Погоня за оленями

Живя в городе Нерюнгри и работая в НФ ЯГУ, я конечно познакомился с местными рыбаками и охотниками из университета. Самым заядлым был доцент, заведующий кафедрой математики, эвенк по национальности, Макаров Петр Николаевич. Очень умный, начитанный, строгий и требовательный, имея за плечами огромный жизненный опыт, он был человек с юмором и открытой душой эвенка. Он так умел рассказывать в лицах, жестикуляцией и с таким увлечением, что слушать его можно было, забывая про все свои жизненные и бытовые неурядицы. А как он рассказывал про защиту своей кандидатской в Москве – это надо было видеть.
«Понимаешь Валера, эти паразиты с Академии, назначили мне защиту на 17 мая. Они там совсем охренели, самая охота, только гуси пошли, а мне пришлось всё бросить и лететь в Москву на защиту кандидатской. Только на открытие и сходил, правда уток не было, издали одну стайку видел и всё. Зато в Москве, боже мой Валера! Представляешь? Прилетаю в Москву, а там в каждом бассейне куча уток! Кряквы, чирки, ГУСИ даже плавают. Сутки терпел, потом пошел купил леску и крючки. Положил на досточку, наживил на крючок клюкву и запустил в бассейн. Не берут собаки! Тогда пошел на рынок и у одной бабки купил здоровенную клюкву, с ноготь большого пальца. И запустил заново. Сразу один красавец селезень, подплыл и проглотил мою наживочку. Я подождал немного и резко подсёк. А он давай взлетать. Я его к себе подтягиваю, а люди вокруг давай возмущаться. Но всё же подтянул я этого селезня, скрутил ему шею и за пазуху. Люди уже хотели милицию вызывать, начали кричать что я дикарь, изверг, так я им объяснил – мол я эвенк. Мне надо охотиться и мне можно охотиться по закону, где хочу и когда хочу. Так что… отвалите люди добрые, не мешайте жить эвенку. Если бы они знали, что перед ними доцент, без пяти минут доктор наук, вот была бы потеха.»
За один только этот рассказ он уже располагал к себе всех, кто его слушал. А таких рассказов у него были сотни, на любой случай жизни. А когда он узнал, что я семь лет жил с эвенками, вот тогда-то мы и стали настоящими друзьями. Как-то осенью он предложил мне съездить на речку Большой Дурай, порыбачить, поохотиться. И мы поехали, прихватив с собой молодого аспиранта, нашего соседа по этажу Ионова Славу. Большой Дурай, пересекает федеральную трассу «Лена» в 70 километрах от города Нерюнгри. Асфальт был только до Чульмана, но сама трасса отличная, хоть и местами пыльная. Короче через полтора часа, оставив машину на берегу у моста, мы уже шли по берегу в поисках интересных мест и рыбных ям. Речка явно с норовом, потому что на всех поворотах виднелись завалы из веток и бревен и даже целые деревья с корнями. Да и берег весь заросший колючим боярышником и шиповником, а местами переходит в настоящее болото. Так что хорошее рыбное место – это еще пол дела. Надо было до него еще и добраться. В итоге поймали штук по 10 харюзков. Но зато увидели оленью тропу и много глухариного помёта. Пётр Николаевич сразу предложил дождаться первого снега, потом сразу сюда на охоту. Так мы и сделали. Уже в середине октября выпал хороший снег. За два дня около 20 сантиметров. И в ближайший выходной мы снова были на Большом Дурае. В снежном одеянии всё выглядело совсем по-другому. Если бы не сопки, стискивающие речку, то само место я бы и не узнал. Оленью тропу мы нашли сразу, по свежим следам и Петр Николаевич начал высматривать место и ставить на оленя петлю из тонкого тросика. А мы со Славкой пошли дальше. Идя параллельно берегу на расстоянии 20-30 метров друг от друга, мы высматривали зайцев. И вдруг между нами взлетел здоровый глухарь и отлетев метров 200 уселся на верхушку дерева. У Славки была старая курковая двустволка 16-го калибра, а мне Петр Николаевич дал свою вертикалку «Меркель» и пачку патронов 12-го калибра с дробью номер 5, на зайцев. Но глухаря «пятеркой» не возьмешь, и я зарядил ружье самозарядными патронами с мелкой картечью. Как на зло местность оказалась открытая, мелкий кустарник метров сто, потом начинались деревья где и сидел наш глухарь, который прекрасно нас видел, как и мы его. «И что делать? - Спрашивает Славка - Не подпустит же. -Конечно не подпустит - ответил я.- Сделаем так: ты останешься здесь на виду, да не стой столбом, а ходи из стороны в сторону, чтоб он тебя видел, но не испугался, можешь даже закурить. А я отойду назад, как будто ушёл и постараюсь обойти лесом». Так и сделали. Пока я шел обратно и пока обходил Славку и глухаря, то всё боялся, что Славка не выдержит и начнет подкрадываться сам. Или кто-нибудь спугнет. Да глухарь и сам улететь может – птица свободная, дикая. Все эти мысли так и проносились в голове, пока я бежал почти по полукилометровому кругу. Прикинув в уме, пройденное расстояние, я решил, что пора заходить и искать глухаря. Главное успеть увидеть и не спугнуть. Прячась за деревьями и густым кустарником, я вышел точно на глухаря сбоку. Надо было передвинуться еще метров 30, там как раз шла густая полоса кустарника. А передо мной оказалось метров десять открытого пространства, и я решил стрелять. До глухаря было метров шестьдесят-шестьдесят пять, он сидел на самой верхушке дерева и смотрел в сторону Славки, не замечая меня. Тщательно прицелившись я нажал курок… Щелчок – осечка, я нажимаю второй – осечка. Переламываю ружье, взводя курки и снова – щелк, щелк. Глухарь явно забеспокоился, начал переступать с ноги на ногу. Тогда я просто выкинул самозаряды, зарядив пятеркой, осторожно закрыл ружье, стараясь не щелкнуть стволами. Но звук всё равно напугал глухаря, и он вытянул шею собираясь взлетать. Пришлось стрелять на вскидку. БА-БАХ! Глухарь кубарем валится с дерева. Слева слышу дикий вопль радости, а сам бегу к месту где упал глухарь. Как я и думал, убить его я не убил, но умудрился одной дробинкой попасть в крыло и перебить сустав. Остальная дробь застряла в пуху, не причинив никакого вреда. Зато пришлось побегать за этим петухом ещё минут пять, хорошо он не успел спрятаться, а мог бы, так как в густом лесу снега почти не было. Довольные мы сели перекурить на поваленную сушинку. Славка всё никак не мог успокоиться, всё рассказывал, как он отвлекал глухаря, прыгая на месте и размахивая руками, не отводя от него взгляда. И тут БА-БАХ! И глухарь упал. И так он болтал без умолку, пока на нас не вышел Петр Николаевич. «Что расшумелись? Не дома же!». Увидев глухаря, тут же распотрошил его. И взяв внутренности и немного перьев, пошел ставить капканы на соболя, следы которого тянулись вдоль тропы и по тропе. Больше мы ничего в этот день не видели. «Конечно так орать, все звери разбежались – как сказал Петр Николаевич - Короче олень есть. Через неделю приедем проверим петли и капканы». Неделя тянулась вечность, как нам показалось. Наконец наступила долгожданная суббота. На этот раз мы поехали на Ниве. Виктор Катков, мой хороший знакомый, услышав мой рассказ, решил поехать с нами, точнее подбросить нас до Дурая и обратно. Подъезжая к Дураю, мы увидели Ниву, выезжающую со стоянки, куда мы ехали, но как-то не придали этому значения. А зря. По следам мы поняли, что людей было двое. На широких охотничьих лыжах они прошли до нашей петли и сняли с него оленя, добив одним выстрелом. Три оленя убежали по тропе дальше и следы совершенно свежие. Кстати соболь тоже попался, но видимо сразу после нас. И мы нашли только остатки шкурки после пиршества ворон. Да… был явно не наш день. И тут Петр Николаевич предложил погнаться за ушедшими оленями. Точнее взять их в клещи, обойдя сопку с двух сторон. Оленья тропа шла между сопками. А дальше они должны были свернуть или направо, или налево. Сопки вдоль Дурая, как любые прибрежные возвышенности, были похожи на капли, лежащие острым концом к речке, а в верху срастались в один длинный хребет. Петр Николаевич пошел обходить правую сопку, а мы со Славкой пошли вокруг левой. Обойдя острый мыс сопки. мы пошли от реки с небольшим подъемом на хребет. Что мы не учли, так это глубину снега. Ветер почти всегда дул вдоль речки, а между сопок завихрялся, из-за этого снега там было в два раза больше, то есть мне по колено, а местами и выше. Ни оленей, ни даже их следов было не видно. Теперь чтобы сделать «клещи» нам надо было подниматься на сопку и тут начались проблемы. Во-первых, с этой стороны сопки ветер намёл столько снега, что я проваливался по пояс и выше, во-вторых, крутизна сопки у подножья примерно градусов шестьдесят и совершенно нет растительности, то есть даже ухватиться не за что. В-третьих, мой компаньон вдруг заявил, что всё, он больше не может идти и сел в снег. По моему внутреннему компасу через сопку, напрямую было всего полтора-два километра, а если обратно по следам, то все пять-шесть. Как на зло, время понеслось вскачь, или это мы замедлились, но начало стремительно смеркаться. В душе начала нарастать паника: Он же здоровый, килограмм восемьдесят будет, да и в гору я его всё равно не утащу. И тогда я просто стал орать на него и требовать, чтобы он немедленно встал и шёл за мной, а не то прямо здесь и брошу, тут и замёрзнешь, и вообще- якут ты или хрен собачий. Не знаю, чем я его зацепил, но он кое как поднялся и поплёлся за мной в гору. Не прошло и часа, как мы были на верху и вдруг увидели…вагончик. Добравшись до него, мы зашли внутрь и повалились на деревянные нары. И тут Славка опять начал ныть, что он здесь останется, переночует, потом придёт. Тогда я ткнул его носом в действительность: вагончик пустой, печки нет, думаешь если снега нет, то замёрзнуть теплее будет? Славка в это время шарился по единственной полочке над столом. Достал две баночки, положил обратно: «Что там – спросил я у него – Не знаю – Дайка сюда – это оказались соль и сахар – Ну ты совсем городской стал, соль и сахар – это сила и энергия, которые у тебя закончились». Мы съели по пол чайной ложке соли и грамм по пятьдесят сахару. Взамен я по охотничьему обычаю, оставил два патрона и две сигареты. Кое как, уговорами, матами заставил выйти Славку из вагончика и идти за мной. Мы прошли минут двадцать, как начался спуск и через пару минут мы увидели огни Нивы, стоящей внизу метрах в трёхстах. «Ура… вон и машина» - крикнул я и услышал судорожные всхлипывания: «Я уж думал мы заблудились, никуда не дойдём, так и замёрзнем здесь». Я ему тогда ничего не сказал, но с собою больше никогда не брал. К машине мы подошли уже в полной темноте и сразу набросились на бутерброды и горячий чай. Пётр Николаевич уже собирался идти нас искать, он то вернулся часа полтора назад. Олени свернули вправо и ушли по хребту, а без лыж там делать нечего. Но это мы уже и сами, без всяких оленей, поняли.
Ноябрь 1998г.
записано 25.10.2016
В.Дмитриев