Колымская трасса Остановки по требованию Глава 22

             
            Глава 22. Остановка "Залив Счастья"

Так как давно уже на всех географических картах Сахалин изображен островом, на острове есть город Невельск, а Татарский залив изображен как Татарский пролив, то становится ясно: мечта Г.И.Невельского, осуществленная таким авантюрным образом, когда на карту судьбы  поставлена вся благополучная жизнь и карьера, осуществилась.

Невельской был убежден в том, что Сахалин - остров, базируясь на глубоких знаниях географии, гидрографии, океанологии - такая мощная река, как Амур, не может в своем устье потеряться в песках мелководного лимана - основной его аргумент.
Почему же ошибались выдающиеся мореплаватели в своих категорических утверждениях, считая Сахалин полуостровом?

Выдающемуся французскому мореплавателю графу Жан-Франсуа де Гало Лаперузу военно-морской министр Франции маркиз де Кастри и лично король Людовик XVI предложили возглавить кругосветную морскую экспедицию, целью которой стало бы упорядочивание открытий, сделанных Джеймсом Куком в Тихом океане, и "снискание дружбы вождей далёких племен".
 
Экспедиция стартовала в августе 1787 из французского Бреста. В июле 1788 года она достигла Сахалина, обогнув остров с юга, корабли от непогоды укрылись в удобной бухте, которую Лаперуз назвал в честь своего покровителя маркиза Де Кастри.
 
А.П.Чехов в книге "Остров Сахалин" так описывает эту историю:
"В де-Кастри у него еще раз происходило совещание с гиляками. Когда он начертил им на бумаге остров, отделенный от материка, то один из них взял у него карандаш и, проведя через пролив черту, пояснил, что через этот перешеек гилякам приходится иногда перетаскивать свои лодки и что на нем даже растет трава, – так понял Лаперуз. Это еще крепче убедило его, что Сахалин – полуостров.  На самом деле это обозначало возможность прохода кораблей.

Позже пролив между Сахалином и японским Хоккайдо,  через который корабли Лаперуза вошли в Татарский пролив, назвали его именем. Экспедиция Лаперуза не вернулась, она пропала, последние достоверные сведения о ней были в 1788 году.

Невельской в книге пишет: "Во время пребывания моего в Охотске я узнал из рассказов лейтенанта, оставленного Лаперузом, который проезжал через Охотск из Камчатки, что будто бы французское правительство дало Лаперузу повеление в случае возможности входа в Амур из Татарского пролива занять устье реки".
Таким образом, только по воле случая Приамурье не стало французским.

Британский мореплаватель Уильям Роберт Броутон в сентябре 1797 года  вошёл в Татарский пролив. В течение недели Броутон пытался пройти проливом на северо-запад с целью выяснения географического положения Сахалина. В результате исследователь пришёл к выводу, что Сахалин соединён с материком песчаными косами и проход корабля далее невозможен. В своём отчёте Броутон отмечал:

"Даже если в этот залив и впадает река, то она наверняка небольшая, так как мы не наблюдали приливов или других признаков, указывающих на присутствие рек на этом берегу. Также, как и штурман, я считал этот залив слишком неудобным и узким, чтобы ввести туда корабль без особого риска".

 Иван Фёдорович Крузенштерн в 1803-1806 гг. руководил первым русским кругосветным плаванием. Его экспедиция обогнула Сахалин с севера, но из-за мелководья далеко на юг не продвинулась, придя к заключению, что прохода между островом и материком не существует.

Фердинанд Врангель, возглавлявший Русско-Американскую компанию, будучи в курсе намерений Невельского, вопреки всем предписаниям держать в строгой секретности отчет экспедиции организованной кампанией, им возглавляемой, в 1846 году для  исследования Амурского  залива, показал Геннадию Ивановичу отчет поручика Гаврилова, проводившего исследование. Из данных этой экспедиции Невельской убедился, что однозначного ответа получено не было.  Секретность же была связана опасением, что китайцы узнают об активности русских в устье Амура.

Экспедиция Невельского на транспорте "Байкал" обогнула Сахалин с севера и взяла курс на юго-запад. 10 июля транспорт "Байкал" стал на рейд в Амурском заливе, а Невельской с командой их 4-х офицеров, доктором и 14-ю членами  младших чинов с трехнедельным запасом продовольствия на трех шлюпках пошел по лиману на пути всё время бросая лот.

".... 22 июля 1849 года,- пишет Невельской,-  достигли того места, где материковый берег сближается с противоположным ему сахалинским. Здесь-то, между скалистыми мысами на материке, названными мной в честь Лазарева и Муравьёва, и низменным мысом Погоби на Сахалине, вместо найденного Крузенштерном, Лаперузом, Браутоном и в 1846 году Гавриловым, низменного перешейка, мы открыли пролив шириною в 4 мили (7,5 км) и с наименьшею глубиною 5 сажен (9,1 м). Продолжая путь свой далее к югу и достигнув 24 июля широты 51°40, то есть той, до которой доходили Лаперуз и Браутон, мы возвратились обратно и, проследовав открытым нами южным проливом, не теряя нити глубин, выведших нас из Татарского залива в лиман, направились вдоль западного берега Сахалина. К вечеру 1 августа 1849 года мы возвратились на транспорт после 22-дневного плавания, сопряжённого с постоянными трудностями и опасностями.

...Из этих исследований, в противоположность существовавшему до сего мнению относительно устья Амура, его лимана и Сахалина, оказалось:
 а) что Сахалин не полуостров, а остров;

 б) что вход в лиман из Татарского через открытый нами 22 июля 1849 года пролив доступен для морских судов всех рангов, а с севера, из Охотского моря (а также и сообщение через лиман Татарского пролива с этим морем), для судов, сидящих в воде до 23 футов (6,9 м), и, наконец,

 в) что в устье Амура из Татарского пролива могут проходить суда с осадкою до 15 футов (4,5 м), а из Охотского моря суда, сидящие в воде до 12 футов (3,6 м).

 ... имея в виду непременное исполнение данных мне повелений: описать юго-восточный берег Охотского моря до Тугурской губы и не позже 15 сентября быть в Охотске, я 8 августа вышел из лимана и от горы князя Меньшикова начал опись материкового берега.

Состояние его оказалось таково: от упомянутой горы, на протяжении 20 миль (37 км) к востоку-северо-востоку, тянется огромный залив, огражденный с моря низменными дресвяными кошками (длинная песчаная коса),  в результате исследования этого залива, произведенного на шлюпках, оказалось, что вход с моря между кошками в северную часть этого залива имеет бар(отмель) с большими чем у других баров глубинами, а именно: 9 футов (2,7 м) в малую и 14 футов (4,2 м) в большую воду. Эту часть залива я назвал заливом Счастья, потому что он представляет единственную более или менее удобную близ лимана гавань.

... 30 августа я пошел в Аян, с тем чтобы поскорее отправить оттуда донесение князю Меньшикову о моей описи; 8 сентября я прибыл в Аян".


Тем временем из Иркутска на Камчатку был послан чиновник по особым поручениям при генерал-губернаторе Восточной Сибири Н.Н.Муравьеве  Михаил Семенович Корсаков. Он имел секретное поручение - вручить Невельскому императорское разрешение на исследование Амурского лимана. Корсаков был уверен, что Невельской ожидает разрешения в Петропавловске. Допустить мысль что, Геннадий Иванович может начать экспедицию без величайшего на то дозволения, он не мог. Не застав "Байкал" в Петропавловске, Корсаков на боте "Кадьяк" пошел через Охотское море в порт Аян, где в то время находился генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н.Муравьев.

"Корсаков сообщил генерал-губернатору о своих неудачных розысках транспорта «Байкал,- пишет Невельской.  Это обстоятельство, а равно предположение, что я, не получив в Петропавловске разрешения приступить к описи лимана и устья Амура (мест, считавшихся тогда китайскими), не мог решиться сам на это исследование, и, наконец, сведения, что лиман окружен опасными банками и вход в него для транспорта «Байкал» невозможен, послужили поводом к заключению в Аяне, что «Байкал» на пути из Петропавловска погиб. После этого понятно, до какой степени все были изумлены в Аяне, когда «Байкал», считавшийся погибшим, показался утром 3 сентября перед входом в Айнский залив!"

Генерал-губернатор Н.Н.Муравьев,  первый из всех генерал-губернаторов Восточной Сибири, решая вопрос о переносе Охотского порта на новое место в Аян -  южнее Охотского порта -  посетил Охотск и Петропавловск. Этот путь из Якутска в Охотск  длиной в 1200 верст он с женой проделали верхом. Ему хотелось лично увидеть место, куда предполагалось перенести Охотский порт. Обратный путь Н. Н. Муравьёв совершил через Аян, с тем чтобы видеть этот новый порт и Айнский тракт и сравнить их с Охотским портом и трактом.

"Мы не успели еще бросить якоря, как на вельботе пристал к транспорту М.С. Корсаков и объявил о присутствии в Аяне генерал-губернатора и о мнении, ходившем там насчёт нас.

Сейчас же вслед за Корсаковым вышел навстречу нам на катере генерал-губернатор со всем своим штабом; не приставая еще к транспорту, он спросил меня, откуда я явился. На это я отвечал: "Сахалин — остров, вход в лиман и реку Амур возможны для мореходных судов с севера и юга! Вековое заблуждение положительно рассеяно. Истина обнаружилась; доношу об этом князю Меньшикову для представления государю, а ныне Вашему превосходительству".

 В моей маленькой каюте около генерал-губернатора собрались все его спутники и с любопытством выслушали рассказ о нашем плавании и сделанных открытиях, которые были совершенно противоположны показаниям карты, имевшейся тогда в Аяне".
Из донесения князю Меньшикову:

"В продолжение 42-дневного пребывания нашего в лимане нам удалось рассеять ошибочные заключения об этих местах знаменитых моих предшественников и привести затем в известность весь юго-восточный берег Охотского моря.(Далее следует описание, приведенное раньше)

... Почтительнейше донося об этом Вашей светлости, священным долгом считаю свидетельствовать о благородном рвении и неутомимой деятельности офицеров и команды вверенного мне транспорта. Все до единого честно и благородно исполнили долг свой. Утверждённую императором инструкцию о разрешении идти мне в Амурский лиман я только что сейчас получил в Аяне. Чистые и черновые журналы и карты описанных нами мест я буду иметь лично представить Вам по возвращении моем в Петербург; ныне же спешу донести о результатах наших исследований.
...По получении моего донесения из Аяна в Петербурге, под давлением авторитета моих знаменитых предшественников, нашим открытиям не доверили и считали мой поступок (что я без разрешения пошел из Камчатки в Амурский лиман) дерзким и подлежащим наказанию. Поэтому там полагали, что Петропавловск должен быть нашим главным портом на восточном океане, Аян — на Охотском море, весь же Приамурский край предоставить Китаю.

По прибытии в Петербург 28 января 1850 года я явился к князю Меньшикову и представил ему все чистые и черновые журналы и карты наших исследований и открытий, а вместе с этим и рапорт Н. Н. Муравьёва о том, что ввиду сделанного мною открытия, в навигацию же 1850 года необходимо занять устье Амура 70 человеками воинских чинов. Для исполнения этого Н. Н. Муравьёв просил князя Меньшикова о моём назначении в его распоряжение.

Князь принял меня весьма благосклонно и объявил, что хотя государь, весьма довольный моим смелым поступком, простил меня за то, что я, не получив еще его повеления, решился идти к устью Амура и в его лиман, но граф Нессельроде и большинство членов Особого комитета, председателем которого являлся граф, обвиняли меня за таковую дерзость (Именно желали разжалования) и сообщили императору о своем сомнении в справедливости моих открытий".

На заседании Особого комитета на все нападки высокочтимых вельмож Г.И. Невельской ответил: "Отправляясь из Петропавловска для описи лимана, я исполнил долг мой. Миловать и наказывать за это меня может только один государь.

... Всё, что я сообщаю, так же верно, как верно то, что я стою здесь. Что же касается до китайской силы, то сведения об этом, доставленные миссией из Пекина, неправильны. Не только китайских сил, но и малейшего китайского
правительственного влияния там не существует. Гиляки, там обитающие, находятся в самом диком состоянии и вовсе не воинственны, и я полагаю, что не только с 70, но и с 25 человеками их можно держать в порядке. Гиляки считают себя от Китая независимыми, и весь этот край, при настоящих открытиях, то есть возможности проникнуть в него с юга из Татарского пролива, может сделаться добычей всякого смелого пришельца, если мы, согласно представлению генерал-губернатора, не примем ныне же решительных мер".

Я сказал всё, и правительство в справедливости мной сказанного может легко удостовериться".

Постановление Особого комитета было компромиссным:
" Ограничиться на первый случай устройством зимовья в гавани Счастья или в другом, близком к этой гавани, пункте на морском побережье для распространения торговых отношений с гиляками.
Считать зимовье в заливе Счастья предприятием Российско-Американской компании, пользующейся со стороны правительства финансовой поддержкой.
Предоставить Охотскую флотилию в полное распоряжение генерал-губернатора Восточной Сибири.
Невельской поступает в полное распоряжение Муравьева, а разжалованному штурману Д. И. Орлову (Орлов был из ссыльных) возвратить первый чин офицера флотских штурманов".