Дачи и неудачи

      Дачный кооператив  принадлежал местному  коммунальному предприятию,
специализирующемуся на городской рекламе, оформлении общегосударственных праздников с военными парадами и демонстрациями. Следовательно, все излишки, а часто и не излишки, постепенно перекочевывали из списка инвентаризации в дачные подобия юрт.   В ход шли металлические конструкции, снятые с грузовиков, везущих в народ достижения социализма,  из гигантских брезентовых или водонепроницаемых транспарантов выкраивали стены, потолки и крыши этих времянок. Поэтому и территория кооператива выглядела ярко и красочно, вроде ярмарки близ Диканьки, нет – нет, а в фрагменте стены угадывались брови Брежнева, шевелюра Маркса и лысина Ленина. Знак благодарности классикам за счастливую дачную жизнь.
А зависела эта пестрота от одного человека – Ильи Фельдмана, нашедшего свое призвание по части снабжения. Ему было дано право выписывать, подписывать и списывать мягкий и твердый инвентарь организации. По его снабженческой воле постепенно госимущество вывозилось за пределы города в это самое бывшее кукурузное поле, оставшееся от Хрущева.
        Многое зависело и от его жены, Катерины, по этой самой причине перегруженной комплиментами вперемешку с просьбами..
  У окружающих эта супружеская пара  вызвала бы  только удивление. Что могло соединить в жизни  потомственного местечкового еврея Фельдмана и типичную сельскую дивчину Катерину? Тем не менее, этот союз состоялся и так взаимопроник друг в друга, что семья заговорила на своем особом диалекте, смеси украинско – русского суржика с еврейским произношением.  Илья время от времени  «ходил по хлеб и молоко», причем часто «тудою и сюдою и оттудова и отсюдова», а Катерина, чтобы усилить значение собственных высказываний, очень твердо  говорила «так - таки – да!» с этническим завыванием.
        В дачном кооперативе они вели себя не по уставу. Несмотря на определенные
правила  ведения хозяйства,  завели  на шести сотках несколько поросят, набиравших килограммы в геометрической прогрессии и превратившихся в гигантских боровов, выделяющих во внешнюю среду даже больше, чем потребляющих. В зависимости от розы дачных ветров свиной аромат периодически  менял направление нецензурной брани с сопредельных дачных участков.
        А однажды вообще учудили – привели в исполнение смертный приговор
неполовозрелому теленку прямо на глазах дачников. Во многих соседских ушах  еще долго звучал удар топора по его темени, а в глазах поселился образ висящей тушки со стекающей на траву кровью. Вроде и уж очень жуткая картина для дачного пейзажа, и смотреть не хочется, а глаза так и тянутся в сторону экзекуции. После  отдельного собрания членов кооператива с повесткой недопустимости  подобного поведения животноводство не было полностью свернуто, а перепрофилировано на меньшую по размеру, но не меньшую по вреду, живность – по междуусадебным дорогам и неограждённым участкам ходили целые стада кур, уток и гусей,буквально скашивающих всю зеленую растительность от бурьяна до с трудом взращиваемых
заморских пряностей.
А что оставалось делать семье, уже давно живущей в городе, но сохранившей
тоску по  сельскому укладу? В семье пять несовершеннолетних ртов, мал мала меньше. Катерина относилась к деторождению по принципу «бог дает детей и даст на детей», но бог вторую обязанность переложил на Илью, который справлялся с ней гораздо хуже,  чем с первой, по причине нарастающей подозрительности контролирующих органов.
        Вот и приходилось Катерине выкручиваться изо всех сил, привлекая молодую поросль. Она пристально следила за созреванием урожая в окружающих кооператив общественных полях, лучше всех служб определяла   спелость  гороха,  фасоли,  моркови  и  всего  ассортимента овощно – плодовых культур. А самое главное, с точностью снайпера попадала в оптимальную дату сбора урожая, успевая выбрить плеши на  необъятном общественном поле до планового сбора. В такие
периоды по междачным дорогам по ночам двигалась вереница из шести теней, мал мала меньше, как гномов за Белоснежкой, на обратном пути объем теней значительно деформировался за счет мешков, наполненных дарами земли.
        Но не одними материальными интересами жила семья. Катерина любила поговорить. Темы были довольно приземленными, никогда о прочитанных книгах и посещаемых выставках и спектаклях, часто о демографии страны в целом и отдельной семьи, в частности. А демографические взрывы в отдельно взятой семье Фельдманов случались с необъяснимой  с понятиями гигиены частотой, создавалось впечатление, что Катя после очередных родов выписывалась из роддома уже с новой беременностью.
        Но на этот раз период быстрого набора веса и деформации в районе талии 
сменился бледностью и грустным выражением лица. Кооператив замер в ожидании пояснений, ждать пришлось все межсезонье, некоторые даже начали забывать о причинах  интереса.
        Катерина сама вышла на связь. Она и новостями делилась очень умело, выбирала в собеседники людей не только компетентных и заинтересованных, не только умеющих до деталей вникнуть в предмет обсуждения, но и могущих  правильно пересказать по цепочке.
        Неудивительно, что объектом первого откровения стала жена соседа по даче через пару улиц, и собеседница была избрана  не по принципу взаимной симпатии, а исключительно по принадлежности  к медицинской специальности. Ведь только с ней всесторонне развитая Катя могла поделиться, демонстрируя  все свои медицинские знания, сдобренные диагнозами и замысловатыми медицинскими терминами.
         Поэтому в один из воскресных дней к калитке соседки подъехал велосипед,
везущий Катю с таинственно – интригующим выражением лица. После короткого вступления о погоде, урожае, здоровье детей Катерина начала делиться сокровенным.
      - Ой, Никытычна, все не могла до вас выбраться. Такое пришлось пережить, такое! Я ж, таки – да, была опять «бэрэменной», так токо сейчас должна была рожать. А за три месяца до срока шось заболело и пока шла до телефона Илье позвоныть, так шось уроныла. Оказалось дитё, девочка, манюсенька, красного цвета, да еще пыщит еле – еле. Соседка вызвала скору та й повэзлы до больныци. Восемьсот граммов девочка, нияка. Врач сказала «проблемна»,  и что нужно буде «понаблюдать  в динамике». Меня выпысалы.  А душа болыть, я  и говорю до Илюши, ты пойды в больныцю, там у динамике* лежить наше дитё, поинтэрэсуйся. А то ж ликари
таки варвары, що можуть положить дитё у хвормалин, воно там будэ розвиваться, а воны йёго будуть студентам показувать!... Знаетэ, чим закинчилось, так, таки – да, дите живэ, уже пивтора кыла важить, ото забыраем, прыходьте дывытысь!

• «динамик» – кювез, «инкубатор» для выхаживания недоношенных детей в интерпретации Кати.