Проще

Виктор Матюк

Проще

Жить надо проще, спокойно выходить на площадь, будто ты не человек, а тягловая лошадь,
Не способная ни плакать, ни роптать, ей не дано торжествовать, увидев сгорающий закат! 
Ориентируясь по звёздам, каждый грешник ищет комфорта, так какого же чёрта
Каждая жертва аборта пытается кого-то одурачить, свои силы напрасно растратить,
И напрочь забыть, что же нам сулит будничная жизнь? Бог ей выносит свой вердикт,
Нигде не значась, любое из человеческих чудачеств, влияет на множество качеств
Плоти и души, они презренны по своей сути, их судьи живут в тени на окраине земли!
Их следы сокрыты в холодной пыли, и не видны даже вблизи, и не потому, что везде темно,
Или гнус и мошкара летят в настежь открытое, но зарешеченное окно, жизнь, как домино,
Всё в ней переплетено, жить надо проще и как можно дальше от крикливой тёщи, 
Чем больше ты ей должен на жизненном поприще, тем мысль о собственном жилье
Не даёт покоя душе! Когда-то зять и тёща встретятся на старом сельском погосте,
Любой её поступок заслуживает осуждения,  только половой акт, как свершившийся факт,
Заслуживает одобрения, зять любит взять, и не стремится свои обещания в жизнь воплощать!
Презренная формула бытия, как мощная струя горного водопада, под холодными водами
Гибнет всё, что связано с болью и тревогами, любви угар устремляется в полночную мглу,
Лицо прижато к оконному стеклу, глаза натыкаются на пустоту, нет дела никому,
Что ветер развеял  пыль и золу по обеденному столу, придал иные краски холсту,
Подобно солдатскому сапогу прижал к земле пожухлую осеннюю листву,
Лишь тоска и покой небрежно плывут над огромной и привольной рекой!
Дождь по окнам полощет с возрастающей силой, его почерк делает росчерк
На оконном стекле, оставляя незнакомый след в страждущей душе,
Удары капель становятся громче и звонче, упоенье отступает от души,
Появляется стреляющая боль в груди, миг познания укорочен,
Отзвук плоти на других вещах сосредоточен, но ответ души не точен,
Момент борьбы не закончен, чем дальше зришь, тем сильнее тебя удручает зловещая тишь!
Дождь, капающий с высоких покатых крыш, разогнал по норам всех бездомных крыс,
Лишь язык на короткий миг к мягкому небу прилип! Только земляная мышь
Избегает холодных брызг бушующего водоёма, она привыкла жить скромно,
Её сердце билось ровно, она бегало проворно по знакомой тропе,
Пока враги бездомные, наглые и неугомонные не прошлись по той стезе,
Кто пешком, кто в седле на гарцующем коне, и тогда были оставлены все дела,
Жизнь по иному руслу потекла, лишь на первых порах в норе горел семейный очаг,
Потом развеянный на ветру зловещий прах остался лишь в угрожающих речах,
Трудно жить при догорающих свечах, слабость в ногах и боль в ещё не окрепших швах
Уже о себе напоминали не раз и не два раза, страждущая душа с протянутой рукой
По тихой заводи смиренно пошла, как можно дальше от мирского греха,
Сочувствующих не нашла, зато к выводу пришла:  жизнь пуста без Христа в душе, 
Даже во сне на неё давит чужое папье-маше! Нет правды в человеке,
Все его мысли о еде, воде и ночлеге, он выпьет пятьдесят капель,
Сбросит с тропы огромный камень, чтобы из искры возгорелся пламень,
За делом приятней умереть, чем просто там бездействовать и покорно ждать,
Когда же явится смерть? Дух не должен стареть, пусть чело избороздили морщины уже давно,
Дух может сделать всё что угодно, только бы жить благородно! Полное счастье
Не может состояться при добровольном рабстве, встретившись на узкой стезе,
Ищут покой в затишье, чтобы плыть налегке по спокойной и чистой воде!
Стынь на дворе, нательный крест зажат в руке, трещина потолке,
Ты пребываешь в истерике, твоя жизнь давно висит на волоске,
Ты наблюдаешь с тревогой за безлюдной дорогой, ведущей к богу!
Церковные колокола бьют тревогу, и даже горные отроги помогают слогу
Заплатить по большому счёту небесам за подмогу, глыбы тающего льда 
Лишают грешника сна,  у него жизнь одна, как и судьба, меняется тропа
От столба и до столба, другие веси и города по воле государя или палача
Пытаются сгоряча остановить старого маньяка на рубеже света и мрака!
Мужчины высокий и тощий пытался выражать свои мысли проще,
Похоже, что его тоже совесть по ночам гложет, и он противостоять ей не может,
Множество пророчеств коснулось ничтожеств, потерявших совесть и честь,
Человек ничтожен, но он осторожен в поступках своих, жизнь его меняется вмиг,
Немало бытовых интриг вылезают из кожи, чтобы продать себя как можно дороже!
Ничего не делается само собой, без жертв и труда не вытащишь рыбку из пруда,
Ты трудишься в поте лица, но порывы фантазии не заменят толики труда,
Наши сердца размягчаются при каждом шаге вперёд, время стремительно идёт,
Ханжу бросает в пот, время вот-вот его в порошок сотрёт, он к бабам не ходок,
И не игрок в очко, на его губах уже давно высохло материнское молоко,
Ему дышится легко, хотя зло за шиворот пиджака затекло, одутловатое лицо
Стало белым, как полотно! Перед ним пустое ведро, что-то по штанине вниз потекло,
Ничто не радует хмурое чело, в руках сломанное висло, в руках писчее перо,
Но частная жизнь за порогом дома бедна, старость страшна! У жизни своя цена,
Она с пеной у рта пытается всем нам доказать, что трудно воспитать в себе всё,
Что написано на твоей судьбе! Идеи приходят и уходят, хороводы поводят
И в сторону отойдут, не вникнув ни в истину, ни в суть,
Они остаются в памяти поколений, пока жив талант
И бессмертен гений, он, как фолиант должен сиять,
Иначе его могут не признать или продать за пятак!
Вот так – иначе никак! Простота – ближайшая родственница ума,
Любые шторма переживёт душа, только бы метель и пурга
Не сменили так резко своё амплуа! Жизнь неожиданностей полна,
Высока их цена, можно с жизнью расстаться раз и навсегда,
Всё тогда исчезнет в тумане речном, тьма сгустится за окном,
Быть может, душа обретёт прекрасный покой, лишь на вышке сторожевой
Останется умирать молодой постовой, у него над головой тени предков парят
И яркие звезды над таёжной дорогой горят, судьба что-то грешнику дав,
Тут же проявляет своевольный нрав! Умирающий взгляд вновь скользит по замёрзшей земле,
Жизнь исчезает в кромешной мгле, сизый дым над головой летает,
 Но темнота безлюдное пространство не покидает! Жизнь начала угасать,
Людям некуда отступать, сделав шаг назад, ты оступишься в кромешный Ад!
Огонь, построившись в каре, разгорается в таёжном костре, тот солдат,
Который привык сизый дым глотать, ничему уже не рад,
Тиран продолжает кулаком потрясать,
И мешает вольным людям дышать!
Он подобен вопросительному знаку,
Комкает белоснежную бумагу,
На которой обещали бандиты и воры 
Всегда соблюдать подписанные его рукой договоры!
Он пытается чужие земли собирать и пугать, что предстоять рать
Оставит предсмертный блеск в чужих глазах, опрометчивый страх
Вышел из тёмных углов, но уже никто не слышит дьявольских слов,
Вместо них по всему околотку разносится писк  озверевших псов
Их стаи питерской подворотни, эти оборотни подняли вопли,
И распускают сопли во время воровской сходки, там молодые и старики,
Их не больше сотни, их корни в трущобах мещерской земли, там сгинули тысячи
Баловней таланта и судьбы! Они безвинно полегли за высокие идеалы свои,
Взгляни на выцветшие фотографии своей дальней родни, там грозди печалей,
Сотканных из идеалов! У молодости будущее есть, у старости осталась только честь!
Ладонь согнута в кулак, её не удаётся разогнуть никак, потерян душевный покой,
Человек простой вместе со своей прямизной готов и в стужу и в зной жертвовать собой,
Только бы царская риза не упала ниже крошащегося карниза белокаменной стены,
Мысль ступает от слова к слову, пытаясь взойти на Голгофу, те, кто внизу
Не смогут защитить голову свою, быть может, только одному бунтарю это удастся,
Коль счастью некуда деваться, оно случайно попадёт в умело расставленные снасти!
Туда устремятся все горести и напасти, но горе не уносит время, его семя прорастёт в земле,
Чтобы повстанцу вручить в руки судьбу не только свою, сказано будет к слову,
Это ему родители в день рождения подарили на счастье подкову! Молчаливые глаголы
Содержат царские престолы, точно так же поступали монголы, но во всех случаются проколы,
Природа поступает просто и ставит берёзовый крест даже над заброшенным погостом!
Земля скрипит под ногами, звёзды сияют над нами, только будничная жизнь
Всем бедам и тяготам вопреки изредка расширяет зрачки, её достали грехи, 
Злые языки готовы резать твой член на пятаки, только бы жить для собственной выгоды!
Я не живу, а выживаю, пропадаю я, пропадаю, почему? Не знаю, погибаю я, погибаю,
Жизнь на тормозах на крутом спуске спускаю, затхлый воздух вдыхаю я,
Ещё не умираю, иногда исчезаю с поля зрения, когда лопается терпение!
Трудно сидеть, сложа руки, проще впитывать науки, человек русский
Не привык к высокой нагрузке, ему трудно вникнуть в стихи,
Как бабе пережить родовые потуги при свете гаснущей свечи!
Кровь стынет внутри,  ты страдаешь во имя справедливости,
Усиливается боль в груди, тебе некуда идти, некуда бежать,
Пришло время жизнь в унитаз сливать! Жизнь в безлюдной пустыне
Резкой изменилась ещё в середине, ничего не осталось от гордыни,
Кроме цвета отмирающей рябины! Скрип старенькой осины в саду
Усиливает людскую молву, она спускает свою тетиву и бросает стрелу
В пожухлую траву, она не хочет быть справедливой, ей нравится быть фальшивой,
Стыдливо жить не запретишь, главное свой почерк сохранить, грехи себе простить,
И до лучших дней дожить! Мнимое признание отвлекает внимание истории,
На смену истине приходят аллегории, в них таинственный и безоблачный мир,
Там прячется твой кумир от мирских обуз, их груз ему самому тащить невмоготу,
С возрастом тишину  ты воспринимаешь, как натянутую гитарную струну,
Она напоминает погасшую звезду, которая ближе к утру может разбудить немоту,
Впавшую в дремоту! Её красота – уже не красота, всмотревшись в каждую черту её лица,
Ты видишь впалые глаза, их страданиям нет ни края, ни конца! Жизнь полна безобразия,
Она незаметна для обывателя, но от взгляда  Создателя её не укрыться,
Он должен сам во всех негораздах судьбы и доли убедиться! Издалека долго
Течёт река Волга, не полюбивши долга, нельзя его исполнять по воле государя,
Звон разбитого стекла ты услышишь опосля, поднимаясь из-за обеденного стола,
Опустевшие глаза полны вероломства, жить без восторга нельзя ни минуты, ни дня,
Наскучит людская болтовня, от истины останется только пожухлая пыльца
И чистая вода из степного родника! Не было бы в душе старика нераскаянного греха,
Его бы душа без гвоздя и без задоринки прошла через питерские дворики,
Православные и католики бисексуалы и гомики, трезвенники и алкоголики
Восхищались бы её эрудицией, не сложилось как-то с композиций для простых людей!
Один, как бы не был он велик, всё-таки мал, закончен базар-вокзал,
Ты ещё последнего слова не сказал, нательный крест поцеловал,
Глянул окрест и обомлел, всему есть предел, ты жив и цел,
И у тебя впереди множество дел, жизнь идёт, она вторгается в водоворот
Мирских забот и выставляет счёт, не озвучивая льгот, тому, кто жил по уму!
Хуже быть не могло, будущее туманные очертания обрело, всё там относительно,
Всё звучит невразумительно, всё, что душу насквозь прожгло, бесследно исчезло,
Выпито водки полкило, от души отлегло неприкаянное зло!
Мучительна скорбь, барабанная дробь вот-вот доведёт грешника в гроб!
Не дай бог, чтобы верблюд одногорбый  в городе мёртвых делал последние аккорды,
Высокие ноты старинной рапсодии при первых звуках мелодии были кровью омыты,
И странные флюиды растеклись, кто вверх, кто вниз, выполняя судьбы каприз!
Не потеряет ли смысл плодотворная жизнь? Каждый перед небом обнажён,
Пока же он божественной харизмой защищён,
Может  рот закрыть и вообще ни о чём не говорить,
Если рискнуть, завистники распнут на деревянном кресте,
Ты последнее послание напишешь на бересте назло судьбе!
Слова, сказанные невпопад, коснуться старых душевных ран,
Наверх вылезет обман, и тот храм, что оставался в душе,
Оказался не нужен богам, стыд и срам рок оставил нам!
Не юродствуй, не воруй и не озоруй, чёрствый хлеб жуй,
И торжествуй, а опосля молись, три раза перекрестись,
Что твоя будничная жизнь ещё не потеряла здравый смысл,
Не в твоих руках Господний крест, великий грех гуляет окрест,
Над тобой туман завис, будто над рабом чудовищный хлыст!
Тебе уже помочь нечем, ты весь изувечен, миг жизни скоротечен,
Хотя мы все словесно и честно все обиды грешников лечим,
Зажигаем свечи в момент кратковременной встречи,
Наш дух легко раним, только мы живём мигом одним!
Закрывшись кулаком от промозглого ветра в начале двадцать первого века
Из-за сущего бардака или малейшего пустяка бьём соплеменника с носка,
Чтобы треснула его башка, коль она не умна! Нет, чтобы его приласкать,
Начинаем во всех грех стремглав обвинять и злость на нём срывать,
Превращая жизнь в кромешный Ад! Около него потрёшься,
Только вшей наберёшься, один раз споткнёшься и в доску разобьёшься,
Надорвёшься сразу или же подхватишь очередную заразу!
Не сразу строились города, не стразу стольным градом стала Москва,
Там нет места для живой души, самые строгие палачи – ныне здравствующие подлецы!
День, как маленькая жизнь, над которой смог и дым с утра завис, вокруг холод и стынь,
Ты же вновь один среди тающих льдин, ты – нелюдим, но ты – граждан, восставший из пучин,
Где блин даётся комом, где крик и гомон зависают над головой невесомо,
Твой дом выглядит скромно, жизнь вновь течёт монотонно, тебя бьют ломом
По голове, и судьба тотчас ставит крест на твоей судьбе! Против лома нет приёма
Даже у управдома! После перелома затылочной кости что-то оборвётся внутри,
И ты не сможешь до цели дойти, не сбившись с пути! Жизнь спешит, мы же медлим,
Не можем боль перетерпеть, голову давно уже посеребрил белый снег! Хочется взлететь,
И земное притяжение преодолеть, судьба неловко рисует твой жалкий портрет,
На нём больше сердец, чем надо, в душе прохлада, время осеннего листопада,
Бесись до упада, к былому нет возврата, познание требует жертв, оно таит и горечь и отраву,
Несовместимую с раем! Где-то льётся вода, ей на пятки наступают холода, гудят провода,
Пришло время нравственного суда,
Хотя счастливые часов не наблюдают,
Они в облаках всегда мысленно летают,
 А грех – не беда, молва – не хороша,
Как и вести из-за рубежа! Скользит стезя,
Уже без меня на дыбы встаёт замёрзшая земля!
Сказано и с плеч долой, бог ты мой, здесь всех измучил геморрой,
Он стоит непробиваемой скалой над кромешной темнотой,
Бодро выглядит всё, что было ярким светом ранним утром озарено!
А судьи кто? Их здесь не видел никто! Мимо проходила дама в коверкотовом пальто,
Оно куплено в сельпо, дырявое, как решето, в нём одном таились все пороки, боль и тревоги,
Ничто не скроется от плоти, её разум постоянно в работе, чтобы мир жестокий не знал мороки
 От суеты мирской, а чаще вслушивался в шум столичной мостовой! Душа теряет покой,
Она осуждено поспешно, конечно, жизнь скоротечна, от употребления изнашивается колечко
На безымянном пальце, оно для приезжих постояльцев, пусть не отбиваются от надёжных рук!
Анальный зуд усложняет жизненный путь, раскалывается грудь, искажает суть земного бытия,
Куда же подевался известный в округе судья? Доблесть моя осталась у степного ручья,
Вблизи гнезда старого соловья! Сорван ещё один листок календаря в средине января,
Мы делаемся моложе иногда, но избежав стыда, презираем себя, хотя с нас, как с гуся вода!
Предать забвению смутные тени предков, мы не в силе, они давно уже лежат в могиле,
Разум уже обессилил и страшится своего полового бессилья, ему подавай изобилье,
Но где же его взять? Ещё весенние ручьи не звенят, только студёные ветры гудят и гудят,
Да церковные колокола звонят и звонят! Они продолжают простой люд несчастьем пугать,
Стоять на месте, охраняя дело жизни и чести, нет сил, только тот, кто из себя изгоя возомнил,
Страстно и нежно женщин любил и боготворил одних, а других втаптывал в грязь,
Своих поступков стыдясь, рыдая и смеясь, он совершает обряд обрезания
Для воссоздания нового самосознания! Ни радости пошлой, ни скуки дотошной,
Всё осталось в жизни прошлой, ни счастья, ни мук, от них остался печальный и обманчивый звук!
Отбившись от мужских рук, он впитал в себя суть смиренного жития, здесь пролегла моя тропа,
Но она не каждому видна! Хочется плакать и петь на старости прожитых в неволе лет,
Пляшет кордебалет, гаснет свет в конце тоннеля посреди рабочей недели, мысли вконец отупели,
В душе не поют свирели, скомканы высокие цели, пусто в кожаном портфеле,
Три принципа, как три придорожных столба, на них и просьба и мольба,
Их воплощают в себя именно эти слова: «Хорошо! Много и даром!»
Они возвращают разум к временам старым, когда люди жило скверно и мало,
Им всего тогда недоставало, они сами находились в опале, их часто в пот бросало!
Мне бы отвлечься от треволнений, впасть в печаль мешают светотени, становлюсь на колени,
И не могу изменить своё мировоззрение! Под треснувшим потолком жизнь пошла на излом,
Гремит гром, сверкает молния, и внезапно замолкает песня соловья у степного ручья!
Там стоит верба, поблекшая до верха от порывов студёного ветра, дующего допоздна!
Местная шушера толпится у родительского гнездовья,
Любящая дочь наклонилась у материнского изголовья,
Из-за злословья нарушено царившие здесь безмолвье,
Ему, не прекословя, ловлю себя на полуслове, мне не внове
Быть всегда наготове, затихает дыханье, боль и страданье
Состязаются в мастерстве! Нательный крест зажат в кулаке,
8грусть таится вовне, она проявляется наедине,
А в царстве чёрствых душ их идеал, как банный лист от холода пожух!
Ему не по силам зловещий испуг! Искажена суть, нас нигде не ждут,
И в любой момент предадут, на каторгу сошлют! А годы жизни идут,
Дни бегут стремглав, искушения познав, ты к женской груди губами припал,
Женское тело, искромсав  до крови ненастными зубами, встал у алтаря в соседнем храме!
Стоит и ждёт, когда же его час придёт, всему – своё время, всему – свой срок!
Он готов молиться богам, но приходиться ходить по заснеженным полям,
Плешь то там, то здесь, в процессе познания что-то таинственное есть,
Здесь все верят в Бога и не потому, что жизнь скромна и убога,
По прихоти слога пытаюсь сбросить с опухшей рожи морщинистую кожу!
Проще ехать на скрипучей повозке в лапсердаке в широкую полоску
 С короткой причёской на голове, зажав нательный крест в руке, задевая колесом кусты,
Пожухлые от стужи и жары! Они росли и старели во время зноя и капели,
Нынче их силы на пределе, появилась немощь в стволе, немощь оставила след на земле,
Муравьи бегают по траве, чем ближе время к весне, тем они шустрее и веселее
Подходят к высокой колее, только небо знает пределы наших сил, кто-то их от Бога утаил,
 А кто-то Ему свои заботы на досуге вручил, пока сам в бозе не почил! Бог его стезю освятил,
И грешника до голой скалы сопроводил, он услышал божественное словцо, красным стало лицо,
Взгляд живой следит, будто стражник или часовой, за пьяной гурьбой в углу городского сада,
Там в самом заде растёт трава примятая и нет приятного аромата! Когда-то баба лохматая,
Статная, ядрёная и патлатая, с виду приятная, немного поддатая,
Не сутулая и ни в чём не виноватая, присаживается на точку пятую,
На ней юбка полосатая, но бабу приятную никто не сватает,
Был у неё моложавый брюнет, он оставил в её памяти приятный след!
Она до сих пор хранит с его деньгами яркий конверт! Был грех, а у кого его нет?
Никто не давал небу ответ, что простой и наивный человек сам купит билет
На кордебалет, чтобы увидеть какой-то в жизни просвет, предрассудки офицерской чести
Должны не только совесть и душу от горестей спасти, они сулят потери, нет веры у тех,
Кто давно уже покусился на грех, и взял в руки цветной конверт, хотя там денег давно уже нет!
Молчание – прибежище простой души, испытавшей всю глубину человеческой скорби,
Её корни глубоко в душу вошли по стезе торной и день чёрный постучался повторно в грудь,
Ему не открывали несколько минут, боролись против  простуд, совершая над собой самосуд!
Жизнь, как путешествие, грехи, как нашествие, а идея, как факел Прометея,
На путь истины наставляют даже злодеев, что имеем, не храним,
Потерявши, плачем, радуясь жизни собачьей, поздним вечером судачим 
Об отречении и унижении, прощении и порабощении, разум пребывает в смятенье,
Он, как нежное растенье согревает своим теплом творческое вдохновенье!
Иногда появляется ощущенье, что на исходе терпенье, цель утрачена,
Душа озадачена, сил как не бывало, на пол сползло белоснежное покрывало,
Всё уже давно отцвело и отгрохотало, время для обобщения житейских интриг настало!
Преувеличивая истинное значение факта, разум как-то во время антракта не находит контакта
Ни истиной, ни с правдой, на руках вместо козырных карт, остаётся труха, как после теракта,
Но основная задача мирского бытия до сих пор ещё не решена, сатана в сторону глаза отвела,
Она больна и отходит подальше от пламени  костра, потребность безотлагательна,
Жизнь очаровательна, но задача слишком велика, чтобы неё впутывать старика!
Он не хочет жить и отчизне служить из одной корысти, из ревности и чести
Удаляется цинизм, на лице сразу исчезает множество глубоких морщин! 
Возраст повелевает, он ложь и враньё обличает, и варваром себя не считает!
Достигнув зари тропою ночи, ты убеждаешься воочию, что сволочь прочую
Белым хлебом не потчуют, она рукой счастье поманит, улыбнётся и обманет,
Взгляд затуманит, если ты - глух, нем и слеп и у тебя много нерешённых проблем,
Тогда зачем твои уста несут сущий бред? Знать истину следует всегда, изрекать – иногда!
Ты смотришь на неё через оконное стекло, и оно отделяет её от  первозданной чистоты,
Сожжены мосты, на пустырях берёзовые кресты  торчат из-под земли, закрыты рты у толпы,
Она уже не ищет правоты, не скудеющие родники человеческой памяти не сгорают в пламени
Жизненной повести, холод одинокой обители давно уже оценили святители этой земли,
Они и поводыри  себя до изнеможения довели, вдохновение ушло бог весть, как далеко?
Поток радости и изумления рождает творческое вдохновение, хотя пламя, сжигающее само себя,
Вырываются из-за оконного стекла, чтобы слышать пение старого соловья и звон весеннего ручья!
Приятная компания,  достойная внимания, сверх ожидания превращает будничную жизнь
В не оскудевающий родник, вот только пламя ледяное вихрем взлетело над вражеской страною,
Там живут изгои Старой Мокши, до костей от холода продрогши, подложат головы под  руку,
Чтобы быстрее встретить боль иль муку! Падшая страна своему народу не верна,
Она ничем не владеет, только рознь и междоусобицу сеет!  Коль граждане сочтут,
То найдут к правде путь, все мы закрываем глаза на всё сущее, и не представляем грядущее,
В душе царит непонимание, рознь, боль и страдание,
Голодные и убогие не хранят обычаи строгие,
Говорят слова заумные, но бескрылые,
Чтобы люди глухие и незрячие
Не слышали возгласы собачьи!
Так или иначе, людское горе и его эхо звучат все глуше и глуше,
Оно пытается быть баклуши, и бьёт больнее по страждущей душе,
Чем могло казаться мне! Злочестивые и слабые не могут пасть ниже нижайшего,
Они убегают от пламени ярчайшего, ибо причиняющий зло не может творить добро!
Жизнь, как шествие, все мы ждём второго пришествия  Христа, сжимаем запястья 
В ожидании долгожданного счастья, сегодня восход горит ярче, чем вчера,
Сильнее дуют промозглые ветра, исчезли гнус и мошкара,
Но с раннего утра дождь лил, как из ведра! Его поступь легка,
Ему не мешают грозовые облака, дорога дождя далека,
Тучи смотрят на землю свысока, и вдруг их извилистая тропа
Заканчивается у степного родника! Привет – пока!
Судьба заставляет  их жить от понедельника до вторника,
Но каждая строка стареющего мужика горьких слёз полна!
Очевидное – это то, чего до поры до времени не видит никто!
Его тень бледнеет и исчезает, угасающий свет нисходит на нет,
Символизируя пришествие грядущих бед! Он слишком поглощён собою,
Чтобы искать общение с разношерстной толпою, туман застил глаза пеленою!
Слава героям, связанным единой судьбой! Жизнь летит вниз косматой головой,
Ты здесь и вправду чужой, стезя пошла по кривой линии, твоя голова покрыта инеем!
Тлен и суета с раннего утра сковывают молчаливые уста, но не навсегда,
Коль нет в голове царя, тогда тебя не манит ни красота, ни заповеди Христа!
Разум бодрствует во тьме, он не даёт покоя мне, его голос до утра не затих,
Он возник из преданий чужих и создал странный триптих в голове,
Он его узнал вчера на алтаре, а странный мирах увидел на оконном стекле!
Мозг от холода продрог, он видит сны о весне, врата в вечность опережают скоротечность бытия,
Вот-вот должна закончиться песня живущего у ручья степного соловья! Его лепет и крыльев трепет
Беспокоит высокое чело больше всего! Плоть жизни расправила плечи,
Её мысли к себе призвал Всевышний, Он вспомнил былые ошибки,
И чреду событий, свершений и открытий, совершённых по наитию,
Грешник отвечает седьмому небу взаимностью, и смотрит с опаскою, 
Кто же скрывает под маской Иуды? Никчёмные люди не любят долгих прелюдий,
Оттуда все мысли о грехе и блуде, никто не думает о Вселенском чуде,
Только тот, кто воистину любит, свою первую любовь никогда не забудет!

г. Ржищев
21 января 2022г.
19:00