Мой ЦДЛ. Булат Окуджава

«А МЫ СИКОРСКОГО ЗА СЕМЁРОЧКУ…»

Это было ещё в то время, когда меня в ЦДЛ просто так не пускали. Был промозглый осенний день, я стоял на ступеньках у дверей Дома и ждал кого-нибудь из знакомых. Знакомых не было. Надежда провести вечер в уютном кафе таяла с каждой минутой. Вдруг тяжёлая застеклённая дверь приоткрылась, и наружу выглянул человек. Его лицо показалось мне очень знакомым, но я не успел сказать и слова, как мужчина, окинув взглядом пространство перед дверью, скрылся, не обратив на меня абсолютно никакого внимания.
И только он скрылся за дверью, до меня дошло: Бог мой, да это же Окуджава! Но, как говорится, поезд уже ушёл. Я мог ругать себя сколько угодно, но возможность обратиться к легендарному барду я упустил безвозвратно. Я понурил голову и продолжил ждать неизвестно кого, уповая на счастливое стечение обстоятельств…
Тут дверь вновь приоткрылась, и в её проёме опять показалось знакомое лицо. Счёт пошёл на секунды. «Смелость города берёт!», – мелькнуло у меня в мозгу, и я, шалея от собственной наглости, произнёс, словно выдохнул: «Булат Шалвович, возьмите меня, он всё равно не придет!»
Окуджава посмотрел на меня, казалось, только сейчас заметив моё присутствие. Пару секунд он колебался – это было видно по его лицу, а потом вдруг спросил: «А Вы играете на бильярде?»
Соврать я не мог. Даже заветное желание проникнуть в Дом не могло подвигнуть меня на ложь этому человеку. Поэтому, честно глядя ему в глаза, я грустно ответил: «По шарам попадаю».
Окуджава усмехнулся, помедлил ещё пару секунд и, махнув рукой, произнёс: «А, ладно, пошли!» И в буквальном смысле схватив меня за локоть, увлёк за собой во чрево прекрасного Дома.
Здесь я должен сделать маленькое отступление и рассказать о бильярдном зале ЦДЛ. Он находился внизу, в полуподвальном (или подвальном?) этаже Дома рядом с нижним кафе. Здесь тоже варили неплохой кофе, но я всё же предпочитал верхнее кафе, быть может, потому, что в нижнем мои «пальчики» не работали. Так вот. В бильярдном зале стояли два старинных дубовых стола, покрытые прекрасным зелёным сукном. Я и раньше забредал сюда, особенно в то время, когда знакомился с достопримечательностями ЦДЛ. Но подойти к столу, а тем более сыграть не решался никогда. Тем более, что бильярд был платным, а у меня, нищего студента, как правило, не было лишнего рубля, который я позволил бы себе потратить в ущерб кофе…
Теперь вы можете представить себе моё состояние, когда Окуджава, притоптывая от нетерпения, дождался, пока я сдал куртку в гардероб, и быстрым шагом повёл меня вниз, к бильярдному залу.
Когда мы вошли, я увидел, что в комнате, кроме нас, находятся два человека. Их лица были мне незнакомы, но я понимал, что это какие-то известные писатели или поэты: ведь не будет же Окуджава, думалось тогда мне, играть на бильярде абы с кем!
Булат Шалвович кивнул мне на стойку с киями: «Выбирай», а сам подошёл к столу и сказал: «Вот теперь мы посмотрим, что у вас получится».
Мы сыграли четыре партии. И все четыре выиграли. Моей заслуги, честно признаюсь, в этом не было почти никакой.
За все четыре партии я положил пять шаров, причём два из них с явной подставки. Но не промазал ни разу, чем доказал правдивость своих слов, сказанных на крыльце.
А Окуджава священнодействовал за столом, забивая самые невообразимые шары. Он нагибался, выбирая лучшую позицию, примеривался, отходил к другому шару и вновь возвращался к предыдущему. Его удары были то резкими и отрывистыми, то наоборот – лёгкими, скользящими. Но почти всегда шар оказывался в лузе. А Булат Шалвович склонялся к очередному шару, приговаривая при этом:
«А мы Сикорского – за пятёрочку! А мы Сикорского за семёрочку!» Так я понял, что одним из наших противников был известный поэт Вадим Сикорский. Второго я не запомнил: то ли его имя мне ничего не сказало в то время, то ли Окуджава не называл его фамилии. Да и к чему: чувствовалось, что основной спор в партии происходил между ним и Сикорским.
После каждой партии мы выходили к буфетной стойке. Один из проигравших покупал всем по рюмке коньяка, второй, как я понял позже, оплачивал время игры. Очевидно, таковы были правила или договорённость между противниками.
И только когда всё закончилось, я с ужасом подумал, что если бы мы проиграли, я мог бы оказаться в неловкой ситуации: денег у меня с собой было весьма немного.
Но мы выиграли. Окуджава, необычайно довольный, сказал, потирая руки: «На этот раз – мы вас!» и повернулся ко мне: «Спасибо за компанию… э-э-э, слушай, а как тебя зовут?»
«Миша, – ответил я и на всякий случай добавил: я из Ярославля. Поэт».
«Не знаю, какой ты поэт, – улыбнулся Булат Шалвович, –
но если ты пишешь так же, как играешь, то толк из тебя будет. Главное в нашем деле – попасть по шару! Спасибо за компанию, Миша, – ещё раз повторил он. – Надеюсь, увидимся».
И пожал мне руку.
Больше мы никогда не встречались с Булатом Окуджавой. То ли я редко бывал в ЦДЛ, то ли он, то ли бывали мы там в разные дни. Я часто, приезжая, заглядывал в бильярдную, но за зелёными столами стояли совершенно другие люди. Иногда известные, иногда нет, но другие. А я до сих пор ощущаю рукопожатие Булата Шалвовича и горжусь тем, что он сказал мне «спасибо». А главное, я помню его напутствие – «попасть по шару». Иногда мне кажется, что я попадаю. И тогда я мысленно говорю себе, повторяя слова Булата Шалвовича: «А мы Сикорского – за семёрочку!»