Учитель сказал... Часть 10, глава 6

6

     Росисто-влажным, но солнечным утром Казимир Александрович Потоцкий в коричневом летнем костюме, зелёной шёлковой рубашке и замшевых туфлях молодцевато покинул каменный особняк дорогого частного диспансера и, побродив по кирпичным аллеям ближнего парка, разместился на дубовой скамье под тенистым платаном... Больного юриста изрядно взбодрили эйфорические инъекции, сноровисто сделанные ему сексапильной и хрупкой смуглянкой в специальной лаборатории на втором этаже...
     И начались раздумья:
     «Смазливая и бойкая гурия со шприцем уже не прельщает меня... хотя очевидна её сладчайшая порочность... А извращённых и соблазнительно-юных одалисок я всегда предпочитал застенчивым паненкам... Лощёная ассистентка врача-онколога втайне наслаждается муками и страхом всякого пациента. И за внушительное вознаграждение она охотно согласится на интимные отношения со мной. И к медовому оргазму доселе способна моя хиреющая плоть. Но теперь гнушаюсь распутством...»
     И рядом с хворым законником вдруг бесшумно прикорнул невзрачный, но опрятный мужчина в сероватой и ладной одежде... 
     И Потоцкий нервозно глянул на чёрную обувь с длинными шнурками. А пятнистая и кудлатая овчарка шныряла поодаль...
     Незнакомец вежливо произнёс:
     - Меня нарекли Никитой... Почтенный Казимир Александрович, необходимо срочно договориться. Враждебность пока отбросьте!.. Бескорыстная забота о друзьях и соратниках порой чертовски выгодна... Давайте вместе опекать непостижимую и пленительную Клэр. Иначе она погибнет... обязательно... и скоро... И вам нельзя соблюсти нейтралитет...
     И бывший адвокат ворчливо и строго спросил:
     - Неужели могу довериться вам?.. Образуется ли причина солидарности нашей?
     И Никита прерывисто молвил:
     - Ваши сомнения быстро исчезнут. Я хорошо информирован... Уникальную ситуацию с династическим архивом, спрятанным в купеческом подвале, не оценивайте предвзято... и лестно для себя... И гоните свои дилетантские иллюзии... Космополиты-финансисты вкупе с иерархами католической церкви бдительно надзирают за всемирной историей... Вовеки элитные шельмецы-банкиры добровольно не дадут очередного повода героической нации для её горделивой радости!.. Эксклюзивные документы велено сжечь... хотя желательно их нелегально транспортировать за пограничные кордоны в Западную Европу... А потом ликвидируют свидетелей... и сгинет исполнитель... в поганой яме... для наркоманов и нищих... Меня поймают и, споро допросив, зароют... ради профилактики скандальных сюрпризов...
     Прозорливый Потоцкий с неожиданной – даже для самого себя – откровенностью сказал: 
     - Кровавый и гадкий репертуар гастролёров-террористов известен. Их паршиво-инфернальная участь – неотвратима. Вы, наверное, окочуритесь раньше, нежели я... Но, – вопреки неизбежности и подлому этикету криминальной братии, – мечтаете о выручке. И, вероятно, вы отчаянно втюрились в Клэр!.. А я способен вас уберечь... Но какие ценности посулите взамен?.. И мы – соперники в мистической любви!.. Умираю, но беззаветно люблю! И нежность моя увеличивается от приближения финальной агонии. Но иногда телесные мучения пропадают... а нравственная боль растёт... и она – голубит... доказывая бессмертие души!.. Претендую на райскую отраду...
     Правовед беспокойно замолк и вскоре услышал:
     - Ещё совсем недавно над лирический исповедью я поглумился бы втихомолку и всласть. А теперича и сам не слукавлю... Мои родители утонули в штормовом океане, и я по генеральской протекции угодил в кремлёвские курсанты. И я сражался на партизанской войне. И обучили меня английскому языку с его диалектами... и политическому шпионажу... Опереточной красотой не выделяюсь, но заурядная внешность оказалась полезной... Выгоду могут принести буквально любые свойства... Я воспринимал себя неудачником-изгоем... и соблазнился крупным, но зазорным гонораром. И вот готов меня утилизировать убийственный конвейер... Попробую переметнуться к защитникам Святой Руси...
     И Потоцкий сардонически отозвался:
     - А ведь фанатичные патриоты побрезгуют вами... Но бояться нечего, ибо земная перспектива – не более чем физическая смерть...
     Наёмник путано и вкрадчиво намекнул:
     - Могущество глобальной структуры ослабили внутренние дефекты... И только время и Бог одерживают окончательную победу... Барыш всегда рациональней возмездия... Посудачьте о моей судьбе с куратором-офицером, сведущим в реликвиях и артефактах... 
     Выжидательная пауза тянулась долго... И клочковато-причудливая тучка заслонила солнце...
     Наконец Потоцкий страстно полюбопытствовал:   
     - Разве именно Клэр сподобилась вас преобразить...  искусно и радикально?!..
     И Никита честно и чуть фамильярно изъяснился:
     - Обалденная женщина подвернулась... И откуда она взялась?.. Её с ореолом или с нимбом надо рисовать на иконах и церковных фресках! И мастерски умеет она внушать. И я не перечил ей... обворожила она!.. И гармоничным голосом подтолкнула к излишнему риску... Я держу пари и ручаюсь, что Иисусе влечётся к ней... И ласково-податливый Царь Небесный галантно удовлетворит умилительное ходатайство своей пассионарной фаворитки. Иных упований не существует для нас... поскольку в праведном гневе откажется Христос внимать – напрямую, без обольстительной посредницы – мольбам циничных негодяев. Поздновато мы раскаялись. И я напрасно подвизался на русофобском поприще.
     Казимир Александрович негромко рассуждал: 
     - Население нашей планеты заморочили сплошные миражи. А реальность редко проникает в разум... Я кошмарно измаялся зряшным лечением... и не отвергаю даже крупицу надежды... и ретиво взялся России послужить. И в минуты радении об Отечестве не испытываю рези в моей утробе. И вы, ожидая своего летального фиаско, восхитились родимой страной!.. Доброта и неподдельная любовь, угнетённые корыстно в подсознании, всегда освобождаются накануне смертельных конвульсий... И нужно вам отважно прострелить свою башку...
     И наймит, сутулясь, осведомился:
     - А мне зачем из пистолета собственные мозги дырявить?
     И нотариус, злорадствуя, не мямлил: 
     - Вы ненароком дискредитировали себя и потеряли эффективность. Функционировать вам невмочь... И вы полюбили Отчизну... и, значит, храбро преодолеете ужас в момент суицида... И воображается мне ночной овраг в окрестном лесу. А вы, шатаясь, бредёте к сырому буераку. И лихорадочно крутите барабан кавалерийского револьвера... с одним патроном... Вы готовы умереть, но азартная натура требует предварительной игры в гусарскую рулетку... И станете вы искупительной жертвой моей! И пусть в итоге спасётся только моя душа, но уподобитесь вы евангельскому Иисусу!.. Грехи мои – неисчислимы... 
     И вдруг Потоцкий по наитию понял, что его нечаянное предопределение вскорости свершится...
     Хмурый Никита, не имея возражений, рассеянно поднялся и мешкотно извлёк из нагрудного кармана плотной и льняной рубашки цифровой диктофон в портативном корпусе из серебристого металла.
     Парень угрюмо сообщил:
     - Совещание я фиксировал... Устройство надёжное. Рапортуйте без опасений... И берите...
     И печальный засланец, отдав миниатюрную вещь, удалился беззвучно прочь.
     А юрист, ошеломлённый результатом беседы, долго не чувствовал в организме привычной боли...

7