Истории Евсея. Часть 1. Глава 19

       В наши с Ани медовые времена были и другие события, не менее интересные и неожиданные, чем наше чувство. Упомяну о них без глубокого описания, хотя некоторые из них и заслуживают, возможно, более тщательного внимания, так как повлияли на становление церкви. С другой стороны, церковь складывалась тогда такая, какая только и могла сложиться в те времена при участии тех людей, которые были воплощены в ту эпоху… Но, правда, тогда я так не думал – я горел желанием сделать всё правильно, чисто и безошибочно, ведь моим наставником был Иоанн, мой родной, единственный Дед, последний из оставшихся в живых прямых учеников Рабби. Иоанн носил Дух живого Учителя в своём сердце. На этом мы с друзьями и строили жизнь.
       Я уже упоминал, что мы с Ани и Гектором были с Вестью в недалёких селениях, где люди уже знали о существовании общины Иоанна. А затем совершили с Гектором дальний поход во Фригию к простым и эмоциональным фригийцам. Нас там не побили, с приятием выслушали о Боге Любви и служении друг другу. Устроили нам праздник и пригласили посетить их ещё раз для рассказа об устройстве общины, где поклоняются единственному Богу Отцу. И обещали большой праздник, если мы подгадаем свой следующий приход к их любимому торжеству, посвящённому великой богине Кибеле.
       Нам с Ани мечталось оказаться в Риме, увидеть столицу мира. Но потребности в радостной Вести в Риме не было, там уже существовала крепкая община, и не одна. А вот взять с собой Ани в следующий поход во Фригию на праздник богини было вполне реально, это виделось мне неопасным для любимой. Но это были просто планы.
       В один из дней пришёл путник из Рима, принёс в общину свежие книги. Все братские церкви от Александрии до Рима знали, что в небольшом городке на берегу Эгейского моря живёт дружная община Иоанна, последнего ученика Иисуса. И такую почту уже много лет доставляли путники в дом Иоанна на белой от солнца улице, ведущей к морю.
       Путник принёс три произведения: радостную Весть (евангелие) и два письма-послания церквям (общинам) – одно от Петра, другое от Павла. Письмо Петра было адресовано общинам Малой Азии – можно сказать, нам. Письмо Павла – общине в Колоссах. Город Колоссы был разрушен землетрясением лет за десять до моего рождения.
       Ани накормила посыльного. Это был мужчина старше пятидесяти.
       – Сынок, слышал ли что о Петре да о Павле? – спросил его Иоанн.
       – С другом моим Петром уж лет тридцать шесть назад или больше мы расстались в Антиохии. В Рим он вроде как хотел попасть… Знаешь ли что-либо об их путях?
       – Отец Иоанн! Даровано мне видеть тебя, слава Господу! – путник поклонился в пояс. – Благодарю за кров и пищу… Говорят, Пётр был казнён на дереве при Нероне. И Павел в Риме голову сложил – уж более тридцати лет назад, как в Иерусалиме храма не стало или после пожара Неронова… Павла как гражданина казнили. Ну а Петра, говорят, как и других иудеев… Да пребудут рабы Божьи Пётр и Павел рядом с Господом!
       – Вместе они были, не знаешь, сынок?
       – Товарищ мой, постарше меня, Петра знал. Говорит, друзьями Пётр и Павел не были. У Петра община в диаспоре была, а у Павла – своя…
       – Если всё так, – вздохнул Дед, – недолго Пётр после Иерусалима по земле ходил. Вместе с храмом и ушёл. Что ж, до скорой встречи, братья дорогие…
       Путник заночевал у нас. Дозволил нам, из уважения к Иоанну, не делать для себя копии – переписчики в Риме постарались. Ушёл он рано утром по суше в Антиохию: путь совсем не близкий, занимал не меньше месяца, но по дороге были ещё две-три общины.
       А мы у себя в общине делали копии текстов для тех небольших двух-трёх групп, которые существовали не дальше десяти дней пути от нас. С утра мы сразу и приступили к чтению доставленного из Рима. Ани заглядывала к нам, когда был готов обед и ужин.
       На чтение с небольшим обсуждением ушёл весь день, дочитывали при лучине. Тексты были на греческом. Я читал вслух. Иоанн внимательно слушал, иногда просил прочитать фразу ещё раз.
       На прочтение письма Петра ушло немного времени. В завершение Дед улыбнулся:
       – Петра уж больше тридцати лет нет, а письмо есть… Конечно, и затеряться могло, а потом нашлось. Но не от Петра оно. Ладно, раз сам он писать не умел, мог и диктовать тому же Сильвану. Но не Пётр это диктовал! Не говорил он так и мысли не так строил. И к тому ж письмо это к язычникам в Малую Азию, к нам, в общем-то. А за Весть к язычникам тогда Павел отвечал, Пётр – за иудеев, о чём мы в Иерусалиме при Иакове Праведнике и договорились… Письмо-то само хорошее, со знанием древнего договора, грамотное. И призыв хороший – преодолевать страдания за праведное. Но не от Петра оно. Именем его подписано для авторитета, наверное… Обсудим письмо на собрании. Читай дальше, сынок.
       Я читал не спеша, чтобы и самому понимать читаемое. Это было письмо Павла к верующим в Колоссах. Здесь Иоанн останавливал меня чаще.
       – Что скажешь, Евсей? Твоя очередь, – сказал Иоанн после того, как прозвучала последняя строчка.
       – Первое впечатление, что не Павел это писал. И дело не во времени написания. Стиль… Стиль только местами напоминает Павла. Встречаются мысли, похожие на ранние письма Павла, те, которые с детства моего у тебя имелись, Деда. Вот, например, – я нашёл строчки в письме, – «…Бог простил нам все преступления. Он перечеркнул список наших долгов, предъявленных к оплате предписаниями Закона, и уничтожил этот список, пригвоздив его к кресту…». Это образы Павла, его взгляд, с которым я никогда не соглашусь! – сказал я с запалом. – А дальше – новое, такого у Павла не читал. Это о превращении Учителя в творящее начало. Здесь написано, что через Него было создано всё – и небесное, и земное; и видимое, и невидимое; престолы, господства, начала и власти…
       В этом письме Рабби превращён в Бога-Творца! Дед, это всё же не Павел… Можно допустить, что Павел снова побывал в своей мистической практике на Третьем Небе, – в одном из своих ранних писем он писал об этом, – и увидел там такое. А потом кто-то записал, спустя тридцать лет после его смерти. Возможно, это написал один из учеников Павла, который в желании возвысить Рабби пошёл дальше своего учителя.
       Ещё в письме, как часто в письмах Павла, мало слов и о Слове, об Учении Рабби. Лишь обычное, что было и в древнем Законе: жёны, повинуйтесь мужьям, мужья, любите жён и не будьте с ними резки; дети, повинуйтесь родителям, а родители, не раздражайте детей; рабы, во всём подчиняйтесь своим господам… И всё. Не вижу в письме чего-то важного для чтения и изучения в общине. Считаю, что письмо вносит путаницу, которой и без него хватает.
       Иоанн недолгое время задумчиво смотрел на меня, потом сказал:
       – Согласен, сынок. Да и Марк с Павлом не уходил, с Петром Марк часто был… Завтра надо бы собрание созвать. Пусть мужчины почитают, обсудят и нас послушают… Ну, давай, читай дальше.
       И я принялся читать евангелие, которое, как было отмечено в окончании этого текста, написал любимый ученик Иисуса, тот, кто по преданию на последнем ужине спросил у Рабби: «Кто Тебя предаст?» Спустя несколько десятилетий эту радостную Весть назовут «Евангелием от Иоанна». То есть от любимого Деда.
       Этот текст мы читали до поздней лучины. Иоанн слушал очень внимательно, часто останавливал меня для повторного прочтения…
       В окончании этого текста автором рассказывалась история о том, как Учитель явился ранним утром рыбачившим ученикам, среди которых был и Иоанн, которого автор назвал любимым учеником. В конце истории явившийся Учитель говорит Петру: «Если я захочу, чтобы он (любимый ученик) оставался в живых, что тебе до того? Ты следуй за Мной!».
       Закончив читать, я посмотрел на Деда, улыбнулся:
       – Теперь ты, Деда, родной.
       – Интересная книга, – сказал Иоанн не спеша. – Потом ещё почитаю, не сегодня… Есть там то, что рассказывал я в путях-дорогах. Это мог Прохор записать, мог и рассказать кому-то, а тот потом записал. Но много и того, чего не было, даже в голову мне не приходило и прийти не могло.
       Начинается пора сказаний! А ещё там сказано, что изначально был Тот, кто есть Слово – и Он был Бог, и через Него всё было сотворено.
       Напоминает то письмо, что только что читали, от Павла которое. Там тоже всё через Него сотворено, через Слово, то есть через Рабби.
       Видишь, сынок, церковь наша крепчает, поднимает Рабби всё выше. Вот в Бога творящего Рабби подняли. Ещё и на меня ссылаются. А я-то ещё живой! И с тем, что здесь написано, в начале, не могу быть согласен. И ведь ты знаешь, Евсей, никто из учеников у креста не был. И не был я утром первым у гробницы, и Пётр не был. И Мариам из Магдалы не прибегала к нам утром. Ну и, понятно, маму мне свою Рабби не поручал. Дружили мы с ней, это правда, пока жива была. А виделись редко, она дома была, в Галилее, я – в Иерусалиме, с Иаковом и Петром. А это путь неблизкий…
       Иоанн замолчал, задумался. Больше не улыбался. Лучина потрескивала, догорая. В окне висела полная луна, обрамлённая дымчатым свечением и звёздным небом. Ани спала рядом – она осталась с нами после ужина и заснула, слушая евангелие.
       – Дед, дорогой, у меня вопрос. Никак не спрошу тебя… Тоже о матушке, – сказал я и тут же подумал, что спросил не к месту.
       – Давай, сынок, завтра уже… И собрание не забудь созвать. Там уже договорим…