Ингерманландцы против русских Гл. 3

Чешский социолог М. Храх, анализируя национальные движения в Восточной Европе, выделил три стадии в их развитии. На первой стадии небольшой слой образованных людей начинает проявлять повышенный интерес к изучению языка, культуры, истории своего народа. На второй стадии происходит «процесс ферментации национального сознания», ведется активная пропаганда национальных идей. Наконец, на третьей стадии в национальное движение вовлекаются широкие народные массы. ( Hrach. M. Social Preconditions of National Revival in Europe. Cambridge, 1985. P. 22-23). Именно на третьей стадии создаются предпосылки для национальной революции.

Рост национальных настроений финско-говорящего населения

Царствование императора Александра I оставило России два осуществленных либеральных проекта: Царство Польское и Великое Княжество Финляндское. Это были территории, входившие в состав империи, однако, при этом, де юре, обладавшие правами широчайшей автономии: собственная конституция (при том, что вообще Российская империя конституции не имела), собственные органы законодательной власти и самоуправления, делопроизводство и образование на национальных языках, собственные вооруженные силы, полиция, таможня, в том числе  и на границах с внутренними российскими областями. К концу ХIХ столетия эти памятники монаршего либерализма и реверансов в сторону Европы стали сильно тяготить государственную систему управления. Прежде всего, речь идет о Польше.  Польское национально-освободительное движение, вылившееся в кровопролитные антирусские мятежи 1831-1832 и, особенно, 1863 годов привели к полной ликвидации польской автономии.
Что касается Великого Княжества Финляндского, то отношение к местному суверенитету со стороны властей империи было, пожалуй, обратно пропорционально росту национального самосознания финнов и, как следствие, сепаратистских настроений. Так, если император Александр II, открывая заседание  финляндского Сейма в том же 1863 г. сказал:  «Вам, представители великого княжества, достоинством, спокойствием и умеренностью ваших прений предстоит доказать, что в руках народа мудрого… либеральные учреждения, далеко не быв опасными, делаются гарантией порядка и безопасности», то уже с начала последнего царствования правительство берет решительный курс на ограничение прав автономии и начинает проводить политику русификации в населенных финнами областях.
Среди прочего были приняты такие меры, как упразднение территориальных воинских сил и призыв финнов в армию на общих основаниях, введение русского языка в делопроизводство, создание в Финляндии газеты, выпускавшейся на русском языке, учреждение контроля за образованием, в том числе и университетским. Население самой Финляндии в это время как раз переходило от второй к третьей фазе развития национального сознания и принимаемые царским правительством решения встречались «в штыки». 3 июня 1904 года генерал-губернатор Финляндии Н.И. Бобриков был застрелен прямо в задании финского Сейма. Это, разумеется, не улучшило взаимоотношений между финской национальной общественностью и правительством. Меры, направленные против роста финского сепаратизма,  коснулись не только территории Великого Княжества Финляндского, но и вообще всех территорий компактного проживания финского населения, в том числе и Санкт-Петербургской губернии.

Здесь, не смотря на то, что финско-говорящий элемент представлял наиболее крупное из этнических меньшинств, предпосылки для складывания сколько-нибудь значимого сепаратистского движения были, изначально, не слишком благоприятными. В целом он было все же довольно малочисленным, в сравнении с русским, (180 тыс. человек на всю губернию) к тому же разделялся на несколько групп по этническому, культурному и религиозному принципу. Наиболее многочисленны среди всех финско-говорящих жителей губернии были ингерманландские финны – потомки крестьян, переселившихся из Финляндии после Столбовского мира 1617 года. Они исповедовали лютеранство и жили почти исключительно в сельской местности. Имелись также православные ижоры, вепсы и карелы, традиционно тяготевшие к русской культуре, а также ингерманландцы, принявшие православие. Наконец, после Русско – Шведской войны 1809 года,  в губернию переселяется довольно большое число  финнов из присоединенной к России Финляндии. Они оседают, преимущественно, в городах, прежде всего в Санкт-Петербурге,  имеют несколько иные, чем у ингерманландцев, культурные традиции и являются наиболее активной частью финско-говорящего населения, поскольку именно среди них имелось более всего образованных людей, без которых культурный подъем и рост национального самосознания попросту не возможны.  К тому же финны практически нигде, кроме южной части Карельского перешейка, не жили компактно: русские деревни чередовались с финскими, а зачастую русские, финны и эстонцы были соседями (по данным на 1919й год из 1124 деревень и сел, в которых проживали финны на территории Петроградской губернии, лишь 758 были собственно финскими). Тем не менее, общие веяния времени сказывались и здесь. 
Долгое время, проводником национальной финской культуры являлась почти исключительно лютеранская церковь, находившаяся под покровительством многих особ из царствующего дома, прежде бывших лютеранами. Церковь основывала школы, способствовала сохранению компактности ингерманландских приходов, развитию финского языка и этническому сохранению финнов вообще. Обычно пасторы приезжали из Финляндии для миссионерской деятельности, а если они были ингерманландцами, то богословское образование получали в университетах Упсалы, Турку (Або), Тарту. В 1863 была основана учительская семинария в Колпино. С появлением библиотек при пасторатах, а затем на их основе сельских библиотек, в народ стала проникать и светская финская литература. С 1870 года в Санкт-Петербурге начинают издаваться газеты на финском языке.
Одним из факторов национальной консолидации стала традиция проведения общеингерманландских певческих праздников по образцу эстонских. Один из таких праздников прошел в 1901 году в Дудергофе (Можайское). Эта традиция, хоть и в несколько измененном виде, просуществовала до 1938 года.

Рост сепаратистских настроений в Финляндии заставил власти империи с подозрением смотреть и на культурно-просветительское движение ингерманландцев. Вот какие мысли относительно панфинской пропаганды среди ингерманландцев и карел  были высказаны на заседании Особого совещании по делам Великого Княжества Финляндского в апреле 1914 года: «Вышеуказанный процесс постепенного офинения карел не ограничивается теперь одной Финляндией. Принявшее теперь явно агрессивный  характер панфинское движение уже проникло из Выборгской губернии в Архангельскую, Олонецкую … и даже в Санкт-Петербургскую, где насчитывается 150 000 собственно финнов, 5000 води и свыше 15000  ижор. Здесь панфинская пропаганда стремится прежде всего удержать финнов от ассимиляции с русскими. За последние годы  названное движение стало мало по малу  принимать характер объединительно – инородческого движения вообще. Перекинувшись с одной стороны в прибалтийские губернии, а с другой стороны протягивая руку  мазепанцам юго-западного края, оно повсюду вносит в борьбу инородческого элемента с государственным идеи общности интересов  и планомерности в достижении цели». (РГИА.  Ф.1276. Оп. 18 Д-512, Л.341 об.).
Ответом на растущие день ото дня националистические настроения была русификаторская политика, затронувшая, в том числе, и область образования. Так в соответствии с образовательной реформой для лютеранских школ 1908 г финские лютеранские церковно-приходские школы были преобразованы в светские земские училища с преподаванием на русском языке. В них появились русские учителя, а финский язык остался лишь как отдельный предмет.

Февральская революция и отречение 15 марта 1917 года Николая II всколыхнули все народы Российской империи, вызвав бурную волну национального подъема. Как бывает обычно во время великих потрясений, умы волновались и о «свободе и независимости» стали мечтать даже те, кто прежде думать не думал о подобных материях. Не избежали этого соблазна и ингерманландцы.
 23 апреля 1917 года был проведён I-й съезд ингерманландских финнов. Председателем этого первого съезда был избран издатель и редактор газеты «Нева», учитель, получивший образование в семинарии Колпино, Каапре (Габриэль) Тюнни. Одним из решений этого съезда было возвращено школьное преподавание на финском языке. Финская общественность пыталась провести трех своих кандидатов в Учредительное собрание, но никто из них не был избран. Впрочем, вскоре произошло Октябрьское восстание 1917 года, к власти пришли большевики, и мечты о конституционном управлении страной отошли в область несбыточного так толком и не став реальностью. 

Только что установившаяся Советская власть признала независимость Финляндии и Эстонии и там почти сразу же разгорелась гражданская война, причем белофинны, вступая в противостояние с финской же Красной гвардией утверждали, что ведут национально-освободительную борьбу против «русских угнетателей», сразу придав противостоянию не классовый, а национальный окрас. Заняв в мае 1918 года Выборг, Райволу и Териоки, белофинны устроили настоящую резню русскоговорящего населения. Особенно велики были жертвы в Выборге, где количество убитых финскими егерями под командованием Карла Густава Маннергейма достигало, по некоторым оценкам, 3000 человек. Массовые расстрелы происходили на Анненских флешах возле Выборгского замка. Жертвами репрессий, помимо финнов, замеченных в связях с красными, стали рабочие, офицеры и чиновники царской администрации, купцы, мещане, православные священники. Погибло несколько поляков, принятых за русских по ошибке. Убивали и детей. Самыми молодыми из убитых были 12-летний Сергей Богданов и 13-летний Александр Чубиков, которых расстреляли между валами. Импи Лемпинен, очевидец расстрела, также находившийся в числе доставленных  в замок арестованных рассказывал: «Я опять попал в группу, где шепотом говорили по-русски, было много русских. Там был и мой знакомый 14-летний мальчик, говоривший по-русски, который родился в Выборге. К группе устремился один изверг с веткой лапника на шапке и прокричал: «Разве вы не знаете, всех русских убивают?». Тогда этот молодой мальчик обнажил грудь и прокричал: «Здесь есть один русский, стреляйте». Изверг достал оружие и выстрелил».

Гражданская война, интервенция и ингерманландский сепаратизм

 В Петроградской губернии обстановка также постепенно накалялась. Петроградский Совет, возглавляемый Г.Е. Зиновьевым, занял жесткую позицию в отношении местного крестьянства, проводя реквизиции и насильственные мобилизации в армию. По отношению к ингерманландским органам волостного самоуправления, которые попытался ввести III-й съезд ингерманландских финнов, состоявшийся 10 марта 1918 года, он занял непримиримую позицию, объявив их «кулацкими». На их месте учреждались комитеты бедноты.
Еще в марте 1918 года в Гатчине прошел съезд крестьян Центральной Ингрии, на котором делегаты обратились к советской власти с просьбой раздать населению оружие для отражения возможного немецкого наступления. Просьба была удовлетворена, и теперь эти винтовки повернулись  против самих большевиков.  Одним из первых вооруженных выступлений ингерманландских крестьян стало июльское восстание в Гостилицкой волости Петергофского уезда 1918 г., где была разоружена местная боевая дружина из батраков и прочей бедноты. Гораздо более серьезным стал так называемый «Волосовский бунт» против реквизиций и продразверстки, в котором участвовали как финские, так и русские крестьяне Ямбургского уезда. Восставшие захватили станции Волосово, Молосковицы и Вруда, перерезали  Балтийскую железную дорогу и ожидали помощи из Лужского и Петергофского уездов для наступления на Ямбург. На подавление восстания был брошен 1й конный полк с артиллерией и броневиками. Военные действия продолжались с начала августа до начала сентября, когда восстание было окончательно подавлено. Крестьянские волнения прокатились по окрестностям Лигово, Пулково, Красного Села, затронув Дудергофскую и Шунгаровскую волости. В Северной Ингрии (Карельский перешеек. Прим. авт. ) произошло крестьянское восстание в Колтушской волости, так же вызванное продразверстками. Мообилизация в Красную армию сабатировалась в массовом порядке. Подобными крестьянскими волнениями тогда была охвачена вся Россия, и они жестоко подавлялись красными. Многие финны из числа участников этих восстаний и а также просто противников большевиков осенью 1918 года эмигрировали в Эстонию и Финляндию. Вскоре большевики установили для крестьян дополнительные налоги, ингерманландцы, жившие в пограничной полосе, начали целыми семьями покидать родные края.
Эти беженцы 24 ноября 1918 года провели в Выборге собрание, на котором решено было обратиться за помощью к властям Финляндии. Собственно, там впервые была озвучена мысль о присоединении Ингерманландии к Финляндии. 31 января 1919 года в Хельсинки был образован «Временный комитет управления Ингерманландии» из 9 человек под председательством профессора П. Тойка, ставший верховным органом управления  ингерманландским национальным движением. Финляндия, впрочем, отнеслась к идеям комиссии довольно скептически, ограничившись лишь приемом беженцев. Зато Ингерманландская временная комиссия и Временное правительство Эстонии 26 марта 1919 года заключили договор, согласно которому правительство Эстонии обязалось финансировать подразделения добровольцев-ингерманландцев. Началось формирование добровольческого полка, в который вступали не только ингерманландские беженцы, но также финны, проживавшие в Эстонии,  и добровольцы, приехавшие из Финляндии, в том числе в него перешли многие бойцы финского добровольческого  полка «Сыны севера», ранее сражавшегося с красными на территории Эстонии.

9 июля 1919 года беженцами Северной Ингерманландии была объявлена конечная цель борьбы – независимая Ингерманландия.

 В идеале предполагалось формирование федеративного государства совместно с Финляндией, Эстонией и Восточной Карелией и освобождение от всякого русского влияния. Каапре Тюнни, который также вошел в состав Временной комиссии так писал об этом: «Такая политика может обернуться для нас бедой, т.к. Ингерманландию нельзя отторгнуть от России. Этого не следует забывать. Россия никогда не откажется от своей столицы и никогда не откажется от выхода на Балтийское море. Ни Финляндия, ни, тем более, Эстония не примут Ингерманландию в сферу своего влияния, боясь русской части населения Ингерманландии, как заразы. Финляндия не сделает для нас ничего, т.к. три четверти парламента выступает против. И поскольку впереди президентские выборы, то никакое правительство не предпримет действенных мер, которых большинство парламента не поддерживает. В таких случаях и союзники не помогут…». Как в воду глядел.
Еще в декабре 1918 года боевые части русских белогвардейцев под общим командованием генерала М.С. Юденича начали боевые действия против Советов. Общее наступление на Петроград развернулось 13 мая 1919 г. Северный корпус под командованием генерала Родзянко выступил с территории Эстонии при поддержке эстонских войск, а 1й батальон Западного Ингерманландского добровольческого полка должен был наступать вдоль побережья Финского залива. 15 мая белыми был взят Гдов, фронт защищавшей  Петроград 7й армии оказался быстро прорван, 17 мая белые вступили в Ямбург.
15 мая 1й батальон ингерманландских добровольцев (325 человек) высадился с эстонских кораблей в районе Усть-Луги. Заняв Сойкинский полуостров, отряд пополнился 50 добровольцами из числа местных финнов и ижор и двинулся в сторону Копорья.  Предпринятая 18 мая попытка занять крепость Копорье закончилась трагически. Полк, приближавшийся к крепости по открытой местности, попал под ураганный пулеметный огонь. В бою погиб командир полка Алексантери Тюнни (брат к К. Тюнни). Батальон потерял 43 человека. 24 мая крепость Копорье все же была занята (красные просто ушли из нее). К концу июня численность отряда вырастает до 1624 человек. Отряд был переформирован в трехбатальонный полк с артиллерийской батареей.
Однако, история этой воинской части оказалась недолговечна. Никакого соглашения о будущем статусе Ингерманландии между белогвардейцами и финскими националистами не существовало. Еще в мае 1919 года Маннергейм, занимавший в то время пост премьер-министра Финляндии и главнокомандующий Северо-Западной армией генерал Юденич договорились о сотрудничестве на условиях признания независимости Финляндии и Прибалтики, а также предоставлении ингерманландским финнам прав культурной автономии, однако эта договоренность вызвала резкую критику со стороны вождей белого движения. Верховный главнокомандующий Русской армией адмирал А.В. Колчак прямо назвал возможность взаимодействия с Финляндией «фантастической». В результате, надежды на совместный поход финской армии и белогвардейцев были похоронены. Здесь, впрочем, стоит не только критиковать великодержавную упертость царских генералов и адмиралов, но и помнить об антирусских настроениях, преобладавших в то время в Финляндии, которые ярко проявились в актах геноцида по отношению к русскому населению (о чем мы уже писали). Финны и белогвардейцы преследовали различные цели, не доверяли друг-другу и имели на то все основания.

  С самого начала наступления угрожающая напряженность возникла в отношениях ингермандских добровольцев с русским командованием. Члены Временной комиссии по управлению Ингерманландией, находившиеся в рядах батальона, вели активную пропаганду среди местного населения, подкрепляя ее раздачей американской муки (которой к середине июля было роздано 780 пудов (12, 5 тонн), пытались устанавливать в зонах компактного проживания ингерманландцев местное волостное управление. Генерал А.П. Родзянко и его окружение видели опасность  в существовании национального формирования с собственной политической программой и флагом (свою очередь ингерманландские активисты видели в белых офицерах “реакционеров”, нетерпимо относящихся к любому проявлению национального самосознания). Посетив штаб полка в Копорье, генерал заявил, что не знает, кто такие ингерманландцы, и что в России есть только русские. Под нажимом белогвардейцев эстонский главнокомандующий Й.Лайдонер вынужден был дать гарантии того, что Эстония не станет возбуждать вопрос о статусе Ингрии, а также издать приказ о переподчинении полка командованию Северного корпуса. В ответ офицеры полка  заявили, что готовы взаимодействовать только с эстонским командованием.

Вся эта история, естественно, закончилась плохо для всех: 13 июня  началось антибольшевистское восстание на фортах «Красная горка» и «Серая лошадь» на южном берегу Финского залива, близ Ораниенбаума. В случае захвата этих укреплений белыми, могучая крепостная артиллерия фортов могла серьезно угрожать Кронштадту и кораблям Балтийского флота, значительно облегчив задачу по захвату Петрограда. Ближайшей из белых частей оказался батальон Западного Ингерманландского полка, который занял позиции перед фортами в деревне Лебяжье, да так там и простоял, не поддержав восставших и не сообщив ничего центральному командованию, до того момента, пока 16 июня мятеж не был подавлен. После этого рассвирепевший Родзянко отдал приказ о разоружении полка.  Желающие могли вступить в другие части, что и сделали 350 человек, сведенные в отдельный батальон Островского полка. Остальные вернулись в Эстонию и, далее, в Финляндию.
Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что предубеждение белогвардейцев в отношении их финских и ингерманландских союзников не было беспочвенными. О господствовавших в полку настроениях хорошо говорят записки одного из его офицеров, а до этого офицеров добровольческого полка «Сыны севера» Ханса Кальма: «Более 200 лет финская земля терпела оккупантов. Теперь пора взять назад то, что царь Петр когда-то захватил» (Kalm H. Poikain retki. Espoo 1921. S 190.)

В ходе летних боев Гдовский и Ямбургский уезды оказались полностью в руках белогвардейцев. Бои шли на территории Петергофского уезда, на подступах к самому Петрограду, белые даже заняли Красное Село и Пулково. Это объяснялось, прежде всего, тем, что лучшие части красных в тот момент были переброшены на юг России, где успешно развивалось наступление армии генерала Деникина. Однако, сил для дальнейшего наступления Северному корпусу не хватило и белые вынуждены были отойти, заняв оборону по рубежу реки Луга.
 В сентябре Северо-Западная армия (общ численность 18 500 штыков и сабель при 57 орудиях, 4 бронепоездах, 6 танках, 2 броневиках) начала решительное наступление на Петроград. 20 октября, потеснив полки 6-й дивизии Красной армии, белые подошли к Стрельнинской подставе  (ныне поселок Новоселье). Это был ближайший к Петрограду пункт, которого  удалось достичь белогвардейцам. Памятником тех боев является воинское захоронение красноармейцев, которое находится на мемориале воинской славы в Новоселье. Сохранилось известие о том, что штаб белых располагался возле деревни Вилози и там были расстреляны 9 пленных красных курсантов с курсов комсостава.
На другой день части 1-го корпуса белогвардейцев после упорных боев заняли Павловск, Царскую Славянку и Царское Село. Эстонские войска и заново сформированные ингерманландские добровольческие формирования (Западный Ингерманландский добровольческий полк), при поддержке английского монитора «Эребус» попытались захватить форты «Красная горка» и «Серая лошадь», но были отбиты.
В западной прессе уже прошли сообщения о благополучном взятии Петрограда, и действительно, среди советской верхушки царило смятение, причем многие, в том числе и Зиновьев, высказывались за оставление Северной Столицы, на которую, к тому же, началось наступление белофинских добровольцев через северную Ингрию. Однако 15 октября Политбюро ЦК РКП(б) приняло специальное постановление о Петроградском фронте, в котором требовало: «Петрограда не сдавать!». Тогдашний нарком армии и флота Лев Троцкий объявил всеобщую мобилизацию питерских рабочих. Масса необстрелянных, необучены и, вдобавок, плохо вооруженных людей создавала, тем не менее, серьезный численный перевес на фронте. К Петрограду спешно перебрасывались свежие части. В числе других соединений и частей на борьбу с Юденичем были отправлены: бригада курсантов из Москвы, 3-я бригада 18-й стрелковой дивизии из Котласа, 3-я бригада 21-й стрелковой дивизии из Тулы, 479-й стрелковый полк с Севера из 6-й армии, 8-й стрелковый полк из Лодейного Поля, 3-й Башкирский полк из Белебея, 6-й запасный полк из Кинешмы, шесть бронепоездов.  23 октября 7я и 15я армии красных перешли в контрнаступление, начав выдавливать выдохшиеся белых. Северо-Западная армия пятилась, чем дальше, тем быстрее. 14 ноября красные вступили в Ямбург и Северо-Западный фронт начал разваливаться.

Неудачи белых были связаны не только с разногласиями в стане союзников: белогвардейцев, эстонцев, финнов и англичан, но и с рядом политических ошибок командования Северо-Западной армии. Затерроризированные политикой «Военного коммунизма» крестьяне ожидали белых, как избавителей, связывая  с их приходом и надежды на приемлемое разрешение земельного вопроса. В ходе боев мая-начала июня 1919 года в оперативных сводках штабов 7й армии отмечались неоднократные случаи, когда крестьяне прифронтовых территорий недружественно относились к красным, сигнализировали противнику о их перемещениях, а то и открыто присоединялись к белым.
Однако первые же мероприятия белого командования в области земельной политики вызвали разочарование крестьян.  19 июня А.П. Родзянко подписал известный приказ №13 «О временном праве пользования землей», согласно которому решение земельного вопроса подлежало урегулированию   с прежними владельцами, которые должны были заменить собой органы советской власти, и которым впредь должна была выплачиваться арендная плата за землю. Кроме того, запрещались переделы земельных участков. Наиболее ретивые из помещиков  стали добиваться  выселения из их угодий засевших там батраков и малоземельных крестьян. Этот приказ, изданный накануне решительного наступления на Петроград, был, по меньшей мере, несвоевременным.
Развитие общественного самоуправления также стало проблематичным, поскольку хоть земство, формально, и было восстановлено, но вся власть находилась в руках так называемых волостных комендантов, обладавших практически неограниченными полномочиями.
Наконец, в июне, а особенно в июле, когда у Северо-Западной армии начались проблемы со снабжением, белые, в свою очередь, начали проводить реквизиции продовольствия и, особенно, лошадей. Оказалось, что белые ничуть не лучше красных: точно так же грабят, да еще и норовят согнать крестьян с земли, которую они уже считали практически своей. Все это привело к тому, что белые практически полностью утратили поддержку местного населения. 

«Кирьясальская республика»

Несколько иначе развивались события на севере. 27 июня 1919 года Северо-Ингерманландский добровольческий полк подполковника Юрье Эльфенгрена (580 бойцов), сломив сопротивление малочисленных красных пограничников, перешел границу и занял поселки Кирьясало, Миккулайнен (Никулясы), Лемболово, Васкелово, подошел к деревне Куйвози и станции Грузино. В бой с солдатами Эльфенгрена вступили отряды финских же красногвардейцев.  Добровольцы потерпели поражение и отступили в Финляндию. Однако в сентябре 1919, одновременно с наступлением Юденича на западе, отряд Эльфенгрена снова перешел границу, дошел до Грузино и вновь потерпел поражение в бою под Куйвози 24 октября. Солдаты Эльфенгрена отступили на север и более года удерживали Кирьясальский выступ, где 23 января 1919 года даже была провозглашена «Республика Северная Ингрия» со столицей в деревне Кирьясало, где  белофинны сумели удержаться до декабря 1920 года.

Надеждам на вступление Финляндии в открытое противостояние с Советами, которые питали некоторые круги в Финляндии, Эстонии, да и на территории России так и не суждено было сбыться. Еще 25 июля 1919 года в Финляндии состоялись первые в истории президентские выборы, на которых победил представитель левоцентристских сил и сторонник мирной внешней политики профессор К.И. Стольберг. Уступая давлению общественного мнения, его правительство оказывало поддержку финским добровольческим формированиям, но блокировало все попытки вовлечь Финляндию в широкомасштабное противостояние с Советами.
5 декабря правительство Эстонии вступило в мирные переговоры с Советской Росией. Для Северо-Западной армии это означало потерю тыла. Оставшиеся без снабжения белые вскоре оказались прижаты к эстонской границе. Отступая в Эстонию, части белогвардейцев разоружались и расформировывались. 2 февраля 1920 года между  РСФСР и Эстонией был подписан мирный договор, согласно которому новая граница прошла между реками Лугой и Наровой. Небольшая часть Петроградской губернии, отошедшая к Эстонии, в последующие годы называлась Эстонской Ингерманландией. Западный Ингерманландский добровольческий полк еще какое-то время нес службу в пограничной охране Эстонии, но к началу июня 1920 года был окончательно расформирован.

Мирные переговоры между РСФСР и Финляндией начались в городе Тарту 12 июля 1920 года. Среди прочих вопросов на ней обсуждалась и ингерманландская проблема. 14 октября, советская делегация обнародовала обращение, в котором оговаривались права финского населения в пределах Петроградской губернии, в том числе: «право в пределах общих законов и постановлений государства свободно регулировать дело народного просвещения, общинное и междуобщинное управление, а равно и местное судопроизводство; право осуществлять упомянутые выше цели через необходимые органы представительства и исполнительные органы…; право в деле народного просвещения,  а равно и в других внутренних делах, свободно пользоваться языком местного населения». (ДВП СССР. Т.3. М.1959. С. 281-282)
По сути, это была декларация ингерманландской культурной автономии, о которой столько говорили представители умеренных национальных финских кругов и просто политические реалисты от Карла Маннергейма до Капре Тюнни. Кстати, последний также присутствовал на переговорах в составе делегации, представлявшей интересы финских беженцев, которые объявили о своей готовности вернуться в родные края на следующих условиях:
1. Полная амнистия для беженцев, включающая и возвращение имущества.
2. Помощь в постройке новых домов взамен разрушенных.
3. Освобождение семей, потерявших жилье от всех налогов сроком на 1 год.
4. Продовольственная помощь семьям вернувшихся беженцев и предоставление им семян для будущей посевной.
Все эти предложения были приняты советской стороной.
Последним днем Республики Северная Ингрия стало 5 декабря 1920 года, когда по условиям Тартусского мирного договора она была ликвидирована. Бойцы Западного Ингерманландского полка и часть местного населения ушли через границу в Финляндию, где полк, вскоре, был расформирован. Так закончилась гражданская война на территории Петроградской губернии.