Истории Евсея. Часть 1. Глава 11

       Первый раз я вместе с Иоанном изгонял одержателя из не принадлежащего ему сосуда, когда мы жили в прибрежной пещере и уже начинали строительство нашего дома.
       Я находился напротив Деда и молился, воздев руки над головой болящего. Подвывающий бес зло ворчал голосом исцеляемого человека:
       – Ну что, ученичок, любимый грек, расстарался тут… ещё имя Христа призывает… В тебя ведь сейчас переберусь, сопляк, попрыгаешь тогда!
       – Я тебе переберусь, болтун смрадный! Сейчас в огонь сам полезешь, – строго вмешался Дед, отметив взглядом огонь костра, потрескивающий хворостом в нашей пещере. – Ну-ка, Евсей, ученик Христов, поддай-ка жару светлого с именем Учителя… Изыди, грязь мелкая!
       Я призвал Учителя: «Рабби, помоги!» – и представил изливающийся золотой поток. Бес взвыл, закашлялся, подавился так и не вырвавшимся ругательством и выскочил из человека. Я успел увидеть его, хотя он быстро выбежал из пещеры. По очертаниям это был какой-то небольшой зверёк – то ли хорёк, то ли крупная крыса…
       Потом я объяснил, как учил меня Иоанн, обескураженному происходящим человеку, что для того, чтобы бес не вернулся, надо научиться молиться Отцу и ни на кого не ругаться. Это если коротко.
       – Ну что, грек любимый, ученик Христов?! Поздравляю! Хоть и невелик бесёнок, но всё ж таки победа! Когда-то вот так и Рабби мне сказал: «Пробуй, Иоанн». А сам рядом был. Просто стоял, а бес уже подвывать и трястись начал. Вот и помни, когда Учитель рядом и ты сам чист и без страха, с тобой Сила великая, любого беса трясти будет.
       – Дед любимый, наставник, Слава Небесам, что ты есть и нас вместе отправили в ссылку, – радостно выпалил я улыбающемуся Иоанну. – А куда бес делся? Что с ним будет? – спросил я, переведя дух.
       – Ну, сынок, ты его только подпалил. Ему теперь сосуд нужен – любой твари жить хочется и есть хочется. И есть хочется не только бесам, их императору тоже. Бесы – обычно умершие звери, животные, это как отпечаток тела зверя, который ещё какое-то время живёт. А Хозяин тьмы их как-то использует: и самому еда какая-никакая через них достаётся, и им что-то перепадает. Вот и этому мелкому надо побыстрее в кого-нибудь заскочить, к кому-нибудь пристроиться. Иначе, без еды, жизнь его растворится. Можно заскочить в живого зверя, в быка, к примеру. Ну а если повезёт – в человека… А человек будет потом нас с тобой искать для исцеления. А надо бы самому держать сосуд в чистоте. Любить надо, а не ненавидеть… По-другому не получится, никакие деньги не помогут.
       – Хозяин тьмы… Хозяин, а его территория – тьма, – рассуждал я вслух. – Ты его видел, Иоанн? Его можно увидеть?
       – Не видел. И сомневаюсь, что его увидеть можно. Его территория, как ты говоришь, невидима, её не потрогаешь. И его не потрогаешь. А вот присутствие почувствовать можешь. И увидеть слуг Хозяина, через которых он силу берёт и умножает. А его сила там, где страх, боль, злоба, ненависть, ложь – там, где противное Свету. Свет к Свету, тьма к тьме! Слуги его – не только бесы, это лишь прислужники. Им бы перекусить чего-нибудь гаденького, вызвать у человека страх, злобу, боль… Главные его слуги – это мы, люди. Здесь происходит главная битва Света и тьмы – внутри нас. Мы и есть делатели тьмы для него.
       – Получается, изгнать бесов и даже их всех спалить – это не победа над тьмой?
       – Да, Евсей, верно. Ты только настроение Князю подпортишь. Да и всех бесов не спалить. Новых натравить ему несложно… Победа будет там, где Путь Рабби. Путь любви без корысти. А изгоняешь беса – помогаешь человеку. И если человек после того задумывается о чистоте сердца, значит, тьмы станет чуть меньше. Гнать беса – не бесполезный труд, сынок. Только объяснить потом надо человеку, как жить, чтоб эта болезнь не вернулась. Или уж свершать такое очищение в утверждение Славы Божьей…
       Как-то в Галилее у озера, на взгорке, собрались люди, прослышавшие, что плотник Иешуа исцеляет и бесов изгоняет Божьей силой. Пришли посмотреть, послушать, о чём речь, ну и конечно, излечиться кто от чего. А вдруг? Народу, скажу тебе, было не столько, сколько в последних историях написано – что множество ходило за Ним и собиралось столько, что не протиснуться… Но люди пришли. И семья Его пришла, мама с братьями, чтоб забрать Его домой, потому как подумали, что с ума Он сошёл. Мать можно было понять: плотничал-плотничал сын, и плотничал хорошо, а тут вдруг в синагогах стал говорить и бесов изгонять…
       И учитель закона древнего тут как тут, рядом с Его семьёй пристроился, чтобы разоблачить Рабби. И говорит для всех, указывая на Сына Человеческого: «Вельзевул в Нём! Главный над бесами дал Ему силу изгонять бесов!» Рабби подходит к нему и говорит, чтобы все слышали: «Неразумно ему, Вельзевулу, царство своё рушить. Царство, разделившееся в самом себе – это уже не царство, нет ему цены. К чему ему самого себя разрушать? Тьма себя множит. И только Свет Отца растворяет тьму…» Говорит это и руки поднимает над слушающими. А законника уже трясёт. Рабби говорит: «Выходи, бес, вижу тебя. Волею Отца Моего, Отца Света, освободи не принадлежащее тебе! Выходи! И не имей силы!» Законника скрутило, бес, выходя, успел прорычать лишь: «Ах ты, Сын Божий…» А в воздухе явно запахло палёной шерстью. И ещё три-четыре человека от бесов освободились…
       Мать Рабби после того случая перестала думать, что с сыном что-то неладное. И Иаков, брат Его, мудрый человек, перестал настороженно относиться к происходящему с братом. Ну и слух, конечно, по Галилее пошёл о плотнике Иешуа как о чудотворце. И женщин в нашем отряде прибавилось…
       Мой следующий вопрос был об исцелениях, описанных в евангелиях. Поясню немного. Ко времени ссылки на остров мы, наша община, имели в своей библиотеке все евангелия, кроме одного, которые спустя века будут приведены к канону пробующей стать единой церковью Слова Божьего. Мы имели большее число евангелий (историй о Рабби и учениках), чем будет канонизировано в будущем, но одного из канонизированных в будущем не имели. Оно появится в кругу чтения верующих спустя шесть-семь лет от описываемых событий. И будет названо в середине второго столетия евангелием от Иоанна. Мы с Дедом называли эти истории порядковыми номерами – каждая из историй, приходящих к нам, получала следующую цифру. Например, евангелие, которое в середине второго века приобретёт имя «от Марка», называлось у нас Первым. Евангелие на арамейском, которое тоже было первым по времени, мы так и называли – Арамейским. Но здесь, чтобы не было путаницы и для удобства чтения, буду называть евангелия привычными именами, которые у них появятся спустя несколько десятилетий. Так вот, Арамейское евангелие и евангелие от Марка были у Иоанна ещё до моего рождения, как и та история, которую он писал сам. Когда я был подростком, у нас появился дополненный вариант евангелия от Марка. Ближе к моим двадцати годам появилось евангелие от Матфея, и вскоре пришёл ещё вариант евангелия от Матфея (с заметными нюансами). Следом до нас дошло евангелие от Луки. Последним пришедшим произведением были Деяния учеников от того же Луки. И получается, первые евангелия, имеющиеся у Иоанна, разделяло с последующими (от Матфея и от Луки) не менее тридцати лет. И конечно, у меня появилось немало вопросов, которые потихоньку разрешались. Слава Отцу, мне была дарована жизнь рядом с Иоанном!
       Мой вопрос был такой:
       – Иоанн, в первых историях читаю, что в своём родном селении в Галилее, где жила семья Его, Он не смог совершить никакого чуда и мало кого исцелил. И у Марка, и в твоей рукописной истории, и в арамейской чудеса и исцеление больных можно пересчитать, а в последних евангелиях, от Матфея и от Луки, их множество. Как же было на самом деле, Дед?
       – Сынок, чтоб исцелиться, вера нужна. Да и чтобы чудеса видеть, верить надо. Верой своей исцелён будешь, по вере своей и возьмёшь. Для чего быть исцелённым тому, кто не верит и любить не хочет? По вере твоей дано будет… Ведь кому-то было достаточно прикоснуться с верой к одеждам Его, чтобы исцелиться от болезни своей, а кто-то не раз слушал Его, но так с болезнью своей и оставался, не возымев веры в себе. А то, что братья спустя десятилетия написали в Благой Вести – так это естественно для человека. Это есть желание сделать чудо ещё чудесней, доказать другим то, во что веришь всем сердцем. Так легенды и рождаются.
       И ведь не на пустом месте Рабби говорил, что не бывает принят пророк в своём селении – ни у родных, ни в семье, и что не лечит врач тех, кто знают его… Так и было в Галилее. На родине Его знали как плотника и сына плотника. А плотником Он был отменным, у многих в округе имелись орудия для обработки земли, изготовленные Его руками. И придумывал Он их сам, и рисовал. А как плотник, даже отменный, может лечить – он ведь не врач? Сына Божьего, истинного Врача, считали на родине плотником! А плотники не лечат, они плотничают. Вот так, веры не имели – со своим остались. Те же, кто поверили, получали облегчение болей своих порой просто от прикосновения к Нему, к одеждам Его.
       Он и беса изгонял не из каждого. Хотя Свет в себе имел такой, что изгонял, бывало, нескольких бесов враз, какой бы силы они ни были. Но зачем изгонять нечисть из того, кто не озабочен чистотой сердца своего и ждёт лишь чуда, а потом продолжит беззакония?! А видел Рабби любого человека насквозь. И получше нас с тобой…
       Бывало, Рабби исцелял тяжелобольных, умирающих. Чаще это были дети или подростки, были и взрослые, но очень редко. Он сам решал, кому помочь. Но это не было лишь прикосновение со словами «встань и иди». Он мог подолгу молиться рядом с умирающим и держать его за руку. В таких случаях Он забирал болезнь на себя, потом пережигал её своим Светом, своей Силой. И тогда Ему требовалось какое-то время, чтобы прийти в себя…
       Про себя скажу, Евсей… Ведь в молодости я не сразу с бесом управился, сначала не получалось у меня. Или через раз. Почему? Молился недостаточно и неумело, веры не хватало, не уверен был, что Света во мне хватит, чтобы нечисть изгнать. Вот так, грек любимый.
       – Деда, а как вы тогда, вначале, называли Рабби? Вернее, кем Он был для вас, кем вы Его считали тогда? Пророком?
       – Как-то один из старейшин спросил Его: «От кого Ты говоришь? И по какому праву так поступаешь?» Учитель ответил ему: «Позволь, я тоже спрошу тебя. А следом отвечу на твой вопрос». Старейшина согласился. Тогда Рабби спросил: «Кто есть Иоанн Креститель? От кого он свершает?» Вопрос, казалось бы, простой, Иоанна Крестителя весь Израиль знал. Но ответ на него многое решал в этом разговоре. Старейшина задумался, ответил: «Не знаю». «Тогда мой ответ тебе ничего не даст. Раз ты пророка Божьего не признал, то Большего тебе тем паче не принять», – ответил старейшине Учитель.
       Потом уже мы спросили, кажется, Андрей вопрос задал: «Учитель! Помоги понять. Кем Тебя правильно называть? Кто Ты для нас?»
       Учитель посмотрел на нас с улыбкой: «А как вы считаете? Говорите, не стесняйтесь».
       «Тебя можно назвать пророком-проповедником, Ты проповедуешь нам о Любви, чистоте сердца, Царстве Божьем, о наступлении Судного Времени», – сказал Андрей.
       «Да, можно так сказать. Ещё есть варианты?» – улыбнулся Учитель.
       «Пророк это и тот, кто слышит голос Бога или даже видит Его. Ты не слышишь Голос, Ты сам в себе», – сказал я, Иоанн.
        «Ты Сын Божий! В Тебе Слово Его!» – сказал Пётр.
       «Молодцы! Вот на этой основе, на Слове Отца, мы и должны поставить Церковь, которую никакие Вельзевулы не одолеют».
       – Дед, благодарен тебе за Весть ясную. За воспитание твоё. Благодарен судьбе, что рядом с тобой, – я обнял Иоанна.
       – Сынок, ты дарован мне Небом, Отцом. Жизнь прошла так, Благодарение Господу, что не до;лжно иль не по силам иметь мне семью свою и детей. У меня есть ты и община. Вы – семья моя. Ты глубже меня, Евсей. Бери всё от меня на глубину свою. Должно у тебя получиться всё, о чём я мечтал. Поэтому спрашивай и переспрашивай, сынок, торопись. Хоть днём, хоть ночью. Не за горами дорога твоя.
       И я спрашивал. Насколько мог вместить и сколько давал Дед любимый. Рассказать на этих страницах всё спрошенное, увиденное и понятое не смогу. Времени не хватит, делами реальными надо заниматься, а их немало. Но продолжу делиться тем, что вижу возможным и важным, в своих воспоминаниях.
       – Дед, есть вопрос по второму варианту евангелия от Матфея, который появился у нас последним.
       – Там не один может быть вопрос. Книга эта пришла к нам спустя пятьдесят семь лет после ухода Рабби. Кто составлял? Сколько раз переписана? Что позволяли себе переписчики и для чего? Про строчки о Петре, похоже, хочешь спросить? – сказал Иоанн.
       – Да, – кивнул я.
       – Спрашивай, родной.
       – Там в уста Учителя вложена фраза, обращённая к Петру: «Я дам тебе ключи от Царства Небес, и то, что ты запретишь на земле, запретят на небесах». Деда, Учитель не мог такого сказать! В этих словах Его нет. Это не Его Дух.
       – Молодец, Евсей. Правильный подход. Рад, что ты это понял. А почему такие слова там появились? И кто решил на Петра такую ответственность возложить – не знаю и не догадываюсь. Но это не ошибки переписчика, – улыбнулся Иоанн. – Однажды мы с братом моим Иаковом по молодости попросили Рабби, чтоб не только здесь, на земле, рядом с Ним быть, но и на Небесах, у Отца, рядом с Учителем оказаться. А Он ответил, что это не в Его власти, а только в Воле Отца. А теперь оказывается, что Петра об этом просить надо было…
       – Знаешь, Евсей, – продолжил Иоанн, немного задумавшись, – нет ведь ничего тайного, что однажды не станет явным. Время будет – разберёшься. Это уже не моя задачка.
       Мы с Петром немало времени провели в Иерусалимской общине рядом с Иаковом Праведником, братом Рабби. Во все стороны света ходили с Вестью к иудеям. Вместе ходили редко. Чаще – каждый своими путями, со своими спутниками, Пётр, бывало, брал с собой жену. И возвращались всегда к Иакову. А где-то за год-два до того, как Иакова не стало, решили выбрать свои дороги, Пётр тогда уже остался один, жена его ушла в Мир Небесный… До Антиохии добирались вместе. А дальше – я в Азию, а он собирался в Рим, там иудейская диаспора была большая. Пётр на арамейском так и говорил, греческий знал слабо. После Антиохии я потерял с ним связь. Докуда он дошёл, где голову сложил – не знаю. Слышал, что недолго ходил ещё по земле друг мой Симон-Пётр – ушёл к Рабби поближе…