Деда, где ты?

Я помню тот день. Болезненный бред никак не отступал, я ворочалась в кровати, не находя удобного положения.
В этот момент ко мне подошла дочка, взяла меня за руку. Я сжала ее руку в ответ, а она в ответ наклонилась и прижалась головой к моей руке.

Это ее искреннее движение вдруг изменило все, мне стало легче. До этого момента я пыталась найти хоть что-нибудь, чего я хотела, что могло мне помочь, но ничего не находилось, все словно опротивело.
 Я поняла, что это  именно то, чего мне так не хватало, то, что было способно вылечить меня. Такое простое, но бесценное лекарство.

Я лежала, а дочка сидела рядом со мной. И я плакала.

Я плакала не из-за трогательности момента или жалости к себе.

Катя насторожилась, приподнялась, начала всматриваться в меня, не стало ли мне хуже.
- Не переживай, Катюша, я плачу, потому что думаю о дедушке.

Тридцать лет назад я также сидела возле кровати своего дедушки, который умирал от рака. Но я не почувствовала тогда, что надо взять его руку в свою и прижаться к ней. Я почему-то не знала такого лекарства, не знала, что любовь способна лечить, и не умела любить.
Дедушка знал. Он звал меня, когда ему становилось невыносимо больно.

- Учительница, почитай мне! - говорил дедушка хриплым голосом из комнаты, предсказывая  и предвидя всю мою будущую жизнь, благословляя это будущее, в котором лечить других и прежде всего себя я буду книгами и словами.

Я брала с полки толстенные взрослые книги и читала, почти ничего не понимая.
Дедушка в эти моменты не стонал, не метался, а успокаивался.

Дедушка был компаньоном всех наших игр, участником детских проказ. У нас были странные увлечения: кроме коллекции камней, мы собирали пачки от сигарет и пивные банки.

 В первый класс на мою первую линейку меня тоже повел дедушка, мама в это время была на сессии.
Я отлично помню себя в джунглях гладиолусов рядом с другими мальчишками и девчонками. И помню, что дедушка был самым красивым дедушкой в мире: у него были блестящие туфли, длинное серое пальто в елочку, а на голове - шляпа.
В этот же день началось наше с дедушкой очередное приключение.

В переулке возле нашего дома мы приметили кошку с котятами, точнее, заметили место, где им счастливо и привольно жилось. Во что бы то ни стало я  решила заполучить себе одного котеночка. Дедушка эту мою идею полностью поддержал и одобрил.
Каждый день после школы мы ходили охотиться на котят, были они совершенно дикими, бегали молниеносно, редкий раз нам удавалось увидеть  их  круглые настороженные глазки, выглядывавшие из-под  крыльца.
И вот этот долгожданный день наступил: я поймала черненькое дикое чудо.

Принесли мы его домой, выпустили. Черныш сразу же забился в углу  комнаты, где родители хранили продовольственные запасы.

Когда пришло время родителям идти в комнату за крупой, их ждал там наш сюрприз: кот-убийца, бросающийся на всякого входящего.
Мы с дедушкой сделали вид, что не знаем, откуда это там взялось.

Несколько дней родители обходились без своих запасов, но проблему нужно было как-то решать. Отец надел телогрейку, ватные штаны, рукавицы, танкистский шлем, в котором он обычно парился в бане , взял швабру и пошел в смертный бой.
Мы с дедушкой наблюдали издалека в стеклянное окошко на двери.

Кошка бегала от отцовой швабры по стенам и пару раз пробежалась по  потолку, я не преувеличиваю. Наконец, он зажал ее под потолком, дотянулся и схватил.
Победоносно прошествовал отец мимо нас на улицу, где и выпустил орущий, озверевший от страха комок.

Когда отец снимал рукавицу, мы увидели кровь на его руке. Этот подвиг отца стал главным на долгие годы, рассказывался всем гостям и обрастал самыми разными героическими подробностями.

На этом история не закончилась, потому что мы продолжили ходить к кошачьему укрытию в надежде, что нам повезет еще раз. И повезло: мы схватили другого котенка, дымчатого.
Родителей решили больше не радовать, посадили его в сумку с замком и дедушка увез его к себе домой в Новоильинск.
Назвали кошку Пурушкой, сначала она дичилась, но потом присмирела, полюбила нас.
Дедушка говорил , что узнает о моем приезде по Пурушке: она начинала волноваться, мяукать, заглядывать в окно. И никогда не ошибалась.
Пурушка умерла, когда умер дедушка, мне так кажется.
***
Мне хочется написать о дедушке так, чтобы каждое слово было наполнено светом, любовью, нежностью, заботой, надежностью. Я пишу и пишу о нем, но ничего не получается, почему-то вина и боль проникают в мои строчки.

В тот летний день соседские дети позвали меня рыбачить. У них была невероятная штука: вилка привязанная к палке. Девчонка-цыганка, их подруга, заходила по щиколотку в воду, смотрела в глубину и ловким движением накалывала рыбешку на вилку.
Трясучий азарт охватил меня: вода блестела, солнце палило, земля обжигала ноги. Было такое невероятное счастье, какое только и бывает в детстве - полное проживание момента.

И тут я увидела, как моя хромая бабушка почти бежит ко мне, на ходу поправляя платок на голове.
- Оля, Оля! Почему ты ушла, мы давно ищем тебя! Тебя дедушка зовет давно уже, чтобы ты почитала ему.

Раздражение пронзило меня, злость: привязались же ко мне, покоя не дают...
Через секунду, или даже через долю секунды, я раскаялась, мне стало стыдно.
Мне кажется, вся моя дальнейшая жизнь, вплоть  до этого самого момента, когда я рассказываю эту историю, это попытка стать другим человеком, чем я была тогда.

Все  детство мое сознание было покрыто каким-то туманом, как будто бы я не умела чувствовать, не могла проникнуть в момент, осознать, что  происходит на самом деле.
Каждый раз, думая о дедушке, я вспоминаю его безграничную любовь, его интерес ко мне, внимание и не могу забыть свою жесткость, омертвелость, которую теперь я выдавливаю из себя ежедневно.
Я уверена, что превзошла замысел о себе.

***
Между домом и небольшим огородиком было вытоптано углубление. Каждый день мы с дедушкой ходили сюда: дедушка садился на завалинку, а я брала скакалку. Я прыгала, а дедушка считал. У нас была совместная мечта и цель: допрыгать до ста. Но никак это у меня не выходило.
Каждый день мы шли к своей цели, так упорно, что углубление  от моих ног оставалось, когда я уже выросла .
Потом дедушка умер. Я стояла возле гроба, но не понимала, что произошло - все было подернуто тем же бессмысленным туманом.

В этом тумане я продолжила прыгать  на том же самом месте. Я не знаю, сколько так я прыгала, мне кажется долго, кажется даже, что прошли годы.
 - Девяносто восемь, девяносто девять, сто!

- Деда!

Я хотела кричать, что у меня получилось, я смогла, но слова застряли внутри, потому что дедушки не было рядом...
Я стояла, шумно дышала, оглядывалась вокруг и не могла понять, где дедушка.

Все, что случилось со мной дальше: и  поиск Бога, и вглядывание в мир, и попытки понять себя - это всего лишь вопросы той потерянной, растерянной девочки, которая стоит со скакалкой в руках и не может понять, где ее дедушка.

 - Деда, где ты?

Ольга Шигина