Имя героя

Согласно имеющимся данным, в среду 2 июня 1943 года «Сталинские соколы» на центральном участке советско-германского фронта совершили два воздушных тарана. Их героями были летчик 565-го истребительного авиаполка ПВО младший лейтенант Геннадий Сырейщиков, уничтоживший тараном разведчик Ю-88 в районе прославленного Бородино на подступах к Москве, и командир эскадрильи 347-го истребительного авиаполка майор Иван Лобынцев, таранивший бомбардировщик Ю-88 в районе Малоархангельска юго-восточнее Орла. 

Но был, оказывается, ещё и третий таран! Этот воздушный таран не зафиксирован ни в одном советском документе, так как никто ничего не знал об этом подвиге. Не знал о нём и я, пока не ознакомился с чрезвычайно важным документом – рапортом наблюдателя (по-нашему – штурмана) и командира экипажа самолета Юнкерс-88 фельдфебеля Уве Лютье из 4-го отряда 121-й группы дальней разведки Люфтваффе. Вот он, этот рапорт: 

«2.6.1943, в 7 часов 35 минут, я, в качестве наблюдателя, со своим экипажем – фельдфебель Хорст Зилс (пилот), унтер-офицер Гельмут Шаке (бортрадист), фельдфебель Ганс Зимен (бортстрелок) – вылетел из Сещинской, имея задачу разведать советские аэродромы в районе Тамбова.

Около 10 часов мы достигли района западнее Тамбова. В это время бортстрелок фельдфебель Зимен сообщил о появлении двух русских истребителей в 800 метрах ниже нашего самолета. Мы должны были произвести фотосъемку ещё 2-х аэродромов, но мешали истребители, находившиеся рядом. Вскоре после этого один из этих истребителей атаковал нас. Мы попытались маневрированием достичь слоя облаков, чтобы оторваться от истребителя.

Однако даже в облачности истребитель настойчиво продолжал преследование и атаки. После того, как мы пролетели облачность, пилот нашего Ю-88 применил резкое пикирование, но русский пилот не отставал.

После примерно 10 очередей в моем пулемете МГ-131 произошла длительная задержка. Мне осталось только подсказывать пилоту маневры уклонения во время воздушного боя, чтобы стрелок и радист имели удобную позицию для стрельбы. Истребитель стрелял редко. Я мог наблюдать хорошо ложащиеся в цель очереди радиста и стрелка.

Полет на низкой высоте с атаками продолжался около 20 минут. Несколько раз истребитель приближался к нам на расстояние около 20 метров и попадал под огонь радиста. В 10 часов 30 минут он снова приблизился к нам вплотную и нарвался на пулеметную очередь радиста. Тотчас из истребителя потянулась полоса темного дыма. Так как подбитый истребитель не отвалил прочь, а продолжал приближаться, я крикнул экипажу: «Он хочет нас таранить!».         

Я хорошо видел, как истребитель настиг нас. В одно мгновение сильный толчок сотряс наш Ю-88. Когда я оглянулся, то увидел внизу справа за нашим самолетом возникший огромный дымовой гриб, около 50 метров высотой. Он обозначал место падения истребителя, который упал, перевернувшись через правую плоскость нашего Ю-88».   

Эх, не повезло отчаянному «Сталинскому соколу»!

Надо сказать, что немецкий самолет был достаточно серьёзно повреждён: в результате тарана у него были рваные пробоины киля, фюзеляжа в районе кабины, а также правой плоскости, в которой застряло наполовину оторванное хвостовое оперение советского истребителя Як-1. Тем не менее, пилот фельдфебель Хорст Зилс смог пролететь ещё более 400 километров до своего аэродрома Сещинская и произвести благополучную посадку.

Повреждения самолета Ju 88 D-1 Werk.-Nr.430634 «7А+СМ» техническими специалистами были оценены в 20%, бортрадисту унтер-офицеру Гельмуту Шаке засчитали сбитый русский истребитель.

А вот имя советского летчика, совершившего воздушный таран, осталось неизвестным, так как никаких очевидцев этой драмы не оказалось. Я решил произвести собственное расследование этого случая, с целью установления имени героя. После изрядных поисков, мне таки удалось это сделать. Вот какую информацию о событиях 2 июня 1943 года я обнаружил в «Журнале боевых действий» 36-й истребительной авиационной дивизии ПВО, которая в указанное время осуществляла охрану района Тамбова:

«В 10 часов 35 минут пилот Костюченков и пилот Чечушков на самолетах ЛаГГ-3 вылетели на догон самолета противника Ю-88, замеченного над объектом на высоте 8 тысяч метров. В 11 часов 20 минут они встретили самолет противника. Пилот Чечушков в облачности потерял самолет противника и в 11 часов 40 минут произвел посадку на свой аэродром. Пилот Костюченков продолжал преследовать самолет противника до бреющего полета и вел воздушный бой. В результате воздушного боя ответным огнем самолета противника Костюченков был сбит в районе восточнее Моршанска. Летчик старшина Костюченков погиб, самолет разбит».         

Как можно убедиться, оба текста практически совпадают, за исключением некоторых деталей, таких как указанное время и тип нашего истребителя. Ну, с разницей во времени всё ясно, так как между временем по Берлину и временем по Москве разница в один час. А вот с типом нашего самолета не совсем ясно. В донесении упомянут ЛаГГ-3, хотя в это время полк Костюченкова имел на вооружении самолеты Як-7б. Немцы же считают, что самолет был типа Як-1. Впрочем, это не так уж важно.

Главное, что установлено имя героя воздушного тарана! Им оказался летчик 827-го истребительного авиаполка ПВО младший лейтенант Николай Андреевич Костюченков. Жаль, что пока не найдена его фотография, да и подробной информации о нём крайне мало. Известно лишь, что родился он в 1922 году в деревне Фитино Сафоновского района Смоленской области в России. По национальности он – русский, окончил 7 классов. В Красную армию был призван Сафоновским районным военкоматом Смоленской области. В 1942 году окончил Военную авиационную школу пилотов. Отважно защищал небо Тамбова. Незадолго до гибели, 27 мая 1943 года ему было присвоено звание младшего лейтенанта.

Похоронен герой в городе Моршанск Тамбовской области. Причем, считается, что по одним данным он погиб в воздушном бою, а по другим данным – в авиационной катастрофе. Очень жаль, что тогда, ничего не зная о подвиге Костюченкова, его ничем не наградили, хотя бы посмертно. А ведь своим геройским поступком летчик заслужил боевую награду, например, орден Красного Знамени, или по крайней мере, орден Отечественной войны 1-й степени. Поэтому, было бы замечательно, если бы администрация и поисковики Моршанска обратились в соответствующие органы власти с ходатайством о посмертном награждении отважного летчика и установили на могиле героя памятную плиту с таким примерно текстом: «Геройски погиб, совершив таран вражеского самолета»…