Анна. Друзья и всем весело

      Вернувшись с Сашкой в Париж, Аня вспоминала тот ужас, который пережила в России. Она впервые серьезно задумалась, что будет с ребенком, если самой Анны не будет. Если свершиться угроза и откроется то, о чем знают несколько людей? Мгновенно исчезнет баронесса. Уважаемая вдова. А останется шпионка и авантюристка, которая обманом женила на себе барона Алекса-Игора де Нортбург.
      Полный крах! Девочку, которую она удочерила, но не под своим настоящим, под чужим именем, а значит, начни копать французское правосудие, заберут и поместят в приют. Конечно во французский приют – она уже гражданка Франции, а это лучше чем российский, и уж тем более африканский. Но…
     Этого допустить нельзя!
     А значит надо уговорить, а не получиться, заставить шантажом старую баронессу признать Каролину-Александру своей внучкой! Укоряла полковника в шантаже, а сама? Да, я это делаю из благородных побуждений, а не из-за денег. Всё отговорки. Но безопасность ребенка выше морали!
     Написав баронессе письмо, где  в основном напиралось на то, что девочка - дочь ее любимого сына Георга и смутные намеки на  тот жуткий скандал, что может произойти от разоблачения подлинной жизни ее сына – маньяка, убийцы, психопата, Аня быстро получила ответ. Старая баронесса приглашала ее погостить с дочерью в своем доме.
     Девочка крутилась перед огромным зеркалом – ее начавшая расцветать женственность радовала. Но, как всякий подросток, она нашла в себе и кучу недостатков. Особенно она стеснялась одного зуба, чуть неправильно сидящего в десне. А так же коротеньких пальчиков с ноготками-лопаткой.
    - Мамулик, - чуть ли не со слезами говорила Сашка, - ну посмотри как это уродливо – зуб торчит. – Девочка открывала рот и показывала, действительно, несимпатичный клычок.
     - Это не проблема, девочка. – Отозвалась Аня. – Дай только вырасти твоему лицу и челюсти, и мы правильно повернем этот непокорный зуб!
     - А руки? Эти короткие пальцы, эти ногти… Брр!
     - У меня тоже короткие пальцы. Ну и что? Этими пальцами я посадила много прекрасных садов. И еще – милые недостатки это наша индивидуальность. Идеально-красивых людей не бывает, Санька. – Назидательно говорила дочери мать. Она помнила, как мучительно в юности переживались все несовершенства внешности ею самой. Каждый прыщ вырастал до масштабов вселенской трагедии. Ну и где теперь эти переживания? - А ногти? Ногти это тоже не проблема. Сейчас существует множество возможностей сделать их красивыми. Наращивание...  Элементарный маникюр в хорошем салоне. Не проблема!
      - Ты уверена? – Сашка смешно сморщила губы. – А Надин мне сказала, что у меня плебейские руки. Я ей заехала по ее мордочке…
     - Даже так? И что дальше было?
     - Она хотела бежать жаловаться. Я сказала – только вякни,  и я расцарапаю твою крысиную мордочку так, что придется делать операции.
     - Ты не должна угрожать и шантажировать. Но и спускать нельзя… Могла найти ее недостаток и ударить по больному.
     - Мамуль, я больше не буду, - совсем по детски сказала Сашка, - но она объективно серая и скучная. Возможно у нее и длинные аристократичные пальчики – вот только острая мордочка говорит о том, что ее предками были крысы.
     Аня засмеялась. Да, девчонка может постоять за себя!
     - Собирайся, Сандра. – Аня постоянно называла девочку разными именами. Не знала почему, но так получалось. – Мы поедем знакомиться с твоей бабушкой.
     - Не поеду! – Надменным тоном сказала Сашка, и, кинув расческу, убежала из комнаты.
     Аня нашла её на террасе.
     - Почему ты не хочешь? – Погладив по склоненной голове дочь, поинтересовалась Аня.
      - Мамулик, что такое произошло в Москве, почему мы оттуда быстро уехали? Кто были те люди, что забрали меня из «Орленка»? Чего ты боишься? Ответь! - Девочка смотрела строгими глазами на мать.
      - Когда нибудь я тебе расскажу, но не сейчас. Есть тайны, которые ребенку, а ты Саша, еще ребенок, лучше не знать. – Заметив мелькнувший в голубых глазах испуг, Аня добавила. – Ничего страшного, но… Все узнаешь, когда станешь совершеннолетней. А если меня уже не будет; не пугайся, я еще поживу, надеюсь долго-долго; ты должна иметь бабушку, в смысле она должна признать в тебе внучку и узаконить. Причем баронессу! Она тебя признает. Ты можешь ее не любить – заставлять никто не будет. Но ее имя это твой щит.
      - Мама, я ей писала однажды… Просила прислать мне фото моего отца. Она не ответила…
      - Пока я  твоя мать и ты несовершеннолетняя, ты не имеешь права что-то делать за моей спиной. Как ты могла? – Возмутилась Аня. - Но… Этого следовало ожидать. Она страшно виновата перед тобой и передо мной.  Пытается забыть всё, связанное со мной.
      - Тайны… тайны… - Александра еще ниже опустила голову. – А, правда, что мой отец был сумасшедший?
      - Глупости, - сказала Аня, прикусив губу. – Кто тебе сказал эту чушь? Он был человек очень гневливый… Знаешь, это когда в мозгах вспыхивает молния и можно натворить бед. А фото его я тебе дам. У меня есть.
      Она вернулась в квартиру и полезла в ящик старинного комода. Там, в самом дальнем закоулке лежал семейный альбом. Аня запихнула его в ту темноту и забвение много лет назад.
      Она показала Сашке ее отца. На фото Георг был просто великолепен.  Она сама смотрела на него с противоречивыми чувствами. То, что он сделал с ней, Анной, простить невозможно. Но… она простила. Потому что хотела быть свободной.
      Кто поведал девочке о сумасшествии ее отца, она узнает потом! Неужели полковник не удержался? И таким образом показывает, что дергает ее, Анну, за невидимые ниточки. Подонок!
      - Фото твоей матери у меня нет. – Сказала Аня.
      - Ты моя мать, - Ответила девочка.  – А та меня только родила. Не заботилась обо мне. И не защищала.
      - Это прошлое, Саша. Это прошлое! А прошлое мертвечина! Мы есть сейчас друг у друга. Этого тебе мало?
      - Мама ты противоречишь себе. Мне этого достаточно, тебе мало. Это ты хочешь, чтобы та злобная бабка признала меня…
     - Так надо!

     Следующим утром они отправились в предгорье Альп. Аня, думавшая, что никогда больше не вернется в тот мрачный дом, с удивлением увидела, что не столь он и мрачен. Крыльцо обвивала роскошная роза. Белорозовая, обильноцветущая и жизнелюбивая.
               
     С трепетом душевным она вновь вошла в дом, где разбились ее мечты о материнстве и счастье. Но… это прошлое! А прошлое – мертвечина!
     Служанка провела их в комнаты, специально приготовленные для них. Но не в ту, где тогда жила Аня. 
     - Дела идут плохо у баронессы. Исчезли старинные портреты, украшавшие прежде стены. Да лоска поубавилось – ковры давно не пылесосились тщательно, посуда в шкафах покрылась пылью.
     Разместив гостей в комнатах, специально тщательно убранных для них, служанка сказала:
     - Ужин в восемь в столовой. – И удалилась.
     - Мам, она нас даже не встретила! – Усмехнулась Саша. – Она, тебя боится?
     - Не знаю! Но мы здесь и пока не получим, того, чего я хочу, не уедем. – Сказала Аня, но тут же и мелькнула мыслишка, что полковник ждет. Она должна решить эту проблему с узакониванием Александры сегодня вечером, чтобы завтра отправиться к нотариусу. Надо так надо, а значит решим эту проблему положительно.

      Бледно-зеленый костюм от Живавши.  В ушах серьги с черным жемчугом и бриллиантами. На пальце Фиалка вечности, извлеченная для такого визита из своей темницы. Аня выглядела очень сдержанно и аристократично. А этот бриллиант был вызовом - знаком силы и превосходства!
     Александра-Каролина надела светлое платье, трогательный ободок с бантиком в волосы. Туфельки на небольшом каблучке.
     Вот такими, одетыми строго и элегантно, с дорогими украшениями у матери и простеньким ободком у дочери, они предстали пред глазами старой баронессы.
     Она тоже старалась! Голова, волосы сбриты до нуля (химиотерапия от рака уничтожила рыжие кудри!), была прикрыта отчаянным оранжевым париком. На сухих, ввалившихся щеках, расцвел искусственный румянец. На покалеченных артритом пальцах сидело с пяток колец – одно было копией Фиалки… Но сиреневый камень  был недорогой – аметист.
     Голубые глаза старой фрау уставились не на Аню – ее костюм и кольцо она увидела сразу. Бабушка смотрела на внучку. На единственное существо, которое несет ее гены. Оба сына погибли. И, казалось бы, закрыт счет жизням не только баронов с восьмивековой историей, но ее, личным, предкам.
      Робко подойдя к бабушке, Саша улыбнулась.
     - Да, - сказала та, - ты моя внучка! Эти наши семейные голубые глаза. Не беспокойся, Анна, завтра же приедет нотариус, и я признаю Александру своей внучкой. Не потому что испугалась твоего нажима на больные кнопки – мне осталось мало жить!
       Я сама этого хочу!

      Оставив Сандру на попечении бабушки – та купила ей пони и в конюшне, где давно забыли про лошадиные запахи, вновь запахло навозом и потом. Молодой конюх учил девочку держаться  в седле.  А чистить свою крохотную лошадку Сандра ему не позволяла. Она делала это сама, делала с удовольствием.
      Старая баронесса словно помолодела. Пожиравший ее рак поперхнулся и притих. Сандра с восхищением слушала рассказы о приукрашенных подвигах её тевтонских предков. Гуляла по огромному, запущенному саду за домом!
      Конец лета они провели вместе, и как это ни странно, старая женщина простила себя, а девочка… Девочка полюбила бабку. Старая баронесса каждое утро проводила по три часа в часовне, но не молилась, а благодарила Бога за то что однажды Александр-Игор встретил эту русскую женщину. И саму Анну – сейчас она своими бы руками вручила бы ей Фиалку вечности. Она ее достойна. За то, что ей хватило мудрости простить то, чего сама баронесса не простила бы никогда. За то, что она удочерила Александру. За то, что в конце ее жизни Он дал ей время полюбить и раскаяться.


       Сандро летел во Францию. И чувствовал, что начинает ее ненавидеть. Получив невнятную записку Ани, он стоял пораженный. Счастье было так близко! И опять? Что произошло такого, что она, даже не встретившись с ним, улетела? Просто сбежала. Сбежала, ничего не объяснив. Может ее опасения подтвердились и КГБ, ой, как его теперь? ФСБ! напомнило о себе?
Тогда почему они так долго ждали? Аня с Александрин пробыла в Москве почти месяц. А они могли арестовать ее уже по прилете. Загадка!
       И он летит узнать разгадку.
       Почему Анна Николаевна Голубева – голубка моя! снова упорхнула?
       Она не поднимала трубку телефона. Втянутый в интригу Борька мало чего нарыл. Он только сказал, что Анна с дочкой гостит у дочкиной бабки.
      Про бабку Сандро знал. И был сильно поражен, что Аня туда поехала сама и повезла девчонку.  Все это было очень странно. И он получит объяснения. Потому что имеет право знать!
       Но в Париже Ани не было. Он поцеловал белую лакированную дверь. Телефон, который он набирал  со своего мобильного, все звонил и звонил в квартире. Пустой…
       Сотовый Ани тоже не отвечал. Вернее она сменила номер.

       Совершенно подавленный бесполезностью поисков он сидел в кафе. Пил красное вино из огромного бокала и ждал Борьку.
       Старый партайгенносе по партии жбанщиков удивил. Он явился вполне отмытым, элегантно подстриженным, даже дикая библейская борода выглядела ухоженно. А костюм? На пятьсот евро тянет! Ботинки  - триста!
Совести нет.
        На удивленный взгляд Сандро, Борька приосанился и с гордостью сказал.
      - Я стал продаваться! Сначала какой то американской богатой старухе приглянулись мои великие полотна. Потом толпа американцев прямо вцепились в них. Ловлю кайф, пока мода не прошла. Борис Паперный теперь модный художник.
      - Очень рад за тебя, Борюся.
      - Да, это жизнь! Надо быть бедным, почти нищим в молодости, чтобы к старости, получив недурные деньги все еще иметь желания! А их у меня тьма. Скажем домик метров 200 на западном побережье. Или в Провансе. Там паслись все великие. От Ван Гога до…запамятовал… в, общем, паслись.
        Так что проведу старость, о которой мечтал старина Мюллер, на вилле с голубым бассейном. Хотя какая у меня старость? Всего 50!
       Снял хорошую квартиру.
       - А эта твоя девушка как? Или  у тебя другая уже? – Поинтересовался Сандро, искренне радуясь достижениям друга.
       - Жонкиль дал пендаля! Не взирая, что ее имя означает все же нарцисс, она не соответствовала этому красивому цветку. Неряшливая, ленивая… Конченная наркоманка. Мне ее жаль, но в моей новой жизни ей нет места. Пока плачу за ту нашу конуру, заплачу и за больницу. Но она уже совсем безумная. И как я сумел вывернуться? А просто бзделоватый еврей во мне сидел и сидит. Наркотики – ни-ни! Хотя чуть не спился. Даже к врачу обращаться пришлось. Кстати ты чего пьешь? – Он взял бокал друга и понюхал.
         - Что что? Божоле. А ты думал коллекционное семьдесят как хрен  то года. Я не настолько изыскан, чтобы пить вино за тысячи евро и носить ботинки за триста. Вон на мне итальянские чоботы. Куплены были в Милане на распродаже за  40!
         - Ладно.. И мне божоле… Бутылку! – Приказал богатый Борька подлетевшему официанту. - И дюжину устриц. А моему другу пиццу.
         Официант с улыбкой пояснил, что в их заведении нет пиццы.
         - Устрицы будешь? – Отнесся он к Сандро. – Или улиток? Или лягушачьи лапки на худой конец?
         - Ты мне еще червей предложи. – Буркнул Сандро. – Мясо буду. Плохо прожаренное…
         Борька прочирикал что то с шиком по французски, и официант улетел.
         - Зря ты так про моллюсков. Реально вкусные. Ну, про лапки не скажу…  Так себе. – Он скривился. - Эх, дружище, так быстро привыкаешь к шикарной жизни. Вот и Анька привыкла. Может, оценила, что имеет здесь она, и что имеешь там ты?
         - Я, конечно, не такой богатый, как она и как, оказалось, ты. Но я не нищий! И вообще могу обеспечить очень достойный уровень жизни! Дело не в этом. Там какая то загадка. Даже трагедия. – Сандро вынул из кармана конверт. - Вот я написал ей письмо. Она просто обязана со мной объясниться. Столько лет любви… псу под хвост?
        - Я передам. – Борька понимал его. Он сам уже много лет был влюблен эту женщину, понимая, что она ему недоступна. Никакому. Ни бедному, ни богатому! И, хоть и стыдно признаться, он немножко злорадствовал, что и у Сандро ничего не получается.
       Они еще посидели с полчасика. Выпили все божоле, слопали свою еду и расстались.