Глава 17 Бубенцы с плюхами

Как можно играть с шулером в шахматы? Абсурд, а для него это жизнь.

Бедный Тибо Мин не находил себе места (король смущённо кашлянул, несмотря на то что он рассказывал о своих деяниях от третьего лица, ему стало неловко). Великая империя предков подвергалась смертельной опасности. Британия начала завозить для строительства железной дороги мусульман, чтобы разрушить бирманскую культуру, основанную на буддизме и вере в натов (он уважительно поклонился маэстро Ленару), которые виделись последователям ислама нечестивыми демонами, распивающими алкоголь и танцующими с дамами непотребные вещи.

Что мог сделать один единственный сыщик, пусть и самый лучший, против Британской империи. Тибо Мин не ждал ничего особенного от его расследования, однако, сам факт участия России в судьбе Бирмы создавал совсем другой политический климат. Британия вынуждена дождаться окончания расследования, чтобы не ссориться с огромной империей из-за азиатской провинции.  Не сейчас, так потом она обязательно её захватит. Лишние несколько месяцев, потраченных на политес, никак не влияли на конечный результат (Тибо Мин опять кашлянул, но уже от плохо скрываемой ненависти к иноземным захватчикам).

Несмотря на уверения мадам Генриетты в порядочности, именно этот пункт и вызывал сомнения у Порфирия. Сколь-либо значимых покровителей в министерстве у него не было. Завистники могли намеренно послать талантливого сыщика в провальную командировку, чтобы уничтожить карьеру. А что, очень даже может быть, берут и бросают в геену огненную, чтобы проверить на прочность. Выживет – хорошо, можно сказать, что и отлично, а коль сплоховал, так не взыщите, работа такая. Соболезнования родным и посмертная пенсия ветерана тайной службы. Так ведь он же сыщик! Зачем ему все эти хитрости, когда есть любимое дело, и весьма неплохо оплачиваемое. Вот здесь и камень: родина позвала, дворянин ответил, оттого что не за себя радеет, а трудиться во славу отечества.

Предположим, что он гибнет на поединке с бойцом, как того хотел Гельфанд. В этом абзаце смерть можно отнести на страстный роман с иноземкой. Точка, спрашивать не с кого. Россия свои обязательства исполнила, кроме того, ещё и сделала короля виновным в гибели офицера. Сплошные преференции. Требуй что хочешь. И военную базу, и запрет на шашни с кайзером. А что, очень даже. Россия сама может поставить оружия столько, что младенцы пулять из браунинов в потолок.

Принять на веру трюк с похищением, чтобы выведать истинную сущность иноземки, он не желал. И что такого особенного они там могли узнать? Регенерацию? И какая в этом польза? Тут нужны профессора от медицины, а не сыщик из уголовного отдела. За внешней простотой Генриетты скрывается весьма опытная интриганка, способная ради особенных целей весь двор короля поставить в неприличную позу. У России ожидается война с Германией, и здесь все средства хороши. В любом случае: «Делай, что должно, и будет, что будет!» – решил для себя Порфирий.

Лимузин «Руссо-Балт», выделенном российским посольством для солидности, пускал в небо белые клубы пара. Сверкающая чёрным лакированным кузовом машина, благодаря восьми колёсам на широких шинах без малейшей вибрации доставила по мощёным булыжником дорогам к резиденции короля. Главный посол предупредил, чтобы сыщик вёл себя почтительно, но с достоинством. Витиеватой лести при дворе не любят, но и грубости не позволят. Здешний этикет кардинально отличается от восточных изысков, маскирующих сладкими речами презрительное отношение к неверным.

Дежурный придворный повёл вдоль тысячи белых пагод с блестящими золотом страницами самой большой книги в мире, Типитака (три корзины мудрости) Сиддхартха Гуатама. Привыкший всё подмечать, Порфирий быстро потерял счёт множеству поворотов между рядами неотличимых друг от друга строений. Попытайся он самостоятельно найти дорогу обратно, наверняка заблудился, настолько хитроумно продумали безопасность короля местные архитекторы.

Нырнули в тайную дверь, скрытую за резной панелью в стене. Против ожиданий его отвели для представления не в зал для приёмов, а в личные покои Тибо Мина. Смуглый, с бесстрастным лицом, указывающим на повелителя миллионов людей, он сидел в позе лотоса на восьмигранном постаменте у распахнутого окна. Когда остались одни, король спросил стоящего перед ним сыщика:

– Говорят, у вас неприятности?

– Привычное дело, Ваше Величество, издержки профессии.

– Мадам Карни чрезвычайно важная персона, вы уж не перечьте ей. Если что пожелает, так обязательно исполните.

– Так я и так, со всем старанием.

– Мне донесли, похвально. Есть пожелания?

– Только одно, позвольте без реверансов, напрямую?

– Дело серьёзное. Британцы готовы в любой момент объявить войну. Говорите.

– При каких обстоятельствах пропали торговцы?

– Разных, но в один день.

– Удивительно что никто ничего не знает.

– В Мандалае траур, жертвоприношения делались. Сто мужчин, сто женщин и сто детей замуровали в стены. Большое горе у людей, не до иностранцев. Трагедия, что поделаешь, но не переносить же резиденцию? – он сокрушённо покачал головой. – Великий Будда предсказал, что здесь будет город. Пророчество сбылось. А теперь эти торговцы. Даже не знаю, что и делать, – голос у Тибо Мина дрогнул.

Искреннее переживание монарха тронуло Порфирия, он откашлялся:

– Живых в стены?

– А как иначе? Боги должны слышать голос народа.

– Ещё вопрос? Почему надо переносить резиденцию?

– Так масло в кувшинах высохло. Дурной знак. Трудный выбор, но необходимый. Бюджет страны не выдержит ещё одну стройку. Лучше человеческая жертва, чем голод и разруха.

– Понятно, – помня наставления посла, согласился Порфирий.

– Найдите этих паршивых торговцев. Слышать о них не хочу. Вы поняли? Слышать о них ничего не желаю. Раздули шумиху из-за сотни никчёмных иностранцев, когда мне пришлось детей в стены замуровывать!

– Сочувствую, трудное решение, – хриплым голосом ответил Порфирий, невероятными усилиями сдерживающий возмущение. Логика короля не вязалась с православными ценностями. А если налить масло в кувшины ещё разок для проверки? Но подобную идею, он не рискнул высказать. Здесь свои законы, и кто он такой, чтобы судить чужую религию. В конце концов, его прислали, чтобы он нашёл торговцев, только и всего.  В его силах отложить войну на несколько дней или месяцев. Не благородная ли цель?

К примеру, англичане убьют гораздо больше туземцев для наживы. Уморили же в Мадрасе девять миллионов и нашли оправдания. А какие могут быть оправдания, коль богатейшая в мире империя с равнодушием смотрела, как её торговцы в погоне за прибылью вывозят зерно составами, и ничего, ничегошеньки не сделала для спасения голодающих. Порфирий читал об этой трагедии в газетах и сочувствовал очередной жертве Ост-Индийской компании. Сейчас король Бирмы – это правитель суверенной страны, а завтра марионетка в руках бездушных дельцов. Как его можно судить за наивную веру в своих богов?

Для чего человек решается на жертву? Не для того ли, чтобы преодолеть собственные страхи, чтобы поверить в себя через боль, через страдания? Человек без любви к родине мёртв, как дорожная пыль. Вроде есть, вроде дышит, а в сердце тлен угнездился. Пойдёт дождь и развезёт в жидкую грязь чужие истины. Был внешне разумный индивид, и вот уже нет ничего, так, хлябь земная. Держаться не за что, нет в нём внутренней силы, нет огня, который спаивает намертво все части живого вокруг главного, вокруг веры в славное прошлое, без которой жизнь настоящего человека невозможна.

 «Делай, что должен, и пусть будет, что будет!» – прошептал одними губами русский сыщик, выходя из резиденции короля Бирмы. Сейчас ему требовался кто-то, кто сможет рассказать о действительной жизни Мандалая.

Покрытый белым золотом посох Асклепия, украшал чугунные ворота городского госпиталя. Тоо Тоо восстанавливал здоровье после боя в самой дорогой палате. Тут тебе и заботливые сёстры милосердия в белых одеждах, и внимательные доктора, считавшие почётной обязанностью поставить на ноги знаменитого бойца. На улице под окном фырчал паровой двигатель, крутивший установленный в палате вентилятор при помощи длинной ремённой передачи. Тоо Тоо, расположившись в железном кресле со множеством изогнутых по форме тела пружин, читал свежий выпуск «Вестника Бирмы», когда пришёл русский сыщик.

– Не рано начали ходить? – упрекнул Порфирий, заметив оставленные у кровати шлёпанцы.

– Врач сказал, буду лежать, рёбра неправильно срастутся.

– Приношу извинения за неудобства.

– Вы не представляете себе, как здесь скучно. Лихо это вы меня посадили. Я и думать не знал, что нарвусь на сокрушительный удар от иностранца. Научите?

– Неудачно открылись, – пожалел самолюбие бойца Порфирий. – А кость у нас в роду у всех тяжёлая. Дед быка валил ударом в лоб.

– Повезло. – Боксёр, сморщившись от боли, положил латунную державку с газетой на сервировочный столик, оборудованным пневматическим регулятором высоты. – Чем обязан?

– Ах да, так вот, не могли бы вы помочь с расследованием?

– Зачем мне это нужно?

– Так война на пороге, не найду торговцев, заговорят английские пушки.

– Слушайте, король у нас совсем отмороженный. Я не собираюсь участвовать в его авантюрах.

– И не боитесь властей?

– Я?! Шутите. – Тоо Тоо возмущённо хлопнул ладонью о подлокотник. –  Сначала он берётся воевать с Британской колонией, потом ищет помощи. Ему астрологи совсем голову задурили.

– Так тем более расскажите, что произошло. Я только что из дворца и ничего не понял. Суеверия – дело особое, тут никто не спорит, но сто детей положить в стены. Это что за приёмы?

– Не сто, а двести: сто мальчиков и сотню девочек. Вы и так всё знаете. Ничего нового вам не скажу.

Неожиданное уточнение помогло сыщику полностью восстановить картину жертвоприношения. Если король запамятовал насчёт количества убитых, то следовало предположить, что иностранцы пошли в стены дворца вместе с обычными горожанами. Только зачем?

– Так как же с англичанами? Смущает совпадения: всех по сто человек и в один день. Значит, их тоже схватили?

– Проще некуда. Он надеяться, что против англичан помогут наты. А им это зачем? При другой власти также будут безобразничать. Не вижу разницы.

– Наты? Что за напасть?

– Мы едва знакомы, а уже в друзья проситесь.

– Помилуйте, куда уж более, – Порфирий развёл руками, намекая на недавний бой.

– Ах да, вы представились, – боец снова взял державку с газетой. – Вот, смотрите, – ткнул пальцем в статью. – Узнаёте?

На первой полосе воздушный шар с гербом Бирмы зацепился за флюгер пагоды Сутаунпьи, расположенной на вершине холма Мандалай. Из гондолы весело махала фотографу Карни, за спиной стоял растерянный Гельфанд, не знающий каким образом спуститься на землю.

– Я их видел не далее как сегодня утром.

– Не находите странным, что я вот здесь лежу со сломанными рёбрами, а виновница штурмует священную гору?

– Не вижу связи. Неудачный полёт, не более того.

– Самое почитаемое место, там Будда стоял, и вот, пожалуйте, нате! Не промазала. А вы «не вижу связи». И заметьте, она не одна такая. Как только появляются эти демоны, обязательно что-нибудь происходит. И всё им с рук сходит. Пьянки, дебош, смерти – всё нипочём, всё покрывается королём. И что вам ещё нужно для следствия?

– Демоны? Мистика какая-то. Я так полагаю, вы имеете в виду неких натов?

– В точку попали. В деревнях им до сих пор поклоняются. Будда так, для порядка, а на самом деле бояться натов. От них жди всего что угодно, только не милости. Тут не хочешь, а подчинишься.

На ветку растущего под окном дуба приземлился недавний павлин. Порфирий сразу же его узнал по характерному металлическому отливу сквозь синие перья на шее, совсем несвойственному для физиологии райской птицы.

– Знаете, у меня такое впечатление, что вот этот павлин меня преследует.

– Очень даже может быть. От натов чего угодно жди. Могут и птицу подослать. Тем более что вы полезли в их дела. Советую, как друг, бросьте вы эти поиски, и как можно скорее уезжайте в свою Россию.

– Ну уж нет. Мне сиё дело поручил сам Государь, и чего бы это ни стоило, я доведу начатое расследование до конца.

– Тогда вам потребуется вскрыть одну из стен дворца, чтобы добыть доказательства. Придётся попотеть, пойди, найди теперь в какой из ниш замуровали коренного жителя, а в какой иностранца.

Перед Порфирием встал тяжёлый выбор: если он представит доказательства гибели англичан от рук палачей Тибо Мина, то страну ждёт оккупация и разорение, с другой стороны, скрывать подобное варварство он тоже не имел права.

«Вот тебе и сыск, едрить-накось вдоль хребта по булыжникам из сажи, – мысленно чертыхнулся Порфирий. – Теперь куда ни кинь, везде колья с ядом. Воистину судьба испытывает на прочность самых сильных, остальным достаются шёлковые подушки с пухом. Вздумай я ночью долбить кирпичи, меня немедленно схватят. Да и зачем? Для того ли меня прислали, чтобы я начал лить газолин в моторы Британии?

Всё-таки странно, что не объяснили, что я должен, в конце концов, отыскать? Неужели этот Тибо Мин такой идиот, что доверился астрологам против обыкновенного здравого смысла? Боже правый, а вдруг он не верит в криминалистику? У них здесь всё своё, особенное. Можно предположить, что король таким варварским способом хочет завязать дружеские отношения с Россией, а результаты следствия его вовсе не интересуют. Чего я там найду, какая разница. Первый шаг сделан. Государству так и так конец. Вот и начал искать помощь на стороне. Тут тебе и кайзер с его амбициями, и царь с политикой всеобщей справедливости. Только кому она нужна эта самая справедливость, когда все играют в краплёные карты?

Ещё эти наты с вывихом в голове, здесь уж совсем страна загадок. Так получается, что король обратился ко всем, убив собственных граждан. Прямо-таки самурай какой-то! “Пузо себе вскрою назло врагу”. Так и резал бы, а то живых людей в стены замазывать стал.

Наты, наты, наты. Выходит, что эта таинственная Карни тоже нат! А как иначе, коль сам король о ней просил. Ведь сказал же Тоо Тоо, что покрывает все их проделки и газетку для наглядности бросил. Ничего не остаётся, как довериться мудрости нашего Императора и отдаться во власть сумасбродной девицы».

Да-с много неясного было в этом деле для российского сыщика. Честолюбивые мечты молодого человека никто не отменял, ну там титулы, признание, власть. Но как оказалось, он оказался не готов жертвовать своими идеалами ради лестниц в блистательное будущее. Да и как, коим образом их получить, когда везде частокол? Найдёт этих чёртовых купцов, не найдёт – а всё одно виноват! Высшая справедливость требовала наказать автора зверств. Вот тебе и плюшки-полушки, когда по дому черти бегают с лопатами? И в чём высшая справедливость? В гибели миллионов от голода и лишений ради благополучия кучки английских дельцов? Подождите, а так ли эфемерна вера короля во всемогущество натов? И не с этой ли целью его, лучшего сыщика Европы, прислали сюда. Тогда многое объясняется, тогда всё встаёт на свои места! Вся эта таинственность и настойчивость мадам Генриетты.

Ловко его представили в образе героя для иноземки. Знай он заранее об этом плане, разве смог с настоящей горячностью ринуться в спасатели. Конечно, нет. Где-нибудь, да опростоволосился. И всё, потеряна ниточка в потусторонний мир. Так-то. Теперь все карты лежали в рукаве, да ещё с запасом. Видишь, какие бублики, конкуренцию затеял господин король: кто первый предложит более выгодные условия. Немцам, русским предлагает природные запасы, только вот что может быть интересно в его стране развратным демонам – парк аттракционов? Так у нас в России похлеще будет, тут можно не сомневаться ни разу. Такой цирк устроим, что долго потом пятки лечить придётся.

Надоело известному российскому сыщику накручивать пыльные вёрсты по улицам Мандалая на чужом транспорте. Может, кому и доставляет удовольствие ездить на рикшах, ничего приятного он в этом не нашёл, кроме стыда за чужую нищету. Взял напрокат отличный двухместный моноцикл с новейшим двигателем на эфирном электричестве. Штука настолько дорогая, что в центре гаража на особом постаменте стояло всего два аппарата. Один исключил сразу из-за излишне яркой покраски. Языки пламени на ультрамарине в обрамлении оранжевой шины. Он не хотел, чтобы при его появлении, обезьяны устраивали фестиваль с бросанием кожуры и прочих ненужных предметов. Другой, окрашенный в спокойные серые тона, вызвал доверие.

Неоспоримым преимуществом этого вида транспорта, перед традиционными, передвигающимися за счёт газолина, сжатого воздуха или пара, являлось абсолютная бесшумность эфирного мотора. Овальный перископ, установленный прямо перед глазами, позволял видеть дорогу, закрытую широким ободом с мягкой каучуковой шиной. Колени весьма продуманно закрывали дуги безопасности. Впрочем, падения можно было не бояться, оттого что под сидением находился роторный гироскоп, удерживающий машину в вертикальном положении за счёт управляемой гравитации. Благодаря повсеместно распространённому эфиру, аппарат обладал неограниченным запасом хода. Случались, конечно, непредвиденные остановки в аномальных зонах, где эфир стоял дурного качества. Но специально для этих случаев на пульте управления находилась красная лампочка, предупреждавшая обязательным порядком водителя об опасном участке.

Когда раздался заливистый сигнал из латунного клаксона, швейцар у входа в заведение мадам Генриетты подпрыгнул от неожиданности, настолько бесшумно подъехал моноцикл.

– Ого-го, какая у вас такая замечательная игрушка. Постараюсь определить в наилучшее место.

–  Есть опасения?

– Что вы. Ваш аппарат застрахован так, что к нему ближе чем на пять метров и подойти нельзя.

– Отчего же? Что в нём такого особенного?

– Один раз попробовали взять. Так всех родных вырезали вместе с кошками. Прокат принадлежит Тоо Тоо, так что сами понимаете…

Особый запах лёгких денег, неизменным образом кружил голову посетителей кабаре «Мадам Генриетта». Великолепная кухня, музыканты, игра в карты, рулетка, экзотические женщины – всё это создавало особенную атмосферу вибрирующей опасности, жажды удачи и болезненного разврата, в которой правила твёрдой рукой хозяйка заведения.

Когда в зале появилась Кари в сопровождении Гельфанда, она ничуть не удивилась.  Да чему? Когда все игроки удачливые и не очень в обязательном порядке возвращаются к ней, чтобы снова и снова получать свои порции адреналина. Так происходило со всеми, но только не с Кари, в этом диагнозе опытная Генриетта могла уверить кого угодно, и даже поклясться перед Иисусом Христом, в которого, кстати, как все порочные люди, очень верила.

В посетительнице не чувствовалось азарта, ни грамулички, нет, и всё тут. Отчаяние – да. Но вот вопрос, вопрос вопросов, по поводу чего. Кто или что стало причиной трагедии. Когда она бралась играть, самые резвые негодяи старались отсесть подальше от лихорадочно бросающей фишки женщины. Почему? Казалось, вот она увлечённость, бери и пользуйся. Однако, нет, не было там страсти, как и холодного расчёта. Не было совсем ничего, никаких чувств. Изнасилованное безразличие, граничащее с презрением к жизни, исходило от неё. У игроков пропадал всякий интерес к рулетке или любой другой игре, и они бежали, чтобы не потерять остатки чувств. Всякий, самый развратный человек, что бы он ни говорил окружающим, продолжает цепляется за нормальные для каждого человека вещи. От трепетно хранит в душе, в самых дальних закоулках памяти хорошие воспоминания. Нельзя вовсе отказаться от прошлого. Может, оттого злодеи и глушат себя алкоголем и наркотиками, чтобы эти воспоминания не мешали привычной жизни.

– Как успехи, – спросил Порфирий, присаживаясь на свободное место рядом с Карни.

Отвернувшись от металлического шарика, гремящего по блестящим желобкам рулетки, женщина с усмешкой констатировала:

– А вот и наш бравый Пинкертон или как вас там называют?

Беспокойный шарик скатился на зелёный цвет в сектор зеро...

< Глава 16 http://proza.ru/2022/01/10/1670

> Глава 18 http://proza.ru/2022/01/22/1113