Виртуал с чашкой кофе ч. 8

Начало http://proza.ru/2013/11/08/1803

Кривошеева аккуратно провела бритвой по указательному пальцу. Алые капли брызнули на лезвие и стали сбегать вниз по ладони.
   
«Если что-то можно объяснить просто, то не надо усложнять. Бритва Оккама. Принцип средневекового монаха-францисканца. Если существует несколько логически непротиворечивых объяснений, то верным следует считать самое простое из них,» - подумала она.

Проверив опытным путем, что бритва бывшего мужа еще острая, научная дама задрожала, как ягненок, в котором еще билось сердце, но яремная вена была уже вскрыта. Представив, что ее собственное сердце через несколько минут также может остановиться от потери крови, она стала судорожно искать бинт и перекись.

- Нет, увольнение – это не конец жизни, - произнесла она, затягивая повязку покрепче. Надо просто понять, какой закон я нарушила.

В ее вузе постоянно происходили довольно тревожные перемены. Когда она только начинала преподавать пятнадцать лет назад, на ее лекции ходили все студенты. Они внимательно слушали, записывали, а потом задавали интересные вопросы. Зато в последнее время аудитории все больше пустовали или вообще были закрыты на замок.  Проходя по коридору, она нередко замечала, что кто-нибудь из коллег-преподавателей ведет занятие всего для одного-двух человек. Начальство устраивало проверки, грозилось штрафовать  сотрудников и отчислять студентов,  но спустя некоторое время волна стихала и все возвращалась на круги своя.

Перед последней сессией к ней подошел замдекана и мягко попросил поставить всем зачеты.
- Смелее внедряйте видеолекции  и компьютерное тестирование, - предложил он. - Мы должны переходить на новые форматы. Руководство требует от нас идти в ногу со временем.

Кривошеева тогда не поняла, шутит с ней этот молодой парвеню или же говорит на полном серьезе.
- Но некоторые студенты вообще на лекции не ходят! – возмутилась она. – Они все время работают, а теорию изучать не хотят. Курсовые они скачивают из Интернета. Некоторые даже дипломы там покупают! Разве это образование?

Юный протеже Ростовской посмотрел сквозь нее, как будто доцент Кривошеева была стеклянной:
- Я вам передал пожелание Клавдии Семеновны. Она просит вас не затягивать.
- Хорошо, - согласилась Кривошеева. – С нового учебного года я буду показывать картинки.

Так делали уже многие ее коллеги. Кусочек текста и портрет ученого – вот и вся наука о коммуникациях. Молодые преподаватели быстрее ориентировались в новых веяниях. Они не утруждали себя разговорами со студентами, зато регулярно отправляли на корпоративный сайт фото и видео своих занятий, перекидывались друг с другом ссылками на онлайн-конференции и подавали отличные отчеты. Марина стала догадываться, что все мероприятия, на которых собирались люди – это всего лишь фотосессии для  наполнения контента.

После разговора с молодым парвеню она не выдержала и пошла к Ростовской, которую знала много лет. Та, как ни странно, была в своем кабинете, а не где-нибудь на видео-семинаре.

Выслушав сбивчивый рассказ встревоженного доцента о противоречиях между формой и содержанием образовательного процесса, декан погрозила ей пальцем:
- Не портьте нам бухгалтерию. Нам нужны хорошие показатели.
- Но ведь это не учеба! – возмутилась Кривошеева. – Это профанация какая-то! Они ничего не осмысливают.  Им даже учиться некогда: числятся на дневном, а сами работают. О вечерниках и заочниках я вообще молчу. Что учились – что нет.
- Вы не понимаете – это другое,  – усмехнулась декан Ростовская, глядя в экран. – Мы переходим на новые форматы. Если вам не нравится, то вы определяйтесь поскорее. Знаете, сколько сейчас безработных преподавателей? Кстати, представьте к понедельнику фотоотчет о работе со студентами.

На следующей неделе ей записали выговор за нарушение трудовой дисциплины.

Ранка на пальце больше не сочилась, но саднила все сильнее. "Я розовые-прерозовые ношу на носу очки," - вспомнила Марина строчку из своего детского стихотворения.

Обычно это заклинание срабатывало, чтобы справиться с подступившей хандрой.
Мелодия собачьего вальса снова заставила ее вернуться в реальность. Звонила коллега с кафедры, и Кривошеева нехотя ответила.
- Мариночка, дорогая! – сбивчиво затараторила та. – Ты не обижайся на меня, пожалуйста.
- За что, Верочка? – удивилась экс-доцентка.
- Ну, понимаешь, Ростовская решила сделать финт ушами. Никакого ученого совета не было.
- То есть как? – еще больше удивилась Марина. – А как же решение не избирать меня?
- Да это все липа. Ростовская чего-то наобещала Люське. Вот та две недели ездила по членам ученого совета, собирая подписи. Ну, то есть, домой к каждому приезжала с протоколом. Ты меня поняла?
- И что, все подписали?
- Ну кто-то подписал, а кто-то нет. Но Люся, ты знаешь, девушка с характером. Очень непростая.
- По-моему, она проще, чем три копейки, - возразила Кривошеева. – У нее сознание самки примата. А весь ее характер – поднеси-убери.
- Ну, я не знаю, - замялась бывшая коллега. – Пока мы были в отпуске, ее взяли на ставку преподавателя. И представляешь, Ростовская уже отдала ей все твои часы. Но ты борись за себя. Иди к ректору. Требуй, чтобы тебе выдали протокол. Обратись к коллегам, в конце концов! Не сиди сложа руки.

Кривошеева тяжело молчала. Пятнадцать человек – кворум – были либо не в курсе, что творится за их спинами, либо были в доле этого подлого предприятия.
- Вера, скажи мне, - медленно произнесла Кривошеева. – А ты подписывала?
Теперь замолчала бывшая коллега. Наконец, она с трудом призналась:
- Мариш, ты знаешь, у меня трое аспирантов в этом году защищаются. Если Ростовская решит их «зарезать», то и мне на кафедре больше делать нечего. Не обижайся. Такова жизнь.
- Спасибо, Вера Петровна, - поблагодарила Марина свою бывшую приятельницу. – Надеюсь, что вы возьмете и моих аспирантов.
- Ну зачем ты так, Мариш? – возмутилась та, но Кривошеева повесила трубку. 

Вымышленные розовые очки окончательно прояснили ситуацию. Чтобы увидеть еще больше, Марина достала с верхней полки старинного буфета настоящие розовые окуляры. Это была ее самая главная реликвия – игрушечные детские очки с розовыми линзами. Их кругляшки смыкались  и образовывали восьмерку, или знак бесконечности. На широкой оправе были нарисованы клоуны, хлопушки и рожки с мороженым. Эти  забавные клоунские очки были единственным напоминанием о погибшем сыне. Все остальное, что могло ей напомнить о нем, она  выбросила из дома, как  только  вернулась из той злополучной поездки.

Когда ее Тимке было четыре года, они вдвоем поехали на море. В один из ветреных дней они пошли на пляж. Она велела сыну не подходить к воде, а сама спряталась от ветра за какой-то будкой. У нее была очень интересная книга, которую ей дали почитать всего на пару дней.  Она зачиталась, а сын заигрался. Книжка, которую написал американский психолог, называлась «Воспитывать победителей».  Тимке не удалось победить набежавшую волну.  Эти розовые очки она купила ему в цирке за неделю до отпуска.


Иллюстрация из открытого доступа.
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://proza.ru/2022/01/22/1675