И снова пою я песнь Одессе

Случайно родился в Одессе на Пироговской улице в доме рядом с "Домом офицеров" в "Первом роддоме", где родился Исаак Бабель, Сергей Уточкин и все приличные джентльмены Одессы. Я жил на Пироговской улицу дом 14 до 7 лет. Мы жили в комнате 17 метров на первом этаже, окна выходили во двор. "Одесская киностудия" снимала в 1947 году фильм "Первоклассник". Из всей школы выбрали именно меня. Но матушка моя сказала:-Такая морока возить тебя каждый день туда и опять туда на трамвае...Та ну их.А денег за съемки платят всего три рубля в день. Пусть сами играют твою роль.." Так я не стал великим киноактером. А вед мог получить благодаря вниманию ко мне совершенно иное развитие Мой отец  привержен был к выпивке и по глупости обменял комнату на Пироговской улице на две комнаты в коммуне на пересыпи в ужасном дворе с гальюном в закутке, мусорником и жлобами. Это был мир люмпенов. Нищета страшная. Два вора. Три портовые проститутки. Спившийся клоун Одесского цирка. Однако моего папашу не смутила ужасная среда. Он умер в этой конуре совершенно один. Участковый в 1982 году выгнал его из комнаты и забрал ключи. Отец в 74 года спал на крыше подвала во дворе без одеяла как бродяга, питался подаянием соседей, а я ничего не знал, будучи в командировке на Белом море от газеты "Труд". Но вернувшись к себе в кооперативную квартиру в Москве, я  получив письмо от матери, она была с отцом в разводе и жила на ул. Подбельского в коммуналке. Я тотчас же взял командировку в Одессу от газеты "Труд", но перед вылетом я позвонил начальнику ОВД Одессы и предупредил, что к ним едет корреспондент по делу выселения участковым милиционером Пентюхиным морского офицера, героя Советского союза, который уже неделю спит во дворе на сарае. В Одессе во дворе Главного управления УВД меня ждала черная ментовская "Волга" с красной полосой на боку. Сотрудники канцелярии встали, когда я, московский корреспондент, вошел в приемную отметить командировку о прибытии. Обидчик отца, прожектер старлей позорно ночью бежал в Херсон.Он оставил на диване отца ключи от комнаты в коммуналки отца, якобы взятые по ошибке. Я поехал на машине милиции на Пересыпь. Отец с матерью уже были в квартире. Бежавший срочно старлей Пентюхов забыл их закрыть. Он забыл чемодан с бельем жены и всякой чепухой.
..Отец  свои жалкие пересыпские пенаты. Он лежал в позе короля Лира на диване и читал Льва Толстого. Мать на кухне жарила блины. Сбежались сочувствующие отцу соседи.
-А где же мент? Его расстреляют ?- спрашивали сердобольные и соседи у моей матери.
-Это решит газета "Труд",- отвечала матушка с гордым видом.
Я отпустил милицейскую машину.О захвате комнат отца уже прознали в "Обкоме партии". Ни один мент, ни один партийный босс Одессы, ни одна ментовская крыса не может остановить фельетониста из газеты "Труд" Через десять минут в дверь отца постучали. Вошли два офицера милиции из областного политотдела.
-Вы отыскали негодяя, который выгнал из квартиры ветерана войны?- спросил я и придирчиво проверил удостоверения офицеров, записал фамилии в фирменный блокнот газеты "Труд".
-Никак нет,- ответил бледный,мордатый полковник Свириделькин.- Этот подлец Пентюхов ничего нам не сообщил о захвате квартиры и бежал.
-Объявите его этого субчика срочно в розыск.
-Уже объявили.
-Пентюхов похитил две кастрюли на кухне у отца. Я прошу составить об этом протокол товарища корреспондента,-сказала моя мать. Никто в милиции и не догадывался, что обиженный ментом ветеран войны мой отец. Никто в "Главном Управлении УВД Одессы" даже не записал мою фамилию, отмечая в командировочном удостоверении дату моего прибытия.
-Мы вернем вам кастрюли в течении часа,- сказал полковник милиции Свириделькин.
-Мы купим сейчас же вам новые кастрюли,- сказал его коллега полковника капитан Синюхин. И ся тотчас помчался на соседний базар за кастрюлями.
В течении часа пенаты отца посетили семь офицеров милиции из главного управления областного УВД . Потом явился секретарь райкома партии Жовтневого района Пентюгин с букетом цветов и коробочкой конфет.
...Вот как велика была в те годы сила и авторитет газеты "Труд". Редакция стеной стояла  на страже интересов народа. Тираж газеты "Труд" был 23 миллиона экз. Я был заведующим отдела фельетона. Я тотчас же в тот день сочинил фельетон и отправил по телетайпу из Одессы в Москву. Материал был опубликован через три дня под названием "Налет на квартиру героя милиционером". Вся Одесса шумела и хохотала. Мой отец стал героем дня.Ему отпускали в тот день в соседней пивнушке пиво бесплатно. Народ толпился у входа в пивнушку, а батяня рассказывал, как он страдал и три ночи ночевал на сарае.Потом он спал на чердаке... Я оставался при разборке инцидента тени. Менты считали дни, когда же я покину город. Я провел чистку в органах милиции Одессы с помощью "Обкома Партии КПСС", что на "Куликовом поле" у Ж/Д вокзала. Партократы тогда сидели в знаменитом ныне сгоревшем в 2015 году "ДОМЕ ПРОФСОЮЗОВ" Одессы.
Я печатался в семидесятые и восьмидесятые в газете "Труд" годы под псевдонимом "ПАлач без маски". Зачем мне слава фельетониста? Я не хохмач. Я писал фельетоны обо всем. Я дела набеги на регионы и приводил чиновников в ужас.
-Только не пишите фельетон,-умоляли меня одесские менты и директора гастрономов.
Одессу тех лет я описал в повести "Полет над Одессой". Я горжусь этой вещью. Это уникальная форма маленького романа на сто двадцать страниц.
 Эта штучка была опубликована в журнале "Траектория творчества".Но так и не вошла ни в одну мою книгу. Мои произведения порой не пропускала цензура. Я описывал одесских воров и жлобов,. Описывал мои встречи в юности в Константином Паустовским на "Горячке" в Одессе, где мэтр лечил свой застарелый радикулит.Только спустя семь лет этот очерк был опубликован в журнале "Сельская молодежь" под названием: "Налет и побег Пенюхина". Я долго мстил ментам Одессы. В 1990 году в издательстве "Советский писатель" вышла моя книга "Сомнительная версия". В ней обретался призрак еще дымившегося "недожаренного" Петнтюхина. Но в Одесском издательстве "Маяк" меня в те годы не печатали, очень мощная была в Одессе цензура. Маленькое отделение "Союза писателей Одессы" располагалось на улице Белинского в ста метрах от берега Черного моря. Я заходил туда много раз на протяжении всей моей жизни, но ни разу не видел живого писателя. ПИсатели не выживали в Одессе. В крохотном здании под названием "Дом письменников"  обитали только худосочные бледные секретарши. Домик был крохотный,стоял на обрыве у моря. Перед ним пестрел цветами садик и росла вишня. Писателей в Одессе в попросту не было. Но были три графомана. Я не видел ни одного живого писателя в лицо.Но ходили слухи, что есть некто Рабинович! "Тайный писатель". Миша Жванецкий не был еще членом этом мифической подпольной организации.Я мечтал опубликовать в Одессе серию рассказов о капитане милиции Пентюхине. О том, как он "добывал себе в одесских дворах жилье.Получить законным путем квартиру в Одессе было почти невозможно в те годы. Менты вынуждены были выживать одесских стариков. Об этом прекрасно знали в обкоме партии на "Куликовом поле". Поэтому этот злосчастный дом партократов, переименованный позже в "Дом профсоюзов" после крушения СССР  сгорел. В этом очаге лжи  обитала нечистая сила.
Ментовская мафия была бичом всей Одессы . Читайте мои романы: "Брызги Черного моря","Жизнь на обрыве", "Антикварный король Одессы"."Второе еврейское кладбище"..Но я не настаиваю.