Пятёрка или честь? Детская драма в одном действии

Вечерний досмотр тетрадей подходил к концу. Мама наметанным учительским взглядом пробежалась по прописи, оценила правильность наклона и ровность букв. Внизу страницы, на которую, строчка за строчкой, синими чернилами перетек отрывок из «Родной речи», краснела жирная пятерка.

- Мамина гордость! - улыбнулась мама. – Давай быстренько математику еще посмотрим и пойдем чай пить!

А чая мне очень хотелось. Тем более, я уже успела приметить, что бабушка, вернувшись из магазина, достала из авоськи и положила в шкаф мои любимые «Одуванчики» - шоколадные конфеты с мягкой нежно-оранжевой начинкой.

В тетради по математике тоже все было безупречно. Примеры на «больше-меньше» были решены без единой помарки, и даже пятерка за них была какая-то особенно красивая – пузатая, модная - с волнистым хвостиком-бровью, будто чему-то удивлялась.

Но мама, глядя на, казалось бы, идеально решенные примеры, стала вдруг очень серьезная. За эту пятерку она явно не радовалась.

- Анюта, у тебя все примеры решены не правильно! Где надо «больше», ты ставишь «меньше», и наоборот. Смотри!

Смотрю в тетрадь – и ведь правда! Все примеры, штук пять или шесть, с ошибками!

А мне математика с самого начала не очень-то давалась. И эти знаки-галочки с разинутыми на всю клетку ртами я сразу не взлюбила. Казалось бы, что сложного – если больше число, то галка на него должна смотреть, разинув рот, будто съесть хочет. Если меньше – то галка острым углом к нему должна быть повернута.

Но не сразу далась мне эта премудрость. Главное, умом-то понимаю, что пять больше, чем три, а противную галку между ними поставить правильно не могу, и все тут. Смотрю на пример долго, сомневаюсь-сомневаюсь, и от переживаний вообще начинаю знаки путать.

А как так вышло, что учительница проглядела и пятерку мне поставила, до сих пор загадка.

- Бабуля, ну-ка взгляни, какую наша Аня пятерку липовую по математике принесла! - сказала мама вошедшей в комнату бабушке.

Бабушка пошла в свою комнату за очками. Вернувшись, начала глазами, увеличившимися то ли от толстых дальнозорких линз, то ли от удивления, изучать мою пятерочную работу. А бабуля, больше 30 лет проработавшая в школе учителем математики, от любимой внучки такого не ожидала.

Происходящее начинало напоминать семейный совет. Хлопнула входная дверь – папа с работы пришел. Его, конечно же, сразу ввели в курс дела. И стали все вместе решать – как теперь быть.

План действий был таким. Во-первых, примеры перерешать правильно. Во-вторых, подойти на завтра к учительнице и объяснить, что пятерка мной получена незаслуженно. И, в-третьих, предъявить ей правильно сделанное задание в качестве работы над ошибками.

Для меня же все это выглядело иначе. Примеры-то мы с бабулей перерешаем, уж если она подключится, решение примеров на «больше-меньше» я уясню на всю оставшуюся жизнь. А вот «объяснить учительнице» для меня означало сознаться в страшном преступлении, на глазах у всего класса. Позор! И «работа над ошибками» станет лишь унылой попыткой смягчить наказание.

Чая мне перехотелось. И «Одуванчиков» тоже. Битый час бабуля тренировала меня примерами на «больше-меньше». Прорешали не только задания из лже-отличной работы, но и еще штук двадцать примеров – для закрепления. Исписали две или три страницы.

Но легче мне от этого не становилось. Чем быстрее приближалось время ложиться спать, тем больше меня окутывал страх. Уснуть я не могла долго. В голове роились разные мысли. А может, не говорить ничего учительнице? Она же уже поставила мне пятерку, а завтра будут другие задачки, страничка с теми злополучными примерами перевернется, и о них никто уже не вспомнит! А хотя нет. Моя мама работает в этой же школе и наверняка во время перемены подойдет к учительнице и спросит. Тогда еще хуже будет.

А может, разорвать тетрадку в клочья, закопать где-нибудь в землю, а когда приду завтра домой из школы, скажу, что потеряла? Ну, конечно! Кто же мне поверит, что я именно эту тетрадку потеряла, вот ни какую другую, а именно по математике?

А может, уронить портфель в лужу и сказать, что это меня Колька из второго подъезда толкнул, отчего я портфель выронила, и все тетрадки промокли? Да какие сейчас лужи, сухо на улице и тепло, май на дворе. А даже если бы и были лужи, бабуля сразу пошла бы к Колькиным родителям разбираться – тогда Кольке зазря влетит. Жалко Кольку. А если мой обман вообще откроется? Стыдоба будет, еще хуже, чем если я признаюсь учительнице.

Что бы еще такое придумать? Но я ничего не придумала и уснула.

Утром мама разбудила меня собираться в школу. Сделала мне бутерброд с маслом и сыром, налила кружку сладкого чая. Но мне не хотелось ни чая, ни бутерброда. Мне хотелось заболеть. Вот чтоб температура подскочила, чтобы меня уложили в постель, и не надо мне было идти ни в какую школу и никому ничего объяснять.

Но температура у меня, как на зло, была нормальная. Обычно она поднималась, когда мне наоборот очень нужно было не болеть – перед новогодней елкой или если приглашали в гости на день рождения.

Закончили мы с мамой завтракать и пошли в школу. Она близко была, прямо напротив нашего дома. Но пока мы шли, казалось, прошла вечность.

- Ну, будь умницей. Ты знаешь, что надо делать, - сказала мне мама перед нашим кабинетом. – Обманщиков никто не любит! - и пошла в свой класс.

Первым уроком у нас было чтение. Весь урок я ерзала на стуле, ладони потели, и я все время вытирала их об юбку. Но они тут же снова потели и были холодные-холодные. Хорошо, что не математика была первым уроком и не письмо…

Я то и дело поглядывала на учительницу, пытаясь понять, в каком она сегодня настроении. Она была, как всегда, строгая, оглядывала класс из-под очков в золотистой оправе. Взгляд ее и то и дело останавливался на ком-то из детей, она называла фамилию, тот или та, кого называли, поднимались со стульев и рассказывали наизусть заданный на дом стих.

Удивительно, но стихи выучили все. И вел себя класс как-то смирно. Никто на том уроке не получил замечаний. Меня это успокаивало – значит, настроение у нее должно быть нормальное. Значит, прямо сейчас, после первого урока надо идти к ней и «сдаваться». А то вдруг на следующем ее кто-нибудь рассердит.

Прозвенел звонок.

- Идите на перемену! – сказала учительница.

Все поднялись со своих мест и разбрелись, кто куда – кто в коридор, где уже во всю резвились второклассники и третьеклассники, кто в туалет, кто-то остался в классе и крутился возле учительского стола, наблюдая, как она перекладывает какие-то цветные карточки для следующего урока.

А мне очень хотелось, чтобы возле нее сейчас никого не было. Чтобы позор мой произошел без свидетелей. Но не вышло.

- Т-татьяна Борисовна, - пролепетала я, запинаясь. – Мне надо вам кое-что сказать…

Она посмотрела на меня поверх очков.

- Что у тебя?

- У меня в-вот. – я положила перед ней тетрадку с вчерашней пятеркой, и рядом – листы с переделанными примерами.

- Это что?

- В-вы мне пятерку вчера поставили, а мама с бабушкой вечером увидели, что решение неверное. Я все исправила, посмотрите, пожалуйста.

Пробежав взглядом по примерам, она переменилась в лице. Даже девчонки, которые стояли за ее спиной, и не видя ее лица, поняли, что плохо дело. Они притихли и начали крутить пальцами у висков – дура мол, получила пятерку, живи да радуйся, а теперь влетит тебе…

- Все по местам! – скомандовала она, выйдя из замешательства.

Все, кто находились в этот момент в классе, расселись за парты.

- Первый «Б», все в класс! – крикнул кто-то из наших, высунувшись в коридор.

Оттуда прибежали оставшиеся дети, раздосадованные, что не успели доиграть. Но их ждало кое-что поинтереснее.

Меня вызвали к доске. Вышла. А дальше плохо помню, что было.

Было что-то про совесть и порядочность. Было про «да как можно с таких-то лет!». Про «если бы мать не заметила, так и утаила бы»… И про «что из тебя вырастет?»

А я стояла, терла руками глаза, пытаясь скрыть слезы. Но не получалось. Я размазывала их по лицу, вытирала об рукава. А их все прибывало, и из носа тоже текло. И класс смотрел на меня во все глаза.

- Мам, а в чем я была виновата? – всхлипывала я, когда мы с мамой шли домой. – Что примеры неправильно решила?

- Нет, конечно. Не ошибается тот, кто ничего не делает.

- Тогда в чем же?

- Ты? Ни в чем!

- А за что она меня так отругала, да еще и при всем классе?

- Чтобы показать, что обманывать – плохо.

- Ну, я же не обманывала?

- Ты не обманывала. И ты – молодец, что созналась!

- Мам, а она плохо поступила, что вот так со мной?

На это мама ничего не ответила. Ни да – ни нет. Наверно, потому что учитель про другого учителя плохо говорить не должен. И обманывать тоже не должен. Так я и не узнала, что мама тогда подумала…