Кальян

Случилось как-то так, что Некто М. бросил курить.
С тех пор, как в летнем пионерском лагере он впервые вдохнул табачный дым из папиросы "Звездочка", прошло более  трех с половиной десятков лет.
 
Поначалу, пристрастие к этому пороку носило характер ритуала, как трубка мира у Североамериканских индейцев.
Ему достаточно было утром стащить, пока мать чистила зубы, пару-тройку ее болгарских сигарет, чтобы отметиться на всех школьных перекурах в мужском туалете.

Вход туда в пионерских галстуках, был строго запрещен старшеклассниками.
Приходилось снимать.
Мало того, приходилось прибегать и к средствам, отбивающим запах табака-мятным леденцам, лавровому листу, мускатному ореху, зернам кофе, для общения с родителями и учителями.

По мере накопления тестостерона, появилась необходимость и выбора образа удачливого самца, для подражания.
Все они, голливудского и отечественного разлива, дымили без передышки, с небрежным прищуром глаз.
То ли от дыма, то ли от того, что видели женщин насквозь.

Приобщение к еще одному пороку-винопитию, увеличило и необходимую дозу никотина. Матушкиных сигарет уже не хватало.
Часть карманных денег на школьную столовую стала уходить на курево.
Остальные средства Некто М. копил.

 Не на марки, не на радиодетали и не на модели машинок, как у сверстников.
Накопленного за неделю хватало, чтобы угостить любимую  девушку коктейлем в баре или шампанским в кафе.
С логичным продолжением.

А любимых у него становилось все больше, благодаря удачному копированию небрежного прищура голливудских и отечественных глаз.
По мере возмужания, доза обоих наркотиков-алкоголя и никотина увеличивалась и организму, нехотя пришлось включить их в общий обмен веществ.

Все самые приятные ощущения от жизни-глоток утреннего кофе, кружка холодного пива в жару, томление и нега после любовных объятий, купание после парной, вкусная еда, не обходились то без одного, то без другого, то без обоих  сразу.

Алкоголь становился крепче, крепчали и сигареты. Но и ими он не накуривался.
А обслуживание курения трубки или сигары было слишком затратно и хлопотно. 
Тогда в карманах Некто М. поселились папиросы "Беломор" фабрики Урицкого.

К самому Красному комиссаГу  местечковых чекистов он относился равнодушно, но, если бы ему дали пистолет, охотно пристрелил бы того еще раз.
Однако, по сравнению с другими производителями, папиросные гильзы, сделанные на дореволюционном оборудовании фабрики Ла ферм, не рассыпались и были набиты табаком нужной крепости.
Он даже завёл для них хороший кожаный портсигар.

Через несколько лет пристрастия к "Беломору", терпение организма лопнуло, и он обозначил свой протест жутким кашлем и всякими непроизвольными свистами при дыхании.
Некто М. сделал выбор в пользу организма.
И если зависимость от никотина удалось с третьей попытки преодолеть, то привычка время от времени пускать дым, оказалась неистребима.

Он перепробовал все имитаторы и заменители и остановил свой выбор на кальяне.
Во-первых,посещение кальянной носило разовый характер, как бани или парикмахерской.
Сходил, когда приспичило, отвел душу и забыл. Не нужно искать время и место для ежедневного пускания дыма.

Во-вторых, уединение с кальяном располагало ко всяким хорошим мыслям, которые приятно было думать на досуге.
А в третьих, здесь можно было ненадолго укрыться от Василисы! 

Пристрастие к Василисе уже несколько лет мучило его зависимостью, по-хлеще никотина.
Знакомство с ней было таким же внезапным, как грабитель, который поджидает за поворотом.

Их швырнуло в объятия друг другу, не спрашивая симпатий, пристрастий и согласия.
Всего в ней, и во внешности и в характере, было через край!
Если ресницы, то, как опахала, если ноги то- от ушей, если груди-то упругими мячами, если задница-то, как наглядное пособие по географии в виде большой модели Земли.

 Черты лица тоже были крупными и мясистыми, но огромные глаза и губы делали ее такой яркой, что  оборачивались даже машинисты скоростных поездов!

А душа!
Если любовь,то за любимым-хоть на эшафот, хоть на край света!
Если праздник, то-пир горой, чтобы столы ломились!
Если отдыхать, то на всю катушку!
Если пить, то до упаду!
Если миловаться, то так, чтоб стены ходуном ходили!
Но, если уж ненавидеть, то не приведи, Господь!

По паспорту отчество у нее было Витальевна, однако по ее плотскому темпераменту он окрестил ее Василисой Генитальевной!

У Василисы был небольшой буфет.
И с тех пор,как судьба свела их вместе, наш курильщик не ведал нужды ни в еде, ни в деньгах, ни в выпивке.
Правда, каждая калория, каждый рублик, каждый градус были строго учтены в приходно-расходном калькуляторе Василисы, и требовали равноценной отдачи на атласных простынях ее спальни.

Именно любвеобильность его подруги была причиной, по которой Некто М. последнее время и прятался от нее, где только мог. 

Вместительный полуподвал,"низочек", как говорили старожилы его города, с хорошей вентиляцией, был перегорожен плотными портьерами на отдельные кабинки.
 Некто М. видел такие в кабинетах лечебной терапии в санатории, где когда-то отдыхал по профсоюзной путевке.
Правда, в ту пору он всем методам лечения предпочитал народные средства, под названием "кустотерапия"или"живот на живот, и все заживет".

В каждом отделении был низкий широкий диван, наподобие восточного дастархана, с подушками, на которых  могли  комфортно расположиться трое-четверо любителей подымить.
Знакомый официант с заговорщицким видом поставил перед ним свежий кальян, шепнув на ухо, что таблетка сегодня заряжена особенная, "только для вас".

После трех-четырех глубоких затяжек Некто М. уже, почти погрузился, по обыкновению,  в свой богатый внутренний мир, и сосредоточился на самых сладких мыслях, о себе любимом.

Однако, одна странная деталь мешала ему сосредоточиться и лишала душевного покоя. Облако дыма не рассеивалось, как обычно, и не поднималось к потолку, в сторону вытяжки, а  застыло, покачиваясь и клубясь рядом с ним.

По мере того, как он пыхтел, пытаясь сообразить, что происходит, облако вытягивалось, приобретая веретенообразную форму, пока не воплотилось в обнаженную женскую фигуру.

Девушка потянулась, выгнулась, демонстрируя все свои прелести в самом выигрышном свете, и расположилась рядышком, нежно обняв нашего героя.
"Вот, те раз!
Спрятался, называется!
Мало того, что Василиса все соки выжимает, и эта туда же!"-промелькнуло у него в голове.

Именно промелькнуло, потому, что все остальные мысли стали неторопливыми, с приятным осмыслением.
И все они касались внешних достоинств красотки. Они были не через край, как у Василисы, а так, как надо, и даже лучше.

Нос не курносый, а слегка вздернутый, губы припухлые, а не, как два вареника.
Глаза-не бездонные колодцы, а, как два испуганных голубка, хлоп-хлоп ресницами, как крылышками.

И грудь у нее была не резиновый снаряд для спортивных упражнений, а нечто трепетное, как раз подходящее под его растопыренную ладонь!
И вот, как раз на груди время мыслей закончилось и началось время действий!

Девушка легкими движениями лишила его всех деталей туалета.
Вплоть до последнего узелка на шнурках!
Не успел он и глазом моргнуть, как оказался, в чем мать родила.

 Скорее всего, потому, что произошло это легко и непринужденно, без столь ненавистного для него в таких случаях  сопения и кряхтенья.
"Наверняка, халдей свою таблетку какой-то дурью зарядил"-успокаивал он себя-"Так, что эта девица- лишь плод моих галлюцинаций! "

Однако, девушка, хоть и обрела форму из невесомых газообразных субстанций, была на ощупь и на вкус из волне осязаемой плоти, правда, такой нежной и сладкой, как воздушное безе, или суфле.

Ее пальчики исполнили с интимными частями его тела виртуозную пьесу, сравнимую по сложности с 3-м фортепьянным концертом Рахманинова, который избегают исполнять даже еврейские музыканты.

 Пещеристая и губчатая часть
его организма живо откликнулась на такую заботу и обнаружила мускулы огромной подъёмной силы.
Все детали захватывающего танца любви, ставшего естественным продолжением этой прелюдии, Некто М, невольно сравнивал с тем,как это происходило с Василисой.
И все сравнения были в пользу его новой Безешки.

С ней происходило гармоничное слияние, а не схватка, как с буфетчицей.
 Василису надо было именно побороть.
И только бесспорное туше в партере давало право на жизнь после любовных утех.

Здесь ему не было нужды подстёгивать себя всевозможными эротическими фантазиями. Хотелось, наоборот, продлить удовольствие до бесконечности, а для этого в воображении в самый раз подошли бы школьные таблицы Брадиса, а не заводные картинки из постельного прошлого или порнофильмов.

Побороть Василису было еще полбеды.
Беда была в том, что и любовь ей была нужна из области силовых единоборств.
Чувственное проникновение вызывало у нее недоумение.
В буфетчицу надо было забивать сваи и вспахивать ее целину многолемешным безотвальным плугом!

Давно уже нашему курильщику ни с кем не было так хорошо!
Отдавшись греху прелюбодеяния, он уже был готов завершить его своим коронным приемом, который называл позой Тушканчика.

 Люди, не умеющие получать от жизни удовольствие, несутся в любви во весь опор. Выброшенные на берег волной эйфории, они судорожно глотают воздух ртом, как рыбы, набираясь сил для нового заплыва.

А Некто М., методом проб и ошибок, пришел к тому, что волну надо обогнать.
Упасть и замереть, как это делает тушканчик, прислушиваясь к шорохам степи, каждый из которых может стать для него последним.

 В такой позе надо ждать, прислушиваясь к шуму надвигающегося шквала цунами и держаться в полосе прибоя, пока она не накроет тебя с головой!
Если правильно залечь, можно пережить бесчетнное количество волн.

Только наш курильщик замер и затаился, как вместо улетной волны, услышал до боли знакомый голос-"Так, я не поняла! "
Можно было не оборачиваться,но Некто М. все равно оглянулся,из вежливости.
Василиса Генитальевна возвышалась над ними,как карьерный самосвал.
Вступительное слово и упертые в бедра руки буфетчицы не предвещали ничего хорошего.

"Я не поняла"-было стандартным началом любой фразы Василисы, но если перед ним стояло "Так", то ожидать можно было только  расправы, на которую тяжелая рука подруги курильщика была скорой.

Вообще-то лексикон этой работницы общепита не блистал разнообразием, и не сильно отличался по словарному запасу от, ставшей именем нарицательным, Эллочки-Людоедочки.

На работе она обходилась тремя фразами-"Все на витрине","Что вы орете,как потерпевший!?" и "Мужчина,напились-ведите себя прилично!"

Для Некто М. она оставляла и того меньше, всего две-"Котик, у нас сегодня будет чего-как?" и "Ой, можно подумать!
Не нравится-до свидания!".
Для поддержания любой беседы ей было достаточно вставлять время от времени-"Безусловно!","Я вас умоляю!" и "Да,поздняк метаться!".

Надо добавить, что печатные выражения попадались в ее речи не чаще, чем одинокие айсберги у берегов Гренландии, посреди океана самой разнообразной ненормативной лексики.
Поскольку за вступлением последовала длинная тирада колоритной матерщины, в воздухе запахло физическим насилием.

На заре их отношений с Василисой Некто М. пытался спорить, подыскивал логичные резоны и разумные доводы.
Но потом пришел к выводу,что единственный аргумент в полемике с ней-это хорошая затрещина!

Удачная, вовремя отвешенная оплеуха открытой ладонью в ухо, не наносила ущерба женской красоте, зато совершенно обескураживала буфетчицу, ставила ее в тупик и прекращала любые раздоры на корню!
Но руки курильщика были заняты, и инициатива упущена.

Безешка не стала искушать судьбу, и исчезла в складках портьер, так же внезапно, как появилась.
Для предотвращения дебоша, бессмысленного и беспощадного, оставался один выход- немедленно заполнить собой зияющие пустоты в Василисе, тем более, что беглянка оставила курильщика во взведенном состоянии.

 Действовать надо было решительно.
Не только потому, что к этому подталкивали обстоятельства, а еще и потому, что работница общепита принадлежала к тому типу женщин, которые воспринимают мужскую грубость, как избавление от необходимости принимать самостоятельные  решения.

Стоило Некто М. достичь нужной глубины погружения, как Василиса заверещала, будто заведенный лодочный мотор или бензопила *Дружба".
В таких случаях, чтобы занять чем-то ее рот, курильщик пользовался большим пальцем ладони, поскольку нижней губой или языком рисковать опасался, учитывая силу засоса буфетчицы.

 Но тут на глаза ему попался мундштук от кальяна и Василиса запыхтела, пуская дым, как сталинский локомотив ИС 20-16, побивший все рекорды скорости для паровозов.

А Некто М. постарался вложить в свою мужскую ласку всю силу, на которую только был способен.
Однако, по закону сохранения энергии, ту ее часть, что была потрачена на Безешку, компенсировать оказалось нечем, и наш курильщик быстро иссяк.
На эффектный финал сил уже не осталось.

С позой Тушканчика тоже вышла осечка-не успел он затаиться, как прямо перед ним из облака дыма материализовался мужик негроидной наружности!
Какое уж тут ожидание волны?!
Конечная разрядка вышла одноразовой, банальной и смазанной, как у пожилой пары, возненавидевшей друг друга еще с первой брачной ночи.
 
Откинувшись в изнеможении на подушки, он оценил мулата, что напыхтела Василиса.
Отдельным его размерам позавидовал бы бык-производитель.
Курильщик уже было собрался пошутить, что знает теперь, какие мужики сняться его подруге по ночам, но тут пришла в себя сама буфетчица и ему стало не до смеха.

Не успела Василиса привести себя в порядок,как тут же, встала в боевую стойку-руки в боки.
Если бы нашему герою удалось блеснуть своим мастерством, и отстреляться если не  на "отлично",то хотя бы на "удовлетворительно", в прямом и переносном смысле, то мизансцена была бы совсем другой, и его Брунгильда мурлыкала бы, свернувшись у его груди.

Сейчас она изрыгала потоки нецензурной брани, совершенно не стесняясь присутствия постороннего мулата.
Если вкратце перевести эти потоки на Великий и Могучий, то выходило, что она была редкостной дурой, когда связалась с подонком, который умеет только пялиться в телевизор и трахать всяких крашенных задрыг, а сам не может даже доставить удовольствие женщине, которая с утра до вечера вынуждена кормить всяких гондонов.

Еще и заразит какой-нибудь заразой, что всю жизнь придется работать на лекарства!
На протяжении ее монолога Некто М. всеми силами пытался перевести стрелки на мулата. Подталкивал его к Василисе, усаживал рядом, но она ничего и никого не хотела замечать, кроме своей обиды.

Отчаявшись, курильщик собрался было, прибегнуть к своему последнему, решающему аргументу, но подмога пришла оттуда, откуда не ждали. Мощный крюк справа свалил буфетчицу наповал. У мулата оказался поставленный удар!
Некто М. не знал, как его благодарить.

Он хлопал атлета по плечу, жал ему руку, однако, тот истолковал это по-своему.
Облапав курильщика в своих объятиях, он нежно придушил его локтевым захватом, и начал вылизывать языком, как корова!
Некто М. мгновенно бросило в пот.

 Рядом заголосила пришедшая в себя Василиса. От неожиданности мулат ослабил хватку, и вмиг ставший мокрым и склизким, курильщик выскользнул из его объятий, как обмылок.

 Времени на одежду уже не было, и он рванул к выходу в первобытном виде.
В несколько прыжков был уже на улице.
Судя по топоту, крикам и суматохе сзади, погоня не отставала.

Некто М. закладывал виражи, петляя в толпе, пытаясь затеряться среди прохожих, но с его наготой это было просто смешно.
Его смуглый преследователь уверенно сокращал разрыв по велосипедной дорожке, с краю проезжей части.
Курильщик добежал до поворота в боковой переулок, но вход в него уже перекрыла, невесть откуда взявшаяся разъярённая Василиса Генитальевна.

Некто М. беспомощно озирался по сторонам, когда боковым зрением заметил движение слева.
Дамочка в огненно рыжем кабриолете, скучавшая на светофоре, махала ему рукой в перчатке под цвет машины.

Из последних сил наш герой кинулся в сторону ее приоткрытой дверцы.
Не успел он плюхнуться на сиденье рядом с гражданкой, выкрашенной тоже в огненно рыжий цвет, как та рванула с места.
Некто М. оглянулся на свою погоню и хотел уже крикнуть от восторга, как рот ему закрыл сочный поцелуй с помадой под цвет кабриолета!

А выглядело это, возможно, вовсе даже и не так.
Рисунки автора.
 Санкт-Петербург.22. 01.2022 г.