Завтра - танцы!

   Есть люди, которые любят танцевать. В отличие от любви к сладкому или наркотикам, это чувство не вызывает зависимости, а только, проявляясь в радостные  моменты жизни, наполняет этих людей каким-то неодолимым внутренним восторгом и желанием тут же пуститься в пляс. Желание танцевать возникает у них как-то вдруг - то ли когда способствует этому нахлынувшее в эту минуту замечательное настроение, то ли когда звучит музыка, часто прекрасная сама по себе, которая и увлекает человека в некое пространство неожиданных эмоциональных переживаний, и тогда, сначала только мозг его, а затем уже и все тело, руки и ноги - приходят в страстное ритмическое движение, которое заставляет кружиться вокруг себя либо двигаться в такт увлекающей его музыки…

   Отец очень любил танцевать. В семье он, казалось, был единственным эмоциональным человеком, нервным и вспыльчивым, как спичка, в случае каких-то переживаний или потрясений, когда он мог позволить себе ругаться и яростно жестикулировать, и когда взгляд его вдруг становился жёстким и пылким, и достаточно было видеть один только этот взгляд, чтобы ощутить одновременно всю сумму переживаний отца в тот момент. Но и в минуты радости эмоции захлестывали его тоже, и он, не стесняясь, выражал их, все так же жестикулируя и демонстрируя слезящиеся от чувств глаза. Мать же, в отличие от него, свои эмоции почти не выражала ни телом, ни голосом своим. Она либо тихо плакала, когда ей было горько, либо улыбалась или негромко смеялась в случае радости. Такими же разными бывали они и в дни веселья и семейных торжеств, когда можно было вовсю веселиться в кругу близких людей, и тогда отец всегда находился среди танцующих и поющих, а мать предпочитала тихо сидеть в сторонке, наблюдая за всем со стороны. Отец обычно танцевал весь вечер: со всеми бывшими там партнершами и все танцы…
В конце вечера, окончательно утомленный физически и эмоционально, он присаживался, наконец, рядом с женой, всё ещё механически продолжая напевать негромко мелодии, которые ещё только недавно звучали…
   Его младший сын танцы любил тоже. Хотя эмоции свои он проявлял редко и почти незаметно для окружающих, но внутри себя, если они случались, он чувствовал их с огромной силой и с такой же силой - переживал. То, что нельзя было разглядеть в нем внешне, проявлялось внутри него, закипало и нарастало раз за разом в его сердце и там же угасало и приходило в состояние равновесия, которое, как бы невзначай, он демонстрировал окружающим на протяжении всей своей жизни. Эмоции он переживал часто, был чувственен и чувствителен ко всему вокруг него происходящему: будь то в быту, будь то в общественной жизни или в жизни личной. И, как когда-то мать, он тихо переживал плохое внутри себя и, как отец, ярко проявлял свою радость… Что-то он перенял у каждого из них, а от отца - еще и любовь к танцам.

   В юности и молодости своей он никогда не учился танцевать. Учиться танцевать в те времена для мальчишек его района было, как говорили, - “западло”: бегать с мячом, стрелять из рогатки, кататься на велике, а главное - учиться в школе - вот и весь набор обязанностей, которые ему следовало исполнять. Но когда школа осталась позади и началась жизнь самостоятельная, мальчишеские забавы сменились делами взрослых, где, помимо всего, были и встречи, и поцелуи, и вечера танцев. Все эти новшества, соединенные воедино, хоть и не были часты, вызывали в нем большой интерес, сопровождаемый долгими ожиданиями и, затем, длительными переживанием произошедших событий, и потому танцы, в силу их редкости в процессе трудовых будней, находились где-то в верхней части списка событий, доставляющих ему явное удовольствие, а именно - эмоциональные и духовные радости.
   Умение танцевать пришло как-то само собой. Его музыкальность и чувство ритма оказались как нельзя кстати и очень благоприятствовали его стремлению двигаться в такт музыке. Гибкое тренированное тело точно слушалось указаний мозга, а мозг - полностью подчинялся веяниям его души. В подтверждение всему, двигался он замечательно и пластично, и потому любая партнерша была рада с ним без конца танцевать.
   Так, начав в студенческой компании как Олег, он продолжил плясать и в зрелом возрасте, будучи уже Олегом Александровичем, однако затем, находясь в эмиграции и сменив свое имя на созвучное местному диалекту, более не мог думать о танцах, поскольку жизнь требовала от него совершенно других занятий, а именно - адаптироваться, акклиматизироваться и делать многое другое еще, отчего музыка и, тем более, танцы были удалены из всех его жизненных приоритетов, отправившись куда-то в небытие, казалось, навсегда.
   
    - Дай мне только руку. - сказала ему Мила, когда они стояли на палубе круизного лайнера, плывущего где-то в водах Эгейского моря несколько лет спустя.

Тогда  на палубе оркестр играл румбу, и Мила, едва касаясь протянутой ей руки, стала двигаться в этом танце очень грациозно и профессионально, приковав в ту же минуту к ним общее внимание всех окружающих пассажиров.

    - Как здорово вы танцевали, - говорили потом им некоторые, а ведь он и не танцевал совсем, только протягивал руку и слегка двигался, стараясь ей подражать.

Оказалось, она в молодости, еще “там”, серьезно увлекалась бальными танцами и, как все танцоры, этими танцами будто всегда и жила, продолжая даже ходить, слегка танцуя. Неудивительно, что и в жизни новой, эмигрантской, желала она продолжения этому увлечению, и лет так через пятнадцать все же нашла его, поскольку, освоившись в новой стране, некоторые культработники-эмигранты стали открывать свои творческие студии, в том числе и танцев, и в одной из них Мила, успев к тому времени выйти замуж, местечко себе и своему партнеру немедленно с радостью приобрела.
   Эта новость была тут же сообщена и Олегу, с которым и после круиза не прерывалась связь, и тогда, соблазненный этим обстоятельством, он и сам поспешил записаться на занятия. Единственным неудобством было то, что среди учеников этой студии не оказалось для него партнерши: все приходили на занятия со своей парой, и из-за этого ему приходилось какое-то время, пользуясь сочувствием других, выпрашивать себе напарницу среди присутствующих, чтобы хоть как-то разучивать танцевальные па. Однако со временем зал стали посещать и одинокие женщины, и тогда он мог уже свободно выбирать себе в пару кого-то из них, хотя и здесь, оказалось, проблема, так как, живя в разных местах, они могли репетировать только в зале, но времени урока было так мало, а набор танцев - так велик, что из-за совершенной неопытности этих начинающих танцоров занятия их проходили почти впустую, тогда как для Олега был очень важен немедленный положительный результат.
И всё же занятия танцами ни разу им не прерывались. Его тянуло в зал, и пусть он выделывал упражнения, следуя за всеми один или с такой же, как он, неумехой-партнершей, усилий ему не было жаль, а, напротив, хотелось заниматься всё больше и больше, брать дополнительные частные уроки, и всё ради того, чтобы продвинуться как можно быстрее вперед: научиться как следует танцевать и занять, наконец, достойное место на танцплощадке.
Вскоре ему неожиданно повезло, так как в зал, как бы случайно и только на одну репетицию, заглянула молодая женщина лет тридцати, сразу обратив на себя его внимание. Оля, так ее звали, была очень изящна и хороша собой, а главное - замечательно танцевала, что указывало на ее безусловный опыт и способности в этом деле.
Им пришлось станцевать раз-другой вместе и, уже прощаясь, он предложил ей стать ему постоянной партнершей, надеясь, что им обоим, а особенно ему, это пойдет на пользу. Но положительного ответа тотчас не последовало: у нее были какие-то свои планы… она обещала подумать, словом - ни “да”, ни “нет”...
   Огорченный, вернулся он в тот вечер домой, а после - что-то важное случилось на работе, потом не оставалось времени по вечерам и ещё завязывались какие-то новые близкие отношения… словом, несколько занятий он пропустил и о новой знакомой в танцзале больше не думал.
Но оказалось, что о нём думала она, и в результате как-то вечером его оторвал от разговора в Skype телефонный звонок, в котором всё знающая Мила сообщала ему, что на занятия опять заходила “та” девушка и просила передать ему, что - согласна. Не веря услышанному, он потребовал повторить это еще раз и затем, придя в восторг, радостно вскричал: "О, да!", и в ту же секунду взорвался параллельным криком компьютер:

    - О, нет, - перекрикивая его, возмущалась дама, предназначенная занять вакантное место следующей подруги. - я не согласна !..

   Но новая встреча в танцзале все же состоялась, и потом было ещё немало таких встреч, их общих па и красивых танцев. Оля всегда опаздывала и всегда убегала сразу же, как только заканчивался урок, и всё, что было в их отношениях, всё, что его привлекало и поощряло - это их совместные повороты, развороты, движения под музыку - рука в руке, редкие касания их тел и её дыхание совсем рядом. Разговоров почти не было и личных отношений - тоже: видимо, только в танцах он её и привлекал.
Но в то их время эмоции его были на высоте, он по-прежнему брал дополнительные уроки, чтобы соответствовать ей, и всякий раз за день до их встречи с трепетом про себя повторял: “Завтра - танцы !”

   Через год с небольшим их учителя расстались, студия перестала существовать, а танцоры разбрелись кто куда, и вслед за ними, также неожиданно, как когда-то появилась, исчезла Оля.
   В то же примерно время у него сложились обстоятельства, сделавшие неуместным продолжение подобных занятий, да и интерес к ним как-то пропал, а когда, несколько лет спустя, случай вновь привел его в какой-то танцевальный зал, атмосфера там была уже совсем другая… И нет - не сложилось…