Мария

Марию, сестру Нинки, называли колдуньей. Она была злой, вредной, с большим горбом, и ходила всегда с палкой, которая со временем стала гладкой. О такой палке я только мечтала, она была нужна мне для боёв с мальчишками, и когда Мария приходила к нам, внимательно ее рассматривала.

Было старушке далеко за 80.

Жила Мария рядом с нами в маленькой ветхой избушке, похожей на домик Бабы Яги из русских сказок, не хватало только куриных ножек. Цезарь, наша собака, всегда вставал между нами, когда она подходила к дому, и громко, беспрерывно лаял и рычал. Мария звала Цезаря дурачком, и пыталась побить его своей палкой, но тот всегда уворачивался.

Наша бабушка, смущённая тем, что Марию называли ведьмой, иногда ее кормила. На выходные к нам приезжали родители, привозили то, что деревенские никогда почти не видели — колбасы, разные виды конфет, экзотические фрукты.

К нам, детям, Мария тоже относилась плохо.

— Дуры! — возмущалась она, когда проходила мимо.

И просто иногда говорила грубости и ругательства. Про себя я называла Марию Скруджем Макдаком из мультика «Утиные истории», потому что внешне они были один в один.

Однажды родители к нам приехали, и я почему-то пошла к Марие, прихватив банан и ещё какие-то продукты.

— Что это? — спросила она.

— Банан! — удивилась я, ведь мы ели бананы в городе каждый день.

Мария откусила и улыбнулась.

— А как он растёт? — спросила она.

Но я тогда об этом не задумывалась.

— Наверное, на дереве, — предположила я.

— Тут внутри семена, может, их берут? — задумалась Мария.
И я вдруг увидела перед собой маленькую девочку, который тоже было пять лет, как и мне. И она тоже хотела бы, чтобы к ней на выходные приезжали родители. А осенью забирали бы в город. Ведь Мария рано осталась без родителей, может быть, и вовсе не видела их. Девочкой побыть и не успела. Огромная печаль окутала меня, а Мария сидела, улыбалась, ела банан и удивлялась его вкусу.

Потом я спросила у папы, который знал все, как растут бананы. И перестала про себя называть Марию Скруджем Макдаком. После того эпизода я видела в ней беззащитного ребёнка, а она вдруг перестала быть злой и вредной. Даже Цезарь перестал так сурово лаять на неё. Иногда мы с Марией играли в куклы.

Мужа и детей у нее никогда не было. Сестра, Нинка, отдала ее в дом престарелых, где она и умерла. Нинка побоялась за сестру, ведь в случае ее смерти старушка осталась бы одна. Думаю, что колдуньей она никогда не была.