и девушки тоже жаловались на такое "изобилие" на столе, - мы отправились на экскурсию по городу.

       Ремарка 7. Но прежде, чем я начну свой рассказ, не грех хоть немного узнать о том, что такое Лахти и чем он знаменит, коли нас в первую очередь привезли туда.
      В 1969 году, также как и сейчас, Лахти находился на седьмом месте среди финских городов, но если тогда там жило чуть больше 65 тысяч жителей, то сейчас - более 100 тысяч. Лахти - один из крупнейших культурных центров страны, а что касается спорта, то Лахти бесспорный лидер. Город известен в международном масштабе своими Лахтинскими играми по лыжным видам спорта, которые проводятся, начиная с 1923 года. Лахти трижды подавал заявку на организацию Зимних Олимпийских игр 1964, 1968 и 1972 годов, однако уступил Инсбруку, Греноблю и Саппоро соответственно.

      Вот с осмотра знаменитых лахтинских трамплинов и началась наша автобусная экскурсия. После того как международный олимпийский комитет в третий раз подряд отказал городу в праве проведения Зимних Олимпийских игр, лыжный комплекс уже не менялся. Мы поднялись на смотровую площадку самого большого трамплина и рассмотрели и город и его окрестности. Трамплины меня просто поразили, я всегда был большим любителем смотреть  соревнования летающих лыжников, а вот теперь я стою даже выше той точки, с которой начинают свой разгон спортсмены, это впечатляло.

     Об остальных экскурсиях ничего вспомнить не могу, наверное, это были обычные архитектурные памятники, которых за свою жизнь я повидал немало. 

      Затем мы вернулись в гостиницу, и сразу же посмотрели, что делается, под подушкой, а там действительно лежали деньги – у меня две бумажки по 10 марок каждая, я впервые держал "живые" деньги зарубежного государства. После этого я  посмотрел на Валентина, который с недоумевающим видом перекладывал вещи в чемодане:

    - Представляешь, досмотр провели так аккуратно, что я бы и не заметил, но ни одного моего "маячка" не сохранилось. Нет, нет, ничего не подложили, - как бы в ответ на мой не высказанный вопрос добавил он, и заключил, - надо же кагэбэшник-то не обманул.

      Я лихорадочно пересмотрел мои вещи, как они лежали в чемодане я, конечно же, не запомнил, но и нового ничего не обнаружил.

      Валя без особого интереса пересчитал те деньги, которые обнаружил под подушкой и позвал меня поскорее собираться и идти ужинать:

      - А то что-то есть захотелось.

     После ужина состоялось оперативное совещание в номере руководителя, это приглашение ещё в вестибюле отеля сопровождалось неожиданной просьбой, или скорей приказом:

     - Всем после ужина явиться с бутылкой водки.
   
      В отличие от нас, у шефа был двухкомнатный люкс, где смогли разместиться все члены группы. Начальник выбрал себе помощника – кого-то из секретарей сибирских обкомов, вначале у нас по списку принимали водку, с росписью о её сдаче. Оказалось, что около десяти человек явились без бутылки. Руководитель тут же решил этот вопрос, заявив, что по возвращении в Москву, он должен написать характеристики на каждого, и оттого, что он там напишет, зависит комсомольская судьба каждого из присутствующих. Через несколько минут недостающие бутылки, кроме одной, стояли в углу, все тот же странный парень в чёрном костюме, которого все теперь звали "доцент", заявил, что он категорически не приемлет алкоголь, и поэтому с собой водку не привёз.

      Начался второй акт – нам, опять же под роспись в ведомости, выдали по 65 финских марок, расписывались-то мы за 67 с мелочью, но руководитель группы объяснил, что нам предстоят коллективные траты, например, на цветы к мемориальной доске на доме, где жил Ленин, но остаток мы получим в последний день пребывания в Финляндии. Многие вначале заворчали, но такое объяснение удовлетворило недовольных, а когда нас подозвали к столу и в граненые стаканы (откуда только они взялись в таком количестве в этом маленьком финском городке) разлили 3 бутылки из стоящих в углу и дали по бутерброду с колбасой, все окончательно успокоились и под поздравление с тем, что мы благополучно оказались в этой стране, дружно сдвинули стаканы и выпили. Если бы на этом вечер закончился, то, возможно, некоторых негативных моментов удалось бы впоследствии избежать, но шефа потянуло на подвиги, а может быть и какие-то другие мысли   у него в голове имелись, и он предложил повторить. Вот тут уже человек десять сказали, что тёплая водка с устатку от длительной дороги как-то не идёт, поэтому на оставшихся хватило двух бутылок, и все благополучно пошли по номерам, ну, возможно, и не все, но большинство точно.


          Глава четвертая. День второй.  Лахти и переезд в Тампере

     Ночь прошла спокойно, и утром, сразу после завтрака, мы с вещами вышли из гостиницы и направились к автобусу, который стоял на противоположной стороне улицы. Мои вещи заметно полегчали – водки-то в них уже не было.

      С утра у нас была намечена экскурсия в городскую клиническую больницу. Веня сказал, что в таких учреждениях лечатся только бедные слои населения, те, у кого имеются деньги, ходят к частным докторам и лежат в частных больницах.

      Автобус подъехал к красивым решётчатым воротам, которые открыл охранник, и мы въехали на территорию настоящего парка, засаженного деревьями и цветами, которые росли на больших клумбах. Везде стояли скамейки, на которых сидели люди - кто в больничной одежде, а кто и в обычной. Больница располагалась в длинном многоэтажном здании. Нам всем выдали белоснежные бахилы с завязками, мы одели их на свою обувь, завязали завязки, получилось очень даже смешно, особенно у девушек, и в сопровождении старшей сестры в потрясающем по белизне и наглаженности халате, у которой на голове находилось настоящее чудо из также белоснежной хорошо накрахмаленной косынки, свернутой таким причудливым способом, что она выглядела как тиара на голове Папы Римского, мы поднялись на бесшумном скоростном лифте в терапевтическое отделение.

     Мы вступили  в широкий коридор с палатами, размещёнными по одной стене, с другой стороны находились различные служебные помещения и довольно-таки большие холлы с креслами и низенькими столиками. По коридору степенно проплывали такие же чудесные создания, как и наша сопровождающая, только головные уборы у всех слегка отличались по конструкции, но были такими же величественными и красивыми. Нас пригласили заглянуть в одну из женских палат: четыре кровати, не обычные кое-какие, а специальные медицинские со всякими необходимыми прибамбасами, туалет в углу за закрытой дверью, телевизор, стоящий так, чтобы его было видно со всех кроватей, но больше всего нас поразило какое-то странное приспособление, вделанное в  стену, у которого стоял столик со стулом.

       - Это пневмопочта, - сказал Веня, - доктор во время обхода может все свои назначения отправить прямо в аптеку, а оттуда быстренько прибудут лекарства, то же самое с инструментарием и анализами.

       Мы потрясенно промолчали, ведь это бесплатная муниципальная больница, что же делается в платных?

      Почти до самого обеда мы как зачарованные ходили по больнице, обычной финской больнице в небольшом финском городке, посмотрели лаборатории, оснащённые по последнему слову техники, процедурные кабинеты с превосходным оборудованием, физиотерапевтическое отделение - все было так, как требовала жизнь, как было необходимо для полноценного лечения больных.

       Обедать нас повезли в какой-то небольшой ресторанчик на одной из улиц Лахти, почему именно туда - да кто его знает, наверное, у Ламаматки заключён договор именно с этим рестораном. Почему возник этот вопрос? Место стоянки автобуса оказалось довольно-таки далеко от ресторана и нам пришлось толпой идти вдоль по улице, когда же все расселись за столами, оказалось, что одной девушки не хватает, и самое главное - никто не мог вспомнить, шла ли она вместе со всеми от автобуса. Возникла не очень приятная ситуация, решили подождать ещё немного, а уж затем сообщить в полицию. Девушка подошла минут через десять, когда большинство уже заканчивало обед, на вопрос что случилось, последовал обескураживающий ответ:

      - А я не корова, чтобы со стадом ходить, я прошлась по улицам, посмотрела, как люди себя ведут - мне всё интересно.

      - Но ты же знаешь порядок пребывания за границей, ходить можно только в группе, не менее чем по трое.

      - Эти порядки пишутся для обычных граждан, а я - секретарь обкома комсомола.

     Не знаю, какие меры воздействия применял наш руководитель и применял ли он их вообще, поскольку эта мадам доставила нам впоследствии немало хлопот, но об этом немного позже.

     Следующим объектом для нашего обозрения или ознакомления - выберите более подходящее слово сами - оказался молодёжный жилищный комплекс, построенный прямо в лесу на окраине города.

      Мы подъехали к лесному массиву, в котором в хаотическом беспорядке были разбросаны дома разной конфигурации, разной этажности, окрашенные в разнообразные цвета. Экскурсию проводил молодой финн, один из активистов этого молодежного кооператива. Суть его рассказа заключалась в том, что мэрия города выделила для молодых семей земельный участок в лесной зоне с условием, что ни одно дерево не должно пострадать. Среди желающих приобрести или построить собственную квартиру нашлись архитекторы, проектировщики и другие специалисты, которые провели планировку комплекса и оформили все необходимые документы. Далее начался этап строительства, большинство работ проводили члены кооператива, имеющие соответствующее образование, а уж что касалось уборки и вывоза мусора, то тут уж все без исключения принимали самое активное участие, таким образом, некоторым даже удалось сэкономить значительные средства, ну а недостающие выделили банки под очень небольшой процент и на сроки до 50 лет. Я тогда сам вступил в молодежный жилищный кооператив в Москве, в Чертаново, и мне всё было очень и очень интересно, ведь у нас всё происходило несколько по-иному.

      Этот парень не на много старше меня рассказал, что у них очень развита система кредитования вообще, а молодежи в особенности. Он, например, ездит на третьей машине, которую взял в кредит, первые две он успешно продал, и сейчас платит три автокредита и вот теперь жилищный кредит, на который ему по решению правления банка предоставлена отсрочка в пять лет.

     - Иначе мне есть было бы нечего, - рассмеялся он, отвечая на наши вопросы - а, сколько же надо зарабатывать, чтобы платить столько кредитов.

      - Если я не смогу до конца своей жизни выплатить все кредиты, они перейдут моим наследникам, у нас это считается нормальным.

      Много времени мы провели, гуляя в этом парке среди только что построенных жилых домов: ни привычных нам куч строительного мусора, ни разбитых колей, проложенных тяжёлой техникой, ничего напоминающего о только что законченном строительстве не было. Подумалось, вот бы сюда наших специалистов направить поучиться.

      А затем последовал довольно-таки длительный автобусный переезд в Тампере.

      Автобус выбрался на шоссе, подряд с обеих сторон дороги  растянулись автозаправки, их было очень много, наверное, с десяток, среди которых выделялись "Shel", "Esso", "Nestle" и некоторые другие, такие массивные, солидные, но на удивление пустые, одна, ну две машины и все, зато на заправке "Tеboil" скопилась целая очередь. Информация, которую нам дал Вейкко, нас очень даже порадовала – оказывается, сеть автозаправок "Teboil", широко разбросанная по стране, принадлежит Советскому Союзу и предназначена для реализации советского бензина, дизтоплива и смазочных масел. 

     Ремарка 8. По опубликованной информации "Лукойл" купил всю эту сеть у финского владельца и теперь на этих автозаправочных станциях опять продаются наши нефтепродукты.

     Автобус всё бежал и бежал по великолепному практически пустому асфальту, но стрелка спидометра ни разу не пересекла цифру 70, хотя легковые машины нас иногда обгоняли.

      - Что мы так тянемся, пусто же, пусть прибавит скорость, - раздавались возгласы.

      Веня обратился к водителю, ответ которого нас почти потряс, привожу его в Вениаминином переводе:

     - Разрешённая скорость для автобусов на автобане - тогда я впервые услышал это понятие, да, наверное, не я один - 70 километров в час, а если вы посмотрите вон туда вверх, - он указал куда-то рукой, - то увидите вертолёт, а я на лесоповал попасть не хочу.

      Оказывается, в этой стране борются с нарушением  правил дорожного движения таким оригинальным образом.

     Так и получилось, что на преодоление каких-то ста тридцати километров  у нас ушло более двух часов.

      И ещё одна последняя зарисовка с обочины финского автобана, и обещаю больше этой темы не касаться. Не помню, на каком шоссе, немало их мы исколесили в ту поездку, мы увидели изумившую нас и одновременно огорчившую донельзя картинку – гору, размером с дом в несколько этажей, построенную из легковых автомобилей, а почти на самой вершине подъемный кран, взгромождающий туда к небесам ещё одну машину, снятую им со стоящего рядышком трейлера.

    - Это автомобильная свалка, куда владелец отслужившей свой срок машины должен её не только сам доставить, но ещё и заплатить весьма приличные деньги за её там размещение.

     - Наших бы умельцев сюда, все эти машины ещё бы побегали, - сказал кто-то мечтательно.         
         
      Вечером в уже новой гостинице произошла первая стычка с руководителем, который вновь, собрав всех в своем номере, предложил выпить за успешное окончание первого дня в Финляндии. Валентин от имени объединённой московско-ленинградской группы заявил, что мы приехали сюда не водку пить, а если нас будут принуждать к попойкам, то он проинформирует ЦК ВЛКСМ обо всём, что здесь происходило, и, как ему кажется, к его мнению прислушаются, ведь он все же секретарь одной из крупнейших в стране комсомольских организаций. Мы покинули гостиницу, к нам присоединилось ещё несколько человек, но большинство осталось.
 
      Мы были одеты так, как принято в СССР - мужчины в светлых рубашках, светлых же летних брюках и коричневых или черных ботинках, девушки в цветастых платьях приглушённых тонов и  светлых босоножках.

      Погода стояла прекрасная, было тепло, заходящее солнце, скрываясь за низко расположенными облаками, подсвечивало их в причудливые цвета. Народа на улицах по случаю субботнего вечера было много, навстречу нам шли группы людей, одетые совершенно не привычно для нас, у нас всё-таки не очень-то принято, чтобы мужчины носили ярко красные, розовые или оранжевые рубашки, прямо цыганщина какая-то, а здесь это было, по-видимому, принято, да и модно, наверное, иначе, чем объяснить такие яркие мужские одежды, но чаще всего это относилось к молодежи. Были и люди одетые поскромнее, в основном пожилого возраста.

      Наша компания в основном не выделялась бы из общей массы, но за нами увязался "доцент", его чёрный костюм и белая рубашка с галстуком вызывали всеобщий интерес, люди останавливались и даже смотрели нам вслед, не очень это приятно, знаете ли. Мы предложили "доценту" вернуться к гостинице, где мы бы его подождали, пока он не переоденется, но оказалось, что у него нет ничего взамен, есть несколько рубашек, но все они тоже белые.

      - Как же так? – спросил Валька, - на тебе же дурном показывали,  как не надо в этой стране одеваться, а ты что, глупый, с первого раза не понял, так второго и не будет больше, я сам и напишу, чтобы тебя сделали невыездным, не ходи больше с нами, не позорь. Мы и так себя не очень ловко чувствуем: они как из магазина, а мы словно полинявшие какие-то, а тут ещё ты, словно пугало огородное бродишь. 

      Но не выгонишь же человека только за то, что он одет не так как надо, тем более надо четко соблюдать установку – меньше чем по трое ходить по заграничным улицам нельзя, - так и тащился он у нас в хвосте, а мы всё шли и шли, запоминая какие-нибудь необычные здания и считая повороты, названия финских улиц нам всё равно были не подвластны.

      Удивляло огромное количество пьяных, причем некоторые были в таком состоянии, что просто валялись где-нибудь в укромных уголках, под заборами, например.

      - А всё говорят, у нас пьют много, на этих посмотрели бы, но что интересно, они все как бы сами по себе, пьяных компаний не видно, а раз нет компаний, то и драк не может быть, спокойненько так у них. Чтой-то слышал я, что в Финляндии "сухой" закон, ничего себе "сухой", - такую тираду выдал Валентин, когда чисто одетый финн, пытаясь удержаться на ногах, ухватился, было за Валькин локоть, но не рассчитал свои силы и свалился ему прямо под ноги.

     - Жаль Веньку с собой не взяли, он бы нам сейчас политинформацию провел, - раздался чей-то женский голос.

     - Да ладно, вернёмся, пусть расскажет, в чём у них тут проблемы-то, - подвел итог начавшейся было дискуссии Валентин.

      Долго мы гуляли в тот вечер по городу, понавидались всякого - и красивых старинных зданий, и современных бетонных коробок, но везде чисто, всё убрано, во дворах по несколько мусорных баков, порядок полный, и, что интересно, множество машин во дворах на специальных площадках, среди которых превалировали наши "Волги".

    - Поди, попробуй у нас "Волгу" купить, ГАЗ план перевыполняет и перевыполняет, а машин нет, все за границу уезжают, - со знанием дела сказала девушка из Горьковского обкома.

     В гостиницу вернулись хоть ещё и засветло, темнеет-то в начале августа поздно, но очень уставшими, вот и решили - Веньку допрашивать с пристрастием будем завтра, а сейчас ну её эту Финляндию, спать хочется.


   Глава пятая. День третий. Тампере, музей Ленина и сауна финских коммунистов.

     Утро наступило неожиданно рано: оказывается, пока мы гуляли по городу, с нашим шефом связались из советского посольства и обязали в девять утра быть на какой-то площади, где состоится митинг в честь дня породнённых городов – есть, оказывается, такой всемирный праздник, мы все о нём в первый раз узнали, а Тампере – побратим Киева, и из столицы Украины должно приехать всё высшее руководство республики, ну и нужна численность, а тут мы очень даже вовремя нарисовались. Днём же будет товарищеский матч, приехало киевское "Динамо", одна из лучших европейских команд в то время, будет играть со сборной города, но туда мы не пойдём, там желающих и без нас полно. У нас программа уже вся расписана по минутам: вначале у нас возложение цветов к Ленинской мемориальной доске, а затем, уже вечером, встреча с финскими коммунистами. Поэтому все экскурсии по городу переносятся на завтра.

      Мы люди подневольные: сказали на митинг, значит на митинг, позавтракали и по машинам, я хотел сказать в автобус. Привезли - огромная площадь, ходят какие-то разрозненные группки людей, ничто не напоминает о каком-то митинге. Мы встали в сторонке, но толпа получилась приличная, всё-таки нас более тридцати человек, пришлось слегка рассредоточиться. Начал появляться народ, подходили группами и поодиночке. На машинах привезли трибуну, значит скоро и президиум появится. Действительно, какие-то люди поднялись туда, митинг начался, и одновременно стал накрапывать дождь. Мы без зонтов, без плащей, постепенно превращались в мокрых куриц, в то же время неподалеку от нас группа молодых людей, стоявшая с какими-то странными тростями в руках, подняла эти трости, и они превратились в большие зонты, по три человека можно было бы туда спрятаться, - вот эти люди на чистейшем русском языке и позвали наших девочек, - оказалось, это сотрудники советского посольства во главе с Послом СССР прибыли в Тампере. Ну, посол на трибуне под зонтиком стоит, а кто там с ним рядом - мы не поняли, далековато было, так нам объяснили, что никто из руководства Украины не прибыл, поскольку господин Кекконен в отъезде. Поэтому на трибуне лишь Председатель киевского горисполкома и мэр Тампере, ну и ещё какие-то чиновники с обеих сторон.

      Дождь то затихал, то снова начинал накрапывать, автоматы зонтов то  хлопали, с шумом открываясь, то превращались в тросточки, на которые так удобно опереться, а мы болтали с молодыми посольскими сотрудниками, темы были разные, но основная – годовщина ввода войск в Чехословакию. Ребята предупредили нас, что ожидаются митинги протеста и демонстрации с требованием вывода наших войск. "Надо быть бдительными", - говорили нам.

      Митинг был какой-то безразмерный, всё время кто-то что-то говорил и говорил, уже захотелось есть, народ на площади сильно поредел, казалось, что финнов там уже нет, лишь мы и сотрудники советских представительств, согнанные сюда со всей страны, потому что вокруг звучала лишь русская речь, заглушавшая ораторов. Наконец говорильня завершилась, раздались аплодисменты, и мы, распрощавшись с гостеприимными посольскими ребятами, побежали к нашему автобусу.

    - Есть будем? – выкрикнул кто-то.

    Ответ был ожидаемым:

    - Нас уже три часа ждут в музее Ленина, а затем мы должны спешить на ужин с финскими коммунистами, они же активисты общества Финско-Советской дружбы, поэтому придется обойтись без обеда, тем более что многим похудеть не мешает.

     Мы отправились на цветочный рынок, где был приобретён большой букет красных роз, и автобус отправился на улицу Хямеенпуисто, 28, где Владимир Ильич высказал мысль, что, если в России придут к власти большевики, Финляндия получит независимость.

   Ремарка 9. Музей Ленина в Тампере  — первый музей Ленина, созданный за пределами Советского Союза, и в настоящее время единственный в мире постоянно действующий музей, посвящённый жизни и деятельности вождя революции, а также эпохе социализма.
     Музей принадлежит обществу "Финляндия—Россия", работает при поддержке муниципалитета Тампере и Министерства образования Финляндии. В музее проводятся две постоянные экспозиции "Жизнь Ленина" и "Ленин и Финляндия", а также временные выставки по различным тематикам, также работают тематическая библиотека, архив с открытым доступом и магазин с книгами и сувенирами.
     Музей Ленина был открыт 20 января 1946 года к годовщине смерти Ленина (21 января). Учреждение расположено в Доме Рабочих города Тампере, в том же зале, где в 1905 году впервые встретились Ленин и Сталин. Через год в этих же стенах Ленин пообещал признать независимость Финляндии, если большевики придут к власти. Предложение о создании музея было высказано уже в 1920-е годы, вскоре после приобретения страной независимости.
      В 1965 году на стене Дома Рабочих появилась бронзовая памятная доска с барельефом Ленина и надписью на финском и русском языках: "В. И. Ленин выразил в этом здании, на состоявшихся в 1905 и 1906 гг. исторических конференциях, своё сочувствие воле нашего народа к независимости".
      После развала СССР и закрытия Центрального музея Ленина в Москве (1993) музей в Тампере остался единственным музеем Ленина в мире, который открыт постоянно. В 1993 году музей посетило наименьшее число туристов, однако впоследствии рост числа посетителей возрос. Во многом на возрождение интереса к музею повлияла новость от агентства Рейтер о том, что тело Ленина якобы будет передано данному учреждению (в действительности, это оказалось шуткой директора музея Аймо Минккинена).

      Я просто рвался в музей, мне хотелось понять, правильно ли я поступил, взяв с собой книгу "Государство и революция", которую я бережно хранил в сумке вместе с кучей значков и каких-то вымпелов, которые вручила мне Раиса:

     - Всё равно у тебя рука занята, потаскай и мои сувениры. 

      Экскурсия была довольно скучной, пожилой финн, который в то время управлял музеем, рассказывал об его истории и экспонатах, которыми было забито всё - стены и простенки, пол и даже с потолка свешивались какие-то плакаты и вымпелы. К стене был прислонён огромный портрет Ленина, который при всем желании невозможно было бы повесить на стенку, настолько он был огромен. Финн рассказал нам, что за пару недель до нас в музее побывал Брежнев и подарил этот портрет. Чувствовалось, что финн с удовольствием убрал бы его куда-нибудь подальше, настолько чужеродной вещью он был в экспозиции.

      Экскурсия закончилась, начали вручать свои подарки и мы, эта процедура продолжалась почти два часа, каждый из секретарей региональных обкомов говорил целую речь, вручал свой сувенир, выслушивал ответ и аплодисменты, после чего слово передавалось представителю другого региона. Вот, наконец, очередь дошла и до Москвы, Раиса вручила мешочек со значками и целую кучу каких-то вымпелов. Всё закончилось, народ потянулся к выходу, я выбрал момент, когда на меня никто не обращал внимания и, буквально держа Веню за руку, тот не понимал, что я от него хочу, отдал книжку директору музея. Когда Веня перевел название и год издания книги, финн просиял, оказывается, у них именно этого издания фундаментальной работы Ленина не было:

    - Поверьте, ваш подарок для нас намного дороже, нежели портрет, подаренный вашим лидером.

      Его слова пролились бальзамом на моё сердце - вот такими высокопарными словами мне хочется завершить рассказ о посещении музея.

     Мы очень спешили, ведь где-то в лесу на берегу озера находился дом приёмов местных отделений общества Финляндия-СССР, а также Компартии страны, и именно там нас уже давно заждались представители этих организаций. Слегка поплутав по городу, наш автобус, наконец, выехал на большую поляну, где уже стояли какие-то четырехколёсные машины. Тёмное деревянное одноэтажное здание с большой открытой верандой полувыглядывало из леса. На шум мотора на террасу вышло несколько пожилых людей, именно с ними нам и предстояла сегодняшняя встреча.

      Во внутреннем помещении стоял большой стол, изогнутый в форме латинской буквы Z, весь заставленный тарелками с закусками и бутылками с пивом и водой.

      На наши извинения за задержку финны отвечали вежливыми улыбками понимания, что митинг дружбы намного важнее дружеского ужина. С финской стороны присутствовало десять или одиннадцать семейных пар, возраст всех был далеко за пятьдесят, седовласые полные степенные люди и мы, молодые и задорные, смотрелись резким диссонансом за общим столом. Голодные и нетерпеливые, мы готовы были смести со стола всё съестное, заботливо припасённое для нас, но понимали, что всё здесь не просто так - наверное, предстоят долгие разговоры с вопросами и ответами, поэтому пришлось набраться терпения и ждать команды "к столу". Однако неожиданно последовало совершенно другое предложение, оказалось, что здесь на берегу лесного озера, на частной территории, принадлежащей местному отделению Компартии, находится целая база отдыха с финской сауной во главе угла. Нам было непонятно это слово "сауна", тогда они ещё не стали непременной принадлежностью любого загородного да зачастую и городского дома, и особого желания идти в баню, так нам буквально перевёл это понятие Венька, мы не испытывали, но хозяева были очень уж настойчивы, и мы смирились - в баню так в баню, только пусть вначале девчонки идут, да чтоб не размывались там до бесконечности! На этом и порешили, и большая часть нашей группы, сопровождаемая одной из жен финских коммунистов, отправилась по хорошо видимой тропинке прямо в лес.
 
       Хорошо, что у нас гид-мужчина,- подумалось мне, поскольку Венька остался с нами и взял бразды правления в свои руки. С самого начала он представил руководителей обеих сторон, после чего финн, грузный мужчина, секретарь региональной организации  компартии,  предложил нам не стесняться и подходить к столу, взяв для начала пивка с закусочкой. Подошел и я, но, прежде всего, меня интересовало, что же едят эти финны. К моему удивлению, на столе стояли тарелки с тонко нарезанной колбасой, помидорами и огурцами, зелёным луком и редиской, а также красной и белой рыбой - совсем  всё как у нас, хотя даже и не удивительно, ведь они более ста лет в состав Российского государства входили, обрусели, должно быть. Удивление вызывали только лишь горки стручков гороха, возвышавшиеся на столе во всех его концах, крупные ягоды ароматной клубники: уже август, а она всё ещё созревает, северная страна, однако; да вместо привычного винегрета нарезанные тонкими ломтиками варёные свёкла и морковь. Из автобуса принесли несколько бутылок водки, на что финны ответили давно ожидаемым радостным урчанием. Бутылки как быстро появились, так и стремительно исчезли в недрах огромного холодильника, стоящего в углу. Шеф передал нам указание в сторону водки даже не смотреть, вся она для хозяев.

       Я вооружился бутылкой финского светлого пива и какой-то вяленой рыбьей мелочью, похожей на мойву, и отошёл к стене, где Валентин уже отбивал яростные наскоки пары пожилых финнов, хорошо владеющих английским. Речь шла, насколько я мог это понять, о целесообразности использования вооруженных сил чужих государств во внутреннем конфликте, происходившем в Чехословакии. Подобные микродиспуты возникли ещё в паре мест, в них оказались втянутыми практически все присутствующие. В конце концов, наш руководитель подвел итог всем этим разговорам. Он сказал, что наша армия, наряду с вооруженными силами других государств-членов Варшавского договора, пришли на чехословацкую землю по просьбе законного правительства страны, чтобы предотвратить братоубийственную войну, которая инспирирована из-за океана. Финские коммунисты не нашли чем можно возразить на такой железобетонный довод, но возникло такое представление, что они всё равно остались при своём мнении. Разговор стал общим и, в общем-то, каким-то натянутым и неинтересным настолько, что я даже перестал напрягаться, чтобы понимать английскую речь. Пиво потихоньку со столов исчезало, так же как и оказавшиеся наиболее популярными закуски – вяленая рыбка, сало и подсушенные, с ярким чесночным вкусом, кусочки черного хлеба, которые, оказывается, имеют даже специальное название – гренки, а наших девушек всё не было и не было. Пришлось за ними отрядить одну из пожилых финок, но и после этого прошло около часа, прежде чем последние с мокрыми волосами не появились в комнате.

     Мы попытались начать высказывать что-то такое возмущенное, но в ответ услышали:

     - Идите побыстрей, да посмотрим, когда сами-то вернётесь.

     Нам показали куда идти, и мы гуськом побежали по лесной тропинке. На самом берегу озера, даже немного вдаваясь в него, стояла срубленная из толстых брёвен изба не изба, даже не знаю, как назвать это сооружение, без окон и без дверей. Тропинка продолжала обегать здание, резко снижаясь к берегу озера, и подводила нас к деревянному настилу, ведущему от  воды к двери, находящейся точно по центру дома, с небольшой тусклой лампочкой наверху, вот к этой двери-то мы и устремились. Сразу за ней - обширный холл с большим камином, в котором трещали берёзовые дрова, несколько жёстких деревянных стульев составляли всю меблировку этого помещения. Перед камином стояли ящики с запотевшими бутылками пива, лежали большие глубокие корзинки, наполненные  коротенькими толстыми сардельками, потом нам объяснили, что правильнее их следует называть шпикачками, и очень длинные металлические двурогие вилки с деревянной ручкой.  В самом углу стояла длинная вешалка со стопкой банных полотенец около неё на тумбочке.  Все быстро обнажились, а Валька, как наиболее продвинутый, тут же наколол одну сардельку на эту вилку, засунул её прямо в самый огонь и начал крутить в разные стороны, буквально через секунду по всему помещению разнёсся восхитительный аромат.  Шпикачка вся полопалась, жирные капли, сочащиеся из неё, падали прямо на пол. Валентин освободил место, к которому тут же подошли ещё два человека, и начал, причмокивая и облизываясь, поглощать эту, по-видимому, вкуснотищу, запивая холодным пивом. Я также приготовил орудие для поджаривания и занял очередь, держа открытую бутылку с пивом. Буквально через пару минут я начал пиршество и так увлёкся этим процессом, что даже не заметил, как остался один. "Куда-то все исчезли", - мелькнула запоздалая мысль, но тут дверь за спиной открылась, и на меня полетели холодные брызги:

      - Ну, ты, обжора, пойдём наверх, там так здорово.

     - Валентин, ну тебя, весь кайф сломал.

      - Пойдём, пойдём!

       И он потащил меня буквально силой по крутой лестнице куда-то под самый потолок, к низкой (пришлось даже прилично нагнуться, чтобы протиснуться через неё) дверке. Дверь за нами захлопнулась, ручки на ней изнутри не было, и мы оказались в небольшом помещении, обитом деревом с двухъярусной скамейкой, на которой сидели некоторые из наших ребят. Сказать, что было жарко - ничего не сказать, но, просидев пару минут, я всё ещё был совсем сухим и только тут понял, что в помещении не было пара – только сухой абсолютно прозрачный воздух, но горячий, это да. К температуре я как-то довольно быстро притерпелся, и мне это всё даже стало нравиться. Время от времени кто-нибудь срывался с места и исчезал за дверкой в боковой стенке, которая моментально с шумом хлопала. Я начал потеть, но тут Валькина рука сдернула меня и поволокла к этой таинственной двери, которая захлопнулась за нами, и мы оказались почти в полной темноте на деревянном помосте с перилами, уводящим нас в неизвестность. Я оглянулся назад, дверь была видна, но ручки на ней не было, вернуться в помещение было невозможно. Валька куда-то исчез, только  и раздался шум падающего в воду человека с визгами и воплями, сопровождающими падение. Я осторожненько пошёл на эти звуки, помост был очень длинным, и вскоре оказался в полной темноте, редкие звезды, пробивающиеся через густую листву, ничего осветить не могли. Вдруг мои ноги лишились опоры, и я полетел куда-то вниз. Это было так неожиданно, что когда я попал в воду, я чуть было не захлебнулся; захлебнуться-то не захлебнулся, но воды наглотался прилично, в то время пока добирался до поверхности. Дна я ногами нащупать никак не мог, и с максимально возможной скоростью поплыл к берегу, по той световой дорожке на воде, которая образовывалась от лампочки, висевшей над дверью, а я ещё тогда посчитал её тусклой, ничего, вполне нормальная лампочка оказалась.

      На берег я выбрался без проблем, один рывок - и я уже за дверью, а там шпикачки и пиво, и снова всё повторяется - вверх по лестнице и падение в воду, и опять пиво со шпикачками, и кажется, что всё это может продолжаться бесконечно. Но сказка закончилась с  приходом Веньки, который остудил наш энтузиазм почище озерной воды:

       - Ребята, времени скоро полночь, старики начинают засыпать, все очень устали, давайте, закругляйтесь.

      Ремарка 10. За долгую жизнь я пожарился во многих саунах, в том числе, неоднократно и в Финляндии, но такого удовольствия я никогда более не получал, со временем оно подстёрлось в памяти и я почти забыл об этом случае, но пока писал, вспомнились многие ощущения и даже вкус тех самых, первых в моей жизни, шпикачек с холодным  финским пивом, вернулся.

     Дальше всё продолжалось обыденно и скучно: горячая картошка с каким-то тушёным мясом, тосты – наши стаканы с пивом со звоном чокались со стопками с водкой в финских руках, и длинные всё более запутанные разговоры, которые закончились около двух часов ночи, когда мы помогали финкам грузить их наклюкавшихся до бесчувствия мужей в небольшие, дожидавшиеся на стоянке, смешные такие, пузатые автобусики, где их принимали сонные водители. Несколько минут, и мы остались одни, сторож предложил нам забрать с собой всё, что уцелело на столе, мы, конечно, отказались, вроде только кто-то пару бутылок пива прихватил с собой, и вот наш автобус уже ехал в сторону отеля. Длинненький день получился, однако интересно, а когда сувениры-то мы будем покупать, финские марки карман жгут? Наверное, это была самая последняя сознательная мысль, посетившая меня, прежде чем не наступил глубокий сон.

Глава шестая. День четвертый.  Тампере, театр под открытым небом, дорога до Турку
                и ночь на море

     С самого утра мы собирали вещи, ну это так только называлось, на самом деле, мы их просто перекладывали, проверяя, "шмонали"  нас в этот раз или всё обошлось. Валентинина тактика оказалась безупречна, наши вещи перешерстили опять, и опять так ловко, что только его шпионские уловки позволили это установить; подложить ничего не подложили, зачем же тратят столько сил и времени на перетряхивание чемоданов? По крайней мере, не понятно.

     Была ещё одна вещь, которая меня очень беспокоила, не всё стыковалось в моей голове по вчерашней встрече с финскими коммунистами, не получалась у меня целостная картинка.

     - Валь, может  я, конечно, совсем глупый, но ведь не ради того чтобы самим выпить водки, а нас вымыть в бане, устроили вчера старики эту встречу?

     - А ты молодец, заметил, хвалю. Нет, конечно, просьба у них была одна не совсем, как бы это сказать, обычная, что ли. Хорошо, я их сам спросил, и все вопросы решил, а то ерунда могла бы получиться. Понимаешь, через месяц они в Питер собираются, уже и визы открыты, и билеты заказаны, вот они и хотели спросить: может, кто им сможет с рублями помочь.

     - Подожди, а, что у них тоже есть ограничения по обмену?

     - Да нет, по официальному курсу они могут, сколько хочешь поменять, но это дорого и не выгодно, есть "черный" курс, почти в пять раз выгодней, вот они и хотели, а я им пообещал, что встречу на вокзале и устрою нормальный обмен.

      Я стоял ошарашенный и не знал, как на это надо реагировать и что тут можно сказать.

      На завтраке нас оповестили о сегодняшней программе:  освобождение номеров, автобусная экскурсия по городу, обед, свободное время, театральное представление, переезд в Турку и отплытие на пароме в Мариехамн. Ничего себе программка, напряжённая!

     Сразу же после завтрака мы загрузили в автобус свои вещи и отправились на экскурсию по городу - вот этот эпизод я не помню совершенно, наверное, ничего такого яркого и запоминающегося нам не показали, и я залез в Интернет, может его помощью всколыхнутся глубины памяти.

     Ремарка 11. Тампере  (официальное русское название до 1917 — Таммерфорс) — город на юге Финляндии, второй по значимости городской центр после Хельсинки.
     История города насчитывает более двухсот лет. В 1775 году в районе реки Таммеркоски шведским королем Густавом III было основано торговое поселение. Уже через четыре года, в 1779 году, поселение получило статус города. В то время Тампере был небольшим городком, занимавшим всего несколько квадратных километров.
     В XIX веке, когда Таммерфорс в составе Великого княжества Финляндского был одним из городов Российской империи, он уже представлял из себя крупный торговый и индустриальный центр. В течение второй половины XIX века Таммерфорс составлял почти половину индустриального потенциала Финляндии. Индустриальная мощь города дала ему второе название — "Северный Манчестер".
     Во время Гражданской войны в Финляндии (28 января — 15 мая 1918 года) Тампере был местом одного из стратегически важных событий — 6 апреля "белые" взяли город и захватили в плен около 10 000 "красных".
     Тампере был известен как город текстильной и металлургической промышленности. Однако в 1990-х годах он стал известен как центр телекоммуникационной индустрии и информационных технологий. Технологический центр Хермия в районе Херванта является представителем этой индустрии.
      Одним из самых ранних культовых строений Тампере является Старая церковь, построенная в классическом стиле в 1828 году по проекту архитекторов Карло Басси и Карла Энгеля. В неоготическом стиле построена в 1881 году церковь Алексантери, а в стиле национального романтизма возведён по проекту Ларса Сонка в 1907 году Кафедральный собор. В 1966 году в стиле модернизм построен в районе Калева по проекту архитекторов Райли и Рейма Пиетиля современный бетонный храм — церковь Калева.
      Единственная православная церковь в честь Александра Невского и святителя Николая построена в центре Тампере в 1899 году по проекту инженера Т. У. Язукова.
      В настоящее время в Тампере проживает более 200 тысяч человек и по данным опроса общественного мнения, город занимает первое место по уровню привлекательности для проживания среди финских граждан.
     Почитал информацию, ничего так и не вспомнил, значит, не зацепил меня Тампере.

       Обед ознаменовался двумя открытиями: во-первых, в Финляндии существуют игровые автоматы, причем не только "однорукие бандиты", о которых пишут наши газеты, но и достаточно любопытные, на ловкость: монетка ставится на ребро в специальную канавку, расположенную с боковой стороны автомата, и с силой толкается и летит или катится по этой канавке, а в ней много прорезей, несколько широких с закругленными краями, если монетка попадает в них, то она проваливается в банк, а несколько и уже, и без закруглений, вот если монетка попадет в одну из этих дырок, то ты выиграешь от одной до пяти монет, наверное, в зависимости от сложности попадания в дырку. Для игры нужно использовать монеты по пол марки – пятьдесят финских пенни, или пол шведской кроны. Второе же было совсем удивительным - автоматы принимали наши трехкопеечные монетки! Оказалось, что большинство в нашей группе это знали и тут же начали доставать медяки из карманов. Проиграли все, кроме Валентина, он, в конечном счете, остался в небольшом выигрыше, где-то около пяти марок.

      Началось свободное время, и девчонки сразу же потащили нас в магазины, оказалось, они вызнали всё, что хотели у Веньки, ещё во время экскурсии, тот показал им какой-то магазин, распродававший свои товары в связи с ликвидацией, вот туда-то нас и повели. У Раи был подробный план, нарисованный нашим незаменимым гидом на каком-то обрывке бумаги, руководствуясь этой схемой, мы без труда нашли магазин. Он был в полуподвальном помещении, с огромной для нас площадью, на которой были  размещены разнообразные товары. Девицы тут же умчались в неизвестном направлении, а мы с Валькой степенно прогуливались по практически безлюдному торговому залу, что покупать - нам было абсолютно не ясно. Нас окликнула одна из ленинградок:

     - Ребята, здесь нейлоновые рубашки по смешным ценам.

     - Вот это то, что надо, - оживился Валентин, и мы пошли на голос.

      На прилавке действительно лежала гора белых нейлоновых мужских рубашек, цена 6 марок за штуку казалась из области фантастики, а предложение "купи 4 и возьми пятую бесплатно" делало её ещё привлекательней.

      - Так, берём по 10 штук, - распорядился старший товарищ.

      Я пытался протестовать и доказывал, что мне столько не надо, да и денег на такое количество не хватит, но он был неумолим – десяток и не меньше – и на подарки хватит, и продать пару-тройку можно, да и себя нельзя забывать.

     - А что касается денег, вот, возьми, - и он сунул мне 20 марок и добавил - мне и без этого хватит.

      Я не мог с ним спорить, это было совсем бесполезно, и  с кучей рубашек мы пошли к кассам. Прямо напротив касс на столах лежала мечта любой советской женщины - газовые набивные платочки по смешной цене 1 марка за штуку, здесь уже и я знал, что надо брать много, не менее десятка надо было отрядить только на обязательные подарки, поэтому я набрал 25 штук. В этот момент к кассам подошла Раиса, в руках у неё была красивая детская нейлоновая курточка ярко красного цвета и ещё куча каких то вещей.

      - Володь, вот этот халатик должен точно подойти твоей жене, - и она протянула мне голубенький стёганный нейлоновый женский халатик за 13 марок.

      Я потянулся за халатом и заметил, что рукав у красной куртки измазан в чём-то белом. Мой красноречивый взгляд перехватила продавщица, она остановила Раю, дернувшуюся поменять товар, перечеркнула цену – 20 марок, и написала цифру 10, а затем тряпкой провела по рукаву и стёрла белую побелку. Мы молча смотрели, не понимая, что происходит.

       Из магазина мы вышли практически без денег, но зато с объёмными пакетами в руках.

     Ремарка 12. В конце 60-х годов самым модным материалом в нашей стране был нейлон, мужскую сорочку можно было купить практически в любом женском уличном туалете за 25, а то и за 30 рублей, газовый платочек стоил минимум 5 рублей, а за стеганый халатик женщины были готовы заплатить и больше сотни, так что я накупил всякого барахла почти на полтысячи рублей, это была невообразимо большая сумма в то время.

     - Рай, а кому ты курточку-то купила?

     - Сыну, ему скоро семь, в школу в этом году пойдёт.
 
      Надо же, у Раи такой большой сын, и я с уважением посмотрел на неё.

      Автобус ждал нас у того же ресторана, где мы обедали; бросив вещи в багажник, мы решили пойти поиграть на автоматах. Каково же было наше удивление, когда мы застали там "доцента", оказалось, он никуда не уходил, и всё свободное время пытался выиграть, стеклянный подвал автомата, где накапливался "банк" просто пестрел нашими медяками.

     - Сколько же ты их протащил сюда? – с удивлением, граничащим с уважением, задал риторический вопрос Валентин.

       Все собрались, и мы поехали в театр под открытым небом, где для нас, но и не только, финны показали театрализованную постановку на тему войны 1939-1940 годов, получившей в Финляндии название "зимней". Мы разместились в довольно-таки большом амфитеатре, перед нами простиралось поле, задекорированное под зиму: большие сугробы, покрытые чем-то, имитирующим снег, отдельные деревья и кусты, действительно создавали иллюзию перенесения нас в финскую зиму. Несколько танков и орудий, разбросанных по полю и укрытых маскировочной сеткой, неплохая имитация окопов, всё это чётко указывало, что перед нами вот-вот начнутся боевые действия. И вскоре они действительно начались. Вдали появилась толпа артистов, одетых в форму советских солдат, которые под красным знаменем с огромной красной звездой с серпом и молотом, наверное, чтобы никто не смог ошибиться,  размахивая винтовками и с криками "Ура", бежали в нашу сторону. Навстречу им из окопов вылезло несколько человек в финской военной форме, которые при поддержке пулемётных очередей и нескольких артиллерийских выстрелов ловко окружили бегущую толпу и, несмотря на значительное превосходство в численности нападавших, взяли их в плен и с поднятыми руками повели в штаб, под бурные аплодисменты финских зрителей. Далее действие продолжалось на финском языке в штабе, который находился на сцене, расположенной прямо под нами, и заключалось в утомительно долгом допросе советского генерала, стоящего на коленях с поднятыми руками, его финским коллегой. Насколько мы поняли из краткого перевода Вениамина, речь на допросе шла о коварных планах советского руководства захватить всю Финляндию и поработить финский народ. Закончился этот спектакль сценой наступления малочисленной финской армии и, убегающих, под свист, улюлюканье и аплодисменты зрителей, толп советских солдат.

      После просмотра этого спектакля, настроение у нас было подавленное, мы знали об этой войне как об одной из провокаций империалистов, типа озера Хасан или Халкин-Гола, которые закончились быстрым и полным разгромом захватчиков, а тут такое представление. Не буду я пересказывать историю "зимней" войны, как называют эту кампанию в Финляндии, в последние годы о ней пишется очень много, но учтите, в то время всей правды о ней мы не знали.

      Автобус ехал в Турку, а мы слушали рассказ Вениамина о попытке финского правительства бороться с пьянством и алкоголизмом. Привожу его здесь в том виде, как я его запомнил.

Рассказ Вениамина о борьбе с вредными привычками.

       Тяга финского народа к алкоголю очень и очень велика. Любая книга об истории страны, написанная финскими писателями, начинается с фразы: самая большая беда Финляндии – это алкоголизм. Испокон веков в стране боролись с изготовлением зелёного змия в домашних условиях, но когда эта борьба увенчалась успехом за счет неслыханно жестоких репрессивных мер в отношении самогонщиков и активного участия соседей в хорошо оплачиваемом доносительстве, то население перешло на заводскую продукцию, при этом, поскольку рост доходов населения опережал увеличение цен на спиртное, то и пьянство продолжалось.

     И хотя производство алкоголя обеспечивает очень большой доход государственной казне, было принято решение ввести максимальные ограничения на его продажу. Была разработана специальная система по реализации спиртного: всем совершеннолетним ежемесячно выдавали специальные карточки с клеточками, в которых были напечатаны цифры от 1 до 31, после чего прикрепили их к специализированным магазинам "Alko", где по предъявлению карточки и личного паспорта можно было приобрести заветную бутылку, взамен же обычным компостером в твоей карточке делалась просечка на цифре, соответствовавшей дню покупки, а кроме того, в специальную ведомость под личную подпись покупателя вносились его паспортные данные. Вроде бы чего такого, покупай каждый день и пей. Но если ты в будний день и без уважительной причины – день рождения там, или ещё какое семейное торжество - купишь бутылку, бдительный участковый тут же придёт и спросит, мол, а не хочешь ли ты на лесоповал поехать, куда и направляли алкоголиков бесплатно потрудиться на благо родной страны. Короче, если в семье нет никакого праздника, водку можно беспрепятственно покупать только один раз в неделю, по субботам, вот финны и отрываются по полной, при этом пить их заставляют по одиночке, так как распитие "на троих" и более граждан преследуется по отдельной статье закона. Имеются, конечно, и очень дорогие рестораны, располагающие лицензией на продажу спиртного, но оно там стоит столько, что  не подступиться, только очень богатые люди могут позволить себе эту роскошь. Вот тут некоторые несознательные иностранные туристы и вносят свою лепту в спаивание финского народа.

    И Вениамин с укором посмотрел в нашу сторону.

      Тем временем автобус прибыл в порт Турку, и началась посадка на наш паром. При слове "паром" я представлял себе те паромы, которые видел в кино - такие большущие лодки для перевозки машин и людей, которые тянут с противоположного берега канатом. Здесь же перед нами стоял, с первого взгляда, вполне обычный корабль с красивым названием "Скандия", достаточно большой, но я и представить себе не мог, что в него может влезть и наш автобус и ещё многие десятки автомобилей, для нас в то время  это было почти немыслимое чудо.

      Поднялись на борт и мы, перед собой мы увидели две большие палубы, на верхней расположены сидения, в которых при желании можно провести всю ночь, этажом ниже - магазины, рестораны, парикмахерская, косметический кабинет и всякие другие заведения, где можно потратить свободное время и лишние деньги. Но более всего нас заинтересовали игровые автоматы, те самые пресловутые "однорукие бандиты", они стояли двумя группами на нижней пассажирской палубе, под углом друг к другу, вершиной которого была разменная касса.

      Всё перечисленное великолепие было закрыто до выхода в море, объяснил нам Вениамин.

     Пассажиры столпились на самом верху, откуда открывался прекрасный вид на порт и море, но самое, конечно, главное - мы могли наблюдать за действием швартовой команды и отходом судна в плавание. Раздался звонок, и знающие путешественники устремились вниз – открылись магазины беспошлинной торговли.

      Винные и табачные лавочки меня не прельщали, к спиртному я был равнодушен, а купить пару пачек американских сигарет считал не целесообразным. Курил я в то время довольно-таки много, и полагал, что лучше травиться привычным для организма куревом, чем прыгать с одной марки на другую. Интерес у меня вызвала лишь парфюмерия, не имея никакого понятия в этой области, я решил на оставшиеся деньги купить подарок своей супруге, выбрав для этой цели флакончик каких-нибудь французских духов. В парфюмерный магазин можно было протиснуться с большим трудом, там находилась почти вся женская часть нашей группы. Нашел Раису с ленинградками, дал им задание и все деньги, что у меня имелись в наличии, и встал в сторонке ждать. Прошло, наверное, не менее получаса, и вот в моих руках маленькая такая запечатанная коробочка, а в ней, как мне объяснили девицы, находится хрустальный флакончик с притертой пробкой, надпись на коробочке была "Dioressence", как мне объяснили, самое последнее изобретение великого мастера. Стоила эта малость 15 марок, так что я ещё и сдачу поимел в размере 4 марок, но их я решил потратить только на что-то экстра необходимое и экстра неординарное, но в то же время везти их на родину тоже совсем не хотелось.

      Засунув коробочку в карман, я отправился искать Валентина, в большом салоне на второй палубе его не было, но я заметил "доцента", вокруг которого стояло несколько человек, а он с увлечением им что-то демонстрировал. Заинтригованный, я подошел поближе, вот те на - на коленях "доцента" лежал кляссер с последними советскими негашеными марками, и он пытался ими торговать, пересчитывая номинальную рублевую цену в финскую или шведскую валюту. Во даёт, подумал я, и вновь отправился на поиски Вальки. Нашёлся мой новый приятель в совершенно неожиданном месте, он оккупировал один из одноруких автоматов, и с увлечением кидал в его бездонную утробу монету за монетой, лихорадочно мелькали картинки на экране, иногда машина возвращала некое количество призовых монет, но чаще всего они бесследно исчезали в её глубинах. К удивлению, абсолютно все автоматы были заняты, к ним даже стояла очередь, правда очень быстро двигавшаяся: люди бросали одну, ну две монетки и уходили, лишь у отдельных машин застряли "ловцы удачи", вокруг которых постепенно скапливались зрители. Я стоял прямо за спиной Вальки и смотрел куда-то в сторону, но почувствовал, как вдруг напряглась его спина, да и сам он стал как бы выше, а затем раздался звон монет, нет не тот, когда падает несколько выигранных монеток, а равномерный звон текущей металлической реки.

     -  Джекпот, джекпот, - раздались взволнованные голоса. Событие было, по-видимому, не рядовое, собралась целая толпа, народ спускался с верхней палубы посмотреть на счастливца, а монеты все сыпались и сыпались. Прибежал невысокий мужчина в тонких очках, хозяин заведения, он принёс большую картонную коробку, куда начал вместе с Валькой пересыпать мелочь из уже переполненной ниши в автомате. Наконец, раздалось завершающее звяканье, и выдача денег прекратилась, хозяин поднял коробку, и вместе с Валентином скрылся в помещении кассы. Интересно было наблюдать за игроками - все бросили свои автоматы и выстроились в очередь к тому, на котором играл Валентин, но там продолжалась обычная история - на десяток скормленных чудовищу монеток выскакивало в качестве поощрения за активность две или три.

      Валька появился из-за двери какой-то весь взъерошенный, с блестящими глазами и дурацкой улыбкой, не сходящей с его лица.

     - Понимаешь, я везунчик по жизни, за что ни берусь, всё как-то сходится, в лотереях выигрывал, но так по мелочи, а тут, - и он приподнял руки, в которых держал по бумажному пакету с тряпичными ручками, - четыреста с лишним монет, это и марки и кроны, но, представь, и штук двадцать пятаков, наших родных. Они, когда излишки снимают, то только кроны забирают, ну и марок немного, а пятаки назад, вот их и накопилось, - и он нервно подхихикнул.

      - Ну ладно, что стоим-то, пойдём, сыграем.

      Зачем и почему Валентин пошел к тому же самому автомату, он потом объяснить не мог, но все стоящие около него люди потеснились, и Валька, все с теми же двумя пакетами, оказался почти перед мигающей разноцветными огоньками железной громадиной. У женщины, которая загораживала подход к автомату, тот как  раз съел последнюю монетку, и секретарь горкома комсомола, отвечающий за идеологическую работу в городе на Неве, начал лихорадочно забрасывать в жерло машины монетки из одного пакета, там оказались русские пятаки и шведские кроны. Вокруг собралась немаленькая такая толпа, многие стояли с высокими бокалами с коктейлями и, присосавшись к   трубочке, неотрывно следили за Валькиными манипуляциями. Он же ничего и никого не видел вокруг, его буквально сжигала непонятная мне страсть, мешок опустел, Валентин, не глядя, только бросив на пол освободившийся пакет и подняв второй, более тяжелый, продолжил кормить ненасытную машину. Время от времени он встряхивал правой рукой - а вы сами попробовали бы в течение часа с лишним подергать довольно таки увесистый рычаг, - но упорно продолжал бросать монеты и дергать, дергать за эту слегка сопротивлявшуюся ручку. Тут и произошло то, что ни по какой теории не должно было случиться: автомат, издав звон, на секунду замолчал, и вновь из него потекло и потекло – серебро и медь, смешавшись вместе, образовали причудливую картину. Со всех сторон бежали люди, собрались, вероятно, почти все пассажиры, второй джекпот в течение одного часа на одном и том  же автомате, да такого просто не могло произойти! На этот раз всё закончилось очень быстро, автомат затих через несколько минут, ну, сколько в него успели набросать денег другие игроки - всего ничего, в основном вернулись Валькины.

        Мне стало скучно, и я пошел побродить по кораблю, а у игровых автоматов опять столпились люди. Интересно, на сколько повысил Валентин прибыль игровой фирмы в этот рейс?

       Сразу же за углом я увидел картину, которая заставила меня остановиться: "доцент" стоял чуть в стороне от кассы и что-то объяснял пожилой паре в смешных в одинаковую клетку кургузых каких-то сюртучках, произошел взаимообмен, и старички направились к автоматам, а "доцент" замер, присматриваясь к окружающим.

      - Ты чего здесь делаешь? – спросил я.

      - Да понимаешь, эти автоматы принимают и марки и кроны, а ведь за одну крону дают 1,17 марки, вот я и отлавливаю шведов и уговариваю их поменять кроны на марки один к одному, все равно ведь проиграют.

      - Не понимаю, зачем это тебе нужно?

      - Да ты смотри, - и он начал объяснять мне, что, произведя обмен ста монет, он заработает 17 марок, а, если взять не сто, а тысячу, то это будет… Я первый раз увидел такого человека, которому было безразлично, на чём заработать деньги, лишь бы заработать.

       Было уже совсем поздно, я нашёл свободное место, и присел, надо и отдохнуть.


           Глава седьмая. День пятый. Аландские острова и их столица.

     Рано утром все пассажиры потянулись к буфету, там по специальному талончику, которые нам  раздавал помощник руководителя, выдавали сэндвич и стаканчик чая или кофе на выбор, оказывается такой завтрак входит в стоимость билета.

     Спросите, чем закончилось сумасшедшее везение Валентина? Да тем же, чем и должно было закончиться, он проиграл почти весь второй пакет, и только в самом конце кто-то из наших его немного притормозил. Игроман какой-то этот Валька оказался, азартным людям достаточно тяжело бороться с собой.

     Ремарка 13. Я знаю за собой такой грех:  давно, ещё в детстве летом на даче в Купавне, когда проиграл в очко старшим ребятам огромную по тем моим возможностям сумму в долг (а карточные долги - они же долги чести, умри, но должен отдать), вот я  по воскресениям вместо того, чтобы купаться или рыбу ловить, катался вместе с младшим братом на велосипеде по берегу озера, собирая пустые бутылки, оставляемые в кустах отдыхающими компаниями, чтобы затем сдать их у станции в маленькой палатке, а деньги отдать своим кредиторам, так они себя называли, и, зачеркнув одну цифру, подписаться тут же под другой, чуть меньшей. Эта кабала продолжалась бы и дальше, но на мое счастье лето заканчивалось, моих угнетателей родители увезли в Москву, а на следующий год мы уже жили летом в другом месте.
    Так вот, почему я вспомнил этот кусочек своего детства? Именно тогда я дал себе слово в азартные игры не играть, и, оглядываясь сейчас на всю свою жизнь, понимаю, что это слово, в отличие от многих других, даваемых по различным поводам и причинам, я ни разу не нарушил - сильно меня допёк тогда сбор этой пиво-водочной тары.

     Мы оказались где-то в середине Аландского архипелага, оказывается в мире и такой есть, и не только на карте, а и в реальности, вот они его острова за бортом нашего парома, медленно лавирующего при подходе к причалу. Отдельная губерния Финляндии, резко отличающаяся от всего, что мы посетили до того – ну, во-первых, государственный язык на Аландах шведский, поскольку более 90 процентов населения там шведы. Одно тянет за собой другое, свой флаг, свой гимн – вся атрибутика независимого государства, когда нам на экскурсии по городу всё это рассказывали, в моей голове целый сумбур произошёл, а уж история этого края вообще заслуживает отдельного разговора.

      Ремарка 14. Аландские острова – это архипелаг, который находится в Балтийском море и является автономной провинцией Финляндии. В состав архипелага входит около 6500 островов общей площадью 1481 квадратных километров. Самым крупным островом считается Аланд, его площадь составляет 685 квадратных километров. Столицей Аландских островов является город Мариехамн с населением 11 000 человек.
      История Аландских островов тесно связана с Россией. С 1809 года Аландские острова входили в состав Российской империи. В 1856 году после Крымской войны острова были объявлены демилитаризованной зоной. На территории островов до сих пор нет военных баз и объектов, юноши не призываются на военную службу, а оружие запрещено. Исключением является лишь разрешение на охотничье оружие и оружия для полицейских. Острова имеют уникальный статус автономной провинции Финляндии, который они получили в 1921 году. Фактически острова принадлежат Финляндии, но официальным языком на островах является шведский. Острова отстояли право на самоуправление и даже выпускают свои собственные почтовые марки. Население островов составляет около 27 000 человек, проживающих на 60 островах. Остальные острова считаются необитаемыми. Острова также подразделяются на 60 коммун.
     Самыми главными достопримечательностями Аландских островов являются русская крепость Бомарсунд и средневековый замок Кастельхольм. Крепость Бомарсунд была построена в 1832 году русскими, поэтому часто её называют русской крепостью. Однако в 1854 году она была почти полностью разрушена французами в ходе Крымской войны. В настоящее время от крепости осталась только стена и части пушек. В аландской коммуне Сунд находится знаменитый средневековый замок Кастельхольм. Точная дата основания замка до сих пор неизвестна, однако первые упоминания о нём датируются 1338 годом. За всю историю своего существования замок дважды был полностью разрушен. Только в 20 веке замок удалось восстановить и открыть для посещения туристов.

    Экскурсия на островах началась у нас в парке на набережной и в музее мореходства, расположенном на двух старинных парусниках. В парке нас поразили павлины, разгуливавшие по дорожкам, куда не посмотришь - везде можно увидеть их распущенные хвосты. Доверчивые белки бегали по траве, совсем не боясь людей, нам предложили для них орешки; вытягиваешь руку, кладешь на открытую ладонь орех, и тут же появляется белка. Она или мягко спрыгивает с ближайшей ветки, или добирается до тебя по земле, а затем в одну секунду буквально взлетает по твоему телу до плеча, а затем уже осторожней добегает до ладони, аккуратно берёт орех двумя передними лапками, встает на задние и начинает прямо на твоей ладони разгрызать ореховую скорлупу. Орехи закончились, и я решил просто хорошенько разглядеть одну из белок, которая выглядывала из листвы соседнего дерева. Я взял небольшой камень, который был очень похож на фундук, положил его себе на ладонь, которую направил в сторону белки. Зверек моментально спрыгнул мне на плечо, пробежался по руке и, не дотрагиваясь до камешка, больно тяпнул меня за палец, спрыгнул на землю и исчез. Эта история стала для меня хорошим уроком на всю жизнь.

     Очень запомнились посещения исторических судов,  навечно пришвартованных около порта. Потрясающе красивый парусник "Pommern" стоял у берега, нас провели на палубу, а затем позволили походить по кораблю и даже заглянуть в каюту капитана. Огромное ложе с красной шёлковой простыней под тёмно малиновым бархатным палантином - вот что запомнилось мне в этой каюте. Ну, и в заключение рассказа об "Pommern" хочется отметить, что этот корабль – один из последних в мире больших парусников и единственный сохранившийся в оригинале 4-х мачтовый барк.

       Там же на набережной мы посетили музей мореходства, после чего отправились на автобусную экскурсию.

       Экскурсия благополучно подошла к концу, много чего любопытного во время неё мы узнали, маленьким и тихим оказался городок, а после обеда мы подъехали к консульству СССР на Аландских островах. Вот там-то мы ещё разок, наверное, чтобы получше запомнили, прослушали рассказанные другими,  более доступными словами, те же самые истории, к которым мы постепенно с вами доберёмся.

       У въезда на территорию консульства СССР стоял высокий пожилой, внешне сильно уставший мужчина, это и был советский консул. В глубине небольшого парка стояло двухэтажное здание,  вся территория была огорожена заборчиком высотой не более полуметра, на котором не было ни одного живого места - сплошные лозунги, написанные и на хорошем  русском языке, и с ошибками. Все они призывали  нас  срочно, спешно, незамедлительно, как можно быстрее, немедленно… - придумайте ещё синонимы, все они непременно были размещены на этом заборе, и призывали только к одному - выводу наших, а также любых других войск с территории Чехословакии. Никакого митинга рядом не было, его то ли не допустили власти, то ли сами митингующие понимали его бессмысленность, а вот плакатов и других графических материалов было вдоволь. Ни слова не говоря, консул вошёл в здание и не закрыл за собой дверь, как бы молча приглашая нас за собой, мы и пошли. Двери были открыты, мы – вначале робко, а затем всё бойчей и бойчей, протиснулись в большой зал, в котором стоял огромный стол со стульями человек на пятьдесят, если не больше, во главе которого стоял хозяин помещения. Консул дождался, когда все рассядутся, после чего представился (я, к сожалению, забыл фамилию), а затем сказал удивительную вещь:

      - Я - единственный консул в нашей стране в ранге Чрезвычайного и Полномочного Посла Советского Союза, - он помолчал немного, как бы проверяя, поняли ли мы значимость его слов, а затем продолжил слова приветствия нас на финской земле вообще, и на Аланском архипелаге, в частности. Чувствовалось, что человек привык говорить много, речь его лилась совершенно свободно, общие фразы выскакивали одна за другой, а мы, уже слегка уставшие, не выспавшиеся, готовы были на все плюнуть и завалиться спать прямо здесь, сидя за этим пустым столом. Консул, как опытный докладчик, прочувствовав, наверное, возникшую ситуацию, сменил тему, и сразу же обстановка резко изменилась, сон у всех пропал, потому что начался живой разговор, который заставил всех прислушиваться к каждому его слову:

     - Удивляетесь, что Чрезвычайный и Полномочный консулом на каком-то маленьком острове назначен? Так это ссылка, самая что ни на есть непочётная. Много лет я служил послом в одной из стран, но кому-то там, - и он многозначительно показал вверх, - не угодил. Обычно нас таких не угодивших переводят на спокойные должности в столице, но я, по-видимому, сильно кого-то задел, вот меня сюда и сослали, с пояснениями, что надо укреплять весьма ответственный участок, поскольку мой предшественник слегка, - и он усмехнулся, - злоупотреблять начал с тоски по нормальной работе. Вот теперь я здесь тоскую.

        Ну, а если серьезно, то ситуация следующая: после окончания Второй мировой войны Аланские острова вновь стали абсолютно  демилитаризованной зоной, а за советским консульством опять закрепили обязанность наблюдения за этой самой демилитаризацией, ну а, по-видимому, чтобы нам было не скучно одним осуществлять такую важную и ответственную работу, в помощь ещё американцев отрядили. Рядышком построили здание их консульства, и мы теперь на пару внимательно смотрим, как бы чего не произошло. Каждый день во вполне определённое время мы с коллегой идём на причал, где стоят два катера под различными флагами, и  разъезжаемся в противоположные стороны; в оговоренном месте мы должны встретиться, а затем уже одновременно прибыть на причал. Вот на этом вся консульская работа здесь практически и заканчивается, соотечественники попадают на острова крайне редко, иностранцы за визами не обращаются, никаких чрезвычайных происшествий, где требуется консульская помощь тоже, слава богу, не происходит, так что объем работы огромен, особенно если учесть, что здесь три штатных дипломатических должности - помимо меня ещё имеются две должности секретарей, да плюс шофер, он же водитель катера, электрик, сантехник и прочая, прочая, ну а его жена естественно функции повара осуществляет.

       Ремарка 15. В настоящий момент, когда объем работы реально вырос, в штате консульства осталась одна дипломатическая должность. Что же касается американцев, то или они  ушли с островов, или я что-то перепутал, но никаких следов их пребывания на Аландах я в Интернете не обнаружил.

       Правда, сейчас, - продолжил консул, - я в этом здании временно и неожиданно остался один: у первого секретаря жена уехала на родину рожать, за границей это, понимаете, не положено, ну и муж, естественно, с ней вместе, у шофёра отпуск подошёл, моя супруга умчалась с внуками  посидеть, у дочери защита диплома. Ну и напоследок, второго секретаря журналисты подловили, когда он рубашку в магазине рассматривает, а на магазинном стекле жёлтая полоса, означающая "распродажа", имелась, вот они его через это самое стекло и щёлкнули, а на следующий день во всех финских газетах фотографию опубликовали с соответствующими комментариями, его на родину срочно и отозвали. Вот вы мне и скажите, как от  такой непосильной работы здесь горькую не запить?

       Мы задали консулу массу вопросов и, как говорится, на все получили исчерпывающие ответы. Вопросы я приводить не буду, а вот наиболее заинтересовавшими меня ответами я с вами обязательно поделюсь. Итак:

       - Вы спрашиваете, какая здесь жизнь? Ответить можно по-разному, но я одну только цифру приведу, и вы сами всё поймете - на всех этих островах имеется один только полицейский, он же начальник полиции и по совместительству наш лучший друг, ну вы понимаете, это он так заявляет, когда три раза в год приходит перед нашими большими праздниками  в гости, знает шельма прекрасно, что мы в это время получаем по диппочте представительские водку, икру и прочие деликатесы. На летний период ему, правда, ещё пару человек в помощь присылают. Ещё десяток лет назад аландцы, уезжая из дома, ключ от двери под коврик клали, теперь же много всякого не очень хорошего люда появилось, особенно летом, вот даже полицию приходится усиливать.

        - Финны и шведы - это, как говорят в Одессе,  две большие разницы. Первые – форменные алкоголики, покажи финну бутылку водки и он за неё родимую для вас все, что только захотите, сделает. Ну а шведы – сексуально помешанные, вы себе даже представить не можете, сколько мы их с советской земли (а ведь территория консульства это частичка Родины), выгоняем - идёт парочка, видит кустики растут густые, они в них и шмыгают, так им наплевать, что они при этом государственную границу пересекают, они на это не заморачиваются.   
 
      - Относительно событий в Чехословакии скажу так: шведам - им, в общем, более по барабану, что там происходит, это и в прошлом году было. Вот в Хельсинки - там сложнее, здесь же всё плакатами  ограничивается, да вот катер сегодня какая-то сволочь чёрной краской извозюкала, начальник полиции сегодня был, обещал найти мерзавца, ну а если не найдёт, то говорит, что за казённый счёт перекрасят посудину.

        Очень интересную информацию сообщил нам консул относительно той паромной переправы, благодаря которой мы и оказались на островах. Оказывается, существовало несколько компаний, которые владели маленькими паромами и эти самые переправы осуществляли.

       - Несколько лет назад компания Силья Лайн закупила новые паромы, на одном из них вы и пришли сюда. Три мелкие компании – конкуренты также закупили новые суда, и началась беспрецедентная борьба за потребителя, то есть пассажира. Если сегодня одна сторона снижает цену за проезд, то завтра – другая, если одна вводит бесплатную приветственную рюмочку ликера, то другая – бесплатный подарок для путешествующего ребенка. Прошло чуть менее двух лет, и вот владельцы компаний убедились, что работа паромов не только не приносит прибыли, а наоборот приводит к сплошным  убыткам. Пришлось им смирить гордыню и сесть за стол переговоров, которые закончились к всеобщему удовольствию разделом сфер влияния.  Теперь вот ходят паромы по очереди, сегодня одна компания, завтра другая. Этот пример доказывает, что, если во главе конкурирующих фирм стоят разумные люди, то компромисс найдётся без особых проблем.

       Далее гостеприимный хозяин предложил нам провести дегустацию фирменных горячительных напитков разных стран мира: виски, джин, коньяки и прочую алкогольную продукцию в консульство регулярно поставляют с Родины. В качестве закуски  наши дамы быстренько соорудили бутербродики с отличной микояновской сырокопчёной колбаской, шпротами и прочими рыбными  богатствами, которые в большом количестве находились в консульских холодильниках. Дальнейшая беседа проходила в по-настоящему тёплой дружеской обстановке, при этом хозяин практически  не употреблял, но подливать не забывал, и тосты говорил один интереснее другого. 

        Всё это привело к вполне закономерному результату – весь остаток вечерней программы оказался подёрнут  плотным туманом забвения, но на паром никто не опоздал.


                Глава восьмая. День шестой. Турку

      Утром на подходе к Турку все собрались на перекус, вот там, на этом самом завтраке произошла одна совершенно непредвиденная встреча, которая внесла некоторые коррективы в нашу дневную программу. Дело в том, что ещё накануне вечером я заметил финна, у которого на лацкане пиджака светилась яркая красная капелька – символ донорства; в то время у меня была такая надежда, что я соберу целую коллекцию донорских значков различных стран, а тут вот она, заветная "капелька". Сам я вчера не осмелился подойти к её обладателю, а Вальку было невозможно оторвать от автоматов. Зато ещё вечером, как только до чемодана добрался, достал советскую "капельку" и нацепил её на свою рубашку, причём сделал это безо всякой надежды опять наткнуться на того самого финна.  Но надо же было такому случиться, что на том самом завтраке тот самый финн с желанным значком нарисовался. Он подошёл сам и на весьма приличном русском языке осведомился, правильно ли он понял, что я добровольно сдаю кровь, и именно поэтому ношу такой замечательный значок. Завязался разговор, вначале я выяснил, что в Финляндии нет, как у нас, платного донорства, просто, если кому-то нужна кровь для переливания, её выделяет государство, но впоследствии бывший больной должен привлечь своих родных, друзей и просто знакомых для возмещения потраченных на него государственных запасов. А вот такой значок дают не просто разовому донору, а активисту движения, и этот значок именной и продаже или обмену не подлежит, но, если я буду столь любезен, что смогу уступить ему свой значок, он постарается помочь и мне. Какие проблемы-то, я отцепил "капельку" и тут же отдал её финну.

     Он поблагодарил и рассказал, откуда у него такое знание русского языка – оказывается, у него феноменальные способности к иностранным языкам, и вот он  разработал систему их изучения: в течение года он учит слова и грамматику по учебникам, затем берёт отпуск и едет в ту страну, где народ говорит на изучаемом языке - вот и всё, так просто. Русский язык он изучал по такому способу несколько лет назад, пригодилось.

     Подошёл Валентин, я познакомил его с финским донором и они тут же разговорились о правомочности ввода войск в Чехословакию, меня эта тема уже довольно-таки утомила, и я собрался пойти погулять по парому, но услышал Валькин вопрос и приостановился, а вопрос-то был с какой-то не совсем понятной мне подковыркой:

       - Ну и зачем ты туда-сюда катаешься, контрабандой, наверное, балуешься?

      - Жить-то надо, у меня кафе, пользующееся большой популярностью в Турку, знатоки приходят, чтобы понаслаждаться хорошей сигаркой, стаканчиком - другим виски, а где их возьмешь в Финляндии-то? Вот и приходится раз в неделю на пароме кататься и в беспошлинном магазине отовариваться, самое трудное - товар через таможню пронести.

       - Ну, это-то как раз пустяк, нас-то досматривать не будут, неси свой товар, поможем!

         Через час, когда мы все вышли из парома и расселись по местам, в автобус поднялся наш новый знакомый, который пригласил всех попить чайку в его кафе и немного поговорить на нашем прекрасном, но немного трудном языке.

       Никто возражать не стал - в гостиницу ехать было рано, а на экскурсию никогда не поздно, не разбегутся же достопримечательности, пока мы чайку попьём.
 
       Кафе оказалось очень даже большим, столиков на двадцать примерно, вся наша группа без проблем уместилась, кое-кто сидел по четверо, были и пары, а вот наша дружная компания уселась за шестиместный стол, к нам присоединился и хозяин. Завязался разговор, в котором основную роль взял на себя финн, некоторые его высказывания настолько меня удивили, что я запомнил их на всю жизнь, и только значительно позднее я осознал, насколько же он был прав. Вот два основополагающих тезиса в его рассуждениях:

     - 1) Мы, финны, считаем, что Финляндия существует благодаря деятельности двух великих людей – маршала Маннергейма, который сделал невозможное, предпринял совершенно немыслимые усилия, но страна уцелела и во время "зимней" кампании и после Второй Мировой войны, как независимое государство и практически в довоенных границах, и Владимира Ленина, который предоставил нам независимость. Понимаете, финская нация весьма древняя, но она всегда была кем-то порабощена и не могла нормально развиваться - мы жили то под датской, то под шведской, то под русской короной, и вот только в 1918 году стали независимым государством. Как бы в дальнейшем не складывались обстоятельства, поверьте, в Финляндии Ленин всегда будет почитаться как величайший человек.

     - 2) Мы очень благодарны России за то, что сначала вы подали нам пример настоящей демократии, и благодаря вам весь мир начал развиваться в правильном направлении, а вот теперь мы говорим спасибо Советскому Союзу, который демонстрирует нам как не надо жить, чтобы все остальные страны не наделали ошибок, ведь учиться лучше на чужих промахах.

       Видя наши недоуменные лица, он пояснил:

     - В вашей стране были осуществлены прекрасные демократические преобразования: восьмичасовой рабочий день, шестидневная рабочая неделя, обязательный ежегодный месячный отпуск, установлена минимальная заработная плата, введено бесплатное образование, бесплатная медицинская помощь, санаторно-курортное лечение и прочее, и прочее. Во всем мире хозяева вынуждены были повторять ваши шаги, поскольку в противном случае революции были бы неизбежны. И этот ваш пример дал мощнейший толчок в развитии всех ведущих стран, но затем у вас началась какая-то внутренняя борьба с инакомыслием, вы стали самой закрытой страной в мире, у вас практически закончилось демократическое развитие и вы начали отставать от ведущих стран, вот это я и называю вашими промахами, которым нельзя следовать.

       Пока он всё это нам рассказывал, официантки поставили на столики корзинки с различными печеньями и булочками, и начали разливать чай и кофе. Я попросил чай, и мне в чашку положили какой-то пакетик, а затем налили кипяток.

     - Что это?

     - А, это новомодное изобретение англичан – чай в пакетиках. А что, у вас его ещё нет?

      Пришлось признаться, что подобный чай мы видим первый раз в жизни. Уходя, каждый из нас пятерых уносил сувенир – коробочку пакетированного чая "Липтон", а я к тому же пополнил свою коллекцию финским донорским значком.

      Ремарка 16. Жизнь сложилась таким образом, что именно в Турку, вернее в его пригород Райсио, я потом приезжал много-много раз по личным делам, но город практически не запомнил,   в прочем равно также как и в тот первый приезд.

      О последовавшей за чаепитием экскурсии опять ничего сказать не могу, не очень-то меня интересовали в тот момент архитектурные и прочие достопримечательности, значительно  интереснее было все то, что происходило вокруг – встречи, разговоры и мысли, которые начали появляться: а действительно ли все так хорошо в "королевстве датском", имея в виду свою родину.

     Ремарка 17. В 2004 году город Турку отпраздновал свое 775-летие. Это старейший город Финляндии и первая столица целостного государства. Сегодня Турку является столицей своего региона, Юго-Западной Финляндии. Турку часто называют единственным западноевропейским городом в Финляндии, так как все средневековые европейские города имеют четыре общих признака: это река для транспортного сообщения, кафедральный собор для духовной жизни, замок, олицетворяющий мирскую жизнь, и последнее, но не менее важное – это рыночная площадь для торговли. В Турку всё это есть!
     Расстояние от Турку до Хельсинки примерно 170 километров, расстояние до Санкт Петербурга около 400 километров. В Турку проживает примерно 180 тысяч жителей. Это пятый по населению город в Финляндии.
      В средние века в Турку находилась Резиденция епископа Финляндии. Было время, когда город носил название Або, поскольку Финляндия входила в состав Швеции. Резиденция епископа и находившийся в городе доминиканский монастырь делали Або религиозным и образовательным центром Финляндии. Это был самый крупный город Финляндии, важный торговый центр и порт, один из крупнейших городов Шведского королевства. Уже в средние века Турку (Або) был известен как научный и культурный центр. С XIII века в городе уже действовали две школы, в 1640 году основаны первый университет (Королевская Академия Або) и первая типография Финляндии. По политическим причинам в 1809 году, когда Финляндия входила в состав Российской империи, столица была перенесена в Гельсингфорс (Хельсинки).
     Город расположен по обоим берегам реки Аурайоки. Река делит город на две части — северную и южную. Берега реки соединяют семь мостов. В нижнем течении реки, людей через реку перевозит также небольшой бесплатный паром.
     Город был основан на левом берегу реки и здесь были расположены, в том числе собор Турку, Академия, Старый центр города, Ратуша и первые школы.
    Левый берег реки жители Турку называют "Этот берег" или Або, а правый берег соответственно "Тот берег" или Турку, что вызвало к жизни шутку, говорят, что паром перевозит людей из Турку в Або.
     Жители Турку считают свой город особенным, и считают себя отличающимися от других жителей Финляндии людьми. Они говорят, что стать "Коренным жителем Турку" можно только родившись здесь. Они не признают первенства города Хельсинки. Жители остальных регионов Финляндии иногда называют жителей Турку "Финскими парижанами".
    В 2010 году вместе с Таллинном Турку был избран культурной столицей Европы 2011 года.
     Город официально двуязычный: финский язык в качестве основного используют 87,7 %; шведский язык является родным для 5,3 % населения.
     В начавшейся вскоре после обретения Финляндией независимости гражданской войне Турку был, как и все крупные города, в руках "красных". Война, однако, была быстротечной, и к весне 1918 года красные отступили из города.
     Порт Турку расположен на берегу Архипелагового моря к западу от центра города. Через порт проходит в год свыше 4 млн. тонн грузов и свыше 4 млн. пассажиров. Порт единственный в стране для принятия железнодорожных паромов.
     Из порта Турку ежедневно ходят паромы Силья Лайн и Викинг Лайн в Стокгольм и на Аландские острова в Мариехамн и Лонгнес.
     В наследство от связей с Россией жителям Турку досталась вторая группа крови...

      После обеда мы поехали в гостиницу, в Турку нам предстояло провести одну ночь. К нашему изумлению, на стене здания, у которого остановился автобус, висела вывеска шведского университета, а никакой не гостиницы. Оказалось, что мы будем ночевать в студенческом общежитии - надо же ознакомиться с условиями проживания финских студентов, сами ещё недавно такими были,- пояснил наш босс.
 
     Дверь была закрыта, но после того, как кто-то нажал на кнопку звонка, замок щёлкнул и впустил нас во внутрь. Мы вошли в открывшуюся дверь и увидели лестницу, которая начиналась  почти сразу же за порогом, занимала весь простенок и вела прямо на второй этаж. Подумалось: интересно, как же здесь на первый этаж попадают, с черного хода что ли, или по лестнице вниз? С чемоданами в руках мы начали подниматься наверх, на площадке второго этажа за стеклянной дверкой была маленькая комнатка – привратницкая или каптёрка, не знаю, как правильно её назвать, - в которой находился молодой мальчишка лет девятнадцати, не старше. Когда все прошли через входную дверь, он нажал какую-то кнопку, дверь закрылась, замок щёлкнул, а он вышел к нам. В его руках была коробочка с ключами, к которым были привязаны бумажки с двумя цифрами через черточку, оказалось, что это номер комнаты и количество человек, которые могут в ней разместиться. К нашему удивлению - общежитие все же - все комнаты были рассчитаны максимум на четырех человек, а большинство на двух или трёх. Жить мы должны были на третьем этаже, там для нас был выделен отдельный отсек, к всеобщему удовлетворению в эти два дня кроме нас в общежитии более никого не должно было быть. Мы с Валькой взяли ключ от номера на двоих, затащили в него вещи и спустились на улицу, где-то неподалеку находился ресторан, в котором мы должны были обедать.

      Сразу же после обеда мы решили пойти в кино, ещ" когда ехали на автобусе, то увидели афишу фильма Хичкока "Птицы"; эту ленту в Союзе было невозможно посмотреть, а шума вокруг неё было много, хотелось иметь о ней хоть какое-то собственное впечатление, пусть и на тарабарском языке идти будет. Собралась приличная группа, человек десять, если не больше, и мы отправились. Кинотеатр был рядом, буквально за двумя углами, на афише действительно огромными буквами было написано "Alfred Hitchcok   The Birds"  и нарисованы жуткие черные птицы, атакующие женскую фигуру с поднятыми для защиты руками. Без тени сомнения мы взяли билеты на фильм, оказалось, что две ленты крутят там "non stop", нас с фонариком провели в полупустой зал и рассадили на жёсткие стулья. На экране шло какое-то непонятное действо, актеры вели диалоги на неизвестном нам языке с огромным количеством гласных звуков, было совершенно неясно, что за фильм идет, единственно было очевидно, что это не "Птицы", но, сколько это будет продолжаться, мы не могли понять. Возникла даже такая мысль, а может чёрт с ними, заплаченными деньгами за билеты, да и с самим фильмом, не видели и не увидим, таких в нашей стране двести с лишним миллионов человек, но тут вдруг, как по мановению волшебной палочки, по экрану побежали титры, и фильм закончился.         
    
     Настроение сразу же поднялось, мы настроились на просмотр нашумевшей оскароносной ленты, но какое же было наше изумление, когда на экране появились мамонты, а из кустов выбежала девушка в одной набедренной повязке, за которой гнался в подобной же одежде молодой парень. Финал этой погони был закономерен, пара упала на траву, ну, а чем занялась, вам должно быть вполне ясно. Эпизод закончился, на экране возник Древний Египет, это было ясно по строящейся пирамиде Хеопса, и опять молодая пара, в уже более цивильной одежде, встреча продолжалась чуть дольше, но итог тот же самый. А затем, в течение полутора часов, на экране показывали какое-то событие или известную всем историческую личность для того, чтобы зритель осознал, когда же происходит очередная история - мы видели и Наполеона, и Гитлера, эпизоды гражданской войны в США и открытие Америки - менялись одежды и нравы, финал был один и тот же. По молчаливому согласию всех членов нашей группы, не досмотрев картину до конца, мы покинули кинотеатр, и на улице решили разобраться, что же произошло. Как оказалось, афиша, которая нас завлекла в зрительный зал, только анонсировала фильм Хичкока, мы не заметили мелких циферок, спускающихся по самому  левому афишному краю, из которых следовало, что фильм начнет демонстрироваться с 15 августа, а то, на что мы попали, называлось в вольном переводе "История любви всех времен и народов". Постояли, посмеялись, поняли, что надо быть внимательными и не переносить наши обычаи и привычки на иностранную почву. Почему я написал об обычаях или привычках - ну просто в те годы у нас не было принято вешать афиши кинокартин за две недели до начала их  показа.

     После возвращения в общежитие я поднялся в нашу комнату, а Валентин задержался у привратника, как он объяснил, чтобы прочистить ему мозги, а то больно неприветливо нас встретил. Прошло довольно много времени, наконец, Валька вбежал в комнату, достал из чемодана пару бутылок водки (у него они еще сохранились), махнул мне рукой, мол, следуй за мной, и вышел из комнаты. Заинтригованный, я пошёл за ним, в коридоре никого не было, так что прошли мы до лестницы, а затем и до коморки привратника без каких либо приключений. Финн, скучая, сидел на стуле, и только заметив нас, оживился. Каморка оказалась не такая уж и маленькая: стол со стулом, которые мы видели, проходя мимо, оказались не самыми последними предметами мебели, там вдоль стенки стоял диванчик с торшером, на котором мы и разместились. Валентин ещё по дороге начал мне рассказывать историю этого паренька, а закончил свой рассказ пока мы рассаживались на диване. Парень оказался из очень бедной семьи, но весьма способным, ему разрешили учиться в кредит, какой-то банк выделил ему неопределенную сумму, которую он должен будет начать возвращать через пять лет после окончания университета. Чтобы снизить долговую нагрузку, мальчишка вынужден сдавать все экзамены с первого раза, ведь за пересдачу надо платить, а также в каникулы никуда не уезжает, а работает в общежитии: он и на вахте почти круглосуточно, и комнаты убирает, и посуду после завтрака моет, в общем, молодец, труженик каких поискать.

     Валентин продолжил разговор, начатый ранее, речь, конечно же, шла о Чехословакии, и пытался доказать правоту ввода войск, парень же упрямо называл нас оккупантами и фашистами. Дело так и не закончилось ничем - переубедить твердо уверенного в своей правоте финна не удалось, разговор зашел в тупик, Валентин отдал бутылки, а парень в обмен сунул свернутые в трубочку деньги. Я тут же набросился на Вальку:

    - Зачем ты берешь у него деньги, верни их назад.

     - Просто так брать не хочет, он очень гордый, понимаешь, и подачки не принимает, тем более у нас, после прошлогодних событий он нас перестал уважать совсем, но деньги ему нужны, и есть покупатели на русскую водку, завтра к нему придут и заплатят по тридцатке, вот он двадцать марок и заработает. Я отдал бы ему и ещё одну, последнюю бутылку, но у него больше нет денег, а мы уезжаем, и он наотрез отказался её взять.

      Все это он мне говорил по дороге в нашу комнату, там мы ещё немного подождали наших спутниц и отправились погулять по городу, добрели до центра, ещё раз посмотрели на остатки средневекового города, надёжно тогда строили - несмотря на все человеческие попытки ликвидировать эту красоту, она жива до сих пор. Был уже вечер, скоро ужин, и мы  вернулись в общежитие, ну а после ужина ещё немного поболтали да и спать легли. Закончился очередной день пребывания в Финляндии, пока мне здесь все очень нравится.

Глава девятая. День седьмой. Оказывается, здесь есть море, и переезд в Хельсинки.

      Утром за завтраком нам предложили следующую программу сегодняшнего дня: в начале мы собираемся и едем на море, тут неподалеку от Турку есть городок Наантали с хорошей пляжной полосой, вот там-то мы и проведём всю первую половину дня, затем обед, длительный переезд до Хельсинки с посещением какого-то всемирно известного лютеранского собора, ну, а напоследок размещение в гостинице и свободное время.

       На прощание помахали нашему вчерашнему собеседнику, я имею в виду привратника, который даже вышел на улицу нас проводить, и вот автобус весело бежит по шоссе, а мы во всё горло распеваем "Катюшу", "Подмосковные вечера" и прочие популярные во всем мире, по крайней мере, мы были в этом уверены, песни. Наантали оказался маленьким очень симпатичным, но в то же время очень древним, хорошо сохранившимся городком на самом берегу Финского залива.

       Ремарка 18. Наантали — один из старейших городов Финляндии. Он был основан вокруг средневекового церковного прихода, монахами ордена св. Бригитты. Эта церковь до сих пор является крупнейшей в городе. Хартию городских прав поселению даровал шведский король Христофор Баварский в 1443 году. Согласно хартии, поселение получило торговые права и другие привилегии, в связи с чем город начал расти. Он также стал центром паломничества.
      В XVI веке, когда католицизм в Скандинавии уступил место протестантизму, приход был закрыт, и в городе наступил упадок, который длился до середины XVIII века, когда город стал таможенным пунктом. В период экономического застоя XVI—XVIII веков город получил известность своими вышитыми чулками — это ремесло возникло в нём ещё со времён существования католического прихода.
      В 1863 г. был основан курорт-спа на мысу Калеванниеми, благодаря чему город стал центром уикенд-туризма. В 1922 году усадьба Култаранта на о. Луоннонмаа, стала официальной летней резиденцией Президента Финляндии.
      С 1950-х гг. начинается экономический расцвет города в связи с основанием вокруг него предприятий тяжёлой промышленности. В 1964 г. в состав города были включены его деревенские пригороды.
      Помимо спа-курортов, важной достопримечательностью города, обеспечивающей регулярный приток туристов, является тематический парк "Страна муми-троллей" на о. Кайло, рассчитанный на детей дошкольного и младшего школьного возраста. Рядом с "Муми-парком", на соседнем острове Вяски, также существует парк развлечений, функционирующий летом (до 18 августа). 

      К сожалению, во время нашего пребывания в Наантали никаких развлекательных парков ещё не было и в помине, и мы удовлетворились отдыхом на пляже, достаточно хорошо оборудованным лежаками, зонтиками, а также кое-какими спортивными площадками, например, волейбольной и теннисной, а также несколькими столами для пинг-понга. В то далекое время вся молодежь нашей страны была повально увлечена настольным теннисом, ведь не зря в прекрасной ленте Геральда Бежанова "Самая обаятельная и привлекательная" с Ириной Муравьевой в главной роли, снятой в 1985 году, так много внимания уделено сценам, где герои играют в пинг-понг; жаль, что сейчас у нас потеряна эта традиция с пользой проводить свободное время, особенно в обеденный перерыв. 

     Это было замечательно придумано, включить в программу такой кратковременной напряженной поездки небольшой отдых на морском берегу. Удивительно было только одно - никто из отдыхающих не купался в море, нам, проводящим лето на кавказском или крымском побережьях, это казалось достаточно непривычным. Солнышко светило, как это и положено в начале августа, ветерок был вполне умеренным, поэтому не прошло и получаса, как потребность охладиться возникла с такой неодолимой силой, что наша компания встала, и вот мы уже идём к береговой черте, на которую совершенно нехотя набегает малюсенькая прибойная волна. Финны, которых, надо отметить, было не очень много, привстали или присели на своих лежаках и начали внимательно наблюдать,  сможем ли мы войти в это море, относящееся к группе северных морей.

      Вода оказалась немного холодноватой, думается, что не более 15-16°С, но мы решили, что русские отступать не имеют никакого права, и бросились в воду. В течение нескольких минут мы и поплескались и поплавали наперегонки, в основном не для того, чтобы догнать соперника, а, памятуя известный анекдот, чтобы согреться. Когда мы, не спеша, вышли на берег, местные жители аплодировали нам. Отдохнули мы на славу, и позагорали, и ещё пару раз окунулись в эту прохладную водичку, и в волейбол поиграли, причем финны тоже собрали команду, но наша сборная не оставила от их надежд на победу камня на камне, а самое главное, вволю погоняли маленький целлулоидный шарик. Но как всегда, всё хорошее должно было закончиться, нас отвезли на обед, и вот мы уже в автобусе, который держит свой путь в сторону столицы Финляндии – Хельсинки. Впереди у нас всего-то 170 километров хорошего асфальта, но, зная, с какой скоростью наш автобус будет ехать, мы не рассчитывали на быстрый приезд.

      Сейчас я не могу точно сказать, где расположена та церковь, в которую нас привезли, помню только, что нас поразили как внешний вид храма, так и его интерьер. Внешне приземлённое и массивное здание потрясает внутри высотой потолка, высоченными узкими окнами, которые при этом пропускают достаточное количества солнечного света.  Я впервые попал в лютеранский храм, поэтому с любопытством осматривался: трудно было понять, где ты находишься, скорее я бы решил, что попал в концертный зал, поскольку внутри был расположен весьма внушительный орган, а на полу стояли длинные деревянные скамейки со спинкой и жёсткие стулья, но это был христианский собор, который разительно отличался от привычных русскому взгляду православных церквей с их иконостасом и иконами на стенах, с их запахом благовоний и ладана, умиротворяющим и успокаивающим. Но, несмотря на её необычность, церковь произвела на нас положительное впечатление. Закончилась небольшая экскурсия, которую проводил строгий мужчина в чёрной сутане; пока он рассказывал о проекте и архитекторе, я ещё краем уха слушал Венькин перевод, но когда начались разговоры о том, что именно лютеранское вероисповедание является истинным христианским учением, я отошёл в сторону - не люблю я, когда мне навязывают свое мнение. Так вот, экскурсия закончилась, и пастор, по-видимому, это был именно пастор, вынес большую книгу, в которой он и предложил расписаться. Это была книга почётных посетителей, при знакомстве Веня объяснил, что наша туристическая группа особенная, она сформирована по решению ЦК ВЛКСМ, ну а раз так, то, по мнению священника, мы являемся именно теми посетителями, которым надлежит расписаться в этой книге. Образовалась небольшая толпа, все стремились оставить свой след в истории этой церкви; наш шеф, который находился, где-то в сторонке, увидев столпившихся подопечных, очень заинтересовался и подошёл поближе, но когда он понял, чем все занимаются, то тут же вмешался:

       - Вы что с ума все сошли? Это же церковь, как вы можете расписываться в какой-то книге, доказывая, что вы по церквям ходите?

       Его слова подтолкнули ту даму, которая не любит ходить со стадом, как корова, к решительным действиям. Она поступила примитивно просто: взяла и очень жирно зачеркнула, скорее даже заретушировала, все фамилии, города и прочее, что успели оставить пять или шесть человек, в том числе и она, в злополучной книге. Священнослужитель чуть не упал в обморок, когда увидел изуродованный фолиант:

        - Что вы сделали, ведь почти перед вами у нас в гостях был ваш лидер и расписался в этой книге, - и он показал нам хорошо знакомую подпись Леонида Ильича на одной из предыдущих страниц.

        С полностью испорченным настроением мы вышли из церкви, сели в автобус и покатили размещаться в гостинице.

        Обычная гостиница с двухместными номерами, мы с Валентином бросили свои вещи и отправились вниз, там на первом этаже находится ресторан, где мы должны есть всё время, что будем находиться в Хельсинки. За ужином произошла странная сцена - к руководителю подошла одна из дам, что-то тихо ему сказала и передала какой-то небольшой предмет. Тут же по цепочке передали приказ: сразу после ужина всем срочно собраться в штабном номере. Собрание началось с напоминания о требовании, которое было нам предъявлено ещё в Москве на инструктаже - не брать с собой никаких документов и фотографий, даже супругов и детей. На вопрос все ли помнят об этом, в ответ прозвучали подтверждающие слова, ни одного возгласа "нет" не прозвучало. Тогда шеф поднял в своей руке маленький коричневый блокнотик и спросил:

      - А, это чья вещь?

      Дама, которая не любит ходить со стадом, даже подскочила, и закричала:

      - Какое право вы имеете рыться в моих вещах? Отдайте мне его немедленно.

      Не обращая никакого внимания на её крики, шеф попросил кого-нибудь помочь ей заткнуться и предложил нам заслушать некоторые из записей, находящихся в блокноте, который был обнаружен на столе в номере. Не буду ручаться за точность приводимых сведений, но за смысл могу совершенно поручиться. Итак, там были краткие выписки из протоколов заседаний обкома ВЛКСМ по работе с трудными подростками с указанием точных дат их проведения. Приводились фамилии, адреса подростков и правонарушения, в которых их обвиняют, в некоторых случаях добавлялись любопытные пикантные подробности, например, сведения о родителях малолетнего преступника: отец - алкоголик, мать – проститутка, или "родители находятся в местах лишения свободы, опекой занимается престарелая бабушка", и так далее. Даже я, далекий от подобных вопросов, понимал, что попади эти сведения в зарубежные газеты, скандал будет грандиозным. Все стояли, опустив головы, лишь хозяйка блокнота на вопрос, зачем она взяла этот блокнот с собой, ответила:

     - Сразу после возвращения у нас расширенный областной актив по этим вопросам, мне надо подготовиться к докладу. 

      Весь её внешний вид и тон говорили только об одном – она непоколебимо уверена в своем праве делать всё то, что она считает необходимым.

      После этого собрания наша пятерка немного погуляла по городу, но настроение было окончательно испорчено, и мы отправились в гостиницу спать, тем более, что на улице уже вовсю горели фонари.


                Глава десятая. День восьмой. Хельсинки

      Утром намеченная на 10 часов утра обзорная экскурсия по городу была отложена на неопределенное время. Нашего руководителя с самого утра срочно вызвали в советское посольство, за ним даже машину прислали, а нам был дан строгий приказ никуда от гостиницы не уходить, вот мы и шатались вокруг да около. Место, с точки зрения гуляния, так себе - ни магазинов, ни каких-то достопримечательностей в пределах досягаемости не было видно. Но вот  машина вернулась назад, из неё вылез шеф, его лицо было багрового цвета с отчетливыми белыми пятнами, руки дрожали, он вошёл в гостиницу и молча пошёл в свой номер, мы шли следом. Когда все собрались, он показал нам газету, в которой был снимок той самой злополучной церковной книги, правда, снимок был необычный - отчетливо читалось всё то, что так тщательно было замазано, все фамилии, адреса и другая информация.

     - Дело скверное, - начал руководитель, - во всех финских газетах такие фотографии напечатаны на первых страницах, в большинстве газет две фотографии, вот такая и со страницей, прямо таки залитой чернилами, а уж комментарии такие, что страшно даже сказать. Разговаривал по телефону с Москвой, там рвут и мечут, просили всем передать: в отношении виновных, будут приняты особые меры воздействия.

     - Какие? – пискнул кто-то сзади.

     - Премию дадут, - пообещал руководитель, - в общем, дел накрутили, без ста грамм не разберешься. Ладно, что всех-то держать, поехали, экскурсовод заждалась.

      В автобусе было непривычно тихо, все сидели, погрузившись в невесёлые раздумья, оживление наступило только, когда автобус остановился у большого православного храма. 

      Там мы увидели очень странную картину. Представьте себе собор (Успения Пресвятой Богородицы, как нам пояснила гид), на ступеньках которого сидели и полулежали десятки молодых людей в какой-то несуразной, ранее нами не виданной одежде: джинсах-клеш в разноцветных заплатках и такого же типа рваных рубашках, с бусами на шее, но - самое главное -  длинными, давно немытыми и нечёсанными волосами.

     - Это хиппи, - сказала гид, - выбрали русский храм, потому что от лютеранских их гоняют, а здесь у них главная тусовка – видно со всех сторон, а главное, никто не беспокоит.

     О хиппи я тогда практически ничего  не знал, да, честно говоря, и сейчас знаю не много, поэтому залез в Википедию и другие подобные источники и вот краткий экстракт из инета.

     Ремарка 19. Хиппи  — "понимающий, знающий"; философия и субкультура, изначально возникшая в 1960 годах в США.
     Расцвет движения пришёлся на конец 1960 — начало 1970 годов. Первоначально хиппи протестовали против пуританской морали некоторых протестантских церквей, а также пропагандировали стремление вернуться к природной чистоте через любовь и пацифизм. Один из самых известных лозунгов хиппи: "Makelove, notwar!", что означает: "Занимайтесь любовью, а не войной!". Первое использование слова "хиппи" зафиксировано в передаче одного из нью-йоркских телеканалов, где этим словом была названа группа молодых людей в майках, джинсах и с длинными волосами, протестующих против вьетнамской войны. Культура "хиппи" имеет свою символику, признаки принадлежности и атрибуты. Для представителей движения хиппи, в соответствии с их миропониманием, характерно внедрение в костюм этнических элементов: бус, плетёных из бисера или ниток, браслетов ("фенечек") и прочее, а также использование текстиля окрашенного в технике "тай-дай" (или иначе — "шибори").  Хиппи — пассивный противник гламурного быдла, гопников, насилия и общества потребления. Штаны — джинсы-клёш, с обилием заколок, рваностей и заплаток. На шее огромное количество бусиков. Длинные волосы перетянуты "хайратником" — полосочкой ткани, чтобы волосы не спадали (по легенде — чтобы башню не сносило). И всюду феньки, феньки, феньки — ТЫЩЩИ ИХ! Хиппари любят всё клетчатое, самый шик — клетчатая рубашка на пару размеров больше, зимой — расписные свитера и матерчатые плащи.

         Город оказался не маленький, но запомнилось мне только то, что мы увидели на знаменитом Олимпийском стадионе. В то время Игры 1952 года были ещё в памяти, ведь в них советская сборная впервые принимала участие; финны очень гордятся стадионом, поэтому этому спортивному объекту мы посвятили достаточно времени.

    Ремарка 20. Началом истории Олимпийского стадиона принято считать 11 декабря 1927 года, когда под эгидой городских властей Хельсинки был основан фонд, призванный собрать средства для строительства спортивной арены, способной принять Летние Олимпийские игры.
Строительство стадиона продолжалось с 12 февраля 1934 года по 12 июня 1938 года.
Стадион готовился принять XII Олимпийские Игры 1940 года, однако, Игры были отменены МОК по причине начала Второй мировой войны.
     Спустя 12 лет Олимпийский стадион Хельсинки стал главной ареной XV Летних Олимпийских Игр 1952 года. В 1990—1994 гг. на стадионе прошла генеральная реконструкция.
       На стадионе установлены два памятника в честь великих финских легкоатлетов, на которые мы не только посмотрели, но на одном из них мы даже побывали. Речь идет о знаменитой белой башне, имеющей высоту 72 метра 71 сантиметр в честь рекорда Матти Ярвинена в  метании копья на Олимпийских Играх 1932 года. Так вот, на верхушке башни находится смотровая площадка, куда мы поднялись на лифте и осмотрели окрестности финской столицы.  С площадки хорошо были видны жилые кварталы Хельсинки, Успенский собор, Финский залив и многое другое.
      А вот второй памятник - это настоящий памятник, представляющий собой скульптуру бегущего человека. Памятник посвящен "Летающему финну", легендарному финскому бегуну Пааво Нурми, который выиграл девять золотых и три серебряных медали только на олимпийских играх, не считая побед в других чемпионатах. Пааво Нурми установил двадцать мировых рекордов в беге на длинные и средние дистанции.
       Памятник был заказан в 1924 году после триумфально завершившихся для Финляндии Олимпийских игр в Париже. Бронзовая скульптура выполнена Вяйне Аалтоненом в 1925 году. Оригинал памятника находится в музее Атенеум, копия перед Олимпийском стадионом была установлена перед открытием Олимпийских игр в Хельсинки в 1952 году.

       Ремарка 20. Забавно, но летние Олимпийские игры в Хельсинки до сих пор считаются… незаконченными! По сложившимся правилам, на церемонии закрытия нужно было произнести фразу: "Объявляем Игры XV Олимпиады закрытыми". Но спортивные чиновники то ли от радости, то ли от волнения совсем про это забыли, и Олимпиада "не закрылась" до сих пор.

      Экскурсия завершена, нас привезли к отелю на обед, а далее у нас свободное время. Решили мы просто поболтаться по городу, посмотреть на улицы и на народ, при случае позаглядывать в окна - в общем, постараться увидеть максимум, - должно же у нас сложиться впечатление о загнивающем капитализме, а то только одна поговорка вспоминается, типа "загнивать-то он загнивает, но каков запах!". Решили в магазины не заходить, что толку без денег-то ходить. Я первым нарушил эту договоренность: на пути попался маленький полуподвальный магазинчик, на витрине которого, на специальной подставочке, лежал большой серебряный рубль с профилем Государя Императора Александра III. В то время меня очень интересовали русские монеты, и я не выдержал, спустился по ступенькам в магазин, звякнул колокольчик, из-за портьеры вышел высокий с прекрасной выправкой старик, который, взглянув в мою сторону, спросил:

         - И что вас, сударь, интересует-с?

         Четко прозвучала буква "С" на конце слова "интересует". Я растерялся, и не знал, что ответить, в голове вертелась одна только мысль: надо же, настоящий белогвардеец, правильно нас предупреждали.

        Во рту все пересохло, но я все же кое-как сумел пробормотать:

         - На витрине я увидел Александровский рубль.

         - Будете покупать?

         - Да нет, просто хотел посмотреть.

         - Он на витрине, там всё видно.

         И он повернулся и скрылся за портьерой. Я вышел из магазина, вид у меня, наверное, был не очень, потому что Валентин, наблюдавший за мной через окно, спросил:

         - Посидим где-нибудь или дальше пойдём?

         - Ты понимаешь, он на меня так посмотрел…

         - Предупреждали, не надо лазить, куда не следует.
 
         - Даже представить себе не мог, что они правду говорят, всё казалось, просто нагнетают и нагнетают.

         - Ты про кого говоришь-то? – спросила одна из ленинградок.

         - Да про КГБистов, - всё, о чём предупреждали, совпало, даже про белогвардейца, и то правда.

      Вскоре нам попался большой книжный магазин, я упросил ребят ненадолго забежать, посмотреть, есть русские книги или нет, может, что дешевое попадется. Зашли, отдел русской книги не очень большой, но имеется, а в нём даже томик Цветаевой в "Большой серии Библиотеки поэта" нашёлся, но цена… Намного дешевле у нас на "черном" рынке купить.

       Так мы и шли, переходя с улицы на улицу, заглядывая при случае в незанавешенные окна - такая возможность была практически повсеместно: ну не принято, видимо, у них отгораживаться шторами от улицы, всё нараспашку. Ничего интересного увидеть не довелось, на удивление скромно живёт народ в столичном граде, а может это нам просто такие скромные попадались, не знаю. Вот чем мы налюбовались, так это цветами на окнах - на всех подоконниках стояли ящики или горшки разнообразных форм и размеров, и во всех росли цветы, в основном герань, а у нас она считается признаком мещанства, надо же.

      Нагулялись вволю, в гостиницу вернулись уже довольно поздно, но, к нашему удивлению, внизу в холле заметили фигуру "доцента", который, как оказалось, ждал именно нас:

       - Я уж ждать устал, где вы шлялись-то?

       - Ну, во-первых, не шлялись, а гуляли, а во-вторых, что тебе от нас надо-то?

       - Ребята, я не понимаю, откуда они узнают, что я русский? Представляете, зашел в филателистический магазин, хотел им марки предложить, так они сразу поняли, что я из Союза.

       - Ну и что, продал?

       - Да нет, они почему-то отказались.

       - Марки-то покажи.

       "Доцент" взял с соседнего стула большой кляссер, в котором лежали сериями негашеные советские марки последних лет, их там было много, не могу сказать сколько, но кляссер был заполнен "под завязку".

         - Слушай, - сказал Валентин, - ты, наверное, сам себя хочешь перехитрить. Являешься в таком вот клоунском наряде с советскими марками под мышкой и хочешь, чтобы тебя американцем считали, что ли?  Морда русская, прикид советский, марки тоже, вот тебя за провокатора и приняли. А скажи, зачем тебе денег-то финских столько, здесь, - и он прикинул вес альбома на руке, - наверное, намного тысяч картинок имеется, если бы продал, что с ними делать-то стал, а?

         Парень был совсем растерян, он переводил взгляд с Вальки то на девчонок, то на меня, то опять на Вальку и молчал.

         - Ладно, - сказал Валентин, - пойдём спать, завтра последний день в этой стране.


Глава одиннадцатая. День девятый. До свидания Хельсинки, мы возвращаемся домой.

      Утром оказалось, что до обеда мы совершенно свободны, никаких мероприятий не было намечено, поэтому мы с Валентином решили продать его последнюю бутылку водки. Деньги были ни причём, у него их накопилось достаточно, но было жутко интересно и волнительно - вот так пойти в чужой стране и попробовать нарушить её закон. Но американцы же так поступают! Продавать пошёл, собственно говоря, сам Валька, я же должен был в сторонке его страховать, на всякий случай, вдруг полиция появится. Вначале на каком-то пустыре мы ловили одиноких финнов, как правило, никто из них английским не владел, поэтому просто показывали бутылку, но всё было без толка, некоторые испугано обходили нас стороной, некоторые отрицательно мотали головой, никто никакого интереса не проявил. Потратив на это занятие около получаса, мы убедились в его бесперспективности и решили пройтись по палаткам, стоящим на небольшой площади. Сначала выискивали торговые точки с продавцами-мужчинами, но их было совсем ничего, поэтому прошлись по всем подряд - абсолютно без результата.

      - Интересно, как же американцы-то торгуют? Почему у них получается? Или тут тот лектор ошибся? Наверное, он был не из "конторы", вот и дезинформировал нас, - поставил жирную точку в своих рассуждениях мой приятель.

       Убив в этих безуспешных хождениях более двух часов, мы вернулись в гостиницу, надо же и вещи в дорогу собирать. У меня так и остались чемодан, набитый до отказа, и саквояж, ставший похожим на цилиндр с ручкой, до такой степени я утрамбовал там свои носильные вещи.

       В общем, к обеду мы были полностью готовы, и сидели вместе с девчонками, развлекая друг друга разговорами о предстоящей таможне да анекдотами, которых я знал очень много.

       Во время обеда нас проинформировали, что заключительное собрание с подведением итогов состоится в четыре тридцать, явиться в штабной номер надо с вещами, предварительно сдав свой номер, постараться не опаздывать, потому что автобус придет в пять тридцать, и мы отправимся прямо на вокзал.

        Времени оставалось всего ничего, идти гулять уже смысла не было, да и не хотелось что-то, насмотрелись мы, наверное, на забугорные прелести, поэтому опять засели в нашем номере и продолжили одно из самых приятных занятий – "чесание языком".

        К назначенному времени штабной номер представлял собой какую-то камеру хранения, только вещи стояли в полном беспорядке, а так было бы совсем похоже. Все началось с раздачи нам, под расписку, конечно, остатка денег по одной марке я мелочью. Интересно, где же он столько мелочи-то набрал, чтобы на всех хватило, наверное, специально в банк обращался. Если на первые финские марки мы смотрели с каким-то непонятным чувством, даже не знаю как его и описать, то на эту марку даже и не посмотрели, сунули в карман, да и всё, может, на вокзале сувенир какой-нибудь удастся купить, а нет, так домой привезём, пусть поглядят, дружно решили мы.

         После раздачи денег оказалось, что отсутствует "доцент", но решили, что он, наверное, просто задержался в своем номере.
 
         Затем нам каждому раздали по пакету, в котором был заменитель оплаченного ужина, "сухой" паек - апельсин, пара бутербродов с колбасой, огурец и какая-то выпечка, достаточно для того, чтобы вечером перекусить.

         Началась заключительная речь, шеф поздравил нас окончанием поездки, пожелал успехов - и всё, никаких даже упоминаний о негативных происшествиях, как будто ничего и не произошло.

        Ну и в заключение, на столе возникла тройка бутылок, удивительно, как он их сумел сохранить, стаканы и гора бутербродов. В этот момент дверь открылась и вбежал, нет, скорее влетел, настолько стремительно он передвигался, "доцент". Подбежав к столу, он схватил бутылку, налил почти полный стакан и залпом его выпил, никто даже дернуться не успел, чтобы его остановить.

        - За мной полиция идёт, наверное, арестуют, - выдавил он из себя.

        Наступила полная тишина, первым очнулся руководитель:

         - Ты успокойся, и расскажи, что случилось-то.

         - Да я одному финну сто рублей на улице продал, а тут полицейский появился. Финн убежал, а полицейский в мою сторону пошёл, вот я и думаю, что он сейчас сюда придёт и меня арестует.

         Я смотрел на этого человека, и не ничего не понимал, такая жажда денег мне была непонятна, первый раз я столкнулся с таким явлением. Большинство присутствующих были со мной солидарны. После ожидания в течение нескольких минут, руководитель махнул рукой:

        - Да тебе, по-видимому, просто показалось, что он за тобой пошёл. Ладно, давайте отметим это дело, - и он взял в свою руку бутылку.

      А я так и не понял, какое же дело он предложил отметить, неужто то, что полицейский пошёл не за нашим товарищем?

      Пришёл автобус, мы, дружно подхватив свои вещи, устремились вниз и начали запихивать чемоданы в его огромные багажники. Вот и вокзал, до подачи состава оставалось ещё немного времени, и мы прошлись по привокзальной площади. На стоянке такси находились практически одни наши "Волги". Валька нашёл одного водителя, который прилично владел английским, и задал тому вопрос, что привлекает финнов в нашей машине, мы с удовольствием прослушали перечень всех преимуществ "Волги" перед другими машинами:

      - Очень нетребовательна к качеству топлива, экономна, надёжна, может до ста тысяч без ремонта пробегать, ну а если что случится, то гаечный ключ, кувалда и хорошие руки - и всё будет в порядке. 
   
       Ремарка 21. Второй раз я попал в Финляндию через много лет, году в 1995, кажется, но никаких советских или российских автомобилей на финских дорогах не встретил, а для такси используются только "мерседесы".

       Купив какие-то мелочи на подарки, Валентин, зная историю моей поездки, посоветовал купить Толе Долженко какую-то ерунду, не помню уже что, и мы пошли на посадку. Садились так же, как по дороге из Москвы, поэтому я оказался в одном купе с ленинградской группой, разместились также – мужчины наверху, девушки внизу. Поезд шёл, а мы перебирали все запомнившиеся моменты нашего путешествия, и потихоньку приходили к необходимости пересмотра, или хотя бы изменения, некоторых, казавшихся до того незыблемыми, взглядов на сосуществование двух наших систем, не буду конкретизировать, здесь это излишне. 

       Я стоял в коридоре в ожидании, когда же, наконец, освободится туалет, когда ко мне подошел "доцент":

       - Володя, у меня полно финских марок, я даже не потратил те, которые нам официально обменяли, давай я тебе пару сотен подарю.

       Я с недоумением и какой-то жалостью смотрел на него, но тут освободился туалет, и я тут же скрылся в его недрах, а когда вышел назад в коридор, "доцента" там уже не было.

       Через несколько часов поезд приблизился к границе. Любитель эффектных приёмов Валентин достал оставшуюся бутылку водки, разлил её по взятым у проводницы стаканам, а остаток поставил на стол, повернув бутылку этикеткой вперед. Финские таможенники до нашего купе не проявляли к пассажирам никакого интереса - они заходили, оглядывали купе и молча выходили, у нас же таможенники, застали поразившую их картину, русские, возвращаясь домой, распивают водку, свидетельством чего служила полупустая бутылка на столе. Со своей стороны мы, в тот момент, когда дверь открылась и таможенники появились в проеме, дружно сдвинули пять стаканов и лихо опрокинули их в глотку, закусывая финскими бутербродами. Надо было видеть лицо финна, он не знал, что ему делать, но с честью вышел из сложного положения, увидев пакет, который нам дали в гостинице, предупредил:

      - Вам дали апельсин, перемещение фруктов и овощей через границу запрещено, съешьте его, пока находитесь на финской территории.
 
       Вот и колючая проволока, разъединяющая наши страны, позади, вот уже и пограничная станция. Вошедший к нам таможенник забрал декларации, написанные нами заблаговременно, и, ничего не сказав, пошел дальше по вагону. 

       Любопытная ситуация возникла в соседнем купе, нас даже пригласили посмотреть, чтобы мы никогда не допускали подобных ошибок. А дело было так: таможенник вошёл в купе и увидел на столе ручку-перевёртыш, теперь-то таких уже нет, а в то время это был довольно-таки распространённый сувенир. Речь идёт о ручке, в которую вмонтированы женские фигурки, избавляющиеся от своей одежды, при переворачивании. Таможенник присел к столику, взял злополучную ручку, и начал заполнять ей бланк на изъятие, который он достал из своей папки. На вопрос, чем это грозит виновному, он не ответил, отговорившись, что начальству виднее.

        И ещё одно очень любопытное объявление мы услышали по внутрипоездной радиосети:

        - Оставившего золотое кольцо в туалете 5-го вагона просят обратиться к проводнику.

        Это объявление мы прослушали несколько раз, и после того как поезд покинул границу, любопытный Валентин отправился в пятый вагон к проводнику. Тот усмехнулся: никто за кольцом не пришёл, да и зря таможня ждала - тот, кто затирал кольцо в кусок казённого мыла, надеялся, что не найдут, наверное. 

         Время приближалось к полуночи, поезд приблизился к Ленинграду, ребята собрались, мы распрощались, и они покинули вагон.

         Утром, когда я проснулся, в купе никого не было, я ехал до Москвы в гордом одиночестве. Так и закончился этот мой самый первый выезд за границу.

        Следует заметить, что никого из описанных людей, я больше никогда не видел и ничего не знаю об их дальнейшей судьбе.

         P.S. Это пребывание за границей, несмотря на его кратковременность, заставило меня начать пересматривать некоторые из моих взглядов на жизнь и на моё окружение, розовая пелена, застилавшая мои глаза, потихоньку стала рассеиваться.

     Ну, а совсем напоследок я хочу отметить, что большинство имен и фамилий изменено, поскольку время стёрло их из моей памяти.