Прощаю себя за всё

Чем больше я обретаю уважение и любовь к себе, тем больше я понимаю, что в детстве меня окружали одни моральные уроды и равнодушные, эгоистичные люди, которые называют себя моими родственниками!

Раньше мы никогда себе торт не покупали, а только в гости носили,и там съедали кусочек, а муж вообще стеснялся, а сейчас сядем и съедим в две хари без всякого угрызения совести, и пошли все лесом.

Ни один родственник и ни один друг ко мне не приходил в гости с тортом бисквитным, жаба их задушила. Всё приходилось покупать самим. А они придут с одним цветком на двоих или с детской вазочкой, жлобы
Как хорошо, что теперь никаких гостей не приходит! Как же хорошо без всех вас, придурки! Какая я молодец, что я всех уродов от своей семьи отвадила!

Теперь я у себя на первом месте в жизни!

Такие твари, что если знают, что ничего не принесёшь в подарок или денежку, или хотя бы тортик, то теперь в гости никто не пригласит.
Твари корыстные и жадные!

***

С самого рождения и до 9 лет я жила с бабушкой, дедом и сестрой мамы, то есть тетей, а одной квартире. Ничего не помню до 6 лет.

Никогда тетя со мной не играла и не гуляла, никак не обнимала.
Ничего этого не помню. Книжку никто не читал.

Уже когда пошла в школу, меня водили в кружок игры на фортепиано.

В этом возрасте помню, как тетя подарила детскую тонкую книжку со стихами.

В семь лет меня крестили в Александро-Невской Лавре.

Тетя была моей крёстной, но она этого не помнит. А я помню, как мне мазали коленки елеем и что то нашептывали. Мне было страшно.
Мне никто не объяснил, что со мной делают и зачем.
Никто не прочитал книги о Христе, не поговорил. Это было похоже на магический ритуал, потому что я в нём была бездушным объектом.

А крёстным был дядя Володя, наш родственник.

В старину крестные были вторыми родителями и спонсорами.
Когда родители забывали ребенка или умирали, то эту функцию выполняли нареченные отцы и матери. Это была их ответственность перед людьми и богом, чтобы ребенок рос в любви и духовном попечении. Но мои крестные обо мне и не вспоминали после того, как меня окрестили.

Дядя Володя редко приезжал в гости. В лучшем случае мог поиграть со мной в прятки или в салочки, побаловаться. Всё это я так смутно помню.

А тете я мешала спать, и она выгоняла меня из комнаты, когда я утром забегала к ней. Она часто была дома, потому что работать не любила, а только сидела у телевизора.

А в прошлом году она меня посылала работать, хотя сама с 42 лет, как родила последнего ребенка, больше никогда не работала. И я ей это напомнила.

Теперь только СМС мне пишет, а в гости на чай с тортом не позовет никогда.

А мне так интересно, как прошёл первый год моей жизни, потому что в этот период пишется жизненный сценарий.

Но я итак знаю, что в моем сценарии написано, что я никому не нужна в этом мире, что мир опасен и в мире живут равнодушные люди, которым на меня наплевать, поэтому никому нельзя доверять и надо самой бороться за свою жизнь, никто не протянет тебе руку помощи. Не верь и не проси. Всё равно всем на твои чувства и потребности наплевать. В моем сценарии только страх и тревога за свою
жизнь и за состояние своего ума. Мой внутренний ребенок хотел только выжить и не сойти с ума. Накричал себе грыжу, когда его не хотели кормить. И ему было всё равно, что было тому причиной. Его мир рухнул ещё в младенчестве, когда он звал маму, а на его зов никто не откликался. Он пережил такой страшный стресс, который не способна выдержать детская психика, и чтобы выжить, все свои чувства он заблокировал и вытеснил в тайные уголки своей памяти.

Теперь, когда в моей жизни всё благополучно, нарастает тревога, что что-то должно произойти, чтобы всё это разрушилось, как тогда, в детстве, когда хотелось маму, а она не пришла и не успокоила. И чтобы тревога прошла, внутренний ребенок саботирует счастливую жизнь в изобилии и срывает мои планы. Он ищет себе несчастье, чтобы вернуть меня в зону комфорта, где моим привычным состоянием было боль, страх и одиночество.

Это одиночество живёт во мне всегда, сколько бы людей меня не окружало, сколько бы шума и веселья не было вокруг меня. Если нет рядом родной души, то ко мне возвращается кошмар моего детства, где мне было плохо и страшно, где я чувствовала себя совсем беззащитной и не нужной родителям. Эта травма никуда не рассосётся, она теперь навсегда в моей душе. Я могу лишь знать о ней и сама себя жалеть и любить. Любить в себе того маленького ребенка, который не знал, что с ним делают и зачем он здесь появился. Почему он должен заслуживать любовь и как? Почему рядом с ним не мама и папа, а посторонние люди, которых он не знает?

Он знает только маму, которая носила его в животе, и она его бросила и оставила. Закон отвержения и покинутости действует в его чувствах. Его психика и душа впитывает информацию, которая его окружает, и она ужасна и неприветлива.

Хочется взять на ручки этого младенца и прижать к груди, приласкать и успокоить, укачать.

Всю жизнь в каждой женщине он ищет свою маму и не находит, и снова обманывается. Глупый доверчивый малыш.

Ты ещё не стал девочкой, потому что папа не покупал тебе красивые платья и банты. Ты не знаешь о том, что ты красива и привлекательна. Ты просто затравленный мышонок, которого все обижают. Если надо кого-то ударить, то всегда выбирают тебя. В детском саду мальчик толкнул меня на кактус, в школе больно ударил по животу так, что я задохнулась. Я никому тогда об этом не рассказала.

Я никому не рассказывала о своих обидах, потому что никому не доверяла и не верила, что меня пожалеют, а не отругают.

И правильно не верила. Когда однажды поделилась своими сокровенными мыслями, меня никто не пожалел, а обвинили и распяли.

И теперь я делюсь со всем миром и ни с кем, потому что мир меня не осудит и не распнёт. Мир безлик.

В моём окружении не было в детстве людей, к которым можно было принести свою боль. Мне не с кем было разделить её, и я привыкла сама справляться со своими проблемами. Многие чувства я блокировала, когда не могла их принять.
Тогда у меня не было иного выхода.

Все свои ошибки я считаю закономерными.
Все свои грехи я считаю вынужденными. И я прощаю себя за всё.