Разговор в кафе о Кафке под кофе. 6

Разговор в кафе о Кафке под кофе.
6.

   В кафе «Кунг-фу Конфуция» сгущались сумерки, в которых время от времени возникал призрак Кафки – расплывчатый силуэт, вибрирующий одиночеством и скорбью. Заметив его, мы приглашали его к нашему столику, иногда он приближался ближе, но чаще проскальзывал мимо нас и исчезал в тёмном углу. Наш виртуальный столик, размером с мир, населённый различными персонажами, находился в воображаемом кафе с постоянно меняющейся вывеской, а мы сидели по своим диванам и креслам в физическом мире, вполне весомы, зримые и осязаемые. Столик, кофе и кафе были арендованы нами приблизительно на час у мобильного оператора связи. Сделать заказ просто – звонишь абоненту, возникает между вами разговор, начинает прорисовываться картина мира на двоих, и если обоим интересно и уютно находиться внутри создаваемого пространства, то вы продлеваете заказ ещё и ещё, пока что-то не случится, что потребует «off». Иногда исчерпывается словарный запас, не весь, конечно, а тот отпущенный лимит, который вы можете потратить друг на друга. Говорите, говорите, и вдруг чувствуете – слова заканчиваются, говорить уже нечем. А заодно обнаруживается, что лимит на эмоции тоже выбран.
   Парадокс общения состоит в том, что опустошаясь в одном месте, наполняешься в другом. Это как в задачке про бассейн, в который вливается через одну трубу и выливается из другой. Усложним задачку – представим, что у нас два резервуара. Но мы же не азы математики изучаем. Усложним ещё условия задачи – два бассейна имеются в каждом из собеседников, и они связаны во время разговора потоками энергий, представляя соединение двух систем в одну. То, что выливается из первого бассейна в нас попадает в первый бассейн другого, наш работает на слив, а его на приём. По внутренней системе из труб, насосов и фильтров, второй человек перекачивает содержимое из своего первого бассейна во второй, из которого уже происходит слив в общий контур и поступает к нам во второй бассейн. Мы-то думали, что треплем языками, а на самом деле наши системы задействованы и находятся во взаимообмене.
   Мы взрослые люди, разговор у нас серьёзный, а потому детские задачки не вполне уместны. Предложу другую иллюстрацию – для взрослых. Нет, не ХХХ.
   Допустим, у тебя есть вода, зерно и сахар. Откуда-то приходит посыл(ка) – дрожжи. Эта штукенция и запустит процесс брожения – беседу. Тема, общий интерес являются дрожжами. А вот чем является для нас собеседник? Самогонным аппаратом, как говорится в простонародье. И ты, настоявшись, доведя себя до кондиции, ищешь, где бы и с кем произвести процесс переработки. Если повезло и нашёл, то перекачиваешь через аппарат своё бродящее содержание, а на выходе получаешь продукт, который сам же и дегустируешь. Что получится и как назвать спиртосодержащую влагу, зависит от качества ингредиентов, и той субстанции, предварительно подготовленной, а также от чёткого и строгого соблюдения требований к процессу производства на всех стадиях. Огонёк беседы может варьироваться. Возвращается к тебе то, что ты же послал, только не в том же виде и качестве, а будучи пропущенным через другого человека, в котором оно кипит, фильтруется и охлаждается, видоизменённым. Получится чистым или мутным, с каким запахом, цветом и какой крепости, зависит от многих факторов и условий. Главное – это куда попадут дрожжи, содержимое резервуара. Главное, не потерять буквы «л» и «е» в момент заброски дрожжей. Поэтому общение может быть двух видов: пьянящим и … Другое описывать не хочу. Вот почему выбор собеседника крайне важен, и нужно относиться к этому серьёзно, от него будет зависеть, что ты будешь впитывать и сколько. Брагу, сивуху, водку, коньяк, фруктово-ягодную настойку, медовуху. В общем, это целая наука, искусство и технология – человеческое общение.
   Вновь возникший призрак Кафки молча смотрел на нас своими огромными глазищами без зрачков – там играли отблески мистического огня, вселяющего ужас. Уж не отблески ли это адского пламени? Заглядывать внутрь глазниц было небезопасно, как в жерло вулкана. Сама же тень являлась загадкой, вызывая у нас странный интерес.
- Ты заметил, что когда призрак растворяется в сумерках, мы перестаём упоминать его имя? И начинаем вспоминать, произносить в случае его проявления – озвучила своё наблюдение Ариша. – Стоит произнести его имя, и он возникает. Мистика.
– Ага. Или прежде он возникает, а мы, удивлённые его появлением, упоминаем о нём – парировал я.
– Но явно ведь прослеживается взаимосвязь между словом и образом.
– Разве всё «здесь», где мы находимся, не создано нами из слов и образов? Разве мы сами «здесь» не являемся словами и образами, такими же как призрак Кафки?
– Каким-то образом, да, но всё же, вне образов мы же реально существуем.
– Это интересная тема, вернёмся к ней позже, а пока продолжим начатую. Покружимся вокруг Кафки, которого снова нет с нами. На чём я остановился?

   Пока нашего автора и героя нет, вернусь к нашим зайчику и волку. Надо с ними закончить.
   - Зайчик производит действие, и волк производит действие. Это не сериал «Ну, погоди!», где Волк и Заяц находятся в отношениях, в природе иначе. Им некогда думать и представлять, кто они – хищник или жертва, выбирать из каких-либо вариантов. Вариантов нет вообще, есть только совершающееся действие. Чем-то действие заканчивается – в результате будет спасение или гибель, удача или неудача. А затем новая фаза проживания, новая ситуация и действие. Животные не моделируют ситуацию, а находятся в ней тотально, проживают её посредством творящихся через них действий. Такова действительность существования. Что касается «реальности», то о ней вообще лучше помалкивать, ибо она находится вне описаний, определений, представлений, выражается безмолвием, и проживается в безмолвии ужаса и удивления.
+ Понятно.
- Деятельность в уме порождает мирскую деятельность. Конечно, думание материально, оно производит мир со всеми вытекающими последствиями, главное из которых, от чего так хочет избавиться человек – страдание. Зайцы и волки (замучил их, бедняжек) не заняты деятельностью, они бытийствуют.
   Система появляется в уме вместе со знаниями. Знания и образуют систему знаний. Возвращаясь к Кафке – вся конструкция, им выстроенная, находится в уме. Не только в его индивидуальном уме, но и в коллективном. Ему удалось туда заглянуть, и увиденное вызвало в нём потрясение и ужас. Заглядывал в невидимое гений, а отражал увиденное художественными средствами талант. Это свойственно многим художникам и писателям. Данте, Сервантес, Борхес, Дали, Достоевский, Маркес. Кафка увидел один из уровней, созданного людьми мира, его изнанку, и как столкновение с химерой мира способно влиять на человеческое существо. Возможны интерпретации того, что же он увидел. Некий параллельный мир, состоящий из тонких ментальных конструкций и огромных эмоциональных блоков. Он оказался в той части лабиринта ума, где царят сумерки и бродят тени.
   Личиной мира является государство. Это проекция проекции, симулякр симулякра. В настоящее время практически полностью оторванное от природы и людей искусственное образование, схематическая система, зацикленная на себе и обслуживающая себя. Что-то вроде «государство ради государства», наподобие термина «искусство ради искусства», где художник отрывается по полной от действительности и впадает в такую степень свободы, что смахивает на психоз, маразм, сумасшествие, где нет критериев, границ и какой-либо конкретики форм. Свобода от формы и диктат формы – это две крайности одной палки ума. Человек способен превосходить ограничения, но неизвестно куда он попадёт – в свободу духа или в свободу желаний и страстей, в возвышенно-прекрасный, тонкий, светящийся мир или впадёт в абсурд и хаос. Когда у «творца» совсем нет необходимости в зрителях, критике, анализе и обратной связи, то что ему может помешать рисовать какашками на стенах, издавать нечленораздельные звуки в виде гимнов свободе, кривляться и плясать в «пляске святого Витта», совершать непредсказуемые действия в отношении окружающих, остатками ума выдавая это за перформанс? Можно уходя вглубь себя попасть не к себе, а в руки бесов, закукливаться, надеясь из гусеницы превратиться в бабочку, но так и остаться мумией на тысячи лет.
   В уме существуют классификации всего, определения, описания, вычисления. Люди всё время говорят о мире, то есть – конструкциях, схемах, концепциях, отношениях. Мир построен из нарративов. Если их убрать, выключив внутренний диалог, остаётся существование. Но людей отучили пребывать в существовании, они разучились обходиться без понятий и боятся перестать думать. Если кто попадал внезапно в существование, выпав в паузе из мира, то испытывал потрясение. Можно оглохнуть от тишины, потерять покой от многозвучия природы, потерять зрение от обилия красок и света, сойти с ума от нахлынувшей полноты или обрушившейся пустоты. Сложно человеку, привыкшему к стереотипам восприятия, мышления, поведения смочь научиться различать и понять, что есть мир, а что такое Бытие. Кто прикасается, с тем случается «дзэн». Кто недостаточно прозрачен в момент «контакта», у того может произойти «бзык».
   Люди не сами попадают в мир, их туда заманивают, втягивают, получая от них согласие, завлекают и запугивают. Начиная с родителей, первых проводников ребёнка в мир. Путём внушения, манипуляций и ограничений человека встраивают в мир. Это поначалу всех пугает, потом многие привыкают, да настолько, что жизнь в мире для них кажется единственно возможной формой жизни для человека. Привычно, приемлемо, терпимо. А что, может быть иначе?
+ Так может, Кафка в своём произведении вёл эту линию участия человека в игре с миром? Он интересно говорит, что ты сам даёшь согласие играть в эту игру, на участие в «Процессе». Ведь сколько у каждого из нас в течение жизни возникает ситуаций, напоминающих происходящее с персонажем, попадания в абсурдные положения, ощущение безысходности и беспомощности перед чем-то большим, чем человеческая личность. У него описан не животный страх, а страх перед безликой бездушной системой.
- Да. Мы, давая согласие, сознательно или полусознательно, попадаем в ловушку ума. И так всё преподносится и предлагается нам, что нам ничего не остаётся, как дать согласие, нас вынуждают к этому решению. В противном случае мы обречены на гибель. Жестоко. Альтернативного мира нет.
Снова и снова у ищущего возникает вопрос: кто ты, который дал согласие? Кто здесь, принимающий решение? У обывателей подобные вопросы не возникают. И продвинувшись в поисках обнаруживаешь Тень. Ты и есть эта Тень. А Она символ чего? Кафка подошёл очень близко к ответу. Но скорее всего не прошёл сквозь Тень и не познал Себя.
Я не читал толком произведение, не знакомился серьёзно с его творчеством и не изучал тщательно биографию. А потому не берусь судить. На основании услышанного и прочитанного, пропуская некоторую информацию о нём через себя, делаю умозаключения и высказываю то, как воспринимаю грани его таланта и глубину его прозрения. Но обсуждаемое нами произведение наполнено фатализмом, беспросветностью, безысходностью и трагизмом человеческого существования. Возможно с ним случился экзистенциональный кризис. Не готов однозначно ответить, могу только предполагать и размышлять.
+ Ну, конечно, там всё это есть.
- Но жизнь больше чем мир, созданный людьми. И выход есть. Выход предусмотрен для человека. Потому что кроме программ в нём есть ещё много чего, а делает человека особенным – наличие в нём тайны, способности воспринимать не только универсальную природу Сущего, но и трансцендентальную природу Духа. Выйти на Это – выйти из ловушка ума.

(продолжение следует)