Кончина Василия Андреевича Вярьвильского

«В конце 1905 года я получил письмо из дома,  котором мне сообщили неприятное известие – старик, наш отец, захворал смертельной болезнью – раком печени.
Он ездил в Москву, показывался там знаменитостям, и диагноз был ими подтверждён. Конечно, самому больному правду о его болезни не сказали, а успокоили старика, уверив его, что он страдает циррозом печени. С начал 1906 года я начал хлопотать перед своим военным начальством о предоставлении мне длительного отпуска в связи с болезнью отца. Мы были накануне начала демобилизации, и в конце января мне дали месячный отпуск.
 
С большой радостью встретили меня в родной отцовской семье. Особенно был доволен старик отец, который всё ещё не мог успокоиться от потери на фронте сына Бориса, но утешался тем, что второй сын, то есть я, благополучно возвратился домой.
Столь же радостно меня встретили и в семье Мартышкиных. При первой же встрече с отцом я по его состоянию увидел, что он доживает свой век: он страшно похудел, лицо пожелтело и даже чуть почернело, глаза сделались какими-то блестящими, но духом он не упал, а продолжал работать и управлять своим торговым предприятием.
Первым делом он обратился ко мне с тем, чтобы я обязательно поселился со своей семьёй вместе с ним, и с этой целью он даже распорядился вместо наших комнат в нижнем этаже дома приготовить нам две комнаты в верхнем этаже, почти рядом со своей спальней. Я не мог ему в этом отказать, и мы с женой поселились в той комнате, где я ещё жил маленьким мальчиком. Дочку нашу Софочку с няней поместили в комнату, соседнюю с нашей.
 
Я постарался помочь отцу в работе и освободил его от ведения конторской и финансовой отчётности торгового дома. А чтобы дать возможность отцу побольше находиться дома, мы его кабинет из магазина переместили в нашу большую гостиную, где отец и проводил своё время за чтением журналов, газет и книг, что он так любил в течение всей жизни. Всем нам, семейным, очень тяжело было смотреть на угасающие силы отца, он с трудом начал ходить, но всё ещё продолжал интересоваться политикой. Отец зачитывался жизнеописанием святого Василия Великого, имя которого нёс на себе. Он вычитал, что его одноименник тоже в старости болел печенью.

Вследствие ухудшения здоровья отца, мне пришлось исходатайствовать продолжение отпуска. В последнее время он мало стал кушать, всё ему не нравилось, только специальные блюда, приготовленные нашей няней Катей, удовлетворяли его аппетит. Наша няня хорошо готовила, и она всячески старалась угодить старику отцу.
 17 марта 1906 г. у отца произошло мозговое кровоизлияние, но он находился в сознании и в присутствии вызванного нотариуса совершил духовное завещание своего имущества. Учитывая большую религиозность отца, мы вызвали его духовника – протоиерея Кафедрального собора, где отец был тридцать лет старостой.
 
В дом из собора принесли старинную почитаемую икону Рязанской Божьей Матери, перед которой в спальне отца был совершён молебен. Все дети и внуки окружали постель умирающего отца и деда. Больной не терял сознания и вечером в беседе со мной даже интересовался новыми избранниками от народа в Государственную Думу.

18 марта около двух часов дня, на глазах мачехи и нас, детей, стоящих на коленях у постели, отец произвёл последнее своё дыхание и закончил свою жизнь. Было ему шестьдесят четыре года.

Надо сказать, что если бы не такой неизлечимый недуг, как рак печени, отец мог бы прожить долго. Он редко болел, вёл правильный образ жизни, никогда не курил. За столом, бывало, позволял себе выпить 1–2 рюмки своих домашних любимых наливок, но не водки.
 
Весть о его кончине разнеслась по всему городу. В Пензе он был очень популярным человеком, его знали как большого общественного деятеля и одного из самых влиятельных городских голов. Недаром Городская дума избрала его Почётным гражданином, чем особенно всегда гордился отец. Парадная панихида по отцу в присутствии гласных Городской думы во главе с Городским главой совершалась в Спасском кафедральном соборе. Пел церковный хор под управлением нашего знаменитого регента А. В. Касперского.
 
Помню, что во время похоронного концерта, со мной сделалось что-то вроде истерики: я заплакал с неудержимым рыданием и напугал рядом стоящую со мной Лизу.
Из Собора мы на руках, не прибегая к катафалку, пронесли его гроб по Московской улице с остановкой на панихиду против нашего дома, и дальше – до Мироносицкого кладбища, где схоронили покойного в семейном склепе, поставив его гроб рядом с гробом покойной моей матери Софьи Михайловны.
 
На могиле мы соорудили большую металлическую витрину, куда поместили все многочисленные венки с надписанными лентами, в том числе от Пензенской городской Думы с надписью: «Почётному гражданину города Пенза».

На кладбище в этот период строилась небольшая, но довольно красивая каменная церковь, и мы от своей семьи сделали денежный взнос на внутреннюю художественную роспись храма. На наше пожертвование позже в середине церкви на колонах были нарисованы четыре картины с изображениями святых, имена которых мы носили, а именно: св. Василий Великий, архангел Михаил, св. Давид (старец монах, по житию бывший князь, принявший монашество) и св. князь Борис.

После похорон в нашем доме прошёл большой поминальный обед, на котором было столь же много гостей, родных и знакомых, сколько бывало при жизни отца на Новый год и в день его именин.

Отца мы сильно любили и гордились им, так хорошо прожившим свою жизнь, воспитавшим нашу большую семью, который из простого, бедного ~ мальчугана самостоятельно вырос до Почётного гражданина города, что в истории Пензы было редким явлением.
 
Со смертью отца семья наша, что называется, потеряла главнокомандующего. Отца заменить было некому, и мы поняли, что такая большая патриархальная семья уже дольше существовать не сможет. Все мы держались вместе только будучи спаянными отцом, который так ревниво защищал идею семейного объединения. Теперь же появилось желание жить нам отдельными семьями...»

ДАЛЕЕ:http://proza.ru/2022/01/22/1557

К СОДЕРЖАНИЮ: http://proza.ru/avtor/79379102895&book=11#11