Возвращение. 25 глава

 На другое утро майор вместе с оперативником Гераленко отправился на местный хлебозавод. Директор Васильев Денис Степанович повёл их к бригадиру Волкову. В его конторку и постучали неожиданные гости.
- Первого июля, кто у вас ездил в Стоково на элеватор? - спросил Алексей.
- На элеватор? Сейчас... - и Волков, порывшись в письменном столе, достал дорожную ведомость, в которой отмечались грузовые рейсы.
- И был ли такой рейс от завода? - уточнил Гераленко.
- Да, посылали мы туда людей. В шесть утра и следом за ними через час ещё одну машину на элеватор.
- Так, водители приехали во время? Всё было в порядке? - спросил майор.
- Как обычно. Только те, что со второго рейса, ох и набрались!.. Как только доехали назад - мерзавцы?
- Это кто?
- Химков, а с ним ездил Сашка Сиротин. Приехали пьянее грязи и сразу, вон, под навесом завалились. И потом всё пили, говорят, за помин души! А какой там помин, когда накануне у Химковского отца именины были, он уже с утра был с похмелья. Но, всё-равно на элеватор поехали.
- Это, какой же Химков ездил? - переспросил Алексей.
- Павел, старшенький ихний.
Деев снял фуражку и вытер лоб ладонью. Ему стало жарко, душно в этом тесном помещении. И действительно, всё его расследование шло не туда, а надо было сразу в другую сторону повернуть, но как быть тогда с тем, что узнали в Новосибирске? Но об этом потом, теперь к Химкову домой.

 Майор со своим оперативником и два милиционера подходили к дому Химковых в Шадринке. Бабка Макариха выскочила из калитки и побежала вслед за ними от любопытства. Как только они скрылись за порогом этого многодетного дома, любопытных набежало уже пол деревни.
 Пройдя в дом, они сразу спросили у старого хозяина про старшего сына.
- Да вона он, в кухне рассолом балуется, голова ещё хмельная с вечера. Никак в себя не придёт, а на ферму уж надоть.
 Деев вошёл в кухню первым. Пашка сидел на скамейке, зажимая голову ладонями, и раскачивался из стороны в сторону, будто от глубокого горя.
- Павел Химков? - громко произнёс он. И вслед за этим Пашка сполз на пол и завыл от отчаяния.

 Уже сидя в кабинете у следователя он сник и весь обмяк. Глаза его всё время были на мокром месте. Деев подошёл к Пашке поближе и встал над ним.
- Рассказывай, - коротко приказал майор.
 Пашка всхлипнул, но через небольшую паузу, всё же начал, собравшись с духом:
- Мы выехали с завода часов в семь, потом опохмелились ещё дорогой. Постояли чуть, а потом дальше на Стоково поехали. Я немного захмелел, а Санька и вовсе задремал. Я машину вёл, а потом... Потом из дали вижу, что серая легковушка за поворотом стоит, возле неё двое... Они рядом стояли и смотрели в одну сторону, должно быть, ждали кого-то. А я к повороту подъехал и вниз под уклон машину не удержал. Она в разгон пошла и, как-то юзом, Я пытался отвернуть в сторону, но не успел. Шар-рах, и она в эту "Эмку" так и влетела. Легковушка на бок опрокинулась, а в тех, кто рядом с ней стоял, я врезался на полном ходу, ну так их и размазало. Мы потом с Саньком из машины выскочили, один ещё под колесом лежал, я отъехал, достали его, а то Шевцов был, узнали его. Я заорал белугой, в траву опрокинулся, лежу, катаюсь от ужаса, кричу, чтоб милицию Санёк позвал, а он мне - ты что, под расстрельную статью захотел, идиот - и стал отговаривать. Они, мол, мёртвые уже, чем им поможешь? А себе только навредишь. Потом мы быстро их машину на колёса поставили, тела туда положили и Санёк предложил: давай на разъезд оттащим, на рельсы поставим, благо тут они с километр от нас,  будто авария там произошла. Кто искать будет? Достали трос, прицепили "Эмку" и в объезд Беляева, задами на железку к переезду и выехали. Оставили её там, а сами рванули в Стоково, ну а дальше... не помню ни черта, всю дорогу пили.
- Да, Павел! Это, что же ты, такое, наделал? Что же ты наделал, Павел? - подойдя к парню вплотную, с ужасом в глазах спросил у него Алексей.
Пашка вздрогнул и снова, как и у себя дома, прижал ладони к лицу и громко зарыдал.

  У Ольги эта дикая история не укладывалась в голове, просто не могла уложиться. Да ещё странное поведение Кирикова перед этим, не понятные ожидания кого-то на дороге, в тот самый момент, когда их сбил грузовик с пьяным Химковым. Это тоже занимало майора, Ольга видела, что хоть дело завершено, но не для Алексея. Он не успокоится, пока не узнает всего до конца. Накануне ему удалось выяснить, что на совещании в Новосибирске присутствовало несколько новых людей. Если Кириков всех с кем прежде общался знал хорошо и ни на кого так не реагировал, как в последний свой визит, то значит, нужно было искать среди райкомовских новичков этот раздражитель. Одним из новых был председатель Сухановского исполкома Вербин Иван Данилович. Вот, как раз он то и приехал одним из последних на бюро и сел напротив Кирикова. К нему и отправился Алексей за объяснениями, прихватив с собой всё того же Гераленко.

 Председателя райисполкома Сухановского района Деев и Гераленко застали в поле, когда они с агрономом осматривали клин под посев озимых культур. В первые минуты разговора, Вербин ничего не мог понять, лишь когда майор подробно объяснил ему ситуацию, Иван Данилович спешно отпустил агронома и на меже, медленно двигаясь по полю, начал разговор. Он касался больше, наверное, его самого.
- А я не стесняюсь своего прошлого. Да, я тоже узнал этого товарища, хотя прошло немало лет. Но узнал его, признаюсь. с большим трудом. Не подошёл к нему, зачем это? Я и он из Томска. В молодости встречались с Николаем. Мой отец тогда в жандармерии работал и его, тоже. Но, вы сказали Кириков?
- Да, именно так, - подтвердил майор.
- А ведь тогда он Завьяловым был. Его отец в местной жандармерии работал следователем. Видимо, Николай потом фамилию матери взял, постеснялся.
- А, что отец его и при белочехах служил?
- Когда мятеж начался, он как раз и охотился за большевиками, оставшимися в городе. Ну, сами знаете, какие тогда расправы чинили. Жестокость была в обращении запредельная. Конечно, мы были ещё мальчишки, но всё уже понимали, но вот с Николаем виделись, когда он к отцу приходил. Не сходились с ним никогда близко. Он высокомерен был, да и побогаче они жили тогда. Я, когда наши город брали, с их отрядами и ушел в Красную армию. Потом воевал на Урале, ну а дальше по всей Сибири меня судьба гоняла. В 1938 году меня приняли в Партию, вот перед самой войной назначили на эту должность, а что Николай - не знаю, как он был и где. Это вы уж, сами выясняйте. Шевцова не знаю вовсе и никогда с ним не виделись. Поэтому, чего они так всполошились оба - не пойму. Ну, Кириков этот ваш, понятно, побоялся, что я на него донесу, карьеру ему испорчу. А мне и правда, никакого дела до него не было. Сейчас война началась, вот об чём забота, а что до него, так это всё в прошлом.

 Уже вернувшись из поездки в Суханово, Деев рассуждал в разговоре с Гераленко:
- А ведь этот факт своей биографии Кириков скрывал от всех. Почему? Иван Данилович честно всем тогда рассказал, о нём и в Новосибирске всё известно. А здесь?..
- Значит есть чего скрывать, товарищ майор.
- Видимо, так!
- Ну, собирай людей на совещание, на последнее наше совещание перед отъездом, - тихо попросил майор своего оперативника.

 В кабинете царили суета и оживление. Многие уже знали о звонке из Новосибирска и о распоряжении, которое получил Алексей перед своей поездкой к Вербину. Но о подробностях не догадывались, от того и волнение сейчас зашкаливало. У всех внутри, точно маятник стучал, отсчитывая минуты.
- Товарищи, - начал майор, когда все собрались за столом для заседаний, - я должен вначале доложить оперативную обстановку, присланную из разных штабов, о преступлениях и диверсиях, начиная от начала военных действий. Сегодня только были получены эти данные, - все за столом притихли после его слов.
Ольга сидела рядом с Осмоловской, которая соблюдала предельное спокойствие и выдержку. Она молча наблюдала за майором, подмечая каждый его жест.
- Итак, я сейчас вам зачитываю сообщения особых отделов 8-й армии, которая сейчас с боями отступает от Прибалтики, и 23 -й армии, которая сдерживает противника на Карельском перешейке. В районе Шяуляя немецкий агент-террорист 22 июня выстрелом из-за угла убил одного из командиров Красной Армии...
В ночь на 24 июня в районе Реболы выброшен парашютный десант противника в красноармейской форме...
29 июня в районе Куокканиемя в расположении 142 стрелковой дивизии появилась диверсионная группа из семи человек, одетых в милицейскую форму. В тот же день эта группа обстреляла автомашину с бойцами. 30 июня диверсанты схватили трёх красноармейцев, двух из них убили, третьему вывернули руки из суставов и. захватив документы наших бойцов, скрылись...
1 июля у станции Ихаля диверсанты разобрали около ста метров железнодорожного полотна. Задержать их не удалось...
3 июля в районе Пярну задержаны два немецких шпиона, скрывавшихся на хуторе. При обыске обнаружена рация...
12 июля задержан диверсант. На допросе показал, что состоял в отряде по минированию путей отступления наших войск...
В районе Раквере немецко-фашистскими террористами убит начальник политотдела 8-й армии бригадный комиссар Мореев...
Это для того, я вам сейчас всё это зачитываю, чтобы вы понимали с каким врагом нам всем предстоит встретиться, там на фронте. И это ещё цветочки, у меня донесения есть и посерьёзнее, но об этом после, - Деев встал со своего места и прошёлся по кабинету. У окна он остановился и продолжал:
- Пришёл приказ из Краевого Управления НКВД о начале формирования специальных групп для действий в тылу противника. Сейчас готовится постановление ЦК ВКП(б) об организации борьбы в тылу германских войск. И заниматься организацией таких подразделений будут войска НКВД. Руководителям районных отделений, которые уже имели дело с оперативной работой в тылу, во время гражданской войны, срочно приказано прибыть в Барнаул вместе с сформированной опергруппой для дальнейшего обучения на специальной военной базе. Там нас ждёт серьезная подготовка перед отправкой на фронт. Дело не шуточное и я прошу всех, как следует подумать. Наша группа должна состоять из пяти человек. С собой в Барнаул я беру Гераленко и Мельникова. Кто поедет ещё? Прошу, ещё раз, серьёзно подумать, прежде чем писать заявление.

 После серьёзного и тщательного отбора, всё взвесив и разобрав по косточкам, Деев отобрал ещё двоих: Осмоловскую и Сашу Глушкова. Теперь дело их отправки в Барнаул было уже решено. Ждали лишь дня, когда всех вместе туда вызовут.
Илья Сергеевич Подгорный пришёл к Алексею неожиданно под вечер и сев за стол, начал с ним серьёзный разговор:
- Алёша, ты на сколько в Барнаул едешь?
- Не знаю, Илья, это не положено обсуждать.
- Понимаю, но передать дела другому уполномоченному начальнику, ты ведь должен?
- Да, должен. Но меня могут и оставить.
- Не верю. Если даже и оставят тебя особым приказом, то ты ведь всё равно уйдёшь на фронт. Я не прав?
- Прав... Я всю ночь сегодня слонялся по квартире, хватался за голову, не спал и думал - что я делаю, что творю? - Алексей вскочил и снова, как и ночью, подошел к окну в нервном напряжении.
- Ты про Ольгу? - спросил Подгорный.
- Да, ты меня сразу понял.
- А я за этим и пришёл к тебе, Алёша.
Подгорный вздохнул, провёл ладонью по своим буйным седым волосам и улыбнувшись, каким-то своим мыслям, продолжил:
- Знаешь. ведь мы по жизни себе всё красивых выбираем, да, чтоб помоложе была. А когда медовый месяц заканчивается, вылезаем из постели, эйфория проходит и понимаешь, что, оказывается, с ней, этой красавицей, ещё и о чем-то разговаривать надо! А о чём, если разница в возрасте у вас длинною в её целую жизнь?
 Алексей посмотрел на друга, он ждал продолжения его монолога, но сам пока молчал.
- Как всё это у вас с Ольгой нескладно получилось. Но, если бы не война, ладно, и то, вон, Игнат какую истерику закатил. Сам знаешь.
- Я её люблю, Илья.
- Понимаю, и что теперь?
- Не знаю. Я только хочу просить тебя, чтобы ты перед отъездом нашим, как-то задержал её у себя в райкоме. Не хочу, чтобы она мне в след смотрела, когда на поезд сядем. Не могу!...- и голос его сорвался.

 Деев скрыл, что едет отдельно от группы раньше на неделю, чтобы подготовить все соответствующие документы. 20 июля с утра он отправил Ольгу к Подгорному, якобы, заменить на время секретаршу. Илья Сергеевич радостно встретил Тихонову, угостил чайком, провёл в свой кабинет и тихонько, будто нечаянно, закрыл там на ключ. Она разбирала его бумаги, что он просил, убирала лишнее в сейф, печатала текст его выступления на партийном бюро и потом, словно ёкнуло сердце. Она посмотрела на часы - они показывали ровно одиннадцать. В это время у Алексея начинался приём граждан. Она обычно присутствовала, принимала заявления, визировала их. А почему он не звонит, не вызывает её на основное рабочее место? Или они с Подгорным договорились, что она тут целый день проведёт? Не порядок. Ольга подняла трубку служебного телефона и прямо из кабинета Подгорного позвонила в рай.НКВД. Ответил оперативный дежурный.
- Мне майора Деева, я Тихонова Ольга из райкома звоню, - обратилась она к дежурному.
- А, Тихонова? Хватилась, тоже мне... Уехал майор на вокзал. В Барнаул ему приказано прибыть в срочном порядке.
У Ольги затряслись руки. Она бросила трубку на стол, потому что повесить на аппарат у неё не хватило сил, и подбежала к двери кабинета, но та оказалась заперта. Она, не понимая происходящего, дёргала железную ручку, стучала кулаками в клеёнчатую обивку, скользила глазами вокруг, ища ответа на вопрос - почему? Лишь спустя пол часа в замке щёлкнул ключ и Подгорный, войдя в кабинет, остановился у двери. Он взглянул на девушку таким по отечески неравнодушным и горьким взглядом, что она всё поняла, вскочив с места, подбежала к нему и, рыдая, уткнулась мокрым лицом в его грудь.

 Шло лето 1941 года, первое лето Великой Отечественной. Раскинувшиеся на много километров поля буйно наливались густым пшеничным колосом. Они шумели своей безбрежной красотой, как раскинувшаяся впереди вечная молодость. Впереди были невзгоды и страдания, сила воли и преодоления несчастий, невозможные лишения и человеческие трагедии и... долгие вёрсты войны.

Ольга Азарова.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.

(Первая книга "Начало пути", состоящая из двух частей, "Шадринка" и "Возвращение" - была опубликована в сокращённом варианте в 2005 году в журнале "Русь". На данном сайте - Первая книга - в полной версии, публикуется впервые.)