Воспоминания старого пса

ПЕРВАЯ ОХОТА
ПЕРВЫЕ ТРОФЕИ
ПЕРВЫЙ СНЕГ
ПУШНИНА
РЫБАЛКА

ПЕРВАЯ ОХОТА
Я очень старый пёс. По меркам человеков, мне уже за шестьдесят. К тому же я очень родовитая лайка, каких-то норвежских корней. И у меня даже был паспорт, первые полгода, пока я не сгрыз у хозяйки вторую пару вкусных, кожаных сапожек... И меня просто взяли и увезли в ближайшую деревню, где и отпустили погулять. Но когда я, набегавшийся и напрыгавшийся, прибежал обратно, то ни хозяйки, ни машины на месте не оказалось. Вот и верь после этого человекам. Хотя я честно прождал целых, два дня, пока меня не увидел мой Колька, мой друг и товарищ, по собачьим меркам, чуть старше меня. Он просто подошёл и, достав из кармана кусок хлеба, половину предложил мне. Такого вкусного хлеба я не ел ни разу в жизни. Потом он сел рядом со мной на траву и задумчиво заговорил, почти как взрослый:"Даа... что же с тобой делать? Бросили, говоришь? (Хотя я, вроде, ничего не говорил). Да ладно, я же видел, как машина уехала сразу, как только ты скрылся в кустах. А ты вроде ничего, чистенький, хотя репейев нахватал". И он начал вытаскивать с моей шерсти эти гадкие колючки. Иногда было больно, но я терпел, только иногда повизгивал, когда особо упрямые отрывались от меня вместе с шерстью. Так мы и познакомились. Колька жил с матерью и отцом, а ещё у него была, бабушка. Она так вкусно готовила, что я просто захлебывался слюной когда она ворожила на кухне в доме. Я то жил отдельно во дворе, в своём собственном, утеплённом доме, который Колька, почему-то, называл конурой. Хотя сам же помогал отцу его строить и утеплять. Дом так вкусно пах свежими, сосновыми опилками, что я себя представлял в чистом сосновом бору, где носился всю ночь во сне, гоняя белок и бурундуков. Зато днём мы с Колькой бродили по берегу реки, которая протекала по краю посёлка, или это посёлок пророс вдоль реки? Но это не важно. Главное мы с ним гуляли где хотели. А вот гулять по посёлку нам не нравилось. Слишком много там было моих родственников и все старались с нами познакомиться, особенно со мной. Один раз набежали целой сворой и набросились на меня, видимо мой чистый запах им не понравился. Так мой Колька бросился в самую свару и стал оттаскивать от меня этих настырных псов. Кое как отбились и то благодаря прибежавшим взрослым человекам. Отделались, так сказать, малой кровью. У меня было разорвано ухо, а у Кольки штаны и рукава на курточке. Но мы им дали... После этого я целых два дня просидел на цепи. Как сказал Колькин отец: "Пусть научится рассчитывать свои силы, а уж потом задираться первым". А я и не задирался, просто гордо показывал свою стать и зубы, тем более я шёл с Хозяином, а значит имел полное право на всех рычать. Но взрослые человеки не понимают по-нашему, да и другие "пацаны" не очень то. Колька меня понимал всегда! Особенно после этой драки, когда мне порвали ухо и я тихо поскуливая, жаловался ему на свою собачью жизнь. —"Да ладно, не скули! Подумаешь ухо порвали, до свадьбы заживёт, а вот что я матери скажу, куртка почти новая, да и штаны хорошие... были." В общем попало нам тогда здорово и от моей родни, и от Колькиной. И меня посадили на цепь, аж на два дня. Но я уже об этом говорил. На третий день меня повели на верёвочке к знакомым Колькиного отца и оставили во дворе в обществе ещё двух таких же как я лаек. Одна была очень симпатичной, гладкошерстной лаечкой, а другой был настоящий медведь, с длинной шерстью, почти на пол головы выше меня и раз в пять старше. Я уже было ударился в панику, начал скулить и дёргаться, но Колька с такой завистью посмотрел на меня: "Везёт же тебе, а вот меня на охоту не берут". И только тут до меня дошло — ЗАПАХ! Тот самый запах охоты, запах дикой тайги и свалявшейся шерсти, запах крови и горячего пота, запах въевшийся во всё во дворе, потому что он шёл ото всюду: от сарая, где лежали капканы и чеплашки для растяжки соболиных шкурок, от дровяника, где стояла колода для рубки мяса, из чулана, где были спрятаны шкурки белок и соболей и даже из самого дома несло чем-то таким притягательным... И мне стало так хорошо и одновременно грустно за Кольку, что захотелось броситься ему на грудь, облизать лицо и руки, успокоить его и пообещать, что я его не подведу...
Выехали мы с утра пораньше, на двух лодках с громкими, вонючими тарахтелками на концах лодок. Три собаки и три человека с кучей вещей и железяк. Ехали до самого вечера с одной остановкой на обед. Потом была долгая, тягучая ночь, которая никак не заканчивалась. Вот она настоящая тайга! Вот она настоящая жизнь! Надо только сделать пять, десять прыжков и ты уже в другом мире: волшебном, таинственном, полным запахов, шорохов, звуков. Вот звуки, даа… хоть уши затыкай. Прилетела откуда-то наглая кедровка и давай трещать на весь лес: "Люди! Люди! Собаки! Бойтесь!" Ну не наглость ли? Я, конечно, гавкнул в ответ, но Старый Пёс сказал: "А, бесполезно, лучше сделай вид что спишь, тогда отстанет". Я так и сделал. И точно, поорав минуты две, кедровка унеслась распространять эту весть дальше, а потом стемнело и Лес наполнился совсем другими звуками и шорохами. Первыми прибежали, а главное прилетели мыши. И наглые такие, так и норовят залезть в наши вещи или в палатку. Пришлось лечь прямо у входа, но это их мало смущало, пока я не поймал одну лапой и она заверещала что-то по своему, вот только после этого их стало, вроде, меньше. Никогда не думал, что в лесу столько мышей, особенно летающих, да еще с таким противным писком, аж уши свербит. Но потом появились совы и мышей словно ветром сдуло. Я уж было успокоился, но тут одна сова как захохотала, прямо надо мной, я аж, как лежал, так на пол метра и подскочил от неожиданности. Старый Пес аж на бок упал от смеха. Ему то хорошо, он уже не первый раз в тайге был, а я то полугородской. Вот ему бы автомобильный сигнал среди ночи, вот бы я посмеялся... Когда небо начало светлеть, а потом и вообще стало розовым, я не выдержал и начал всех будить. Я старался минут пять. Рассказал, что я ночью видел, как мышей ловил, какая красивая Луна и звёзды, какой шумный ручей, рядом с которым человеки поставили свою палатку и как здорово пахнет в соседних кустах, куда вчера бегала наша Лаечка. Наконец из палатки вылез самый старый охотник и, подозвав меня, потрепал по загривку, приговаривая: "Что, не терпится? Правильно, я в первый раз тоже не мог уснуть, всё казалось что ночь не кончится. Эх, где мои двенадцать лет? ". После этого он быстро развёл костёр, повесил над огнём котелок с водой и уже через полчаса все были готовы и мы пошли в Лес. Старый Пёс бежал впереди, ворча на человеков, которые не умеют ходить по тайге бесшумно. Лаечка носилась где-то в стороне, гоняя белок и бурундуков. Я же старался понять, кого мы ищем и куда идём? Внезапно Старый Пёс сделал предупреждающую стойку и сразу рванул вперёд. Обнюхав это место, я вдруг почувствовал, как шерсть на загривке встала дыбом, а потом пришло понимание, что надо делать и куда бежать. Этот запах будоражил во мне что-то древнее, что-то, чего я ещё ни разу не испытывал, но помнил всем своим нутром, это был запах Зверя. Сильного, мощного и очень опасного. Судя по запаху, Зверь прошёл совсем недавно. Старый Пёс нёсся прямо по следу, я же, не знаю почему, побежал чуть правее. Буквально через несколько минут, Старый Пёс, огласил Лес громким сообщением, что видит Зверя и гонит Его на право, то есть ровно туда, куда я и бежал. Прямо передо мной Лес вдруг расступился, и я увидел Его. Такой большой, с огромными лопатообразными рогами и тонкими, длинными ногами. Я уже не думал. Что-то древнее и могучее вело меня, управляя моим телом и поступками. Я точно знал, как надо бежать, как сгруппироваться, как прыгать и куда вцепиться зубами. Правда получилось не совсем так. Вместо того, чтобы вцепиться в горло, как подсказывал инстинкт, я, не рассчитав свои силы, вцепился мёртвой хваткой в пузо, разорвав там шкуру и, получив в бок сильнейший удар ногой, отлетел метров на пять с куском шкуры в зубах. Потом был страшный грохот и Зверь завалился на бок не далеко от меня. Очнулся я уже в лодке. Ну как очнулся... Просто всё было как в тумане, помню меня обмотали какой-то тряпкой и на руках отнесли к лодке. Вся охота заняла пол часа. После того как перетаскали всё мясо, мы очень плотно пообедали и поехали обратно. Ветеринара охотники привезли на дом. Тот осмотрел меня и похвалил всех за " правильное оказание помощи пострадавшему", то есть мне. "А рёбра до свадьбы заживут". И что они всё время про свадьбу толкуют? Нам с Колькой дали огромный кусок мяса, целую ляжку. " Если бы не твой Рыжий, ушёл бы сохатый. Но я первый раз в жизни видел, чтобы собака ТАК останавливала лося. Бесстрашный он у тебя. Спасибо тебе, Колька, за такого пса".
10.01.2021.
В.Дмитриев

ПЕРВЫЙ СНЕГ
После своей первой охоты, я целый месяц провалялся дома, сидя на цепи. Это, чтоб рёбра нормально срослись, как объяснил мне Колька. А потом произошло чудо: с серого, почти чёрного неба, вместо дождя, посыпалась какая-то белая крупа, а чуть погодя, такой же белый пух. И что интересно — пушинки куда-то исчезали, как только касались земли, но их становилось всё больше и сами они становились больше и вот они уже падают сплошной завесой, липнут на глаза, щекочут нос. И в какой-то момент всё вокруг вдруг стало белым, хотя небо оставалось таким же тёмным. Тут из дома выскочил Колька и стал носиться по двору с криками:"Урааа!!! Снег!!!" Потом он отцепил меня от цепи (простите за тавтологию) и мы начали носиться вместе. Затем Колька что-то сделал, как-то собрал в кучу немного этого снегопуха и начал катать эту кучку по свежему месту и у него получился огромный шар, почти с меня ростом. Второй шар мы катали вместе. Сначала ничего не получалось, то я не туда толкал, то мои лапы проваливались в этот шар и он разваливался, то вместо шара я начинал катать Кольку, а он меня. Было так здорово, а тут ещё и солнышко выглянуло и мир вокруг заблистал, заискрился, да так ярко, что больно было смотреть на всё это великолепие. Но, не прошло и двадцати минут, как всё это великолепие растеклось в простые лужи и остался лишь смешной силуэт из трёх шаров, с ведром на голове и метлой в боку, который на завтра тоже превратился в грязную лужу. Странный всё же этот— снегопух. А через два дня, этот снегопухопад, начался снова и продолжался целую неделю. Уже на второй день этой кутерьмы заметно похолодало, а к концу недели, когда закончился этот снегопад, вообще стало холодно. Не мне конечно, но Колька одел новую курточку со смехом внутри, а на голову шапку с ушами, за которые так здорово было хвататься. Хотя Колька запретил мне это делать. Через день после того как снег окончательно завалил всё вокруг, Кольке вручили старое отцовское ружьё ("Потому что мне исполнилось двенадцать"— как объяснил Колька) и мы с утра пошли с этим ружьём в лес. Лес я не узнал. Это было что-то совершенно другое. Ни шороха листьев, ни пения птиц, ни травы, ни мышей... хотя..."Иж ты какие хитрые! Они, оказывается, под снегом носятся, даже тоннели себе сделали и наверх почти не вылазят. Опа на, а это что за крыса такая? Белая, длинная, прямо крысинная такса, да ещё и мышь в зубах держит. Дай—ка я её поймаю, на вкус попробую, вкусная наверно-о-о, вай, вай, айя, яяй эта дрянь белобрысая чем-то прыснула мне прямо в нос и я теперь ничего не чую, ничего не вижу, из глаз слёзы ручьём, в носу всё огнём горит... ууу… подлая крыса!" Колька, увидав мои страдания, чуть со смеху не лопнул. "Дурачок! Это же не крыса, это Горностай! Один из лучших охотников в тайге. А против таких как ты у него специальная железа есть, вот ты теперь и плачешь. Эх... давай хоть снегом потру". Короче наша первая, совместная вылазка в лес, окончилась почти не начавшись. Горностая я теперь за три прыжка обхожу. А с виду: такой маленький, беленький, ууу крыса!
 В.Дмитриев

ПЕРВЫЕ ТРОФЕИ
Наконец в следующий выходной, мы с Колькой выбрались в лес. Эх, до чего же хорошо в лесу, даже зимой, особенно когда мороз не такой сильный. И теперь следы на снегу можно не только чуять, но и видеть и даже читать. Я часто останавливался и показывал Кольке чьи-нибудь следы, а он уже решал идти по следам или дальше по тропинке. Вот сдвоенный след соболя. Сейчас у него самая ценная шуба, но след старый, ещё позавчерашний, если по нему идти, то может быть через неделю догоним. Соболь на месте почти не задерживается и снег его держит, потому что лапы широкие, а сам не такой и тяжёлый. А вот след косули — дырки в снегу, но за ними гоняться только время терять. А вот это уже интересней: как будто маленький—маленький зайчонок бегал о том дерева к дереву. Это белка, совсем недавно наследила. Я посмотрел на Кольку, но тот отрицательно помотал головой и я побежал дальше. Где-то через час такой беготни, мы вышли в широкий распадок между пологими сопками, с редкими березками и ломким кустарником, из которого была сделана метла на нашем дворе. Вот тут-то мы и увидели те следы, которые мы искали. Это были вчерашние следы тетеревов. А значит они ночевали где-то рядом, а может и до сих пор спят. Мы пошли прямо по следам. Ну что тут скажешь: "Курицы есть курицы, хоть домашние, хоть дикие. Ходят кругами, пока разберёшься: что, куда, сколько, у самого голова кругом. Ага, вот и характерные чёрточки от крыльев и окончание следов. Значит полетели к берёзам, они любят берёзовые почки". И мы с Колькой пошли к ближайшей берёзовой рощице. Подходили очень осторожно, но нас всё равно услышали метров за сто, да и не мудрено, снег скрипит под Колькой, за километр слышно в такой тишине. Вылетело их немного, штук восемь, и тут же расселись на эти самых берёзах. Дальше всё понятно — я отвлекаю, Колька подкрадывается на выстрел. Мы так и сделали. Я с громким лаем стал зигзагами приближаться прямо к тетеревам, а Колька развернулся и побежал будто бы обратно. Тетерева сперва вроде испугались, потом поняли, что я один, ружья нет, летать не умею и расквохтались, обсуждая меня, распетушились, откровенно издеваясь. А я и рад стараться, целый концерт перед ними устроил: и лаял, и в снегу крутился, чуть ли на задних лапах не ходил, не переставая ругать их в ответ. Наконец раздались громкие аплодисменты, точнее один громкий аплодисмент и один из тетеревов кубарем скатился с дерева, видать от восторга. Половина стаи тут же улетела, а три фаната собачьих концертов остались досматривать мой шедевр. Тут раздался ещё выстрел и второй тетерев начал падать, но потом выправился, расправил крылья и планировал довольно далеко. Тут уж я выложился на полную катушку. Через пару секунд, после окончательного падения, я уже был рядом, а запах свежей крови не скроет никакой свежий снег. Через минуту я уже притащил к Кольке всё ещё трепыхающийся трофей. Чуть не задохнулся от слюны и пуха, минуты две снег хватал, чтобы пасть очистить. Потом мы с Колькой пообнимались, съели один сухарик на двоих, и Колька решил идти в сторону дома, только другой дорогой. Я был не против, так как после второго выстрела, тетерева исчезли в ненужном нам направлении. Мы прошли по распадку где-то с пол часа и повернули на сопку в сторону дома. Подниматься было тяжело. В распадке, так же, как и на самой сопке, снега не так много, а вот на склоне он раза в два глубже... или выше? Короче мне по грудь будет. Это ветер снег с сопки сдувает, а до распадка не доносит. В итоге мы два раза отдыхали и менялись местами, пока не поднялись на хребтину. Там ещё отдохнули и перекусили ещё одним сухариком с чаем из термоса (я снегом с сопки) и пошли дальше. Выбравшись из снежных завалов я убежал вперёд, изредка проверяя Колькино направление. Я обследовал всё, что было мне интересно, обнюхивал все норки и все следы, что в изобилии появились после ночи. И мои старания не пропали даром. Вот он! Свежайший след соболя! Возможно тот, позавчерашний, делал обход своей территории и совсем недавно прошёл прямо передо мной. Можно сказать, что след ещё горячий. Я тут же заорал Кольке, заливаясь от восторга: "Сюда! Сюда! Здесь Соболь! " От моего голоса, метров в тридцати от меня, на дерево метнулась тень и замерла, почти на самой вершинке. Через мгновение я уже был под деревом и громко переругивался с соболем, который злобно, по кошачьи, шипел на меня с дерева. Колька подошёл минуты через две и долго выбирал позицию для выстрела (я аж весь изнервничался в ожидании). Настоящий охотник дробью стреляет тогда, когда из-за ствола дерева видна только голова пушного зверя, чтобы не попортить шкурку. Наконец раздался грохот и соболь начал падать, но совсем не так как тетерев, а как бы стекая с ветки на ветку. "Лишь бы не зацепился. Лишь бы не зацепился" Синхронно подумали мы с Колькой и Бог внял нашим молитвам— соболь, наконец, упал к нашим ногам. Я, для проформы, немножко придавил ему горло, потом передал его Кольке. Да... запах очень сильный, именно дикой Природы, уверенности в своих силах, которая и подвела его в этот раз. А Колька в это время быстро развёл костёр, бросил туда сухарик и кусочек колбаски, что-то приговаривая, и начал исполнять радостный танец настоящего охотника. Ведь соболя не каждый охотник может добыть, тем более в первую свою охоту. Я конечно не мог остаться в стороне, и мы пару минут просто прыгали и орали вокруг костра. Потом мы плотно доели всё, что было у Кольки и уже напрямую пошли к тропе, так как Колька явно начал уставать. Конечно, ведь он тащил на себе ружьё, патроны, рюкзак с термосом, двумя тетеревами и целым соболем. Добрались мы домой, не сказать, что поздно, но уже перед самым закатом, когда солнце начало цеплять снежные верхушки деревьев на сопках, окрашивая их в красно—розовый цвет. Красота!
В.Дмитриев

ПУШНИНА
Когда, наконец, отступили сильные морозы, нас с Колькой взяли на выездную охоту. Взял Колькин дядя, тоже заядлый охотник, но он привык охотиться на машине. Как можно охотиться в этой шумной и вонючей будке на колёсах? Вот теперь нам предстояло это узнать. Выехали мы, не как все нормальные охотники, а поздно вечером. Я лежал посреди этой качающейся будки, именуемой УАЗиком, и изо всех сил сдерживал свой желудок. Всё же на лодке ехать намного лучше. Свежий воздух, запахи, усиленные водой, простор для обзора и обоняния, а главное нет этой вони, хотя шума тоже много. Зато видишь красивый, зелёный лес, чайки над водой и над нами, скалы, стоящие вдоль берега и внушающие уважение своим возрастом и монументальностью. Как-то с Колькой мы бегали до этих скал. Ничего интересного скажу я вам. Камни как камни, правда по этим камням бегают странные, бесхвостые мыши, толстенькие, шустренькие и любопытные. А пищат, даже не пищат, а свистят так пронзительно, что я сперва подумал, что это ястреб, но Колька указал на такую мышь и произнёс: "Пищуха! А самое интересное, что это не мышь, а зайцеобразный грызун, короче говоря, это самый маленький заяц в мире, но из-за своего размера, или из-за своего сходства с мышью, на них не охотятся, хотя хищные птицы обожают на них нападать." Всё это я выслушал с обалделым видом. Ай да Колька и откуда только знает всё это? На что мне Колька тут же ответил: "Это я в энциклопедии прочитал. Там много чего написано, про зверей, про птиц, про растения и даже про камни". Ну это он уже явно выдумал. Что можно про камни рассказать? Камни они везде камни, правда цветом разные бывают, особенно вдоль ручьёв и по берегам таёжных... Ба... Бах... Я сильно стукнулся головой о стенку УАЗика, который резко остановился поперёк дороги. Вскочив на ноги, я увидел, что глаза машины освещают здоровый камень метрах в десяти от дороги. А Колькин дядя, быстро заряжает ружьё и открывает дверь УАЗика. И тут над камнем показались два ярко горящих, синих глаза, а следом раздался выстрел. Из-за камня вылетел огненный клубок и, кружась спиралью, докатился до машины и затих. Мы с Колькой выскочили из машины одновременно. Обогнув УАЗик, мы увидели, что дядя поднимает за длинный, пушистый хвост, какого-то зверя, кстати очень вонючего. "Знатный подарок для тёщи попался. Давно такого крупного лиса не встречал. А мех то какой?!"— приговаривал он, гладя рукой по хребту и встряхивая зверя во всех направлениях. Потом он дал лиса Кольке, а тот дал его мне понюхать, от чего я чуть не задохнулся. Дааа... такой запах не забудешь. Хорошо что дядя завернул его в мешок и бросил возле задней двери, накрыв его палаткой, ватниками, одеялом и ещё всяким разным хламом. Остальной путь мы проехали без приключений и рано утром, ещё даже Солнце не встало, нет не так; когда только ночь превратилась в сумерки, то есть небо посветлело, а на земле ещё было темно, мы остановились у одного дома на улице из трёх домов. Дядя взял мешок с лисом и они с Колькой зашли в дом, привязав меня на верёвочке возле крыльца. "Скоро дальше поедем, так что потерпи дружок". Странно, или дядя забыл, что меня Рыжим зовут. Ну да ладно, хоть свежим воздухом подышу, а то этот УАЗик все нервы вытряс. Я успел вздремнуть около часа, как из дома вывалилась целая стая человеков: четыре мужика, вместе с Колькой и дядей, две женщины и трое маленьких ребятишек, которые тут же облепили меня, пытаясь поцеловать, погладить, подергать за хвост, сесть верхом и всё это сразу и со всех сторон. Хорошо хоть меня отодрали от них и запустили в УАЗик. Женщины с ребятишками остались махать нам во след, а мы поехали в лес. Проехав минут пятнадцать по накатанной тракторами дороге, мы резко остановились. Все выскочили и принялись что-то обсуждать, потом дядя вернулся за мной и ткнув носом сказал только: "След! Ищи! ". Я чётко видел этот след, а запах мне всю дорогу в нос лез, точнее, пол дороги. Я для проформы чихнул пару раз, прочищая свой нос и сразу понял, что эта лиса прошла буквально минут пять назад. Я в нетерпении заскулил и даже начал подгавкивать. Дядя тут же снял с меня ошейник, и я рванул по следу. Уже через несколько минут я понял, что лиса меня тоже услышала или учуяла, потому что прыжки стали длиннее, и она начала сворачивать, пытаясь уйти от меня по кругу. Мне этого и надо было. Я только добавил скорость и стал периодически сообщать Кольке и охотникам куда мы бежим, не забывая поглядывать на деревья. А вдруг это зверь тоже, как соболь, по деревьям скачет. Но нет, по моему чутью, где-то минут через двадцать, мы сделали полный круг и тут впереди раздался выстрел. Через пару мгновений я вылетел на дорогу и увидел, что дядя поднимает за хвост что-то серебристо—чёрное. Как так-то? Пахнет же лисой! А она же ярко красная! А это?.. "Молодец Рыжий! Вот и чернобурку добыли. Ну Колька, ты везунчик! Говорят же — новичкам везёт. Почти возле дома чернобурку взяли". Мужики загалдели все разом, хлопая Кольку по плечам и теребя меня за загривок. Потом они вытащили сумку с продуктами, разлили по стаканам какой-то воды из бутылки, а мне дали вкуснейший пирожок с мясом. Потом дядя что-то долго и непонятно говорил, а после взял и вылил свою воду прямо на дорогу. Я сунулся узнать, что он там пролил и чуть не задохнулся. Господи, как они пьют такую воду? У меня аж нюх пропал, минут на десять. Мужики громко заржали глядя на меня: «Что, тоже водки захотелось? Не нравится, да? Ладно, мы за тебя и за Кольку вашу долю выпьем". Короче, только через пол часа мы поехали дальше. Дорога была хорошо накатана тракторами, но мы ехали не спеша. Раз пять останавливались, один раз на обед, остальные, чтобы пометить территорию, а заодно посмотреть попадающие следы. Следов было мало. И почти все старые— трёх, четырёхдневные что заячьи, что соболиные. Часа через два после обеда, мы развернулись и поехали обратно. Назад мы ехали быстрее, и потому резкая остановка была для всех неожиданностью. Дядя выскочил из-за руля и ни на кого не обращая внимания, выпустил меня из машины. —"Рыжий, след! ". Я всё понял сразу: и след и запах— вот он родненький, только что через дорогу перескочил. Заговорил я сразу, чтобы напугать, потому-что уже знал, что соболь, от греха подальше, залезет на дерево. И точно, буквально через сто метров, я его увидел на старом засохшем дереве, вершинка которого валялась, обломанная, рядом. Честь стрелять этого соболя, предоставили Кольке. Но тот никак не мог поймать соболя в нужный момент. Соболь, никогда не видевший столько человеков сразу, метался как угорелый вверх — вниз и по спирали и вдруг, где-то с середины дерева, он сделал головокружительный прыжок между охотниками и сразу нырнул в отломанную вершинку этого дерева. Даже я не успел среагировать от неожиданности. Оказывается, дерево прогорело внутри ствола почти до самой макушки и в отломанной вершине оказалось дупло неизвестной глубины, или длины? Дядя нашёл палку и стал шурудить ею внутри ствола. По звуку мужики определили, что соболь пролез метров шесть вглубь. Топора в машине небыло. Нож, крепкую как камень сушину, почти не брал. Минут пять мужики мучились, потом один взял ружьё и двумя выстрелами проделал отверстие с боку дерева, через которое, расширив его ножами, и вытащили хитрого соболя. Радости — не было предела. Мы с Колькой прыгали вокруг УАЗика, а мужики с достоинством обмывали итоги охоты. Больше нам с Колькой, столько пушнины за одну охоту не попадало.
В.Дмитриев

РЫБАЛКА
Летом мы с Колькой занимались в основном рыбалкой. Точнее рыбалкой занимался Колька, а я его охранял. Ну и скучнейшее это занятие – рыбалка, скажу я вам. Ходит целый день с палкой по берегу и машет ею, а на конце палки нитка с крючком или рыбка железная и тоже с крючком. Иногда живую рыбку вытаскивает, а иногда и вообще ничего.
Но однажды нас взяли и повезли на моторке (так называется железная лодка с тарахтелкой на корме). Ехали мы долго - с утра и до обеда. И все же на лодке ехать одно удовольствие, не то что в вонючей машине. И воздух свежий, и видно все, и никто тебе на лапы не наступает и ничего на тебя на роняет, потому что на лодке я всегда лежу впереди за стеклом.
Остановились мы на каком-то острове. Взрослые сразу занялись костром и обедом, а мы с Колькой пошли обследовать ближайшую территорию. Точнее обследовал я, а Колька обследовал только берег, а точнее воду своей палкой с веревкой и крючком, (спиннинг, как сказал Колька).
Я же попробовал залезть в глубь тальников и еле вылез оттуда. Это кто же столько леса и всякого хлама в тальники накидал? Ни пройти, ни пролезти, да там и нет никого, во всяком случае никем подозрительным не пахнет. Пришлось вернуться к Кольке и помогать ему рыбачить. Но тут нас позвали обедать и сразу после обеда мы поехали дальше.
А дальше берег стал меняться с каждым километром. Правый берег стал подниматься все выше и выше, и вдруг я увидел остров, стоящий ребром на берегу, ну это мне так показалось, весь берег от воды и до самой вершины состоял из песка. Песок подымался так высоко, что даже засыпал лес растущий на вершине и не просто засыпал, а возвышался над лесом на метров двадцать. Это кто же его столько насыпал? И зачем? Как на объяснили мужики, мы с Колькой впервые увидели Тукуланы, очень интересное явление в Якутии, когда песок с берега не сыпется в реку, а подымается ветром точно, как дюны в пустынях, засыпая все, что попадается на пути и возвышаясь над лесом почти на сорок метров.
Что-то я задумался или задремал под монотонный звук моторки, потому что опять подняв глаза на близко пролетающий берег, я чуть не выпрыгнул с лодки. Над нами возвышались горы! Точнее скалы, стоящие как зубы огромного дракона. Предупреждать же надо. Никогда не думал, что на нашей Лене – реке, состоящей из воды и песчаных островов, могут быть такие каменные исполины. «Ленские столбы, - с благоговением объяснил мне Колька, – чудо нашего края». Да… сегодня явно день чудес, то пески вертикально, то камни столбами.
Целых два часа мы стремительно неслись на лодке мимо этого чуда света, пока скалы не начали уменьшаться, округляться. Вскоре мы остановились на вполне обычном берегу, где в Лену впадала небольшая речка, образовавшая довольно большой распадок среди высоких округлых сопок и имеющая широкую, каменистую пойму. Выше устья, большой песчаный остров, заросший настоящим лесом, а не только тальниками, перекрывал основное течение Лены, образовывая большую заводь, курью, как сказал Колька.
Мужики остались обустраивать лагерь, а мы с Колькой пошли исследовать эту речку. «Ружье возьми на всякий случай, только зря не стреляй никого», - посоветовали нам мужики.
От берега вдоль речки шла широкая хорошо натоптанная тропа. Вот по ней мы и потопали, вернее топал Колька, а я бегал кругами, обследуя все вокруг. Мы как будто попали в другую страну. Какие деревья, какие кусты, а ягоды, а запахи. В очередной раз подбегая к Кольке, я вопросительно поглядел ему в глаза, и он начал объяснять все что видел и знал: «Очень интересное место, видимо благодаря тому, что сопки закрывают это место от ветров вдоль берега, а остров не пропускает ветер с Лены, здесь такое разнообразие растительного и животного мира. Вон смотри, какие высокие ели, а рядом высоченные тополя, а вдоль речки, видимо после паводков, образовано много небольших, но глубоких и чистых озер. А ягод сколько: тут и красная и черная смородина, голубика и брусника, есть клюква и даже морошка. Но кроме красной смородины ничего еще не поспело, потому и не пахнет ягодой, а только цветами». Это он мне, про запахи объяснять будет? Да что он в них понимает, то же мне натуралист – ботаник. Если бы мог, я бы ему рассказал, что вокруг нас сотни разных животных бегают, прямо сейчас, прямо у него под ногами. И кого только нет: и бурундуки, и белки, и пищухи, и прочие мыши полевки, а птиц вообще не счесть: от мелких, меньше воробья, поползней, до глухарей и тетеревов, обгадивших весь березняк, что стоит слева от нас отдельной рощицей.
И тут моего носа коснулся волнующий, давно не слышанный запах длинноного Зверя. Я резко остановился перед Колькой и сделал «стойку» ожидая команды «Фас!». В этот момент тропа шла идеально прямо среди густого ольховника, проросшего красноталом и шиповником вперемешку с красной смородиной. На другом конце тропы из-за поворота к нам навстречу шел не спеша Зверь. «Изюбр, - прошептал почти неслышно Колька. – какой красавец, рога то какие ветвистые, эх жаль фотоаппарат в лодке остался, никто же не поверит. И стрелять нельзя, лицензии нет, да и мясо сейчас не сохранить на такой жаре». Зверь – изюбр видимо услышал Кольку. Резко остановившись, он сделал невероятный скачок в обратную сторону. Никогда бы не подумал, что можно с места прыгать метров на десять. В следующую секунду он просто исчез, как будто никого и не было. Я было рванул за ним, но пробежав метров сто, понял, что изюбр – это машина для бега, тем более Колька стал сразу свистеть, подзывая меня обратно. Потом мы минут пять никак не могли успокоится, рассказывая друг другу какой он красавец, а как прыгнул и с какой скоростью умчался… и вообще нам пора возвращаться в лагерь, а жаль.
На берегу нас ждал накрытый стол с вкусно пахнущей ухой. Оказывается, поставив палатку, один из мужиков занялся костром и чаем, а второй взяв спиннинг, буквально за минуту поймал четыре огромных окуня, прямо возле лодки. Обжигаясь ухой, Колька взахлёб рассказывал про наш коротенький поход и конечно про изюбря, про ягоды и еще что-то.
Наевшись жирной рыбы, я потихоньку задремал под теплым вечерним солнышком. Проснулся от Колькиного крика: «Поймал! Ничего себе какой здоровый, еле вытащил». В руках Колька держал большую, зеленую, в черную полоску рыбу. Так вот она какая рыба – окунь.
Потом мы все вместе еще немного порыбачили, пока сумерки окончательно не потушили розовое от заката небо. Ночь прошла спокойно. Человеки спали в палатке, а я лежал возле догорающего костра и смотрел на небо. Красота-то какая! В поселке я такого неба не видел, а может просто раньше не смотрел вверх. Тьма – тьмущая всяких разных огоньков сверкало надо мной. Некоторые потихоньку двигались, некоторые мигали, а были и такие, что прочеркивали небо, оставляя быстро тающий след. И все это в полнейшей тишине, изредка нарушаемой редкими вскриками каких-то птиц из леса.
Человеки встали поздно. Солнце уже давно поднялось над горизонтом и уже начинало ощутимо припекать, когда они дружно вылезли из палатки. Сразу берег наполнился шумом голосов, топора, ну и моим голосом. Плотно позавтракав, мужики перевезли нас с Колькой на другой берег курьи, а сами отплыли метров сто и стали рыбачить с лодки. Колька сперва пошел в сторону реки, но поймав штук пять небольших рыб окуней, развернулся и мы пошли вглубь курьи в сторону острова.
Пройдя метров сто, он вдруг бросил сумку с рыбой, висевшую у него через плечо, и стал отчаянно бороться с какой-то рыбой, вернее со спиннингом, согнувшимся в дугу. Я бегал вокруг него и не знал, как же ему помочь, пока минут через десять Колька не выволок на песок огромную рыбину, прямо монстра. Длиною даже больше меня и с огромной пастью, усеянной острыми зубами в два или в три ряда. Ужас какой-то! Оттащив этого монстра подальше от воды, Колька оставил его на песке, и мы пошли дальше. Пройдя не больше пятидесяти метров, Кольке попался еще один такой монстр. Мы его тоже оттащили от воды подальше и снова продолжили рыбачить.
Мы уже почти дошли до острова, где заканчивалась курья, когда я почувствовал, как шерсть на загривке у меня встает дыбом, а из пасти непроизвольно вырывается рык моих предков. Прямо перед нами на влажном песке были четко видны отпечатки огромных когтистых лап, а рядом шла цепочки таких же, но маленьких, размером с мой отпечаток. И запах, чуть приглушенный влажным песком, но подымающий во мне такую древнюю ярость и в то же время такой же первобытный страх, что рычание само поднималось из глубин моей души. И если бы Кольки не было рядом, я бы давно рванул отсюда со всех лап. Колька, обернувшись на мое рычание, сразу увидел следы и все понял. Смотав быстро спиннинг, мы побежали обратно, не забыв прихватить двух монстров, насаженных на палки, которые Колька назвал куканами.
Прибежав напротив лодки, Колька что-то заорал, мужики тут же подъехали к нам и, оставив нас в лодке, сами пошли смотреть следы. Вернулись они быстро и больше нас одних не отпускали. Как я понял, этих зверей звали «медведица с медвежонком». Прошли они ночью или утром с речки на остров, пройдя от нас всего в метрах двухстах. Видимо запах людей и костра все-таки отпугнул их. И как я их не почуял? Больше не буду лежать возле костра, а то дым весь нюх отбивает.
После обеда человеки еще часа четыре порыбачили с лодки, поймав две большущие кастрюли рыбы. Потом все целый час чистили эту рыбу и, плотно поев, поехали обратно. Остаться на вторую ночь никто почему-то не захотел, даже я. А такой прекрасный был поход. Такая интересная рыбалка. Такие зубастые монстры, кстати, их щуками зовут, а ночь какая…
Но… ходють тут всякие…
16.01.2021
В.Дмитриев