Свадьба Марии Кузнецовой и Михаила Вярьвильского

Самой подходящей партией для своей уже повзрослевшей 19-летней дочки Мани Фёдор Дмитриевич и Феодосия Ивановна Кузнецовы считали молодого 23-х летнего купеческого сына Михаила Вярьвильского.
 
Его отец, недавний Голова г. Пензы, В. А. Вярьвильский, передал свой пост Н. Т. Евстифееву и был в то время (1895 г.) ктитором Кафедрального собора, попечителем Александринского приюта для бедных девочек и известным общественным деятелем в городе.
 
С семьёй Кузнецовых семью Вярьвильских связывало общее дело: мануфактурная торговля в собственных магазинах.

Михаил, предприимчивый и способный молодой человек, активно уже развивал торговлю в магазинах отца, создал пошивочное ателье, в то время как средний сын Василия Андреевича Давид ещё учился в Московском Александровском коммерческом училище, а младший, Борис, посещал гимназию.

Кроме Кузнецовых и Вярьвильских тканями и мехами торговали в своих магазинах ещё и Барсуковы.
 
Эти купеческие семьи были деловыми конкурентами, и лучшим способом примирить их между собой было объединение капиталов, что было возможно сделать путём заключения браков между подросшими детьми.
 
В начале 1890-х годов стали молодожёнами С. П. Барсуков и А. А. Карпова, и вот теперь очередь дошла до М. В. Вярьвильского и М. Ф. Кузнецовой, которые очень подходили друг другу для заключения супружеского союза и союза двух купеческих семей - однодельцев.
 
Молодые, красивые Маня и Михаил явно симпатизировали друг другу, и вскоре Михаил Васильевич с отцом приехал свататься в дом Фёдора Дмитриевича Кузнецова.

Несмотря на то, что Василий Андреевич и Фёдор Дмитриевич были оба купцами и ровесниками, образ жизни их семей различался, а их самих можно было назвать антиподами.
 
Как уже упоминалось выше, Фёдор Дмитриевич кроме торгового дела и своего хозяйства с лошадьми и певчими птицами ничем не интересовался, любил выпить и был далёк от общественной жизни. Василий Андреевич же, не мысливший своей жизни вне общегородских проблем, был постоянно в гуще людей и в центре их внимания. Имея от трёх браков 18 детей, отличался строгостью в организации семейного быта, в воспитании детей, в отношении к чистоте и аккуратности. К алкоголю он относился резко негативно и позволял себе выпить иногда лишь рюмку шампанского в праздник. В доме всегда была железная дисциплина, домашние его все любили и уважали, но всё же немного побаивались.
 
Михаил был очень похож характером на отца: такой же трудолюбивый, дисциплинированный, непьющий и некурящий и очень религиозный (после смерти отца, он заменит его на посту ктитора Спасского кафедрального собора г. Пензы).
Как ни странно, всё это пугало родителей Марии Фёдоровны, впрочем, как и её саму. Ведь теперь ей предстояло уйти из замкнутой жизни с доброй любящей матушкой, с заботливой няней, с неразлучной сестрой Катей, от забав с младшим братом Паней и племянниками к жизни активной, с совершенно чужим людям со своенравной мачехой будущего мужа, строгим отцом, и с его многочисленными братьями и сёстрами. А проживание на одной, довольно тесной усадьбе со всей большой семьёй Василия Андреевича Вярьвильского было одним из главных условий брачных договорённостей.
Надо ещё сказать, что Михаил Васильевич Вярьвильский оказался редким однолюбом, вступив в брак по сватовству даже без особой влюблённости, он был предан и верен своей супруге Машеньке до конца своей жизни, других женщин для него просто не существовало.

Свадьбу отпраздновали в октябре месяце в доме Вярьвильских широко и пышно, как и любил глава семейства. Венчались очень торжественно в Кафедральном городском Соборе, где пел хор архиерейских певчих, а протодьякон читал Апостола.
Поручителями при венчании были самые близкие люди и родственники молодых: купец Яков Егорович Мартышкин, Сергей Алексеевич Финогеев, Иван Емельянович Богданов и мещанин Александр Александрович Спирин.

После венчания в доме Вярьвильских был до рассвета большой бал, который плавно перешёл затем и во второй день торжеств.

На ужине помимо родственников с двух сторон присутствовали многочисленные общественные деятели: представители всех ведомств администрации и сам губернатор, впоследствии известный министр «весны» князь П. Д. Святополк-Мирский.
 
Шафером* у Михаила Васильевича был его приехавший из Москвы младший брат Давид, которого руководство коммерческого училища отпустило с другом в Пензу на время торжества.
 
На этом балу глаза Давида Вярьвильского встретились с глазами Катерины Кузнецовой. Они виделись не раз и раньше, но это было ещё, как им казалось, в далёком детстве. Теперь же встретились двое, юноша и девушка – оба романтически настроенные, полные ожидания большого, пока ещё неизведанного чувства. Но это чувство было ещё впереди.

На третий день свадьбы друзьям снова надо было выезжать в Москву, где Давида пока ждало продолжение учёбы.
 
Итак, семьи двух мануфактурных купцов Кузнецовых и Вярьвильских породнились.

Дом у Вярвильских был не особенно велик, а семейство их было очень большое, так что размещались все очень тесно.
 
Младший сын Василия Андреевича Борис в доме на усадьбе отца жил в крохотной комнатке-чуланчике, но когда брат женился и молодым отвели весь первый этаж дома, выходящего на Троицкую улицу, он перебрался в опустевшую комнату, которая раньше была спальней старших братьев Михаила и Давида. Теперь он стал часто бывать в доме Кузнецовых.

Шура Кузнецов и Борис Вярьвильский стали очень дружны, но, несмотря на то, что они были ровесники, воспитанием они отличались. Шура рос с мамой в неге и баловстве, Боря же лишился матери в пятилетнем возрасте, и воспитывался под строгим надзором мачехи и не менее строгим – отца с его железной дисциплиной.
И хотя Борис рос добрым, отзывчивым и очень способным, но недостаток любви сделал его очень нервным и излишне чувствительным. С мачехой он сильно не ладил, а отец всегда поддерживал свою жену, даже когда та была явно не права.

Оба друга, а теперь и родственника Борис и Шура любили и пытались сами писать стихи, басни и даже короткие рассказы и нередко вместе ломали головы над подбором нужных рифм. Борис очень любил рисовать, и это у него получалось замечательно. Удачно у него получалась природа, он копировал известных художников и писал портреты, заставляя позировать и своих сестёр, и сестёр Кузнецовых.
 
Подражая ему, Шура тоже приобрёл краски и мольберт и принялся рисовать своих любимых лошадей, но, не достигнув большого успеха, быстро бросил это занятие.

Забегая вперёд, надо сказать, что излишняя эмоциональность и чувство
справедливости Бориса Вярьвильского приведут его, в итоге, к гибели. В 1904 году во время Японской войны его сначала офицером определят в дивизионный обоз, но он возмутится пьянством и мошенничеством окружающих кадровых офицеров и лично упросит командующего дивизиона перевести его в строевую часть. Так он попадёт в самое пекло войны в составе Оровийского полка. Несмотря на то, что в письмах домой Борис будет описывать все творившиеся на фронте безобразия и бесцельность самой непопулярной войны, сражаться он будет храбро, и за отличие в Ляоянском бою получит орден Станислава с мечами. Но в возрасте 22 лет при атаке в Мукденском сражении погибнет, получив две сквозные пули из пулемёта в живот, и будет похоронен в братской могиле.
 
* * *

Итак, поженившись, молодые поселились на усадьбе В. А. Вярьвильского.

Спальня Миши и Мани была внизу дома, выходившего на Троицкую улицу, там же располагался их зал и две запасные комнаты, которые впоследствии занимали их новорождённые дети. Распорядок в доме был следующий. И утром, и вечером перед сном c отцом Василием Андреевичем и с мачехой Агриппиной Андреевной проходил целовальный обряд всех домочадцев. У отца руку целовали все его дети, а у мачехи – только младшие. На обед все собирались в верхней общей столовой за большим столом. Садились на определённые места: на почётном месте – глава семейства, рядом с ним по правую руку – мачеха, около неё – младшие дочери, по левую руку сидел Михаил со своей женой Машей, а дальше – остальные дети. За столом обслуживали две горничные: одна кушанье подавала из кухни в коридор, а вторая несла к столу. Никто ни раньше, ни позже отца из-за стола не выходил. А после обеда все подходили благодарить Василия Андреевича и мачеху Агриппину Андреевну.

Около 5 часов вечера в общей столовой сервировали чайный стол, но к нему не было ритуала, и там пили чай по желанию. Дети ужинали раньше взрослых в своих комнатах с обслуживанием няньками. Ужины взрослых проходили в 10 часов вечера и частенько подавались внизу в маленькой столовой Михаила и Мани. Дети, обыкновенно, к этому времени уже спали, и Василий Андреевич с мачехой спускались в нижний этаж. Когда старики уходили к себе наверх спать, молодёжная компания долго ещё сидела за чайным столом, оживлённо беседуя.
 
Окна комнат дома Вярьвильских выходили прямо на Свято-Троицкий женский монастырь, звон колоколов которого всегда напоминал о боге и не позволял надолго поселиться в семье злобе и унынию.

 * * *

После окончания Давидом московского коммерческого училища Василий Андреевич создал Торговый дом «В. А. Вярьвильский с сыновьями».

Магазин мануфактурных галантерейных товаров и церковной утвари торгового дома всецело находился в распоряжении Михаила Васильевича.
 
Отчасти ему помогала мачеха, которая бывала в отделе домашних шляп. Давид же занимался полотняным магазином и всей финансовой отчётностью предприятия.

ПРИМЕЧАНИЯ:

* Шафер – лицо, держащее венец при венчании

ДАЛЕЕ:http://proza.ru/2022/01/21/714