Пламя. Повесть-размышление. Глава 35

ПОСЛЕ ДОПРОСА

После допроса Лапшин пришёл к выводу, что причастность Опановича к преступлению очевидна, как и его бессмысленная ложь. Он понимал, что люди, отрицающие очевидное, затрудняют следствие, занимают массу времени, но их первая ложь легко опровержима, она их же обличает и в дальнейших следственных действиях упрощает путь к истине.
Опанович с первых минут допроса потерял доверие следователя и усложнил своё положение. Обычно искренность подозреваемого располагает следователя к сочувствию ему, а иногда и к симпатии. Как бы это ни странно казалось со стороны, но это так. В такой ситуации следователь невольно смягчит некоторые детали содеянного, а сомнения, не имеющие веских доказательств, толкует в пользу подозреваемого.
В Опановиче была самонадеянность человека, приближённого к начальству, изворотливость, природная артистичность, совмещённая с немалым опытом нахождения в круговерти чиновничьих интриг. Он пока не понял всю серьёзность случившегося и предполагал, что дело сойдёт на нет. Кто же на него, такого важного и благополучного, ткнёт пальцем как на соучастника преступления?
Лапшин знал, что работа предстояла не простая, но посильная. Уже не один Опанович, из хитрых и изворотливых индивидуумов, встречался на пути Лапшина. И покровители вмешивались, и давление оказывали, но это не мешало следователю проявлять себя честным и принципиальным, преданным своей работе. «Пусть преступник врёт, пусть глубже зарывается. Он запутается в своём вранье и не сможет благополучно из него выбраться, как из болотной трясины», – так с уверенностью думал Алексей Витальевич Лапшин.
Конечно, если бы Опанович не был депутатом, то был бы сразу отправлен в следственный изолятор, а тут задержание даже на несколько часов – проблема! Без вмешательства прокурора не обойтись.
Лапшин набрал нужный номер телефона.
– Филипп Иванович! Нужна санкция на арест Опановича. Мутько задержан, а этого, вы знаете, о ком я говорю, пришлось после допроса отпустить...
– Зайдите ко мне, Алексей Витальевич, у меня подробней поговорим.
В кабинет Лапшин вошёл решительно, с уверенностью, что прокурор поймёт его и поддержит. Выложив на стол папку с материалами дела, сказал:
– Филипп Иванович! Нужен ордер на задержание Опановича, на обыск его квартиры и рабочего места. Его причастность к преступлению очевидна. У меня сомнений нет. Кроме того, требуется углублённая судебно-медицинская экспертиза. Если взять за основу акт экспертизы, сделанной Зуниным, то возникает сомнение, что все травмы Николаевскому были нанесены во время конфликта в подъезде дома. Я усматриваю причастность к этому прочих лиц, о которых пока нет никаких сведений. Такую экспертизу следует провести и относительно Опановича. Вполне возможно, что признаки предполагаемой борьбы между ним и потерпевшим могут быть и у него.
Филипп Иванович, просмотрев бумаги, удовлетворённо сказал:
– Алексей Витальевич! В расследовании дела вы – на правильном пути. Истинная картина вырисовывается. Соответствующее решение я единолично принять не могу. Буду обращаться к областному прокурору. Я пока не дам санкцию на задержание Опановича. Напоминаю, что у нас принято так, что членов КПСС и депутатов всех уровней не арестовывают и под суд не отдают, пока они числятся в партии и являются депутатами. Бывают, конечно, аресты и депутатов с такими характеристиками, как наш фигурант, но для этого нужны очевидные доказательства, когда подозреваемого берут с поличным на месте преступления, со свидетелями – очевидцами. Такого подтверждения его причастности к преступлению у нас нет. Поэтому не будем горячиться. Процедура исключения из членов КПСС проводится в райкоме партии, а снятие депутатской неприкосновенности – на сессии горсовета. Мы оформим соответствующие представления, а после выполнения необходимых формальностей поместим Опановича в следственный изолятор, и вы вплотную займётесь им.
– Филипп Иванович! Я знаю то, о чём вы мне напоминаете. Просьба моя – конкретная, требующая немедленного решения. Меня сдерживают в работе рамки этих ограничений. Нахождение одного из главных подозреваемых на свободе не исключает его сговор со свидетелями.
– Алексей Витальевич! Сегодня же у меня будет встреча с Сытиным и Кусковым. На этой неделе эта проблема будет решена. Продолжайте работу! Удачи вам.
– Нет, Филипп Иванович, меня это не устраивает. Мне немедленно нужен ордер! Я отпустил Опановича. Он получил возможность нежелательных контактов для сокрытия следов преступления и давления на свидетелей, а возможно – на привлечение к своему оправданию лиц более высокого руководящего уровня, которые могут помешать следствию. Зачем мне лишние препятствия?
– Алексей Витальевич! Вы меня ставите в затруднительное положение, хотелось бы пойти вам навстречу, но...
И всё же Севрук не выдержал аргументированного напора следователя. Он позвонил областному прокурору Николаю Дмитриевичу Зубарю, согласовал с ним вопрос задержания Опановича, вызвал помощника и распорядился оформить ордер.
Пока помощник оформлял документы, Филипп Иванович созвонился с Сытиным. Тот сообщил, что бюро райкома планируется провести в ближайшее время, персональное дело Опановича будет включено в повестку дня.
Севрук задумчиво посмотрел на собеседника и, постукивая торцом карандаша по столу, в такт каждой фразе сказал:
– Алексей Витальевич! Попрошу вас к завтрашнему дню подготовить справку о ходе расследования дела. На бюро придётся давать информацию в любой из ближайших дней. Дело получило резонансный оттенок и находится на контроле отделов административных органов обкома партии и даже ЦК КПБ. Ещё вот о чём вас попрошу: будьте корректны, объективны, внимательны с подозреваемым. Он пока только подозреваемый. Случай не рядовой, контроль повышенный – самого высокого уровня, реакция начальства непредсказуема!
– Филипп Иванович! Извините, где ордер? Вы затрудняете мою работу и вынуждаете меня обращаться в областную прокуратуру с жалобой.
– Поймите меня правильно... – как бы оправдываясь, сказал Севрук, но Лапшин, раздражённый нерешительностью прокурора, заметил:
– Я вас понимаю. Вам нужно спокойно досидеть до пенсии, а в нашей работе не всегда спокойно... Вам осталось немного дотянуть, а мне нужно в этой круговерти трудиться и трудиться, не заглядывая в такую отдалённую перспективу. Знайте, пойду напролом. Других вариантов не приемлю.
– Обижаете меня, Алексей Витальевич. Мне нужно не досидеть до пенсии, а достойно завершить свою деятельность, которой я отдал всю трудовую жизнь. Ваши слова с моими по этому поводу имеют смысловое различие.
– Простите, Филипп Иванович, я бестактно сформулировал свои мысли, не вкладывая в них тот смысл, который вам показался обидным...
Филипп Иванович молча принял извинения Лапшина и, видимо, в отместку за упрёк не сообщил ему, что ордер на взятие под стражу Опановича уже подготовлен...