Как я заключала издательский договор

Финские былички


Надоело всего бояться. Перестала отслеживать новости, перешла на бумажные книги. Попалась мне одна, про финского черта, “Suomalainen piru» называется. В ней собраны былички, то есть рассказы, записанные от реальных «информаторов». Интересный случай произошел прямо в моем поселке, в 1935 году.

Хозяин одного дома, что до сих пор стоит у дороги, умер, еще до войны. Но при жизни хитрюга заключил договор с местным деятелем, то есть самим чертом. Тот представился как «Итсэ» (по-русски «Сам») и выудил клятву, что сразу после смерти душу клиента заберет себе. Кулак этот финн, живший у дороги и владевший успешным сельским магазином, смекнул, что нечего терять. Раз черта зовут Итсэ, значит, чистых он кровей, настоящих. Все предки купца были язычниками и верили, что душа живет внутри и никуда не денется. При такой сделке баш на баш выходит. При жизни – обещанное благородным чертом богатство, а после смерти все равно никуда его собственность «итсэ» не денется.
 
И точно, жил мужик и богател. В доме появились «итсэнята», служивые или домовые. Они промышляли тем, что потаскивали с соседского поля зерно. Все в дом у дороги приносили, в дворовую ригу. Она и сейчас там стоит.
 
Появилась у хозяина и фифа с именем Пара, отвечавшая, как известно всем неверующим, за колдовство. Пара эта исправно посещала соседские коровники и сдаивала лишнее молочко. Если хозяйка неразумная возмущалась, Пара колотила крышками от бидонов на всю финскую Ивановскую. Дух протеста изгоняла.
Свежие яйца, масло и сыр не переводились в доме у дороги. Все от соседей, с бесплатной доставкой.

Дом этот сегодня почти заброшен, потому как хозяин давным-давно умер, а наследники до сих пор не могут договориться. Наверное, в этом и заключался коварный план того самого довоенного черта.

На автобусной остановке ко мне подошел старик. Морщины у глаз вдруг разгладились, глаза засияли лукавством, когда он услышал мой акцент. Стал рассказывать про свои поездки в Таллинн в советские годы. Про женщин, пиво и сигареты, с большим воодушевлением. Как будто в Советский Союз вернулся. И ведь меня увлек, можно сказать соблазнил.
 
Я даже не поняла, как оказалась в том доме, внутри. Там ничего особенного как будто не произошло, только вызвал меня потомок Сама на откровенность. Спросил, чего я больше всего хочу именно сейчас, на данном отрезке своей земной жизни.
Я призналась, что графоманю давно и отчаянно. Хлебом не корми, пивом не пои, а дай рассказ состряпать и непременно опубликовать где-нибудь в Интернете. Дедушко странно хмыкнул и спросил, а сколько стоит напечататься на бумаге. Я заохала, что издательства нынче дорогие, и у самого черта столько денег не найдется, чтобы меня печатать стали.

То ли обстановка этого проклятого дома, то ли что, но я заключила договор. Меня будут издавать при моей жизни, а после смерти, извольте, как положено, душонку сюда, вынь да положь. Старик постучал коричневым длинным ногтем по выскобленному столу.
 
Одно лишь условие черт мне выставил: писать каждый день. Буду грести успех лопатами, но если остановлюсь, не создам креатива в течение недели, договор аннулируется, и чары исчезнут.
 
Ну вот пришла я домой, рассказала Пекке, закручинилась. Только постеснялась известить супруга, что черт мне и деньги предлагал. И я ведь согласилась, взяла! Поплелась в печали к компьютеру и описала в подробностях весь свой грех. Творю-то я на русском, и опубликовали меня на русском. Пекка так и не узнал, что со мной случилось.

Дальше – больше. Издатель попался привередливый, требует подробностей и разных грехов. А откуда же им взяться? Я «женчина» уже немолодая, без опыта и практики. А фантазия у меня с годами ослабевать начала. Да и выносливость уже не та, за клавиатурой не усидеть много часов, как раньше.

Засеменила я сама к тому дому у дороги, чтобы попросить изменения условий договора. Не надо мне славы, я просто за деньги, как все, согласна продать свою душу. Надо быть проще!

Старик пошел навстречу при условии, что будет все традиционно, как при его дедушке. Я решилась на сделку, а Пиру завел меня в дом, позвал Пару. Дал задание: переложить кучу купюр (одни евро) из одной рукавицы в другую. Унести смогу столько, сколько вместится в одну большую рукавицу размером с лапу великана. Только если остановлюсь, деньги исчезнут. Если не уверена в своих силах, Пара может помочь.
 
Я прикинула, оценила коварство и сказала, что пусть лучше эта Пара все делает за меня.
 
Пара бедная (вот откуда финское выражение – voi parka – бедняжка!) начала деньги из одной варежки перекладывать в другую. Утрамбовывать получше, потому что проклятые фантики все прибывали и прибывали. Я шепнула несчастной, что поделюсь. Она от жадности совсем ошалела, все никак не могла остановиться.
 
Я-то знала, чем эта быличка должна закончиться, поэтому вовремя скрылась домой…
Через неделю встретилась с этим же стариком на остановке. Спросила среди бела дня, как ни в чем не бывало: «Ну как там Пара?»
 
Сам-то опять заулыбался, видимо, желая сообщить чертовскую новость. Но я его опередила: «Заморил ты своими бумажками несчастную. Она их считала-считала и обалдела, то есть окаменела, да?» Я тут выразилась осторожно, избегая нашего русского крепкого словца, ведь финские черти по-русски не разумеют.

И вообще, по-моему, договор наш можно считать недействительным. Странно, но старик согласился. Сказал, что одна из сторон во время сделки была явно не в себе. Интересно, кого он имел в виду?


+
Иллюстрация – картина Хуго Симберга, который известен произведениями, представляющими ангелов и чертей. Автор части росписей и витражей собора Иоанна Богослова в Тампере. Картина Симберга «Раненый ангел», изображающая двух мальчиков, несущих ангела на носилках, является визитной карточкой северного символизма.