Из дневника Всё будет так, как надо 1987-1994

Из дневника  «Всё будет так, как надо»
22.11.1994 г.
Тяжёлый период. Но в целом ознаменовался для меня весьма творческим. Несколько публикаций в газете «БР». А хотя, много надежд не сбылось…
С начала года работа над рассказами, потом дописал романы «Козни фортуны» и «Жертвы и Исполнители», переработал в июне «Место под Солнцем», а в июле начал переписывать ещё раз «Жертвы и Исполнители», работал над трудной вещью до сентября. И вот отпуск (в первом месяце осени) отдан на переработку романа «Пущенные по миру». В октябре снова занялся перепиской рассказов.
Однако, забыл сказать, что в мае начал писать второй роман (Рождение жизни) и до сих пор к нему не прикасался.
Предложил для обсуждения на областном семинаре роман «Банный дух», который можно сказать зарубили, подвергнув ожесточённой критике. Было ли за что? Наверно, однако, не в такой предвзятой форме. Вещь всем показалась сильной, вот за это и клеймили автора. Впрочем, не только. В сентябре в газете «БР» была моя статья «Любовь не прививают винтовкой». В какой-то степени она и послужила сигналом к атаке.
Что представляет собой нынешняя писательская организация, как не гнездо для изживших себя коммунистических пристрастий местным писателям. С одной стороны они боятся новой власти, посадившей их на скудный паёк, чтобы каким-нибудь неугодным ей пером не навлечь на себя гонений. А с другой стороны у них возникла возможность издавать книги за государственный счёт. А поскольку желающих оторвать себе пирог немало, то надо рубить таких, как я, более их даровитей, о чём прямо мне признался Н.И. Родичев, чем мне польстил. Вот его дословные слова: «Я не знаю, почему вас здесь не принимают, но я знаю точно, что вы своим творчеством выше всех тут вместе взятых на целую голову. И ваш роман, хоть и небольшой, но производит хорошее впечатление. Мне приходилось читать о бане немало рассказов. Но чтобы написать так, как сделали вы, мне подобное читать не приходилось». Его слова слышали  рядом сидевшие. И в том числе Виктор Решетнёв. Он потом спросил: «Ваш роман издан?» «Пока нет», –– ответил я. Однако меня удивило то, что Родичев не посмел сказать это вслух, всем собравшимся. Видимо, на него произвело впечатление коллективное осуждение моего романа, что он написан полностью в разрез с  господствовавшей в недалёком прошлом идеологией и расходился с социалистическим реализмом. Помню, когда семинар закончился, я услышал суровые слова  Леонида Мирошина, адресованные мне: «Будешь ещё так писать?»  Что я мог ему ответить? Вслух не ответил. А про себя сказал: «Да, буду!»
Писательская организация более чем на половину состоит из стариков, конечно, им хочется, тому же Родичеву, издать свои книги при жизни, чтобы полюбоваться своими творениями в последний раз. Вот они, как стая волков набросились на меня на семинаре. Александр Николаевич Саввин был явно настроен по-боевому, и старался больше всех как бы выбить из рук перо. И все они ждали этого, что я признаю своё поражение. Мирошин жалок и смешён в своём старческом словоблудии. Именно он с какой-то мстящей радостью изрёк: «Готовься к избиению». Значит, моя рукопись побывала не только в руках Саввина и Поснова. При этом его выцветшие глаза прямо-таки лучились с мафиозным задором.
Родичев делал вид, что хотел мне искренне помочь.
Поснов заявил, что я стал писать хуже?!
Конечно, после таких убийственных выпадов, тут любой растеряется. Но я не дрогнул, хотя они больно меня задели…
Помимо меня обсуждали ещё двоих: Михаила Изотова и Виктора Решетнёва, у последнего выпущена за свой счёт книга «Ирреальный мир» о первой любви. Стиль книги –– дневниковый, тема не новая, но вечная. Словом, Решетнёв был в предпочтительном положении, чем, скажем, я. Его издавать не надо, вот и хвалили автора, начавшего путь в литературу с первой книги. Почему-то сам факт того, что он имел уже книгу, действовал на стариков положительно, что там –– магически. И тема такая: отношения девушки и парня, чем никого по-настоящему недостаёт. В то время как мой роман –– это сатира на прошлую жизнь. Но они почему-то приняли её на своё счёт.  Хотя я говорил, что три месяца работал в бане, и не посягал на коммунистические устои, на то святое,  что старики-писатели отстаивали и боролись.
Во мне, конечно, говорит обида, что так ополчились на мою вещь, которая, я и сам признаю, по стилю ещё до нормы не доведена. Но творческий рост явно заметен, что никто не отметил, умышленно умолчав. Хотя Родичев сказал нечто похвальное о сюжете, о выписанных персонажах с достоверной точностью. Напрашивается вопрос, мог ли автор без достаточного стиля так живописать их?

28.11.1994 г.
Прошла неделя от семинара, а я продолжаю анализировать его, как меня
громили, очевидно, преднамеренно и предвзято.
Мистические события, какие я наблюдал, да, именно наблюдал, отошли на задний план.
Похоже, люди не видят, что творят, впрочем, всеми нами кто-то руководит свыше. К этой теме ещё я вернусь в творчестве ещё обстоятельней, чем это делал в старых вещах.
Вспомнилась фраза на семинаре Саввина: что я прославляю капитализм. Складывается впечатление, что он ещё живёт в прошлом, которое себя изживает. Он сознательно, злопыхательно выставил меня несостоявшимся писателем, что мой стиль беспомощный, вызывающий только сочувствие. Я надеялся, что Родичев своим авторитетом, каким он пользуется у местной пишущей братии, меня защитит. Хотя пробовал. Но ему дружно заткнули рот –– перекричали Саввин с Посновым и кто-то ещё. На что это смахивало, как не на шельмование и унижение. Да ещё Родичев сказал, что мне нужен персональный редактор доброхот, о чём он говорил ещё четыре года назад. Но тогда я действительно ещё мог с ним согласиться. Но теперь, когда я близок к настоящему мастерству, даже не близок, а уже состоялся, его предложение прозвучало, лично для меня, крайне унизительно. Зато другие, кто присутствовал, ему безоговорочно поверили, а значит, в их глазах я дискредитирован…
Кстати, на семинаре прозы присутствовал Ю.Е. Лодкин, низвергнутый губернатор, выбранный народом, но не подчинившийся президенту осенью прошлого года…
Перед уходом Лодкин рассказал байку якобы из своей жизни. Но прозвучала она очень надуманно, как притча, или предсказание, или завуалированный  на что-то изуверский намёк. Но кому он адресовался, трудно было понять, и для чего он её рассказал. Речь в ней шла о сросшемся клёне, идущим вверх двумя расходящимися от основания стволами. И такое дерево я видел в сквере на площади К. Маркса, а рядом с ним тоже дерево с вырезанной на нём буквой, напоминающей четвёртую букву в алфавите. И она, как некий символ, как интрига. И в байке Лодкина я находил интригующий смысл, что так и казалось, он её рассказал не зря и, между прочим, перед своим исчезновением дал присутствующим пищу для размышлений. И Родичев сказал: «…Да это готовая новелла!»
По телефону беседовал сегодня с А.Н. Саввиным. Он поинтересовался моим настроением. Я высказал ему ряд своих претензий о его хорошо продуманном выступлении на семинаре. Теперь его тон был другим, как бы оправдывающимся и вместе с тем, он по-прежнему непоколебимо стоит на своих позициях. Однако он так и не понял, что моя вещь написана в новой для меня манере. И я пытался выстроить свою поэтику. Ведь он рецензировал мой роман  «Пущенные по миру», с содержанием которого он не мог полностью согласиться, так как в нём прозвучала критика коллективизации. А критиковать то, что преобразовало село, недопустимо, несмотря на то, что коллективизация вызвала большие жертвы и  унесла не одну жизнь. Хотя от неё пострадало 15 миллионов крестьян, самых лучших и работящих.   
Если на семинаре он говорил резко, что я прославляю капитализм, то теперь говорил, что эту сторону в сюжете надо усилить. Смена оценки выявляет смену настроения и прямо уличает Савина в лицемерии.

29.11.1994 г.
Был по делам работы в пожарке, по пути зашёл в редакцию «БР» узнать о возможности перейти в газету. Обговорили с Волковым условия сотрудничества. Я должен показать, на что способно моё перо. Получил от него задания.
Прочитал интервью с кандидатом в облдуму Шандыбиным В.И. Хороша его речь. Посулы завидные. Но ведь красиво говорили и прошлые кандидаты и в том числе Шандыбин. Да, обещать умеют все. Моё отношение к предстоящим 11 декабря довыборам в гордуму пессимистичное.
Уже почти год работает облдума, пусть и не в полном составе, но что она делает, какая от неё польза? Может, что-то и решает. Однако улучшения жизни не видно, хотя это не в её компетенции. Её –– законотворчество, там, где законы? Я считаю, Дума на местах –– это буфер рыночной экономики.
Все обещания кандидатов в депутаты скроены на одно лицо. Все хотят народу блага и процветания, все ратуют бороться со злоупотреблениями властей, но стоит самим стать законотворцами, как все обещания, словно вода в песок. И что могут создать представители от разных партий? Разное мнение порождает разброд и шатание. Хотя плохо, когда одна партия преобладает над всеми. Правда, однозначного лидера –– нет? Каждая пытается быть первой.
И без думы тоже нельзя. Дума должна работать на народ и не ради себя самой, добиваясь себе привилегий. Всё это, конечно, не ново. Если в душе будут преобладать депутаты от коммунистов, это считай заслон проводимым реформам, которые бьют прямой наводкой по бедствующему народу. Что делают для своих служащих, рабочих предприятия, у которых раздуты штаты. Как улучшается их работа?
Взять «Брянскмежрегионгаз» акционерное объединение. Но сколько внутри отделений, которые, по сути, выполняют одни и те же функции. Если бы появилась газовая частная служба, она бы не хуже работала с населением и предприятиями, чем акционерное, остающееся, в сущности, пока государственной газовой службой. Сколько это объединение выполняет по времени заявки своих клиентов. Полагаю, у частной фирмы навряд ли бы клиенты ждали по нескольку лет на установление газового оборудования, как это практикуется у названного объединения.

30.11.1994 г.
При входе в универмаг в последнее время можно наблюдать в уголке стоящих или прямо сидящих на бетоне попрошаек. Не хочется их так называть, это унизительно не только для них, но и для всех проходящих мимо. Не все останавливают на них свой взгляд, сочувствующие кидают, сколько могут. Одни пренебрежительно, другие брезгливо, третьи от всего сердца сострадают этим обездоленным, пусть даже спившимся, наверно, не от хорошей жизни. Жулики и воры для подаяния руки не протягивают, у них промысел налажен профессионально. Эти же несчастные, полагаю, по своей сути, честные люди, не видящие для себя иного выхода, чтобы выжить.
Кто по-настоящему задумывался об их судьбах, кто пробовал заглянуть в их душу? А ведь какой бы ни был человек, это неповторимый духовный или бездуховный мир. О таких людях можно говорить всякое, но не надо забывать о нашей с вами человечности, и чаще быть заинтересованными, чем равнодушными. Особенно это касается имущих, не обделённых так называемой Жар-птицей. Тогда как обделённые брошены на дно жизни…
Но помимо простых побирающихся, приходится наблюдать и необычных. Так однажды у одного ещё молодого человека на груди висела табличка и надписью «Подайте на операцию глаз». У другого тоже сравнительно молодого «Подайте на проезд до Барнаула». Уж к этим людям проходившие были явно настроены недоверчиво, дескать, на прямую стыдно просить, так изобрели вот такие способы извлечения с граждан на пропой. Но почему сразу приходит на память бутылка при виде таких людей? Причём стоят они смиренно, в душе желая быть незамеченными, поэтому их глаза стыдливо опущены. И не похожи они на примелькавшихся забулдыг, собирающих подаяние то вблизи остановок, то на перекрёстках людных улиц.
Уже становятся обыденными такие картины нашей действительности, уже меньше стали прохожие их замечать. А это говорит не об одном равнодушии, и не о том, что у людей добропорядочных полно своих проблем, просто мы привыкаем к изнанке нашей жизни. Чем теперь удивляться. Тем, что раньше мы не видели на улицах побирающихся? Да, это верно, но не надо забывать, тогда закон о тунеядстве запрещал людям нищенствовать и привлекал таковых к ответу. Вот они и влачили своё жалкое существование подпольно, шлясь по свалкам в поисках бутылок. Причём их отлавливали как бездомных собак и определяли в интернаты для престарелых. Теперь эти заведения в крайней нужде, хотя для них что-то тоже делается.


Рецензии