Не судьба!

     Природа обделила меня талантом, но кое-какие способности оставила.
Не больше, чем другим, но они стали быстро развиваться, чему способствовало
раннее увлечение чтением книг, а оно потянуло за собой другие увлечения, котрые растянулись на всю оставшуюся жизнь и стали основой нескольких профессий. Возможно, во второй жизни (реинкарнации) я стану кем-либо из них -  танцором, музыкантом, художником, священником или журналистом. В этой
же, настоящей жизни, я полностью  повторил путь своего отца; унаследовал профессию мастера, творческий подход и самоотдачу в любом деле. Для меня
примером стали его редкие качества: верность, порядочность, благородство, доброта -  полный набор альтруиста.
Мне часто хочется обернуться назад, посмотреть на себя со стороны, окинуть
взором свою жизнь с высоты птичьего полёта, Но избирательная память -  «мой
злой властелин» выдаёт лишь отдельные эпизоды, маленькие истории.

******************
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ

        Ходить, говорить и рисовать я начал одновременно. Рисование вошло в мою повседневную жизнь незаметно, как будто в прошлой жизни я только этим и занимался.  Талантом здесь и не пахло, просто мне нравился этот процесс -  таинство рождения рисунка.  Я охотно оформлял стенные газеты, стенды, плакаты, наглядные пособия, иногда делал небольшие зарисовки, но на большее не дерзал.
        Главная роль в этой истории принадлежит учительнице рисования Ирине Константиновне Воробьёвой; она была влюблена в свой предмет и вдохновенно открывала нам мир прекрасного. На одном из уроков я украдкой нарисовал портрет учительницы и был пойман с поличным; с этого времени она начала готовить меня к поступлению в художественное училище. Передо мной смутно забрезжили контуры богемной жизни: мольберты, выставки, пленэры...Сколько ещё было впереди таких миражей. Спустя десять лет я случайно узнал, что Ирина Константиновна заменяла мне в раннем детстве няню и это она вложила в мою детскую ручонку первый цветной карандаш. Вот и верь после этого в чудеса!    
      Рисование развивало глазомер, объёмное восприятие предметов и другие качества, которые рано стали проявляться в черчении: в пятилетнем возрасте я выкроил из плотной бумаги матросскую бескозырку; в пятнадцатилетнем - сконструировал моторную лодку. Не обошлось без курьёзного случая: в послевоенные годы соседские женщины шили для себя нижнее бельё и другие предметы дамского туалета на швейных машинках - сами, у себя на дому…по моим выкройкам. От заказов не было отбоя; я страшно смущался, но дело у меня получалось.
    Очевидно, я смог бы зарабатывать себе на кусок хлеба ремеслом художника-оформителя или закройщика одежды.  - Не судьба!

**********             
МУЗЫКАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

      Сколько себя помню, во мне всегда жила музыка; вполне самостоятельно, независимо от меня. Наше сосуществование носило мирный, созидательный характер: мелодии, которые звучали внутри меня, постоянно создавали хорошее настроение. Так я узнал, что у меня есть настоящий друг, готовый морально поддержать в трудную минуту. Когда мелодии прорывались наружу, я распевал их во весь голос, подсознательно упражняясь и в сольфеджио и «бельканто» одновременно. Внутренняя фонотека пополнялась мировой классикой, интерес к музыке становился всё заметнее и меня отвели в детскую музыкальную школу.
Педагоги нашли мой слух абсолютным, но учиться музыке мне не пришлось, так-как нечем было платить за обучение. Из школьного хора меня выгнали за полную непригодность Дело в том, что моей единственной филармонией (музыкальным воспитанием) был довоенный громкоговоритель «лопух» и во мне был намешан весь музыкальный репертуар радиостанции «Маяк», от «русской балалайки до гавайской электрогитары». Я искренне хотел улучшить звучание хора многоголосием и потерпел фиаско.
       Раньше, на лугу возле Чернавского моста, всегда стоял цыганский табор, в который я подростком бегал на красочные представления пестро одетых, смуглых людей. Песни и пляски цыган у костра произвели на меня сильное впечатление, и я навсегда «заболел» семиструнной гитарой.
Увлечение гитарой не мешало мне расширять познание музыкальных инструментов; на некоторых даже удалось поиграть -  оставался неизвестным («терра инкогнито») лишь контрабас.
      Знакомство с ним состоялось на сцене концертного зала филармонии за пять минут до начала выступления; я отыграл свою партию, как в тумане и, даже попадал в ноты, а мои лихорадочные манипуляции были приняты за джазовую импровизацию. Говорят, раньше так учили плавать. Пришлось на ходу осваивать технику игры и подтягивать нотную грамотность. Мы были поклонниками диксиленда, играли мелодичный джаз и нашим кумиром был Гленн Миллер, Мне удалось почувствовать инструмент, и он стал отвечать взаимностью, словно одушевлённое существо; особенно нам удавались сольные партии. Контрабас оказался мне приятным попутчиком на целых десять лет, но так и не сумел заменить гитару, которая всегда оставалась близким другом. Когда у меня возникли проблемы со зрением, она первая пришла на помощь. Не дожидаясь наступления полной слепоты, я принялся разучивать репертуар уличного гитариста…. С закрытыми глазами.
К счастью, зрение вернулось и мне не пришлось исполнять цыганские романсы в подземных переходах и электричках, на рынках и вокзалах.
       Гитара притягивает и не отпускает от себя, да и я сохраняю ей верность; не раз я задавал себе вопрос: «Почему я не стал профессиональным музыкантом?» - Не судьба!

**********
ТАНЦЕВАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

     Началась эта история в цыганском таборе, который всё лето стоял на лугу возле Чернавского моста. Днём цыгане промышляли в городе, а по ночам зажигали костры, пели и плясали до утра. Я босиком бегал через луг на ночные представления и не мог насмотреться на восхитительную цыганскую чечётку под аккомпанемент волшебных цыганских гитар. В каждом таборе танцевать умели все, но чечёткой владели единицы; на это требовалось пять лет изнурительного, тяжёлого труда, тогда как на испанский «фламенко» - не более года. Я захотел, во что бы то ни стало, научиться так танцевать, но не тут-то было -  цыгане ни кому не раскрывали своих секретов; пришлось выстраивать элементы чечётки по памяти.
Совершенно случайно, судьба свела меня с бывшим военным моряком, прослужившим на кораблях семь лет; он преподал мне уроки матросской чечётки, которая имеет свои отличия от цыганской. Мне с избытком хватало и    двух чечёток, как вдруг появилась третья - лагерная(тюремная). Её принес сосед по лестничной площадке, недавно освобождённый из мест не столь отдалённых, карманный вор и катала. Целую зиму он посвящал меня в тонкости шулерского мастерства и в промежутках показывал лагерную чечётку.   Пока я занимался собиранием танцевального фольклора, в нашей школе открылся хореографический кружок. Стараниями его руководителей, бывших танцоров Ансамбля песни и пляски Советской Армии, кружок преобразовался в школьный ансамбль народных танцев, а я стал его солистом. Наш ансамбль участвовал в конкурсах, концертах, выступлениях и приобрел известность в городе. Будучи девятиклассником, я был отобран в городской сборный ансамбль для выступления на Московском фестивале молодёжи и студентов в 1957 г. Среди лучших танцоров города нашлись и поклонники чечётки; в перерывах на генеральных репетициях мы отводили душу в цыганочке и стэпе.
     После долголетних упражнений, неожиданно, мои ноги сами соединили элементы разных школ чечётки и получился уникальный ключевой ход, который был признан знатоками, как ноу-хау. После окончания школы я эпизодически выступал на любительской сцене с русскими, цыганскими и матросскими танцами, а сейчас повышаю свой уровень, участвуя (мысленно) в концертах знаменитых ансамблей и ставлю себя на место каждого танцора, как 60 лет назад.    Занятия танцами доставляло мне физическое и эстетическое наслаждение, но так и остались прекрасным увлечением - на всю жизнь.  - Судьба!