Судьбы ее простое полотно

 
Какие же мы разные, люди! Одни часто ссылаются на возраст, говорят, что устали от жизни,  хотя им не так уж много лет, и еще до пенсии — шагать и шагать. Между тем, многие другие, уже в преклонных годах, весьма энергичны и оптимистичны, поют в хоре, участвуют в различных культурно-массовых мероприятиях и даже путешествуют, и, конечно же заботятся о внуках и правнуках. От них не услышишь сетований, охов и ахов. Они улыбаются, порой, чаще иных молодых. Как  им удается сохранить в 75, 85 и даже в 90 лет завидное жизнелюбие? Чаще всего долгожители не могут ответить на этот вопрос, пожимают плечами, разводят руками, и каждая морщинка на их лице излучает необыкновенный свет доброты, нерастраченной любви. Не смогла мне раскрыть секрет своей душевной молодости и Вера Ивановна Проценко из Джумайловки, в гостях у которой мне посчастливилось побывать недавно.

Куда забрали казака Сокола

В начале двадцатого века в местах, где сейчас рисовая оросительная система бывшего Джумайловского колхоза «Красное знамя» была довольно богатая станица Хмельницкая с относящимися к ней малыми хуторами. Моя собеседница сказала, что не маленький хутор, домов в 20, в котором выросла, назывался Носенки. Был ли такой хутор, выяснить не удалось. Известно, что лишь в 1978 году, когда был вновь образован Калининский район, многочисленные малые хутора были объединены в отдельный Джумайловский сельский Совет. До этого они относились к Калининскому (Поповичевскому). Из архивных документов известно, что до революции на данной территории преобладали небольшие поселения: хутора и коши. Среди них: Журавлевка,  Бельчапский, Косолаповка, Масенки,  Тыцкого, Тыцкого – Жмура, Битюкова и другие. Возможно был и  Носенки. Теперь, когда большинства хуторов уже нет, это не суть важно.
Так вот  жил в том хуторе казак Иван Сокол с молодой женой. В декабре 1920 года в небольшой землянке, где они  ютились, появилась на свет девочка. Назвали ее супруги Верой. Почему именно так? Может потому, что, несмотря на гражданскую войну и крайнюю нужду им хотелось верить, что лихо пройдет стороной, и нормальная жизнь наладится. Но лихо не прошло стороной. Казака, как «кулака»,  забрали, отправили по этапу. Где он сгинул, родственники так и не смогли узнать. Дочь слишком мала была, ничего еще не понимала, а когда подросла,  мать побоялась что-то рассказывать. Так и осталось в истории семьи горькая тайна на всю оставшуюся жизнь, хотя мать Веры первое время пыталась что-то узнать, даже в Краснодар ездила, но так ничего и не добилась.
Жену осужденного переселили в пустующую хату, скорее всего, другой обездоленной семьи, выселенной куда подальше. Коня забрали в бригаду, корову на ферму. 
Одинокая женщина — ни вдова, ни молодуха, с утра до ночи работала в колхозной бригаде. Так и прожила она остаток отведенного ей жизненного пути без мужского крепкого плеча.  В 12 лет начала там же в колхозе работать и ее дочка. Что ей  еще оставалось делать, ведь школы на хуторе не было. Не до учения было, не до грамоты, когда  есть нечего, ведь в 1933 навалился на Кубань голодомор...

Не дождалась солдатского треугольника

Подрастала Вера. Небольшого росточка, ладная, работящая, веселая девка приглянулась достойному парню. Поженились перед войной. Глядела на них мать и мечтала о том, что у дочки будет лучше судьба, чем у нее. Но грянула Великая Отечественная. В сентябре 1942 года Андрея Михайловича Коломийца забрали на фронт. Не успел он налюбоваться на первенца, недавно рожденного наследника, Леонида, побаловать вниманием молодую супругу. Ни единого письмеца, долгожданного солдатского треугольника не получила Вера от мужа, только похоронку, над которой пролила целое море слез.
О военном лихолетье Вера Ивановна вспоминать не любит:
- Тяжко  и голодно было, всем об этом известно. Немцы, слава Богу, у нас не стояли, не лютовали, скот не забирали, почитай, не было их у нас. Только зимой 1943 заселились вечером, а утром ушли — фронт подошел. Но за эту ночь мы страху натерпелись. Начальник их в зале расположился, его помощники в комнате, что побольше, а мы — в комнатенке. Всю ночь непрошеные «постояльцы» пили, да песни горланили, шумели. Мы за стенкой от страха тряслись. И вдруг все стихло, только пушки ухают. А накануне фашисты всех хуторян, богато людей, стариков, баб, детей, погнали в степь ломать камыш. Холодно, ветер, а я еще руку порезала. Стою, плачу, кровь течет. Подошел фашист, как долбанул меня автоматом, я упала. Думала, что так и застрелит меня сейчас, но их старший по званию, может быть офицер,  отвел его в сторону, не дал меня жизни лишить.
А уж, как наши пришли, - радости не было предела! Готовы были все отдать, только бы скорее красная армия разбила фашистов проклятых! Хоть и не служивая я была, а помогать солдатам и мне довелось. Носили мы с бабоньками снаряды в Славянскую. Было нас человек 10 и старший с нами из военных. Только взвалили тяжелые мешки со снарядами на спину и отошли от перекрестка, налетел вражий самолет. Старшой приказал положить мешки на землю и отбежать, упасть на землю, руками голову закрыть. Улетел вражий «ястреб», встали мы, ну, чисто — чумазые чучела. Посмотрели друг на дружку, рассмеялись. Отряхнулись, навьючили ношу и побрели вперед. Чтобы легче было, быстрее время шло, шутили, смеялись так и добрались до Славянской. Сдали там свой «багаж» и — в обратный путь.

Пять сыночков и  дочка

После войны Вере повезло выйти второй раз замуж. Может кто-то и злословил, что молодых невест полно, а она-то — вдовая, да еще с пацаном... Мужиков-то мало вернулось с войны, были они — нарасхват. Но Вера не оглядывалась на других, только иногда в душе удивлялась: за что ей такое счастье? А что второй муж моложе ее, не замечала. Анатолий Степанович Проценко, хоть и не был на фронте, а мужиком оказался стоящим, на все руки мастером.  Четырех сыновей и дочку подарила ему супруга. А старшего, что от первого брака, Ленечку, он привечал, как родного. За это женщина была особенно благодарна мужу.
Но не долгим было ее бабье счастье, рано вновь овдовела — в 1963 году. Детей самой поднимать пришлось. А уж как выбивалась из сил, как горевала, того словами не расскажешь. Дети дома сидели, В школу боялась отпускать — далеко, а в степи волки. Как-то приехали на ферму, где она работала дояркой, из райкома. Про жизнь спрашивали. Она и рассказала об этом. Пообещали ей помочь. Не надеялась, но через день другой заявился к ним в гости председатель. Посмотрел, как, да что, покачал головой, и вскоре сообщил ей заведующий фермой, что приготовили  ей квартиру в Джумайловке (тогда уже начали малые хутора сселять).
- Обрадовалась я, - сказала Вера Ивановна, и опять же с усмешкой, вроде бы не о нелегком, а о юмористическом вспомнила, - квартира — хорошо, но куда же мне скотину девать? Баранов сразу продала, с тремя коровами и свиньями сложнее оказалось, а птица — не большая обуза. Пожитки наши немудреные помог перевезти брат мужа, он же и кум, что в Стеблиейской жил.  Потом еще  и обустроиться помогал, грех жаловаться.
С тех пор и живет семья в Джумайловке. «Как же вы с хозяйством-то управлялись и шестерых детей растили? - удивилась я.
- Да так и растила. Дети у меня, слава Богу, хорошие, работящие. Я с утра до ночи на ферме, а они дома управляются, и с огородом и с птицей. Помню, как-то пришла поздненько, устала. Встретили меня, как всегда, радостно. Вздохнула, и говорю, сейчас что-то на ужин сделаю. А старшенький, Лёня, усаживает меня за стол и говорит, что уже суп сварил, кабак запек и оладушки тоже: «Ешьте, мама, и отдыхать ложитесь». Сколько лет прошло, а такое не забывается. Как вспомню, слезы наворачиваются.

12 внуков, 14 правнуков и 4 праправнука

 Двумя «Медалями материнства» (первой и второй степени), « Ветеран труда», четырьмя юбилейными в честь Победы в Великой Отечественной войне  награждена Вера Ивановна.  Но больше, чем все награды, греет душу то, что у нее 12 внуков, 14 правнуков и четверо праправнуков. Живет она с дочкой Татьяной и ее семьей. Та выучилась на агронома - плодоовощевода. Сейчас уже на пенсии. Все условия созданы для бабушки. Отдельная комната, вся необходимая мебель, телевизор. Больше всего женщина любит смотреть передачи о судьбах людских: «Жди меня», «Мужское — женское», «Пусть говорят».  «Бывает, что пока смотрю, наплачусь. Жалко людей, сколько у них бед!». Так воскликнула моя собеседница, и покачала головой. Будто сама не хватила лиха свыше головы...
Сыновей вырастила она достойных, работящих, в армии отслужили, семьи завели, работали механизаторами, шофером, а  один выучился на механика. Жили здесь же в Джумайловке, а один в Славянском районе, в Голубой Ниве. Все они уже умерли. Какие силы, наверное, огромные  душевные нужны, чтобы пережить своих детей! Конечно, помогли здравствующие родные, внуки и правнуки. Бабушку Веру они часто навещают, вниманием не обделяют. И она всегда родным рада. Только последние пару лет не готовит обеды, а то все помогала дочке, да и трудно сидеть без дела, когда всю жизнь крутилась, как белка в колесе.

Секрет долголетия — доброта и любовь

О том,  как она прожила  свои 95 лет, Вера Ивановна рассудила так: «Так я же никому зла не делала! В глаза не ширяла, не злословила! И люди меня не обижали, они у нас на хуторе  хорошие! Вот, помню, саман помогали лепить, когда кухню строили. Детей своих уж больно любила, никогда их не наказывала, не била и муж не бил.  Работы никакой не боялась, приходилось много чего делать. Как сейчас, в магазинах не было. Одежду трудно купить. Приходилось все детям шить и носки вязать. И как эти годы-то пролетели, уж и не заметила.
Всплеснула руками, и тихонько засмеялась, будто что-то еще хорошее вспомнила, но  умолчала — много уж всего наговорила.