Ч. 305 Американец восхищается русской смекалкой

Предыдущая страница  http://proza.ru/2022/01/20/1433

Погода продолжала ухудшаться, и волнение било бриг о камни, на которые он наскочил. Корпус судна трещал. На бриге была только одна небольшая шлюпка, на которой Лесовский отправил лейтенанта Энквиста, а с эскадры помочь ему не могли.

За бригом наблюдали с кораблей эскадры, испытывая чувство бессилия от невозможности помочь товарищам, которым грозила гибель.

С минуты на минуту ожидали появления неприятельской эскадры. Но, видимо, из-за тумана и погодных условий англичане не рискнули войти в незнакомые воды.

На третий день, когда рассеялся туман и стал стихать ветер, Лесовский собрал людей и рассказал, как он мыслит спасти судно и моряков. Он отобрал добровольцев, самых физически сильных матросов. Распорядился подготовить водку.
 
Во время наибольшего отлива матросы-добровольцы взяли ганшпуги (деревянные рычаги для поворачивания тяжестей), взвалили на них якорь и с этим грузом по горло в воде, в которой плавали льдины, отнесли его вброд к фарватеру, где сбросили якорь в воду.

В мае вода в лимане в полном смысле слова ледяная. Матросам помогли подняться на палубу, сразу дали им выпить водки и растёрли их ею, закутали во всё, что могли, для согревания.

Когда начался прилив,  все, кто были на корабле – матросы, офицеры и американцы - взялись за якорь-цепь и по команде Лесовского дёрнули раз, потом другой. Якорь забрал хорошо, и через несколько минут с помощью быстро поставленных парусов к величайшему изумлению американского шкипера и его матросов бриг сошёл с мели.
 
Американец даже много лет спустя с восхищением рассказывал о русской смекалке и об отчаянных русских матросах.

Восемь суток шла эскадра Завойко к мысу Лазарева, суда постоянно приходилось стаскивать с мелей, хотя впереди шли шесть шлюпок, непрерывно производивших промеры.
 
Чтобы ввести в Амур фрегат «Аврора», с него сняли всю артиллерию, выгрузили всё, что можно, на берег, подвели под судно пустые цистерны для воды,  буксировали шлюпками и с помощью шхуны «Восток».

По приходе к мысу Лазарева бочки с порохом из брига «William Penn» выгрузили на берег, а часть матросов под командой лейтенанта Энквиста перевела бриг за мыс Пронге, чтобы там произвести исправления. Но течь оказалась настолько сильной, что ничего исправить не смогли, и бриг затонул.

16 мая усиленный неприятельский отряд вошёл в залив Декастри, но никого там не застали.

Послали несколько шлюпок с десантом. Бравые десантники, не обнаружив людей на берегу, разворовали имущество камчатского аптекаря Литкина, которое тот не успел забрать с собой в Кизи, и с этой скудной добычей вернулись на свои корабли.

Неприятельские суда крейсировали близ Сахалина и у Шантарских островов. Подходить ближе к устью Амура они опасались из-за плавающего льда и неизвестности фарватера. К тому же не благоприятствовала погода.
 
Сведения, полученные от капитанов китобоев, также не утешили англичан. Китобои сообщили, что мели постоянно перемещаются, и китобойные суда здесь часто погибают.

7 июля отряд союзных судов вошёл в Аянский порт.

Продвигались осторожно, потому что в воде плавало много леса. Вершины гор были покрыты снегом. В бухте застали несколько китобойных судов и шхуну. Никаких укреплений не было. На следующий день отправили на берег за дровами и водой морских пехотинцев.
 
Те никого не встретили, но разграбили жилище бежавшей тунгусской семьи. Рассказали, что видели много цветов и белок.

10 июля высадили в Аян десант. Жителей в городе не было. Привычно занялись мародёрством в брошенных домах.
 
В городе оставались лишь несколько американцев, которые шустро открыли лавку и стали продавать союзникам то, что они привезли для русских.  Командир отряда поставил часовых у церкви и у дома губернатора.

Но они уже были ограблены командами китобоев, впрочем, как и все остальные дома в городе. Зато на складах обнаружили краску, бумагу, брезент, парусину, масло, верёвки и ценные меха, приготовленные для отправки в Петербург.
 
На верфи стоял почти достроенный маленький речной пароходик. Всё это командующий эскадрой приказал взорвать, но меха почему-то уцелели, а потом совершенно чудесным образом оказались в офицерских каютах.

15 июля отряд покинул Аян. Коллеги меж тем побывали в Декастри, где обменялись несколькими выстрелами из пушек с русскими.

Русским не повезло у мыса Головачёва, где их торговый бриг «Охотск» наскочил на мель. Команда подожгла судно и на четырёх шлюпках стала уходить в Амур. Англичане отправили в погоню свои вооружённые шлюпки.
 
Начался сильный дождь, поднялся ветер. Русские поставили паруса и сумели оторваться от преследователей. Не повезло только последней шлюпке.

По ней открыли сосредоточенный огонь со всех английских шлюпок и вынудили её остановиться. В ней оказались девять человек. Команда «Охотска» была финской.
 
Завойко, пока неприятельская эскадра рыскала в поисках русских судов, занялся строительством восьмипушечной батареи на мысе Лазарева. 3 июня батарея была готова встретить неприятеля.
 
«Скорою постройкой батареи, - доложил Завойко губернатору Муравьеву, - я обязан деятельности капитан-лейтенанта Лесовского, который окончил оную в 10 дней, несмотря на постоянные дожди и туманы, на каменистый грунт и на значительную возвышенность горы, на которую втаскивались орудия с большими усилиями».

Кэрльтон обратился с письмом к генерал-губернатору  с просьбой возместить убытки и предоставить возможность ему и его команде вернуться в Америку. Переговоры поручили вести Лесовскому.
 
Тот предложил два варианта отправки домой. Первый - на вельботах дойти до Петровского, где стояли американские китобойные суда, и добираться на них, и второй - на тендере «Камчадал» самостоятельно.
 
Кэрльтон выбрал «Камчадал». Он оценил погибший бриг, владельцем которого был он сам, в 12 тысяч долларов. Договорились, что ему выплатят восемь тысяч, а оставшиеся четыре он получит по возвращении «Камчадала».

В дорогу американцам выдали провизию: два бочонка солонины, столько же сухарей, 10 фунтов чая и 10 галлонов патоки. Во время прохождения лоцманских вод он и команда должны были находиться в нижних помещениях. Американцам не хотели показывать фарватер.

Судно вели кондуктор корпуса флотских штурманов Брюсенин и шесть русских матросов. После прохождения мыса Невельского они вернулись на шлюпке. Кэрльтон пообещал вернуться как можно скорее с грузом.
 
Завойко доложил генерал-губернатору Муравьёву о приходе из Японии Лесовского с частью экипажа «Дианы». По поводу посадки брига на мель он написал, что Лесовский не подлежит ни малейшему нареканию.
 
Контр-адмирал, сам отличный и опытный моряк, был восхищён всеми действиями Лесовского: тем, что тот не остался в Петропавловске, выполняя формально приказ вице-адмирала Путятина, тем, что капитан-лейтенант рискнул без карт и лоцмана идти по Амурскому лиману, сумел соединиться с русской эскадрой, разминувшись на несколько часов с противником.
 
Поэтому Завойко написал в рапорте, что считает излишним вести формальное расследование по случаю гибели брига.
 
Контр-адмирал считал, что капитан-лейтенант Лесовский проявил «отличную распорядительность».

Василий Степанович отметил, что бывший командир «Дианы» оказал деятельную помощь при постройке батарей и «сумел внушить команде отличный дух». Он  дал капитан-лейтенанту такую характеристику:
 
«…уверен, что под его начальством (матросы) окажут геройскую храбрость при встрече с неприятелем… отличный, многообещающий офицер, лишившийся счастья участвовать со своими сослуживцами в славной защите Севастополя».

Контр-адмирал Завойко просил присвоить Лесовскому очередное воинское звание капитана 2 ранга и наградить орденом св. Анны 2-й степени.

Продолжение http://proza.ru/2022/01/26/1249