Театр

В те годы одним из любимых развлечений пензяков, которых притягивали культурные ценности, был театр. Специального здания театра ещё не было, и театральные зрелища, которые горожане очень любили, проходили в частном доме с небольшим залом. Зал освещали керосиновые лампы, а расположенные в 2 яруса сидения были рассчитаны на очень ограниченное число зрителей. Проходили спектакли и в лесу «Верхнего Гулянья» с использованием павильонов бывшей сельскохозяйственной  выставки.
 
Но главным образом спектакли шли с мая по август в Летнем театре, впервые возведённом в 1875г., где публика сидела на простых лавках под открытым небом.
Сначала ежегодно меняющуюся трупу актёров содержали частные антрепренёры. Но к концу ХIХ века в Пензе был организован Пензенский народный театр, в постановках которого участвовали члены драматического кружка им. Белинского: Всеволод Мейерхольд, Д. С. Волков, О. М. Мунт, Иван Мозжухин.
 
В пензенском театре в конце 70-х – начале 80-х годов ХIХ века играл Гиляровский, который хотя и не вошёл в историю как великий актёр, зато в последствие стал известным публицистом, бытописателем дореволюционной Москвы и Пензы.
Здесь начинал свой большой творческий путь знаменитый Мейерхольд, тогда ещё гимназист Карл Казимир Теодор Майергольд – сын пензенского винозаводчикаЭмилия Фёдоровича Майергольда, завод которого находился на углу улиц Московской и Большой Фёдоровки.
 
В повести «Мои скитания» Владимир Гиляровский так описал свою встречу с подданным Германии, пензенским купцом Э. Ф. Майергольдом, которая состоялась в «Гранд отеле» бывшего крестьянина Я.Кошелева, недалеко от дома Фёдора Кузнецова: «Отпустил лихача и вошёл. В зале встречаю нашего буфетчика Румеля, рассказываю ему о бенефисе, и он прямо тащит меня к своему столу, за которым сидит высокий, могучий человек с большой русой бородой: фигура такая, что прямо нормандского викинга пиши. – Майерхольд.
 
Сологуб, Владимир Алексеевич, наш артист, – познакомил нас Румель. Мейерхольд заулыбался: «Очень, очень рад. Будем завтракать». И сразу налил всем по большой рюмке водки из бутылки, на которой было написано: «Углевка, завода Э. Ф. Мейерхольдъ, Пенза».

Ах, и водка была хороша! Такой, как «Углевка», никогда я нигде не пил – ни у Смирнова Петра, ни у вдовы Поповой, хотя её «вдовья слеза», как Москва называла эту водку, была лучше смирновской.
 
«Углевка» и «удобка»*  – два специально местные пензенские слова, нигде больше мной не слыханные, – незабвенны!

За завтрак Мейерхольд мне не позволил заплатить. – За этим столом платить не полагается, вы – мой гость. И неловко мне после этого было предложить ему билет, да Румель выручил, рассказав о бенефисе. – Пожалуйста, мне ложу... бельэтаж. Поближе к сцене... Я вынул ещё непочатую книжку билетов, отрезал 1-й номер бельэтажа, рядом с губернаторской ложей, и вручил: – Почин. Только первый билет. – О, у меня рука лёгкая, – и вынул из бумажника двадцатипятирублевку.
 
Я позвал полового, и посылаю его разменять деньги. – Нет... Нет... Никакой сдачи. У нас по-русски говорят: почин сдачи не даёт. На счастье!.. – и взяв у полового деньги, свернул их и положил передо мной».

В конце ХIХ века синематографа в Пензе ещё не было, рестораны и клубы развлекали, главным образом, богатую публику с заниженными социальными запросами; концерты, чаще давались на семейных праздниках, а вот театр будил в молодёжи жажду творчества, поиска своего места в жизни.
 
Театр был окном в большой мир с его добром и злом, наполненный людьми, ищущими любви и счастья. Причём эти посещения нередко их, первоначально пассивных зрителей, стимулировали к изучению истории, к более активным занятиям музыкой, танцами, вокалом, и даже самих превращали в актёров.

Так, например, Александр Кузнецов вспоминал: «Я, собственно, и раньше бывал в театре, но тогда я был ещё очень мал и ничего не мог понять. Сейчас же я следил с интересом за игрой актёров и постепенным ходом действия на сцене. Особенно мне понравилось «Горе от ума» и «Мадам Сан-Жен». Я увлёкся Наполеоном в последней комедии и на святках хотел иметь непременно костюм этого Императора.
 
Моё желание исполнили. Из сатинета были сшиты узкие брюки белого цвета, этого же цвета жилет, полуфрак тёмно-синий, эполеты были сделаны из одной громадной майорской эполеты дедушки моего Раковского, ордена, украшавшие мою грудь, были котильонные, но между ними была брошь из настоящих гранатов моей матери, фасоном напоминавшая звезду.

Паня выбрал себе костюм клоуна, который был сшит тоже из сатинета, по чёрному фону которого были разбросаны яркие нелепые какие-то фигуры.
На второй день Рождества у нас была устроена ёлка, на которой мы в первый раз и обновили свои костюмы».

Театр посещали юноши из родственных купеческих семей Кузнецовых, Вярьвильских, Карповых, Мартышкиных и др., театр любили и многие девушки, куда нередко выезжали в экипажах со своими мамами.
 
Здесь игру актёров молодые учились переносить на окружающий мир, выискивая себе, как тогда говорили «симпатии» из среды театральной публики. Нередко главной темой в беседах при первых свиданиях был театр.
 
Обсуждая между собой персонажей пьес, игру актёров, сценарии, молодёжь знакомилась с образом мыслей и глубиной чувств друг друга, интуитивно примеряя собеседника на роль спутника жизни. В выборе же окончательного решения о том, подходят ли молодые для дальнейшей совместной жизни принимали участие их родители.


ПРИМЕЧАНИЯ:

 *«Удобка» - пензенская пролётка


ДАЛЕЕ: http://proza.ru/2022/01/21/702