День Ангела

День Ангела
Был у одного человека как-то День Ангела. В этот день позвонил ему кто-то в дверь. Он открыл. И за дверью стоял такой мужичок. Мужичок как мужичок — лицо, пальто... И держит в руке авоську:
— Вы, — говорит, — у кого день Ангела?
— Я.
— Вам подарок. Распишитесь, — и поднимает сетку и  перед глазами ею покачивает, а там пустые бутылки (звяк-звяк). И меж этими бомжовскими, пропойными бутылками две-три книжки цветными своими обложками невинно лежат.
—Ну-ка, ну-ка... смотри-ка... А от кого?
—Да что вы, в самом деле, — машет тот рукой, — бери, халдей-берендей, и весь сказ.
И дает книжку, а на ней, смотри-ка, написано: «Все о смерти», и торопливо уходит.
Тут имениннику стало грустно. День Ангела обещал быть даже немного лучше, чем обычно. Уже звонили поздравляли, вечером придут - будут за уши тянуть, накормят самыми вкусными вещами. Кое-чего подарят полезного, кое-чего приятного. А книжка «Все — о смерти», смотри-ка,  испортила ему  настроение.
Что делать! — надо, видно, читать. Поплелся он в туалет, там уютнее и как-то надежнее, что ли...
Прочитал. Смотри-ка, все про смерть там в ней написано! И принялся он себя жалеть! Жалел-жалел, жалел-жалел, — даже пот на лбу выступил мелкими дождевыми каплями. Всякие полезли в голову мысли: а зачем я живу, да почему я такой. Начал вспоминать, чего в жизни хорошего сделал, чего плохого — и капли на лбу даже замерзли. Вышло, что больше плохого, чем хорошего, а глупого больше, чем плохого.
И вдруг опять звонок. Смотри-ка — тот же, кажется, с авоськой, стоит, запыхался, руки свои непутевые протягивает:
— Дайте, — говорит,— скорее книжку, что я вам давеча принес, — и из рук ее так и рвет, халдей-берендей.
Именинника, смотри-ка, судьба еще и не так била. Всяко бывало, еще почище, чем подарки на день Ангела отнимать. Покорно книгу «Все — о смерти» он отдал. А тот, смотри-ка, опять в авоське закопался. Запихнул туда руку по самое плечо, глаза выпучил, а сам с натугой говорит:
— У вас тут, смотри-ка, сосед... Который раз его из петли вытаскивают, вены зашивают — он без суицида жить не может. Так это ему книжка. А вам — другая. — Сунул в руку маленький томик в полосатом переплете и убежал, топоча, по лестнице и постукиваясь боками о перила и посапывая.
Именинник приободрился. Начал по кухне этак поковыливать, драными тапками пошаркивать и пальцами над головою тихонечко пощелкивать.
Прочитал название книжки: «Храбрый скорняжка», автор Пу-зы... Пузы...Зы...Рю...Зырюк... Пузырюк.
Пошел читать. Смотри-ка! — все усвоил, что там было в книге. И уже чего-то как будто ожидает. Сидит прислушивается. Даже рот открыл от излишней своей внимательной неподвижности.
И — смотри-ка — опять звонок в дверь. Даритель его опять стоит на пороге,  с ноги на ногу переминается. Совсем уже сник, но виду-то не показывает. Почесывает в голове и криво усмехается, глядя из-подо лба:
— Хе-хе, опять, халдей-берендей, накладочка, смотри-ка, вышла, — и руку ладонью вверх протягивает и вопросительно смотрит. Мол, прошу книжечку обратно.
Пришлось и эту книжку вернуть. А тот взамен дал еще какую-то. А на ней, смотри-ка, написано:
«Все о жизни»
Повернулся незнакомец и пошел прочь, тяжело и устало ступая, не как раньше, смотри-ка — резвачок,  халдей-берендей. А на спине у него жернов синей изоляционной лентой привязан. Для надежности что ли? И, оглянувшись, устало произносит:
— Я этот жернов нес мельнику на этаж номер семь, а мельник-то, смотри-ка, на первом живет... иэ-ээхх... халдей-берендей, — и махнул рукой: — Опять спускаться, смотри-ка, вниз. А жернов-то — ох — смотри-ка — тяжо-ол, бляха мух... смотри-ка... Ну ладно, спускаться - не подниматься... Иеэх-хэ-хэ-ххалдей-берендей..

Прочитал тогда именинник книгу «Все о жизни» и зажил, вроде, так же, как и прежде
1994
;