Пирам и Фисба

Есть памятники крайностям любви.
Один из них – плакучая шелковица.
От красных ягод ветви ее клонятся…
Ты эти ягодки бессмысленно не рви…

Те ягоды когда-то были белыми,
И шумным город-призрак Вавилон,
Пирам и Фисба – юными и смелыми.
Влюбленными… она… она и он.

Им выпало с рожденья жить соседями.
ДомА их были с общею стеной.
Бежали дни, неделя за неделями…
Их жизнь, возможно, стать могла иной…

Родители, им встречи запрещавшие,
Возможна сами подтолкнули их.
Кому понравятся запреты те кричавшие
На всякий их совместный смех и чих.

Пирам и Фисба место для свидания
Нашли у общей  трещины в стене.
В любое время – в вечер, утро раннее
Общались как в распахнутом окне.

- Давай сегодня ночью у шелковицы
Мы встретимся наедине с тобой.
Такое предложенье для любовницы
Приам озвучил пользуясь стеной.

Любовница - не в смысле понимания,
Которое мы придаем сейчас.
А воплощенье нежного внимания,
Которое захватывает нас.

Тот день тянулся как-то слишком медленно.
На месте очень трудно усидеть.
Она была задумчива, рассеяна.
А он душой стремился ввысь взлететь.

Стемнело. Нехорошие предчувствия
В себе сумела Фисба одолеть.
И прошептав молебное напутствие
Нехитрую связав в накидку снедь

С двора родительского упорхнула птицей,
А под тутовником с добычей свежей львица…
Накидку кинув, Фисба бросилась бежать…
А львица чуя снедь – накидку рвать.

А тут Приам… он видит кровь, накидку…
С урчаньем львица обгрызает кость…
Взмахнул мечом… и львице этот прыткий
Пришёлся не по нраву грозный гость.

И растворилась с рыком недовольным
Та львица под покровом темноты.
Жизнь кончилась… душе безумно больно…
Погибла Фисба… рухнули мечты…

Видать так в книге судеб предначертано.
Её жизнь оборвал кровавый рок.
- Я тоже мертв. Приам самоотверженно
Мечом себя ударил в левый бок.

Вернулась Фисба. Не успела бедная…
Приам был мертв. В том не её вина.
Меча блестела рукоятка медная…
И кровь… и кровь… и кровь... кругом одна...

Меч был тяжел. Она нашла расщелину…
Уперла рукояткою меча…
Отчаянно… Осознанно... Намерянно…
На острие…Кровь льнула горяча…

На белые… на ягоды шелковицы…
В пурпур окрасились те ягоды тотчас…
Растенье стало ей единокровницей,
Сменившей ягод навсегда окрас…

Так памятником крайностям любви.
И стала вдруг плакучая шелковица…
От красных ягод ветви ее клонятся…
Ты эти ягодки бессмысленно не рви…