Риданские истории. Семена жизни

«Запись от 28 июля 1793г. Наш корабль потерпел крушение в морских водах где-то недалеко от Риданского порта, попав в сильный шторм. В один момент стрелки на наших компасах необъяснимым явлением вышли из строя и стали вращаться по кругу. В непроглядной тьме мы в одночасье сбились с курса, и были отнесены бурными волнами на острые скалы, поднимающиеся из воды вблизи какого-то небольшого дикого острова, названия которого мы не знали. Пробитое судно затонуло в считанные мгновения, погрузившись на дно по самые верхушки высоких мачт…»

– Гарольд Грин, будь ты проклят вместе со своими вечными записями! Помоги другим выловить из воды то, что осталось, иначе клянусь морскими чертями, я сломаю твое перо и порву журнал на мелкие бумажные клочки! –  угрожающе прорычал хриплым голосом один из матросов Трэвис Лонг, стоя по колено в воде. Пыхтя и отдуваясь среди корабельных обломков, он вытаскивал на берег деревянную бочку.
Трэвис был крупным мужчиной с большими кулаками и волевым подбородком. Он имел недюжинную силу и легко справлялся с толстенными канатами один, работая на кораблях с юношеских лет. Гарольд счел за лучшее прислушаться к его словам и от греха подальше оторваться от пера. Но все же, чтобы не потерять достоинства образованного человека перед неотесанным мужланом, он убрал тощий блокнот в кожаном переплете в поясную сумку и, выйдя из-под кроны сутулого дерева, тихо проговорил:
– Я не нанимался матросом на судно, милейший, если вы забыли. И за то, чтобы ваш капитан причалил к порту в срок, я щедро заплатил монетами из своего кармана в тот день, когда поднялся на борт вашей посудины с Бевернской пристани!
– Замолчи, Гарольд! – вскричала светловолосая Люси, утирая тыльной стороной ладони с лица слезы. – Моего отца… то есть капитана Джонса больше нет! Морская пучина поглотила его вместе с остальными членами нашей команды, оставив в живых всего семь человек. Как ты можешь думать о деньгах? – она без сил плюхнулась на песок и обхватила колени руками.
– Говорят женщинам на кораблях не место, их присутствие лишает экипаж удачи, – Гарольд парировал дерзостью укор со стороны Люси. – Может быть это из-за вас мы оказались здесь, мисс Джонс?
– Если вы сейчас же не заткнетесь, Грин, я лишу вас жизни, – процедил сквозь зубы Уилфред, легонько прикоснувшись худыми пальцами к кортику на своем ремне. Это был стройный молодой человек с коротко постриженными каштановыми волосами и проницательным взглядом. – Вы чужак, и ваше слово всегда будет в конце списка всех диалогов, ведущихся среди оставшейся команды, – он подошел к Люси и обнял ее за дрожащие плечи.
За их перепалкой следили еще несколько людей, усердно пытаясь вырвать из лап непомерно разбушевавшейся стихии уцелевшие пожитки, выброшенные из корабельного трюма в море. Два матроса – весельчак Хью и смуглый молчаливый Сэмюэль Перес, оба одетые лишь в жилеты на голый торс и широкие шаровары – тянули к суше еще одну пузатую бочку, а рыжий паренек с веснушками, усеявшие все лицо и тощие руки, пытался достать из воды кованный сундук, застрявший в прибрежных скалах совсем рядом с берегом.
– Не упусти это, Кори! – взволнованно вскричал Уилфред, приняв напряженную позу. Он только сейчас заметил лишь чудом не затонувший сундук с добром, над спасением которого в неуклюжих потугах бился юнга. – Грин, скорее помоги достать Кори из воды наше золото!
Заслышав о золотых запасах, заключенных внутри неподдающейся юноше клади, приструненный Гарольд Грин со всех ног помчался к нему, и вдвоем они вскоре благополучно доставили сундук на берег. Прошло еще немного времени, и на суше сгрудилось все то немногое, что уцелело в шторме. Несколько бочек с соленой рыбой и вяленым мясом, мокрые до нитки обрывки парусов, ларь с монетами и бочонок с горючим.
Между тем погода буйствовала все сильнее и успокаиваться не желала. Ветер усиливался, а волны становились выше и неуемнее. Иногда они поднимали на своих гребнях тела погибших матросов, но уже через мгновение мертвые вновь исчезали в темной пенящейся воде.
В небе метались искры молний, рассекая черные облака надвое, и мощными раскатами гремел гром. Моросил дождь - слабый и мелкий, похожий на пыль, только мокрую. Различной причудливой формы деревья, окружившие неплотным полукругом песчаный берег, качались из стороны в сторону, оглашая побережье тоскливыми стенаниями. Они трепетали ветвями, похожими на узловатые руки с сотнями пальцев, на ветру и мягко взмахивали ими, словно языком жестов приглашали нежданных гостей познакомиться с островом.
Над головами вымокших насквозь матросов и их попутчика – путешественника Гарольда Грина, нависла давящая темнота, символизирующая приближение ночи, однако по ощущениям был еще ранний вечер. Не позже семи-восьми часов.
– Это все? – с досадой осмотрев «улов», проговорил Уилфред. – Не густо, хотя могло быть еще меньше. Вот что, парни, – обратился он к остальным. – Доставайте свои ножи. Мы должны поставить крытый лагерь и разжечь внутри костер. Кто-нибудь имеет при себе огниво?
– Такую вещь, уважаемый мистер Росс, – с поучительным тоном начал Грин, – всегда нужно держать в кармане, независимо от…
– Вот и займетесь костром, – сдержанно ответил Уилфред. Он все еще был зол на Гарольда за Люси, хоть и старался сохранять присутствие духа и здравого смысла. Он был старшим матросом, и, лишившись своего капитана, вынужден был взять ответственность за команду на себя, не позволяя своим чувствам затмить рассудок. Хоть Гарольд и был для всех чужаком, но в сложившейся ситуации нужно было всем держаться вместе. – Кори и Хью помогут с дровами, с этим здесь проблем не возникнет. Сэмюэль, Трэвис и я сделаем навес от дождя и ветра, приладив к столбам обрывки парусов. Ночевать придется здесь, но, может, оно и к лучшему. Если в доступной близости проследует хоть какое-нибудь судно, есть шанс, что зарево от нашего костра заметят на борту, и у нас появится надежда на скорое спасение. Главное, чтобы пираты обходили это побережье за много миль. Утром осмотрим остров, чтобы ясно представлять, во что мы вляпались. А теперь за дело.
– А что делать мне? – Люси уже перестала всхлипывать, смирившись с потерей отца - капитана Джонса, и, пропустив двух матросов вперед, преградила собой путь Уилфреду. – Ты раздал задания всем, кроме меня.
– Тебе нужно отдохнуть немного, Люси, – спокойно ответил тот. – А еще ты до сих пор дрожишь. Вот, – он снял с себя короткую суконную куртку, выжал ее от воды, насколько это было возможно, и накинул девушке на плечи поверх тоненькой выцветшей блузки с бантом на вороте.
– А как же ты, – она растерянно взглянула на его легкую рубашку с глубоким разрезом на груди своими бездонными зелеными глазами. – Я совсем-совсем не замерзла, и совершенно незачем было это делать.
Она попыталась снять с себя его вещь, но тот остановил ее.
– Перестань, иначе я отправлю тебя в дозор, – на его лице появилось хитрое, но добродушное выражение.
– Знаешь, раз ты не хочешь брать меня с собой в лес, то я и правда побуду на берегу. Вдруг замечу какое-нибудь судно вдалеке, – последние ее слова прозвучали настолько неуверенно, что она и сама не поняла, всерьез она это сказала или подыграла Уилфреду.
– Так и сделай, – тот нежно провел пальцами по ее щеке, слегка касаясь обветренной кожи, и скорым шагом отправился за могучим Трэвисом и черноволосым Самюэлем. А Люси, прислонившись спиной к тому же дереву, где вел свои записи Гарольд часом ранее, стала пристально вглядываться в пляшущую над морскими волнами полоску горизонта.

«Первый вечер после спасения. Мы построили навес, зажгли костер и ужинали рыбой, зажаренной в огне. Благо, ее было в достатке. Мы не знали сколько пробудем здесь, и есть ли на острове дичь или фрукты, поэтому съели всего лишь по одной рыбешке, притупившей чувство голода, но это было разумно. Шторм, загубивший судно и больше половины команды капитана Джонса, не стихал ни на минуту, разбивая о прибрежные скалы высокие волны. Небо, затянутое серой, испещренной вспышками ярких молний пеленой, и не думало проясняться. Ни у кого из нас не было часов (мои, по крайней мере, изрядно набрали воды и перестали ходить). Никто не знал, сколько времени, но это было, пожалуй, не важно. Важно было то, что в каждом из нас присутствовала вера на благополучный исход и скорое спасение».

– Где ты научился писать слова, Грин? – Трэвис обглодал рыбий хребет до чистых косточек и с ухмылкой бросил его под ноги Гарольду. Затем вытер жирные губы ладонью и откинулся на песке, подставив голые пятки жарким языкам костра.
Тот нехотя оторвался от своего дневника и поднял глаза на Трэвиса.
– В то время, когда юный мистер Лонг играл на грязных улицах в сорвиголов и воровал яблоки на торговых площадях, я часто ходил в городскую церковь, – надменно ответил Грин и брезгливо пнул башмаком рыбий скелет в сторону. – При ней была небольшая школа, где я и обучился грамоте.
– А в церкви отмаливал свои грехи, а? Мистер Грин? – весельчак Хью пригладил тонкие усики, а затем разразился басовитым смехом, но его веселье продолжалось от силы несколько секунд, пока он не закашлялся. На корабле он не выпускал изо рта курительной трубки, и пропитанные табачным ядом легкие со временем стали сдавать.
– Скорее молился за таких, как вы, неотесанных болванов, чтобы не натворили темных дел, которые во век потом не расхлебать ни вам самим, ни Господу нашему, – с достоинством отреагировав на шутку матроса, Грин отложил в сторону дневник и принадлежности для письма.
– И скажи на милость всем нам, – снова раздался зычный голос Трэвиса, – как такого напыщенного наглеца приняла святая церковь? Или в ее обитель всякий вхож? Вот я, например, – он поднялся на ноги, подтянул съехавшие вниз бриджи и демонстративно покрутился перед остальными, – бывалый морской волк, гроза всех пиратов и зубастых акул, – он похлопал себя по широкой груди, а Хью снова выдавил из себя заразительный смешок. – Переступи я церковный порог, простит ли меня святая Матерь Божья за тех парней, из которых я когда-то выколачивал дух до полусмерти в песчаном кругу арены за серебряные монеты? Отпустит ли она мне все мои грехи всего лишь за горстку жалких слов о раскаянии перед рисованным кистью ее ликом в узорной бронзовой раме, установленной в окоеме горящих восковых свечей?
– Сдается мне, мистер Лонг, что никакой вы не гроза морей, а простой корабельный шут, – с каменным лицом процедил Гарольд, в напряжении застывший на песке у одной из деревянных опор их навеса.
– Именно это я и хотел услышать, мистер Грин, – ничуть не смутившись, ответил Трэвис. – А теперь взгляни на нашего юнгу, Кори-заику. Он точно хороший парень, тихий и застенчивый. За все то время, что его знаю, я не слышал ни одного дрянного слова. Но скажи мне, Гарольд, оступись этот юнец раз или два… Как он облегчит свои греховные страдания перед Всевышним, если ему во век не прочесть ни одной самой простенькой молитвы. Да что там молитвы! Он свое имя лишь с третьего раза выговаривает до конца! – Трэвис ткнул пальцем в сторону рыжеволосого юноши, который точно мышь притих у костра рядом с Самюэлем. Уилфред и Люси устроились напротив. Девушка мирно дремала, а ее голова покоилась у старшего матроса на коленях.
– К чему вы клоните, Трэвис? – прищурил глаза Гарольд, всем своим видом ненавидя собеседника.
– К тому, что если для таких как я, и Кори, и многих других дорожка благодати уже заранее ведет в тупик, то, как тебя такого впустили в двери Храма? Или ты мальчишкой успел залезть какой-нибудь смазливой монашке под юбку, чтобы она замолвила за тебя словечко?
У костра раздался гогот матросов, разбудивших Люси. Она привстала на руках, отстранившись от Уилфреда. Взорвавшийся от дерзкой наглости Трэвиса Гарольд, молниеносно вскочил на ноги и с кулаками бросился к обидчику. Исход от драки был очевиден, но неожиданной смелости Грина можно было позавидовать. Правда, до яростной потасовки дело не дошло - Уилфред вмиг оказался между ним и Трэвисом.

– Все, довольно болтовни! – командирским голосом прогремел он, заставив обоих застыть на своих местах в смиренном повиновении. – Не хватало еще всем перегрызться здесь. Трэвис, сегодня ты первый в дозоре. Следи за тем, чтобы костер горел всю ночь. Как только сгорит два полена – разбудишь Хью, он тебя сменит. За Хью – Сэмюэль. А сейчас всем остальным отбой до утра. И чтобы никому ни звука. Трэвис, – Уилфред подошел почти вплотную к большому матросу, придав своему взгляду еще больше строгости, – гляди в оба. Сэмюэль, Хью – вас это тоже касается. Особенно тебя, Хью. Мы чужаки на этом острове, а значит, потенциально опасны для тех, кто, возможно, здесь обитает уже достаточно давно.
– Как скажешь, Уилф, – тихо ответил Трэвис и подкинул в огонь еще немного дров, что взметнули вверх десятки искр.
– Боишься, малыш Кори? – с наигранным злорадством поддел юношу Хью и с довольным видом растянулся на прогретом жарким пламенем костра песке. – Расслабься. В эту ночь нам ничего не грозит, юнга, когда на страже нашего сна стоят такие молодцы, как Трэвис и Сэмюэль…
– Н-не боятся то-олько д-дураки, м-мистер Хью, – кратко бросил Кори и улегся на бок, спиной к огню. Трэвис же предложил Хью заткнуться.
– А что я такого сказал? – невинно ответил тот.
Вскоре лагерь погрузился в сон под шум дрожащей на ветру ткани. И хоть гром уже прекратился - небо все еще озаряли редкие вспышки молний, и были слышны удары бушующих волн о клыки прибрежных скал.

«Запись от 29 июля 1793г. Всю ночь лил дождь, но кроме стука тяжелых капель о купол навеса, сделанный из остатков корабельного паруса, наш лагерь ничто и никто не потревожил. Не знаю, хотелось ли мне, чтобы было по-другому? Ответить трудно. Ясно лишь то, что задерживаться на этом острове не хотелось ни одному из нас, и даже мне – путешественнику, имеющему в запасе достаточно большое количество времени и не обремененному конкретными целями, с которыми полагается управиться в срок. Итак, следующее утро ничем не отличалось от предыдущего вечера. Небо было черным, ветер сильным и порывистым, а море бушующим. Не стоило и надеяться выбраться вплавь в такую погоду, даже если иметь под боком хорошую лодку, не говоря уже о той посудине, которую мы могли бы изготовить из стволов деревьев, имея под рукой лишь короткие ножи. Так что выбор у нас был невелик. Мы отправлялись вглубь острова, чтобы узнать его поближе».

– Эй, летописец, ты с нами? – хлопнул по плечу Гарольда весельчак Хью. – Бьюсь об заклад, здесь мы увидим нечто такое, о чем ты с радостью потом прочтешь из дневника своей мамаше! – Хью расхохотался, и его гогот подхватили остальные матросы.
Грин не ответил, но и не обиделся. В шутках Хью не чувствовалось злобы, в отличие от дерзких речей Трэвиса Лонга. Гарольд быстро расправился с остатками жареной рыбы на завтрак и поднялся на ноги, стряхнув песок со штанин.
– Несомненно, я предпочту прогулку бестолковому нахождению в лагере, – наконец сказал он, конкретно ни к кому не обращаясь. – Какой путешественник откажется от экскурсии по неизведанным просторам?
Хью пожал широкими плечами и провел большим пальцем по лезвию своего кортика, проверяя его на остроту. Послышался еле уловимый стальной звон, и Хью с удовлетворенным видом убрал оружие в ножны.
– Боюсь, уважаемый мистер Грин, эта «прогулка», как вы ее называете, не совсем прогулка, – возразил Уилфред, затягивая потуже кожаный пояс на своих бриджах. – Никто не может гарантировать вам безопасность в незнакомых местах, поэтому подумайте, прежде чем принимать это решение.
– Я могу постоять за себя, мистер Росс, и не обременю вашу команду излишними трудами и заботами, а…
Он не успел договорить, как его слова перебил возглас Кори:
– С-смотрите у б-берега, там! – юноша указывал в сторону волнующегося моря.
Все обратили свои взгляды туда, где волны набегали на песчаную сушу. Стихия выплюнула на берег что-то темное и громоздкое, посылая выжившим во вчерашнем шторме то ли подарок, то ли какой-то знак. Рядом на песке вздрагивал на ветру какой-то треугольный предмет.
– О, Боже, нет! – срывающимся голосом воскликнула Люси спустя мгновения тишины и опрометью помчалась к воде. За ней тут же бросились Уилфред и Кори-заика. Остальные матросы недоуменно переглянулись и неторопливо вышли из-под навеса.
– Не хотелось бы показаться невежливым, господа матросы, – медленно проговорил Гарольд, – но если бы вы были более зоркими, то усекли бы враз, что там на берегу мертвое тело вашего капитана.
– Ба! И правда! – нервно почесал макушку Хью. – Теперь я определенно различаю капитанскую треугольную шляпу! Скорее, поможем оттащить тело капитана Джонса подальше от волн, пока его смыло обратно!
Оставив Грина одного, матросы со всех ног бросились бежать к остальным.
Люси безудержно лила хрустальные слезинки над телом отца, опутанным склизкими водорослями. Никто не смел тревожить ее в минуты горя напрасными словами. Выместив свою боль из души слезами, Люси вытерла покрасневшие глаза и сдавленно проговорила:
– У отца должна быть могила…
– Конечно, Люси, – как можно мягче произнес Уилфред и после тихо обратился к матросам: – Отнесите тело к ближайшим деревьям и выройте чем-нибудь яму для погибшего капитана. Я пока сделаю хоть какой-то крест из ветвей.
– Конечно, Уилф, – с пониманием ответил Трэвис. – А ну, ребята, взяли!
Люси, обхватив себя за плечи, возвратилась в лагерь, где все это время скучал Гарольд. Он пристроился на песке, подложив под голову сундук с золотыми монетами, словно подушку. Легонько постукивая пальцами по круглым часам на цепочке, он поднес их к уху, а затем с недовольным видом спрятал во внутренний потайной карманчик своего кожаного жилета. Заметив появившуюся девушку, он проговорил с неподдельной горечью в голосе:
– Я буду скорбеть вместе с вами, мисс Люси.
– Благодарю, Гарольд, но я справлюсь с этим сама.
На этом их беседа оборвалась, и в воздухе повисло молчание. Невеселые мысли в голове Люси с каждым часом становились мрачнее от непрекращающегося на море шторма, осаждающего побережье буйными волнами. Ей совсем не хотелось разговаривать.

После коротких сборов Уилфред вместе с матросами Трэвисом, Сэмюэлем и Кори-заикой покинули свой лагерь на побережье и выдвинулись вглубь острова, чтобы произвести разведку местности. Люси Джонс в разбитых чувствах скорбела у могилы отца, и Хью оставили присмотреть за ней. Гарольд Грин в последний момент отказался идти, сославшись на внезапное недомогание, вызванное головной болью, но пообещал раздобыть в паре с Хью побольше дров для костра, чтобы их хватило на всю ночь.
– В моей заднице свербит уже от этой непогоды, – пророкотал Трэвис, когда команда входила в дохлую рощу над побережьем. Морской соленый ветер слегка поутих среди деревьев, но в воздухе ощущалась сырая прохлада. – Черные тучи враз скрыли солнце, когда мы шли на полных парусах в полумиле от этого проклятого острова, и вот уже целые сутки не унимается шторм. Чертовщина какая-то!
Сэмюэль ободряюще похлопал его по плечу. Он редко говорил, предпочитая словам тишину и уединение. Но еще больше он любил море, такое непредсказуемое и манящее бескрайними просторами. Любил так, что нашел в себе силы простить стихию за то, что преподнесла им одно из тех испытаний, в которых выживает лишь сильнейший. Пожалуй, Сэмюэль Перес единственный из всей уцелевшей команды, кто со спокойной душой принял судьбу именно такой.
– Трэвис, ты ведешь себя, словно брюзжащий старик, – упрекнул его Уилфред. – Не припомню, чтобы ты боялся дождя или ветра.
– Речь не о моих страхах, Уилф, а о том, что все это ненормально. Помяни мои слова – мы еще хлебнем здесь горя.
– К-как-кого т-такого горя? – встревожился Кори, плетущийся в паре шагов позади всех.
– Не обращай внимания на Трэвиса, – усмехнулся Уилфред, спеша успокоить навострившего уши юношу. – Он любит сгущать краски для пущего эффекта, пора бы уже привыкнуть.
– Ничего я не сгущаю, говорю, как чувствую! – отрезал матрос и с силой рубанул наотмашь кортиком по густому кустарнику. Из среза на тонкой ветви тут же брызнул бурый сок, оставив жирный след на лезвии ножа. Трэвис поднес кортик к лицу и втянул носом легкий запах, исходящий от густых капель. – Воняет, точно дохлая крыса. Если я когда-нибудь захочу отравиться насмерть – вернусь на остров и наемся листьев с этого паршивого куста.
Перебрасываясь колкими фразами, они продвигались вглубь рощи, и только спустя четверть часа стали замечать, что многие деревья имели необычную для глаза причудливую форму роста. Все они были невысокие и имели раздвоенный у корня ствол, как будто деревья поднимались из земли на двух толстых ногах. Кора их была гладкой и серой, без шероховатостей, но кое-где попадались одинокие выпуклые наросты, будто надетые карнавальные маски. Почти голые и тонкие ветки-отростки шевелили редкими клиновидными листочками, и создавалось ощущение поздней осени, когда все листья облетают вниз, усыпая землю. Однако земля вокруг оставалась не тронутой листопадом, к тому же, в конце июля, по крайней мере в этих краях, никакого листопада и в помине быть не может.
Матросы шли на север. Компас Уилфреда вновь исправно работал, и стрелка без сбоя указывала направление. Жидкая в самом начале роща постепенно становилась плотнее и гуще. Все больше встречалось различных кустарников неизвестных сортов. Все без исключения были без цветков или ягод. Но оно и к лучшему – не было повода соблазниться попробовать их на вкус, рискуя слечь с больным животом.
Спустя какое-то время блуждание закончилось. Команда выбралась на поросшую мелкой травой холмистую местность, которая постепенно менялась, переходя в скалистую твердь. Холмы сменялись окаменелыми возвышенностями, громоздкими обломками отколовшихся горных пород и высокими скалами, словно копья, взметнувшиеся остриями в хмурое темно-серое небо.
Остановившись у горной гряды, бегущей на запад и восток, Трэвис вытер вспотевший лоб грязной тряпицей, служившей ему платком, и произнес:
– Как пить дать, по ту сторону гор плещется море, Уилф. Я слышу его собственными ушами. Мы прошагали целый остров в одну сторону, но не обнаружили даже чертовой полевой мыши. Не слышно птиц, даже муравья жалкого нет среди этого захолустья. Мне это все уже начинает надоедать!
– Не кипятись, Трэвис. Мне тоже кажется странным это, – ответил Уилфред, осматриваясь по сторонам. – Может, гром распугал всю живность? Он гремел всю ночь, ты это сам знаешь.
– А ч-что если по-подняться повыше и осмо-мотреть все вон с-с того х-холма? – Кори с трудом выдавил из себя предложение, вскинув руку чуть выше их голов.
Сэмюэль Перес первым откликнулся на предложение воплотить идею. Ловко карабкаясь по не крутому горному склону, начал подъем наверх. Кори-заика хотел последовать за ним, но Уилфред остановил его.
– Нет смысла лезть на гору разом, – пояснил он, глядя вслед удаляющемуся матросу.
Преодолев подъем в довольно-таки легком темпе, Сэмюэль распрямился во весь рост на высоте тридцати футов от уровня земли. Внимательно осматривая окрестности, он щурился и морщился, словно от зубной боли. Его глазам открылось серо-зеленое море леса, уходящее влево от того места, где все они сейчас находились. Оно резко обрывалось на небольшой открытой равнине, окаймленной такими же скалами, за которыми чернело море. Далеко на северо-востоке он различил смутные огни Риданского маяка, что словно последний луч солнца пытался пробиться сквозь туманную пелену, нависшую над городским портом. Место, куда не смог добраться их корабль.
– Остров окружен горами, лес тянется на восток и упирается в голую равнину, – кратко поведал Сэмюэль, спустившись вниз. Также он упомянул маяк.
– Значит, мы примерно в десяти милях от Ридана, – покачал головой Уилфред. – Нас разделяет всего ничего, а мы застряли здесь покуда не прекратится этот шторм. В такую погоду ни одно судно не подойдет и на пушечный выстрел, даже если здесь взорвется гора с золотыми монетами и засыплет ими весь остров.
– Предлагаю вернуться в лагерь и рассказать остальным, – нервно сказал Трэвис и, различив слабую вспышку молнии в небе, добавил. – Чертова гроза, она опять начинается.
– Возвращаемся, – скомандовал Уилфред.

– Расскажи, милая, откуда ты здесь? – предприняла еще одну попытку Люси, стараясь говорить как можно нежнее. – Ну же, не бойся. Мы тебя не обидим, честно-честно.
Когда Хью и Люси покинули могилу капитана Джонса, то обнаружили у костра маленькую девочку лет пяти от роду, одетую лишь в белый тряпичный балахончик, мешком висящий до самых колен. Она стояла голыми ножками на теплом песке и разглядывала крепко спящего Гарольда Грина. Заслышав приблизившиеся к ней шаги, она слегка дернулась и перевела бирюзовый взгляд сначала на высокого Хью, а затем на миниатюрную Люси.
– Кажется, она не говорит, как и наш Сэмюэль Перес, – со смехом заметил Хью после нескольких минут их тщетных попыток завести беседу. – Оставь ее, пусть согреется у огня. Эй, Грин, – он легонько пнул его башмаком под зад, – у нас гости. Не будь невеждой, поднимайся.
Гарольд разлепил слипшиеся веки и уставился на скромно потупившуюся глазами в песок девчушку. У нее были длинные каштановые вьющиеся волосы и пухлые детские щечки. Он тряхнул головой, словно пытался снять с себя остатки сна, разогнав прочь туманное видение. Однако девочка никуда не исчезла, а Гарольд впервые в жизни не знал, что сказать.
 – Стоит поспешить за дровами, Грин, иначе промокнем под дождем, – между тем проговорил Хью, обратив внимание на то, как на секунду озарилось светом темнеющее небо. – А пока мы ненадолго отчалим в лес, Люси присмотрит за девочкой.
– Ну, не станем тогда дожидаться грозы, – согласился Гарольд и поднялся, звякнув чем-то в поясной сумке. – Тюбик с чернилами, – пояснил он, зачем-то отведя глаза.
В компании Хью он покинул место под навесом. Люси не знала, что видит их удаляющиеся спины в последний раз. Она обернулась к девочке. Та сидела у костра на коленях и немигающим ясным взглядом глядела на Люси, еле-заметно улыбаясь тонкой полоской губ на ее бледном лице.

Прошло где-то с час, как показалось Люси, когда вернулись усталые матросы во главе с Уилфредом. За это время она снова и снова пыталась заговорить с девчушкой, но та оставалась тихой, словно тень, но безусловно живой и реальной. Но откуда она взялась здесь, такая крохотная и беззащитная на кусочке суши посреди озлобленного чернеющего моря под неумолимым натиском бушующей непогоды? Может, Уилф с командой прольет свет на эту тайну, на мгновение подумалось Люси.
Однако, пришедшие в лагерь мужчины были удивлены не меньше. Люси рассказала им все с самого начала, а те в свою очередь поведали ей о том, что удалось разведать, искоса поглядывая по очереди на маленькую гостью.
– Дела наши не так хороши, как я надеялся изначально, – подвел неутешительный итог Уилфред. – Остается уповать на то, что скоро погода станет более благосклонной и шторм на море закончится, – он стянул с себя сырые башмаки и с удовольствием рухнул на песок, подставив поутихшему костру вымокшие ноги. Кори-заика последовал его примеру, скинув и свою мокрую обувь. – А где Хью и Грин?
– Они ушли за дровами не так давно и еще не вернулись, – ответила Люси и вдруг ощутила внутри какую-то тревогу, которую сразу же заметил Уилфред.
– Выходит, они скоро появятся с целым ворохом древесины, – успокаивающе проговорил он. – Кажется, собирается дождь. Уверен, до его начала Грин и Хью уже обернутся.
– Надеюсь, ты прав, – сказала Люси и откинула со лба непослушную прядь вьющихся волос.
Сэмюэль тихонько присел рядом с девчушкой, держа что-то в смуглой руке. Он медленно разжал кулак перед ней. На его ладони лежал маленький бронзовый крестик. Он протянул это ей, но та просто отстранилась от матроса и помотала головой. Он снова попытался отдать ей крестик, намекая ей прикосновением к своему сердцу, что это подарок, но девочка во второй раз отказалась принять его.
– Дохлый номер, Сэмюэль, – пробасил Трэвис. – Она боится нас. Кстати, откуда у тебя этот крест? Я его не видел у тебя раньше.
– Заприметил на горе, – кратко ответил тот.
– И утаил от своих товарищей, – усмехнулся Трэвис. – Признавайся, сорвиголова, ты еще что-то находил там наверху?
Все с интересом уставились на Сэмюэля.
– На скале довольно-таки грубо был высечен петроглиф – человеческое лицо и рука. Под ним я нашел этот крестик.
– Ба! Ну и дела! – прогремел Трэвис, одернув на себе жилетку. – Значит, это правда. Когда мы вышли к горам, мне в глаза бросилось несколько наскальных выступов, очень похожих на человеческие тела. Да только я подумал, что свихнулся за день, проведенный на этом промозглом под морскими ветрами треклятом островке!
– Я тоже случайно наткнулась на кое-что, – вдруг сказала Люси и указала на одну из бочек с рыбой. На деревянной крышке лежал тонкий кожаный ремешок с пряжкой в форме нераскрывшегося бутона розы, который Уилфред с матросами проглядели, вернувшись в лагерь. – Я нашла его случайно у одного из прибрежных камней, разбросанных на побережье, когда мы с Хью оставили могилу отца. Эта вещь целиком была засыпана песком, и лишь пряжка торчала на поверхности. В свете вспышек молний на небе я и заметила ее поблескивание.
– Хм, конечно, бронзовый крест и женский поясок вряд ли принадлежали островитянину. Но следы на камне, безусловно, оставленные людьми, говорят о том, что здесь должна быть жизнь, – прокручивая в голове информацию, проговорил Уилфред. – Но почему тогда мы до сих не обнаружили здесь никого? Может, местные обитатели боятся нас и прячутся, скажем, в каких-то сокрытых от глаз пещерах или лесных шалашах?
– Ты заблуждаешься, Уилф, – улыбнулась Люси и кивнула в сторону молчаливой девчушки. – Жизнь на этом острове сама открылась нам. Осталось только разгадать тайну этой милой крохи и, быть может, здесь найдется кто-то, кто, например, поможет нам выбраться с этого острова.
– Хотелось бы верить в то, что ты говоришь, но этот остров выглядит совершенно пустынным, – ответил Трэвис, в который раз тупо взглянув на молчаливую гостью.
– Кажется, ей нужно поспать, – спохватилась Люси, глядя как крошка с полуприкрытыми веками медленно подалась вперед.
Но не успела она подхватить ребенка руками, как та приоткрыла глазки, сама улеглась на песок и свернулась калачиком, будто щенок, в двух шагах от Самюэля.

Время близилось к вечеру. Об этом поведало голодное урчание в животах членов команды. Они подкрепились вяленым мясом и запили пищу водой, которую весельчак Хью успел собрать с мокрых листьев деревьев в лесу до того, как отправиться вместе с Гарольдом за дровами. Теперь поленьев почти не осталось, а Грин и Хью так и не вернулись. Под шум моросящего дождя над лагерем нависло беспокойство и напряженное молчание. Никто не хотел верить в то, что они попали в беду. Минуты, которым потерялся счет без контроля их на циферблате, медленно сменяли друг друга и постепенно зарождали среди команды новое чувство, называемое словом – тревога.
Девочку в белом балахоне разбудили звуки трапезы, и она жадно уставилась на утоляющих голод матросов. Но когда ей предложили кусок мяса, она категорически отказалась. Вновь усевшись на колени, она застыла без движения, будто туманный призрак, и пожирала детским любознательным взглядом спины людей.
– Не пора ли подвести итоги? – смачно отрыгнув, наконец нетерпеливо сказал Трэвис. Видимо его уже давно подмывало завести разговор, нарушив траурное молчание. – Помимо того, что мы застряли здесь точно битком набитые в бочку кильки, к нашим страданиям добавилось две новых проблемы. Первая – неизвестно откуда свалившийся на нашу голову неговорящий ребенок, и вторая – пропавший Хью. Уж, извините за мою бестактность, но на Грина мне наплевать!
– Нам с-стоило бы п-поискать Хью, – предложил Кори-заика, хозяйничая коротенькой палкой с обгоревшим концом в белеющих углях костра, чтобы продлить горение увядающего, словно отцветший оранжевый цветок, пламени. – Я с-согласен с Т-трэвисом. Ка-ажется с Хью и Г-грином ст-тряслась б-беда.
– Все, что мы можем сейчас сделать, это пройтись по краю рощи и набрать древесины для ночевки. Будем звать их, но не более того. Уже смеркается, и мы не знаем, что может скрываться во тьме за деревьями. Ранним утром мы выдвинемся на их поиски, обещаю, – поставил точку в дискуссии Уилфред.
– Тише, – вдруг вздернула вверх руку Люси. – Я слышу шаги.
Матросы замерли, прислушиваясь к звукам. Кап-кап. Это тонким ручейком стекала собравшаяся в складках купола дождевая вода и с хлюпаньем падала вниз в уже образовавшуюся небольшую лужицу. Но помимо капели, в легком шуме мороси и ветра действительно различались еще и тихие шуршащие по песку шаги. Хью? Или Грин?
Напружинившись от волнения, члены команды ждали, кто же явится им в отблесках пляшущего на углях огня. Некоторые из них даже ухватились за рукояти своих кортиков на случай, если забредет кто-то чужой. Какое же недоумение на их лицах отпечаталось, когда они увидели бледного мальчика, на вид немного постарше девчушки. Его внешность имела немалое сходство с ее обликом. Те же бирюзовые глаза, каштановые волосы и застывшие без движения скулы. На нем был такой же белый балахон до колен. Почему-то пристально уставившись на Сэмюэля, он медленной отрешенной походкой человека, страдающего лунатизмом, прошел вдоль тряпичной стены навеса и подсел вплотную к девочке, продолжая глазеть на смуглого матроса.
– Это уже ни в какие ворота не лезет, – с отчаянием прорычал Трэвис. – Вы как хотите, а я пошел в рощу за дровами. Кто желает хоть на время покинуть это сумасшедшее сборище у костра, милости прошу со мной, – он перекрестил перед собою сильные руки, как бы защищаясь от нечистой силы, и покинул пределы лагеря. Кори-заика счет благоразумным принять предложение матроса и, неловко запутавшись на ходу в собственных ногах, буквально вылетел вслед за Трэвисом. За ним вышел и Сэмюэль Перес. В лагере остались Уилфред, Люси и двое сидящих напротив них странных детей.
– Это твоя сестра, мальчик? – осторожно спросила Люси. Тот кивнул ей в ответ. – Она не сказала нам ни слова о себе… Как ваши имена? У вас есть родители?
Дети молчали. Уилфред наклонился к уху Люси и прошептал ей:
– Я думаю, они понимают нас, но сами говорить слова не умеют. Давай, я попробую.
Уилфред слегка прочистил горло, покашляв в ладонь, и обратился к мальчику, что постарше:
– Мое имя Уилфред, – представился он, – а это – Люси. Твоя сестра с ней уже знакома. Мы…э…путешественники. Сбились с курса, и наш корабль попал в неприятную историю. И нам требуется помощь. Скажи, на острове есть взрослые?
Мальчик отрицательно покачал головой с любопытством поглядывая то на Уилфреда, то на Люси. Девочка, казалось, снова клевала носом.
– Значит, вы совсем одни здесь? – задал еще один вопрос Уилфред.
Паренек вновь ответил отказом. В этот момент у рощи раздались тревожные крики, но через несколько секунд стало ясно, что это всего лишь зовут потерявшихся Хью и Гарольда отправившиеся за дровами матросы.
– Вы живете в каких-то пещерах? – с сочувствием разглядывая полураздетых детей, спросила Люси.
И снова мимо.
– Давай оставим это до утра, Люси, – предложил Уилфред, глядя как устало обмякает на плече у брата девчушка. Она придвинулась к нему поближе и, казалось, тут же задремала на его костлявой мальчишеской груди. В потускневшем свете огня их очертания в белых одеждах сливались в одну единую форму. Выглядело это таинственно, но всего лишь благодаря играм света и теней.
Снова раздались крики. На этот раз они не были похожи на зов. Скорее на какую-то перепалку. Уилфред вскочил на ноги и, жестом приказав Люси остаться на своем месте, выбежал из-под навеса. Возвращались матросы. Кори и Сэмюэль тащили длинные сучья и ветви, бороздя песчаную сушу их острыми концами. В свете блистающих в небе молний Уилфред заметил, как перекошено от ярости лицо Трэвиса. Он безжалостно тащил под руку какого-то маленького человека, босые ноги которого часто скользили на мокром от влаги песке.
– С меня хватит, Уилф! – гремел он на ходу громким голосом. – Завтра же я спалю весь этот чертов лес дотла, может тогда с Риданского причала заметят столб огня и дыма и отправят судно на разведку к этому проклятому берегу. Полюбуйся, как тебе такое? – он швырнул пленника к ногам Уилфреда. – Этот гаденыш без всякого страха швырял в нас комьями земли у рощи. Поймать, правда, его не составило никакого труда – он и не думал убегать от нас или прятаться…
– Это всего лишь ребенок…третий, – разглядывая в вечернем мраке мальчишку, озадаченно почесал лоб Уилфред. Затем осуждающе посмотрел на могучего матроса. – Трэвис, тебе не нужно было так обращаться с ним. Он просто испугался, только и всего, поэтому пытался защититься.
– Ха! Из меня никогда бы не получилось заботливой няньки, – отрезал тот и с надменным видом побрел тяжелой походкой к огню.
Уилфред лишь покачал головой. Затем помог мальчику подняться и отвел его под купол навеса. Тот тут же примкнул к остальным ребятам, но паренек в белом балахоне вдруг с силой оттолкнул его, повалив прямо на угли остывающего костра. Вверх взметнулись искры, на мгновение озарив яркой вспышкой света обалдевшие лица Уилфреда и Люси. Обиженный мальчишка резко вскочил на ноги и уселся подальше. Его одежда не успела вспыхнуть – все обошлось. Трэвис лишь усмехнулся и плюхнулся прямо на закрытую крышкой стоящую бочку с горючей смолой. Снаружи раздался треск ломающейся древесины – Кори и Сэмюэль подготавливали дрова.
– Кажется, эти орлы что-то не поделили между собой, – предположил Трэвис, многозначительно глядя на Уилфреда.
– Зачем ты делаешь это? – сурово проговорила Люси, обращаясь к юному обидчику. Затем перевела взгляд на каждого в отдельности. – Вот что, дети, драться в этом лагере категорически запрещено! Ясно вам?
– Лучше уточни у этих сорвиголов, Люси, сколько еще таких прибудет к нам за этот вечер? Когда я смотрю на них, то у меня будто начинает в глазах двоиться, как после бутылки ядреного пойла.
– Не надо, Трэвис, они всего лишь ищут помощи здесь. Они боятся кого-то или чего-то...
– Но здесь никого нет, Люси, пойми! – гаркнул Трэвис, разведя руками. – Уилф, да объясни ты ей, что остров абсолютно необитаем. Все, что здесь подает признаки жизни, это несмолкающий гром и штормящее море.
– Откуда тогда взялись эти дети? – поинтересовался Уилфред.
– Я не знаю, черт возьми! И мне все это уже надоело! – Трэвис слез с бочки и вышел наружу.
– Не сердись на него, Люси, – тихонько проговорил Уилфред. – Ты же знаешь его характер…
– Я не сержусь, Уилф. Мы просто устали, и эти загадки…
– Мы обязательно найдем на них ответы. Всему свое время…
В этот момент Сэмюэль и Кори втащили кучу дров внутрь и часть их сразу же отправилась в костер. Спустя несколько минут языки пламени все алчнее стали облизывать древесину. Вскоре огонь набрал свою былую силу, и стало теплее и светлее. Сейчас матросы смогли лучше рассмотреть облик третьего ребенка. Он был постарше девочки, но моложе задиристого паренька. Лицо его было посмуглее, глаза янтарного цвета, а на лбу и у переносицы – по свежему шраму. Кожа на левой щеке была повреждена ожогом и выглядела, словно сморщенная старая корка от апельсина. На шее виднелось большое овальное родимое пятно шоколадного цвета. Балахон на его теле был таким же, как и на первых двоих, только темного цвета – грязно-серого. Мальчик озирался по сторонам и не глядел ни на кого, в отличие от тех двоих, которые не сводили любопытных глаз с матросов все то время, что они находились здесь. На предложение подкрепиться мясом или рыбой тот не откликнулся, все так же витая где-то за пределами тряпичных стен этого лагеря.
«Странно, а ведь и та девочка не ела уже как минимум целые сутки», – промелькнуло в голове у Люси.
– А где Трэвис? – вдруг спросил Уилфред.
– Он был с-снаружи, – ответил Кори.
– Трэвис? – крикнул тот, но ответа не последовало. Тогда он позвал еще громче. – Трэвис!?
– Да здесь я! Ты всех чертей морских распугаешь своим криком, – пробурчал Трэвис совсем рядом.
– Время позднее для прогулок. Отбой, – объявил в неосвященную огнем темноту Уилфред и вздохнул с облегчением, когда из тьмы на свет показался хмурый матрос.
Уилфред назначил дозорных на эту ночь. Сегодня он был первым. Сменить его должен был Сэмюэль, а того, в свою очередь – Кори-заика.
Вскоре лагерь погрузился в сон под несмолкаемый шум моросящего дождя и редких раскатов грома. Дети тоже уснули. Уилфред прислонился спиной к бочке с рыбой и периодически шевелил раскаленные угли в очаге длинной ветвью, коротая медленные часы дозора.

Недалеко от побережья острова большой торговый корабль сбросил якорь. На борту была суматоха, люди спешили сбросить шлюпки на воду и причалить к берегу.
Уилфред первым заметил приближающееся судно, выхватил из костра горящий жарким пламенем сук и стал изо всех сил размахивать им над головой, привлекая внимание незнакомой корабельной команды.
Паруса на судне были большие и светлые, с красной эмблемой, изображающей несколько городских башен, освещенных тремя солнечными лучами, а в центре рисунка красовался торговый символ в виде опрокинутого кошеля с рассыпавшимися золотыми монетками.
Уилфред обессиленно упал на колени и отбросил горящий факел в сторону. Он благодарил судьбу за бесценный подарок. Взглянув в небо, он первый раз за два долгих дня увидел пробивающиеся сквозь редеющую серую пелену неба догорающие утренние звезды. Гром давно прекратился, волны отступили от берега, а ветер стих.
– Парни! Люси! – крикнул он. – Скорее просыпайтесь!
Не дожидаясь ответа, он бросился под навес и замер, словно вкопанный деревянный столб. Там, где еще недавно спали матросы, теперь остался лишь желтый опустевший песок. Все до одного исчезли! От них не осталось ни единого следа!
Между тем, крики на побережье становились все громче. Слов было не разобрать, но люди были уже близко. Всплески на воде говорили о том, что спасительные шлюпки уже подходили к берегу.
Вдруг Уилфред услышал отчетливые шаги позади себя. Обернувшись, он увидел Гарольда и Хью. Почему-то у них были мертвенно-бледные лица, но они улыбались и радостно смотрели на него. Худыми пальцами Гарольд протягивал Уилфреду саблю капитана Джонса и его подзорную трубу.
Уилфред хотел раскрыть рот, чтобы заговорить с Хью и Гарольдом. Выяснить, где они так долго пропадали. И не видели ли они часом, куда исчезла вся остальная команда. Но в этот момент кто-то положил руку ему на плечо. Уилфред покосился вправо и ужаснулся. На него пустыми белками глаз глядел мальчик в сером балахоне. Он беззвучно открывал и закрывал рот, будто силился что-то ему сказать, но у него не получалось, и он пытался снова и снова. Наконец мальчишка выдавил из себя подобие слов, и Уилфред разобрал в них смысл.
– У-уилф-фред, вст-тавай. П-проснись у-уже, – раздался срывающийся голос.

Кори-заика тормошил за плечо спящего старшего матроса, пытаясь разбудить. Когда ему это удалось, Уилфред с трудом разлепил заспанные глаза и с недоумением уставился на юнгу.
– Где корабль и все люди? – сонно пробормотал он, в недоумении оглядывая лагерь и своих матросов.
– Нет никакого корабля, Уилф, – в голосе Люси ощущалось сильное волнение. – Девочка пропала. И, кажется, мальчишка пытается нам сказать, что с ней произошло что-то страшное. Ты знаешь куда она ушла? – обратилась она к старшему мальчишке, который монотонно зазывал рукой матросов, находясь у выхода из-под навеса.
Тот согласно закивал, продолжая звать.
– Как это произошло? – спросил Уилфред. – Дозорные должны были следить за всем что происходит внутри и за пределами лагеря, что бы не было неприятностей.
– П-прости У-уилфред, – робко проговорил Кори, стараясь оправдаться, – но, к-кажется, я на не-несколько м-минут отк-ключился. С-сам не з-знаю, как т-так в-вышло…
– Олух! – воскликнул Трэвис и занес над ним руку, но Уилфред перехватил ее своей ладонью, ухватившись за предплечье матроса.
– Опусти кулак, Трэвис, – попросил Уилфред. – Излишняя жестокость ни к чему. Что случилось – то случилось. Когда мы вернемся в нашу торговую компанию, я накажу Кори за провинность штрафной работой и взыщу несколько монет из его жалования. А пока нужно сосредоточиться на поисках девочки, заодно поищем какие-нибудь вещи Гарольда и Хью, чтобы примерно представлять, в каком направлении вести и их поиски тоже.
– Тебе решать, – ответил Трэвис, злобно поглядывая на побелевшего от испуга Кори.
– Для тебя, Кори, у меня есть еще одно задание, – сурово обратился к юнге Уилфред. – Остаешься в лагере следить за нашей едой и сундуком с деньгами. Это все, что у нас есть. И карауль мальчишку в сером, чтобы он тоже не исчез. Спит так, что и пушечным выстрелом не разбудишь.
Мальчик спал лежа на животе, не обращая внимания на утренние склоки. Серый балахончик на нем еле заметно шевелился в такт ровному дыханию.
– Нужно сделать по факелу, на всякий случай. Небо сегодня чернее черного, и в роще не повредит лишнее освещение. И после отправляемся, – Уилфред закончил распоряжения.
Каждый выбрал себе палку, обмотал ее конец оторванной от остатков паруса тряпицей, и смочил в бочке со смолой. Когда зажженные факелы были готовы, все, кроме Кори-заики и спящего мальчишки, отправились за парнем в белом под нарастающие звуки осточертевших всем раскатов грома.
Спустя четверть часа или чуть больше запутанных зигзагов между темных стволов деревьев и колючих веток низкорослого кустарника в пляшущем оранжевом свете огня, Трэвис прогремел на весь лес:
– Долго ты еще собираешься нас водить кругами, мальчишка?
Тот очень медленно остановился, словно большое парусное судно, причаливающее к пристани и, обернувшись к матросу, с меланхоличным видом позвал за собой.
– Стойте, он ведет нас верной дорогой, – вдруг сказала Люси, замешкавшись у одного из выпуклых земляных холмов. Она нагнулась и подняла что-то. – Это кортик Хью, – она продемонстрировала всем оружие матроса, лежащее на ее ладони. – Странно, здесь земля, как будто изрыта чем-то…
Она поковыряла нарушенный слой дерна носком ботинка, и через почву просочилась бурая жидкость, оставив мокрый след на ее обуви.
– Похоже на какой-то подземный родник, – предположил Уилфред. – Это вполне возможно здесь, вокруг целое море…
Его перебил гулкий удар грома в чернеющем небе, и ему вторил тихий стон, будто идущий откуда-то издалека, настороживший матросов. Лишь Трэвис, как всегда, был не возмутим.
– Не дрейфь, команда, это просто деревья, только и всего.
Уверенный тон Трэвиса произвел на всех успокаивающее действие, и они продолжили путь.
– Значит, Хью был здесь, – рассуждала Люси. – Но для чего они с Грином ушли так далеко от лагеря? Заметили кого-то и решили проследить? Или этот кто-то заставил их отступить в рощу?
– Пока мы не отыщем хотя бы одного из них – мы не узнаем, как все было на самом деле, Люси, – с назиданием ответил ей Уилфред.
– Верно, Уилф, – поддержал его Сэмюэль, идущий по правую сторону от него. Трэвис вырвался вперед, буравя белую спину немого проводника.
Вскоре у выхода из леса, случайно или же велением Господа, обнаружилась еще одна знакомая всем вещица – бутылочка с чернилами Гарольда Грина, которые он всегда носил с собой в поясной сумочке. Следуя именно этим путем, который прокладывал парень в балахоне, их нельзя было не заметить – они красовались на ровной каменистой поверхности у пологого спуска к скалам. Взволнованные этой находкой, они стали тщательнее осматриваться по сторонам. Увлеченные попутными поисками пропавших товарищей, они не заметили, как глубоко забрались в горы. Впереди их ждал подвесной рукотворный мост через неглубокое ущелье. На дальнем его конце виднелась зияющая пасть какой-то погруженной во мрак пещеры, таящей внутри себя пугающую, но манящую неизвестность.
– Мост? Здесь? – удивился промолчавший всю дорогу Сэмюэль.
– Да, это уже интересно, – почесав подбородок, проговорил Уилфред. – Мост, бронзовый крестик, кожаный ремень… И ни одного взрослого мужчины или женщины на всем острове. Только несколько детей, не произнесших ни слова… Кажется, Трэвис, ты был прав, когда сказал, что здесь творятся странные дела.
– А я о чем толкую, – гаркнул большой матрос.
Он тяжело ступил вслед за мальчишкой на мост, покачивающийся на сыром прохладном ветру. Под его резкими порывами пламя их факелов дергалось ветру в такт, словно жгучая и изящная танцовщица дорогого кабака какого-нибудь большого процветающего города, погруженная целиком в музыкальный ритм. Моросящий дождь бросал мелкие капли в огонь, и те с шипением исчезали в нем без остатка. Громыхающие раскаты в небесном просторе сопровождались яркими желтыми всплесками молний, выбрасывающими свои мощные разряды где-то за пеленой нависших вверху мертвым грузом свинцовых облаков. С каждым минувшим часом остров хмурился все сильнее и становился неприветливее и злее.
Преодолев друг за другом шаткий деревянный мост, команда сгрудилась у входа в пещеру. Она была не больше их стоянки на побережье. Пол ее был неровным, бугристым, а ближе к концу в одном месте, растопырив в сторону свои затвердевшие конечности, виднелась окаменелость, навроде нескольких выросших рядом друг с другом каменных сталагмитов. За ними мелькало что-то легкое и живое, как будто играло с матросами в прятки.
Мальчик нырнул внутрь и остановился посередине, замерев лицом к команде, словно белая мраморная статуя. Спустя несколько напряженных секунд, из-за окаменелости показалась девчушка, пропавшая из лагеря. Она показалась на глаза и встала подле парнишки.
– Вот ты где, а мы тебя обыскались, – вздохнув с облегчением, проговорила Люси. – Ты цела? – чисто машинально, не ожидая ответа, спросила она, оглядывая девочку. Кажется, не ранена. Все тот же бирюзовый проникновенный взгляд и непонятное тихое поведение. Разве что, ладошки ее были вымазаны какой-то грязью, которая отчетливо чернела бесформенными кляксами еще и на ткани балахона. Люси отчетливо видела эти пятна.
– Раз эта беглянка отыскалась, пора возвращать ее в лагерь, – нетерпеливо сказал Трэвис. – А если еще раз исчезнет, то пропади она пропадом – я не собираюсь больше болтаться за ней по лесам. Мы до сих пор не нашли Хью, и это меня очень волнует!
Будто уловив смысл сказанного, девочка и парень крадучись отступили на два шага назад и отрицательно закачали головами.
– Кажется, они не хотят возвращаться, – предположила Люси. – Что-то их очень напугало, Трэвис, я чувствую…
– А мне кажется, они морочат нам головы, – отрезал тот. – Нужно решать острые проблемы, а не возиться с этими ненормальными! Я отправляюсь обратно – искать Хью.
– Постой, Трэвис, – вступился за Люси Уилфред. – Каждый из вас прав по-своему. Мы обязаны разыскать Гарольда и Хью, чего бы нам это не стоило. Но и бросить детей вот так мы не можем.
– Что ты предлагаешь? – поинтересовался Сэмюэль.
– Останься пока здесь, – ответил ему старший матрос, – набери побольше древесины и устрой добротный костер на верхушке этой пещеры. Здесь довольно-таки неплохое расстояние над уровнем земли, и горную возвышенность в этой части острова видно лучше и с больших сторон, нежели побережье, которое просматривается лишь с юга. Шансы невелики, но пока я, Люси и Трэвис будем разыскивать наших друзей, есть смысл попробовать запалить хороший сигнальный столб огня. Заодно присмотришь за детьми, прости, что приходится быть нянькой…
Сэмюэль в ответ одобряюще закивал и вбил факел в одну из трещин, бегущих по внутренней стене пещеры. В этот момент спина Трэвиса уже мелькала на мосту, и Уилфреду с Люси пришлось поспешить за ним вслед. Сэмюэль проводил их смиренным взглядом.
После, укладывая дрова в кучу на горной вершине, он так и застыл с открытым ртом, глядя вдаль. Риданский маяк, который он видел днем ранее на северо-востоке, издевательски насмехаясь над ним, Сэмюэлем, играл своим спасительным для идущих по волнам судов во тьме и тумане, на северо-западе! Как это может быть? Какая-то необъяснимая иллюзия обмана? Или остров вращается вокруг своей незримой подводной оси, словно непоседливый ребенок, что не может и минуты усидеть на одном месте? Трэвис был чертовски прав…
Внезапный озноб, окутавший тело матроса, заставил его отключить мысли о маяке. Он не мог пошевелиться. За спиной раздался звук каких-то потусторонних стонов и шуршаний, не принадлежащий человеку или зверю. Он смешался с воем ветра и окутал белой туманной темницей тело Сэмюэля.

Возвратившись примерно к тому месту, где Люси отыскала кортик Хью, после недолгих споров с Трэвисом, по компасу было выбрано восточное направление среди поскрипывающих деревьев. Уилфред шел впереди, подсвечивая землю пламенем факела, за ним шагала Люси. Замыкал цепочку хмурый Трэвис.
– По наблюдениям Сэмюэля мы приближаемся к голой равнине, – буркнул он, шелестя башмаками о верхушки трав. – Что мы найдем на плешивом куске гладкой земли, Уилф? Нужно идти на запад, к высоким скалам. Там опасный ландшафт, Хью мог запросто оступиться и сгинуть среди камней…
В этот самый миг громовой удар, не только разорвавший оглушительным треском грозовое небо, но и пронесшийся полноценной пушечной канонадой на далекие мили вокруг, легко заглушил голос Трэвиса. Последующие толчки земли, как при землетрясении, заставили матросов попадать навзничь и ощущать телами резкие удары и сильные вибрации. Точно остров разделялся на независимые частички суши, подобно мясному пирогу, изрубленному на рваные куски тупым ножом.
– Уилфред! – в ужасе закричала Люси, выронив факел из рук, который чуть не обжог лицо Трэвиса, повалившегося рядом с Люси. – Что происходит? Я не могу подняться на ноги!
– Агрхрх! – прохрипел Трэвис и перекатился на живот. Уперевшись руками в дрожащую землю, он приподнялся на колени, но тут же вновь оказался лежащим на спине.
– Лучше не двигаться, – посоветовал Уилфред, заметив неудачи Трэвиса. – Подождем, пока прекратится эта сумасшедшая тряска.
– Если только нас не завалит падающими деревьями, – прорычал матрос, но к счастью, серые раздвоенные стволы с руками-ветвями крепко держались на корнях.
Прошло с минуту, которая показалась им вечностью, и шум стал смолкать, как и утихала земная дрожь. Среди лесных прогалин чуть дальше на востоке, блеснуло яркое зарево нежного аметистового цвета и тут же угасло, уступив воздушное пространство грозовым вспышкам. Резкий порыв ветра тронул макушки деревьев и умчался на север.
– Ты все еще считаешь, что нам нужно двигаться на восток, Уилф? – крепко встав на ноги, Трэвис помог сначала подняться Люси, а затем протянул руку Уилфреду.
– Мы обязаны выяснить, что происходит здесь, чтобы понять, как нам отсюда выбраться, – твердо сказал тот. – Я не согласен томиться в неизвестности и ждать, когда на море будет штиль. Три дня не утихает шторм, разбивая волны о прибрежные скалы. Я забыл, как выглядит солнце и безоблачное небо.
– Давайте продолжать идти, – подавляя в себе страх перед зловещими тайнами, предложила Люси. Ей было не по себе, но она желала быть смелой. – Я никогда прежде не видела и не слышала ничего подобного, и не прощу себе, если не узнаю причину этого явления, даже если оно обернется кошмаром.
Трэвис тяжело сглотнул подступивший к горлу сухой комок и, переложив в левую руку факел, медленно достал из ножен кортик.
– Советую вам сделать тоже самое, – сказал он, осматривая просветы между гладкими стволами. – Неизвестно, что нас ждет впереди.
Аккуратно ступая по мягкой влажной траве, матросы добрались до края начинающейся за деревьями равнины. Они вновь ощущали подошвами своих башмаков слабую пульсацию земли, похожую на биение большого сердца, с каждым шагом становившуюся сильнее.
То, что они увидели собственными глазами, забралось глубоко им внутрь леденящим ужасом, сковавшим их ноги тяжелыми цепями. Почва на равнине дышала в такт пульсирующим ударам и была вздыблена и разорвана длинными кривыми линиями, тянущимися из одной точки в разных направлениях. Каждый новый толчок крошил земляные борозды и рассыпал коричневые комья по сторонам. Из недр поднимался легкий туман, колеблющийся в аметистовом свете.
Одна из надувшихся расщелин сделала очередной выдох, выплюнув из своей светящейся глотки белый комок, который, приземлившись со стуком на землю, распрямился и оказался ничем иным, как маленьким мальчиком в белом одеянии. За ним последовал еще один выстрел, снарядом которого служила девочка чуть постарше.
Уилфред почувствовал, что лицо его стало потным, хотя погода была отнюдь не жаркой. Он ощущал ледяную ладонь Люси у себя на запястье, что с каждой секундой сжимала его все сильнее. С каждым мгновением у него в голове крепла страшная мысль о том, что они оставили Сэмюэля одного с какими-то земляными созданиями, похожими на человека. Он хотел что-то сказать Люси и Трэвису, но в этот момент аметистовая расщелина сделала новый вздох и выпихнула наружу третье дитя в темной серой одежде. И это новое рождение совсем не понравилось первым двум в белом. Девчушка подошла к серому мальчику и наотмашь ударила кулаком в горло. Согнувшись возле нее, мальчишка закашлялся. Новый удар в то же место заставил его затихнуть. Словно сраженный молнией, парализованный смертью ребенок в сером упал в ту же расщелину, откуда выполз.
Не в силах больше утолять свое любопытство этим ужасом, Уилфред сдавленным голосом отдал команду возвращаться в лес. Было решено отправить Трэвиса на выручку Сэмюэлю, а они с Люси поспешат к Кори, который до сих пор может только гадать о причине землетрясения и о том, откуда на острове взялись детоподобные существа.
Вскоре матросы поняли, что в спешке и взволнованности они сбились с пути. Уилфред достал свой компас и взглянул на циферблат. Стрелка вновь вращалась по кругу, как и в тот день, когда они потерпели крушение, и это означало лишь одно – надеяться теперь нужно было лишь на внимательность и удачу.
Проплутав в лесу битый час, как им показалось, Уилфред заметил знакомую местность. В траве даже отпечаталась тропинка от их ног, когда матросы брели к пещере у подвесного моста, где сейчас их должен был ждать Сэмюэль.
Отделившись от команды, Трэвис трусцой направился к горам, стараясь сохранять дыхательный ритм. Прогоревший факел, выброшенный где-то позади не затруднял движения. Глядя себе под ноги, чтобы не потерять тропку из виду, Трэвис подбирался все ближе и ближе к пещере.
Внутри никого не оказалось, ни существ, ни Сэмюэля. Вспомнив про задание Уилфреда для смуглого молчаливого матроса, Трэвис поднялся на гору. Костер был почти сложен, еще одна охапка ветвей россыпью лежала рядом. Сэмюэля нигде видно не было.
– Сэмюэль! Сэмюэль, ответь мне, слышишь!? – Трэвис голосил так громко, как только позволяли ему его собственные голосовые связки и прокуренные легкие.
Раздирая криком глотку, матрос не добился никакого ответа. От недовольства с размаху вонзив кортик в растущий прямо из каменной поверхности горы темно-серый гладкий ствол дерева, закрученный узлом вокруг своей оси, Трэвис разразился долгими проклятиями. Выругавшись как следует, он вырвал из мягкой коры свой нож и услышал тихий стон, похожий на тот, что прозвучал в чаще, когда Люси копала мыском ботинка землю. Из колотого отверстия заструился бурый сок с неприятным запахом. Дерево затрепетало голыми сучьями и затихло. С одной из тоненьких ветвей оторвалось что-то маленькое и блестящее, похожее на маленький крестик, и с легким звоном пропало где-то внизу.
Нахмурив брови, Трэвис спустился вниз, чтобы еще раз осмотреть пещеру. С досадой покачав головой, он развернулся, чтобы убираться прочь к побережью, но неожиданно встретился глазами с девочкой, которая появилась так же тихо за его спиной, как и покинула утром их лагерь. Первый раз в жизни Трэвис чувствовал липкий страх перед ребенком, а зажатый в руке кортик был всего лишь бесполезной игрушкой. Могучий Трэвис, сразивший голыми руками ни один десяток пиратов. Трэвис не страшащийся морских убийц – акул и пираний. Тот самый Трэвис, что когда-то в одиночку расправился с двумя волками в песчаном кругу арены за тугой кошель золотых монет…
Парализованный бирюзовым пламенем жадных детских глаз, матрос ощутил холод, пронизывающий тело до самых костей. Его взгляд был прикован к девочке. Она медленно раскрыла свой рот, который стал растягиваться и вырастать, превращаясь в бездонную воронку водоворота. С шумом втягивая в свое нутро воздух, ее голова с тяжелым скрежетом надувалась и становилась похожей на плавательный пузырь гигантской хищной рыбины. Глаза провалились внутрь, а темные глазницы сжались под большим давлением в еле различимые полоски.
Когда чернеющая пасть достигла размеров самого Трэвиса – маленькое тело девочки, удерживающее на тонкой шее громадную голову, подалось вперед и зияющая дыра вмиг проглотила матроса. Хрустящий звук слияния Трэвиса с существом, отозвался эхом в шершавых стенах. Их общая бесформенная трясущаяся фигура ломалась и гнулась книзу, принимая очертания каменных сталагмитов, похожих на окаменелости в дальней части пещеры. Сначала они были мягкие, но с каждой минутой становились крепче и неподвижнее, до тех пор, пока тяжелый нечеловеческий стон не укрепил свою основу каменными корнями прочно в полу маленькой пещеры. Кортик Трэвиса безмолвным свидетелем упокоился рядом с хозяином.

Коротая несколько томительных часов в скуке и ожидании, Кори-заика то и дело подкидывал дрова в костер. Когда ему надоедал жар огня, он выходил из-под купола навеса и подставлял дождевой мороси разгоряченное лицо, покрытое рыжими веснушками. Один раз он прошелся до могилы капитана и побыл там немного, бездумно уставившись на деревянный крест, сделанный из двух суков, связанных тонкими гибкими прутьями в середине. Два раза он обходил побережье, невольно щурясь от сильных порывов морского соленого ветра.
Во вторую такую прогулку над островом грянул гром такой оглушительной силы, что Кори даже ощутил дрожание земли под ногами. Ярость бушующей природы сопроводили короткие вспышки какого-то сиреневого оттенка. Они блеснули над верхушками деревьев и угасли.
– Т-только бы Т-трэвис не на-натворил к-каких ни-ибудь дел, – с неподдельной тревогой прошептал себе под нос Кори. Он давно знал Трэвиса и мог поверить в любую сумасбродную историю о нем. Даже в то, что могучий матрос своим сварливым характером разбудил островного черта, и тот за это метнул в него громыхающие сияющие молнии.
Вернувшись в лагерь с терзающими голову невообразимыми мыслями, он недоуменно поглядел на мальчишку в сером. Тот до сих пор спал, завернувшись в свои одежды. Не сменившееся положение тела, в котором он находился с самого раннего утра, пыталось сказать растерянному Кори, что после такого грохота даже невозмутимый Сэмюэль оторвал бы голову от шелковой подушки, щедро набитой пуховым пером. А уж запуганный мальчишка…
Кори осторожно подошел к мальчику и тронул его за плечо. На ощупь оно было чересчур костлявым и жестким. Юнга попытался перевернуть его на спину, но тот оказался на удивление слишком тяжелым. Упершись ногами в песок, Кори вложил все силы в одно движение и навалившись своим весом, толкнул мальчика. Однако руки и ноги спящего не обмякли, когда тот оказался лежащим на спине. Они словно слиплись в той позе, в которой мальчишка оставался с ночи. Он был похож на закостенелую морскую ракушку. Его кожа стала темно серой, а пустоты между одеждой и телом исчезли, образовав единую каменную фигуру мертвеца. Из раскрытого рта выплескивались остатки черной густой жидкости, льющейся в уже образовавшуюся под ним лужу на песке. Глаза не выражали испуга или ужаса – они были спокойны, словно синее море в штиль, что Кори так надеялся увидеть вновь. Умиротворенный взгляд, от которого становилось еще страшнее.
Кори отпрянул от мальчишки, похожего на обломившийся кусок скалы, которых было не мало на побережье и у рощи. В душу юнги стали закрадываться нехорошие мысли, и Кори пытался зацепиться за суть. И чем больше он размышлял над тем, что же случилось с мальчиком, тем глубже загонял себя в тупик. Приняв, наконец, решение бросить лагерь и докричаться до команды, устремляясь наугад в рощу, он метнулся к выходу. Споткнувшись о сундук с золотом, он растянулся на песке под мелодичный звон растревоженных монет.
– Да чт-тоб тебя, – выругался он и с укором взглянул на препятствие.
Крышка сундука оказалась открыта, а сам ларец поваленным на бок. Содержимое рассыпалось на песке, но даже не вооруженным взглядом было ясно, что там не хватает как минимум одной трети золота.
– Н-ничего не п-поним-маю, – он нервно провел ладонью по волосам у затылка. – Он д-должен быть п-полон. Аа, – Кори махнул рукой и, тут же забыв об этом, выскочил наружу.
Обратив взгляд к роще, он невольно остановился. Глаза его были прикованы к стволам деревьев, между которых различалось движение. Белые одежды нацелившихся на Кори детей развевались на ветру.
В мозгу юноши вдруг что-то щелкнуло. В тот вечер, когда Трэвис привел в лагерь мальчишку в сером, Кори и Хью занимались дровами у входа. Кори видел, как дети в белых одеяниях безжалостно толкнули нового гостя в костер, не поведя и бровью. Значит, они запросто могли и убить мальчика в тот момент, когда Кори на минутку прикрыл глаза в дозоре?
Между тем, три похожих на приведения маленьких человека миновали рощу и ступили на песок. Дрожащими руками Кори нащупал свой ремень, но его нож был утерян при кораблекрушении. Юноша почувствовал себя беззащитным. Во рту пересохло, а запах морской соли напоминал запах крови.
Кори отступал к воде, бурлящей высокими волнами. Ветер неприятно шевелил волосы на его голове. Без устали громыхал гром, подбадриваемый зигзагами желтых молний. Трое детей неплотным кольцом загоняли юнгу в смертельную ловушку, словно раненую молодую косулю. Он пытался кричать, но собственный голос был таким тихим и слабым, будто чужим. Кори сделал глубокий вдох и попытался снова. Что-то будто мешалось внутри, как в те моменты, когда он заикался. Кори набрал побольше воздуха в легкие и на этот раз громкий юношеский крик взметнулся в небо.

Вопль молодого юнги пробился сквозь деревья и добрался до Люси и Уилфреда, что торопливым шагом направлялись в лагерь. Тревожно переглянувшись друг с другом, они перешли на быстрый бег. Упругие ветви били их по лицу, трава стегала щиколотки и колени.
Вырвавшись из рощи на побережье, они звали Кори, но все казалось напрасным. Ответа не было. Лишь привычный шум бушующего моря наполнял пространство шумными звуками. Берег оставался пустым и безлюдным.
Уилфред и Люси нырнули под навес, где еще горел костер, и сразу же обнаружили безжизненный твердый комок мальчика, измазанного черной жижей.
– Какой ужас, Уилф, он мертв! – всплеснула Люси руками. – Но постой, точно такую же грязь я видела на ладонях той девочки, самой младшей.
– Это не грязь, Люси, – возразил матрос, склонившись над мертвецом. – Это смола. Пока мы спали, те двое лили смолу ему в рот, пока он не захлебнулся. Ты ведь сама видела, они почему-то не любят таких…
– Где же Кори, – тут же переключилась она на рыжего юношу. – Может быть он спрятался в лесу? – Люси не отпускала от себя надежду на их спасение.
– Я не сомневаюсь, что с ним все в порядке, – матрос указал на перевернутый сундук и взбитый песок на месте падения юнги. – Он определенно спешил, а значит, сбежал и укрылся где-то. И я абсолютно уверен, что это произошло до того, как разверзлась земля на равнине. Ведь он должен был достаточно давно обнаружить труп этого мальчика, и это навело бы его на мысль, что ему тоже грозит опасность, если он будет оставаться один на виду.
– Но что же делать нам, Уилф? – взмолилась Люси, глядя на него растерянным безнадежным взглядом. – Если эти… твари придут за нами, нам конец. Ведь мы не знаем, как их уничтожить!
– У нас есть оружие, Люси. Мы будем защищаться. Скоро сюда придут Трэвис и Сэмюэль, и нас станет в два раза больше.
– Но ведь эти дети могут бесконечно появляться из разлома, – у Люси скатилась слезинка по щеке, которая ранила сердце Уилфреда больнее, чем пиратский клинок, вонзившийся ему под ребро прошлой осенью.
– Выходит, остается только одно, – он взял Люси за хрупкие плечи и привлек ее ближе к себе. – Вчера вечером Трэвис со злости сказал, что спалит весь этот остров. И его слова мне кажутся отнюдь не пустым звуком. Мы должны сжечь здесь все, что только может сгореть. Если та расщелина в земле, это некое подобие души острова, а существа – его дети, то пусть страдает его тело. Может тогда оно даст слабину и отпустит нас победителями. Теперь я точно знаю, Люси, что Гарольд Грин и наш добрый Хью пропали не случайно. Остров прибрал их. А этот бесконечный шторм, ничто иное, как сработавший капкан, который и не думает разжимать свои острые зубы.
– Но… а Трэвис и Сэмюэль?
– Они успеют, выберутся, – почти неслышно ответил старший матрос.
– Тогда я сделаю все, что ты скажешь, – прошептала Люси и поцеловала его в губы, разлив свои соленые, словно море, слезы по его шершавым щекам.

«Жуткие вещи, которые я узнал об этом месте сводили с ума, заставляли припадать на колени перед собственным страхом, опустошали душу, стирали все грани понимания…
В тот вечер, когда мы с Хью отправились за дровами для очага, мы здорово повздорили. Этому была причина. Я тайком обокрал команду, забрав из сундука часть монет. Так я вернул свои потраченные впустую деньги, уплаченные за местечко на корабле, который должен был доставить меня в Риданский порт в целости, а заодно стряс компенсацию за то, что оказался неизвестно где по вине команды, одним лишь чудом не погибнув в море при крушении.
Итак, несколько монет выпало из моей сумки. Хью заметил это и ему показалось подозрительным, что моя поясная сумка была набита до отвала золотом. С моей стороны, конечно, было не простительно потерять осторожность при ношении такой внушительной суммы денег, тихонько позвякивающей чуть ли не при каждом шаге. Теперь-то я понимаю, нужно было их где-то спрятать до лучшего времени…
У нас с Хью вышла небольшая потасовка. В конце концов, он выхватил свой кортик. Мне ничего не оставалось, кроме как бежать, ведь Хью был больше меня в два раза, и с оружием в руке он стал еще более опасен. Я слышал, как трещали ломающиеся ветви за моей спиной, а топот его тяжелых башмаков отбивал ритм в такт ударам моего быстро бьющегося сердца.
Затем я услышал сдавленный крик за спиной и обернулся. Хью обмяк всем телом, случайно напоровшись на ломанный толстый сук какого-то дерева, который пронзил его грудь. Но самое страшное было не это. Замешкавшись на минуту, я дернулся к нему, хрипящему, но еще живому, на помощь, когда увидел между деревьев белые пятна. Я не знал, что это или кто, поэтому спрятался за кустарником поодаль от умирающего Хью. Сквозь жидкие ветви я наблюдал за колебанием фигур. Мой страх сменило удивление, когда я различил в движущихся пятнах силуэты мальчика и девчонки. Откуда здесь дети, подумал я тогда. Но уже через несколько мгновений я увидел такое, что забыть невозможно!
Та, что была пониже ростом, проплыла мимо Хью и устремилась к побережью. Вторая же остановилась рядом с матросом, жадно пожирая его своими яркими синими глазами. Святые Небеса! То был взгляд какого-то демона!
Рывком недетской силы, она стянула Хью с сука, словно пушинку. Я видел, как из его рта и груди густой струей хлынула кровь, оставив алую отметину на белом одеянии девочки. Вдруг она стала раздуваться. Ее голова стала похожа на громадное семя фасоли с темной дырой в том месте, где еще недавно был рот. Она издавала скрежещущие звуки и готовы была лопнуть. В тот момент, когда пасть захлопнулась, проглотив Хью целиком, стали происходить еще более невообразимые вещи. Формируюсь в какую-то коричневую дрожащую массу, это «нечто» оседало вниз до тех пор, пока не превратилось в простой холм земли.
Я понимал, что должен был бежать в лагерь и рассказать все команде, но от ужаса ноги сами понесли меня вглубь чащи. Я потерял связь с рассудком и без разбору продирался сквозь стенающие деревья. Я вырвался из чащи и оказался среди высоких скал. Довольно-таки открытая местность по сравнению с гущей леса пугала меньше, и я направился прямиком в горы, чтобы успокоиться и осмыслить увиденное где-нибудь повыше и подальше от леса. На удачу я обнаружил пещеру, небольшую и спрятанную от чужих глаз. По левую сторону от входа россыпью лежали отколотые от горного массива валуны, а по правую – стояли корявые старые деревья, нависшие над глубоким узким ущельем. Из-за особенности ландшафта эту пещеру к тому же не было видно снизу. Здесь я мог без страха переждать ночь.
Я наломал высохших ветвей и разжег небольшой костер в глубине моего ночного пристанища, чтобы свет от пламени не отражался на камнях снаружи. Тогда я и открыл блокнот, чтобы писать. Я обнаружил, что одна из двух бутылочек с чернилами, должно быть, выпала, когда я бежал. Но, думаю, мне хватит той, из которой я уже израсходовал небольшую часть, когда начал вести этот дневник плывущим на корабле.
Хоть я был и далеко от стоянки команды, но иногда, когда гром не сотрясал воздух своими мощными раскатами, ветер приносил еле слышные голоса матросов. Возможно, в те моменты они переходили на крик?
Ночью мне не спалось, какой уж тут сон! Я разведал, что с верхушки моей пещеры даже видно далекое пламя от их костра. Но как я не напрягал глаза, уставившись в темноту, кроме оранжевого пятнышка я не мог больше ничего разобрать.
К утру меня наконец сморило. Я дремал, облокотившись спиной к холодной каменной стене. Меня разбудил грохот неимоверной силы. Я подумал, что остров разрывается на части. Я выбежал наружу и поднялся повыше. Вдалеке я увидел равнину, разрезанную рваными сияющими линиями. Из их глубин выползали те самые монстры, один из которых и пожрал Хью. В полном смятении я вновь взялся за перо и писал до тех пор, пока не услышал крик, доносившийся со стороны побережья. Я вылетел из пещеры и впился взглядом вдаль. Бедняга Кори… Этот юноша мне нравился больше всех из команды. Чистый и открытый… Еще такой юный… Теперь он навсегда стал частью этого острова, поглощенный сразу тремя безжалостными монстрами. Обращенный в такую же прибрежную скалу, какие торчат из воды, угрожающе скалясь.
Я вновь поглядел на расселину. Кажется, она становилась уже. Она закрывалась, выпустив наружу с десяток существ. Я видел, как несколько особей отделилось от общей толпы и последовали в моем направлении – на запад. Остальные выступили к берегу, туда, где теперь находились Уилфред и Люси. Я надеялся до последнего, что эти трое свернут куда-нибудь в сторону, но они двигались так, будто чувствовали мое присутствие. Кстати сказать, что Трэвис и Самюэль исчезли из моего поля зрения еще вчера утром, поэтому могу сделать вывод, что сегодня их уже нет в живых.
Признаюсь честно, я никогда не слыл трусом, но и не был причислен к бездумным смельчакам. Но сейчас, как бы мне не было страшно, еще ужаснее было стать частью этого острова. Как Хью… Как юнга Кори…
…Я стою на краю обрыва, делая последние записи в своем дневнике. Мои глаза слезятся от ветра, но сквозь мокрую пелену, застилающую их, я еще могу различить крохотные фигурки Люси и Уилфреда, бросающие горящие факелы вглубь рощи. Некоторые деревья сразу вспыхивали, будто солома, и превращались в горящие свечи. Ветер раздувал пламя, перекидывая огонь с ветки на ветку.
Существа в белых одеяниях продирались сквозь дым и оранжевые жгучие языки лесного пожара. Уилфред и Люси отступали к воде, повторяя движения Кори. У меня больше не было сил смотреть, чем закончится это безумие…
Я перекинул ремень через сук одного из деревьев у входа и затянул петлю у себя на шее. Поясная сумка свалилась под ноги и ударилась о каменистую твердь, с такой печальной иронией рассыпав в пропасть золотые монеты, которые я никогда не смогу потратить. Горстку металла, что отняла у меня возможность погибнуть в бою на берегу рядом с Люси и Уилфредом, а не умереть так жалко и одиноко. Со звоном унося вниз лихорадящую болезнь, любезно затянувшую у меня на горле тугой узел…
Тем, кому попадет в руки мой дневник, я скажу лишь одно. Да благословит Господь ваши души».

                * * *

– Говорите нашли этот журнал? – капитан Уилсон, мужчина средних лет с офицерской выправкой, имеющий превосходные пышные усы, крутил в руках замызганный дневник с инициалами «Г.Г.» на задней стороне потертой обложки. Он обращался к усталым матросам, облаченным в мокрые синие мундиры.
– Да, сэр. Он лежал у самого спуска в небольшое горное ущелье, что к северо-западу отсюда, – ответил один, часто моргая от косого дождя, бьющего холодными каплями по глазам. – Что-то важное, капитан?
– Нет, солдат. И переживать по этому поводу нет никакой необходимости. Всего лишь заметки какого-то свихнувшегося человека. Вполне возможно, что мы найдем его скелет где-нибудь в ущелье, обглоданный падальщиками, потому как этим записям уже чуть больше года.
Капитан Уилсон убрал выставленную вперед ногу с громадных неровных камней, лежащих посреди песчаного берега. Сложив руки за спиной, он обернулся и поглядел на море. Туда, где в штормовых волнах исчезали последние обломки его быстроходного корабля. Гром исполнял панихиду по утонувшему в черной непроглядной пучине судну, а яркие молнии, точно свечи у алтаря, вспыхивали в хмуром небе желтым таинственным светом.
По правое плечо капитана болтались на сильном ветру покосившиеся от времени столбы, на одном из которых трепыхался обрывок светлой ткани. Рядом примостились несколько деревянных бочек, которые свидетельствовали о том, что когда-то здесь располагался лагерь. И сведенный с ума некий Г.Г., вероятнее всего, был хозяином этой стоянки.
– Вы обнаружили что-то еще, помимо дневника? – не оборачиваясь к солдатам, спокойным голосом спросил Уилсон.
– Нет, сэр. Больше никаких следов человека. Этот остров абсолютно необитаем.
Уилсон понимающе закивал, затем медленно развернулся и нахмурил брови.
– Вы в этом уверены, солдат?
– Определенно!
– Если так, то вы что-то проглядели, – тревожно сказал Уилсон, нацелив взгляд на чернеющую обгоревшими деревьями рощу.
Все, кто выжил при кораблекрушении, а их было ни много ни мало человек шестнадцать, проследили за глазами капитана.
Среди голых безжизненных стволов маячили белые человеческие фигуры людей. Лица были обращены к морю, а ноги несли их навстречу обреченной команде…

                * * *

…Они всегда были двух видов – те, что имеют способность к трансмутации и те, что абсолютно бесполезны. Как семена, большая часть из которых прорастает, а другие нет. Первые от вторых сразу избавляются, безжалостно убивая. Они даже визуально отличаются, как пригодное для использования в пищу пшено, имеющее желтый цвет, разнится с черными крупицами необрушенного зерна, идущего в отсев.
Живой и коварный остров выстраивает свои ландшафты, используя эти семена, как строительный материал, а любые живые существа, как удобрение, без которого не взойдет ни одно дерево, не появится лишний выступ на скале. Этот остров создал ловушку для кораблей – шторм, губящий корабли, чтобы таким образом добывать для своего формирования новую материю.
Он имеет сердце. Огромное сияющее великолепие которого я впервые разглядел так близко, паря бестелесным призраком над аметистовой равниной. Капитан Джонс зачастую бывает со мною рядом, хоть мы и не можем сказать друг другу ни слова. Когда ветер подхватывает нас и таких же как мы и кружит над рощей или горами, то мы испускаем потоки воздуха, что вырываются из груди заунывными стенаниями.
Проносясь в вышине, я часто вижу свою пещеру. И то старое дерево, где я простился с миром. А тех, кто не пожелал сделать его объемнее, остров навсегда проклял кружить над ним, словно в водовороте. Мы как глупые мыши, пойманные в когтистые лапы хитрой кошки, что не спешит расправляться со своей жертвой. Она долго с тобой играет, слегка ослабляя свою хватку, чтобы дать надежду на спасение. Но стоит только рвануться с места, и она вновь тугими тисками сжимает твое тело. И так бесконечно долго, пока ты не смиришься с тем, что у тебя не осталось ничего, кроме той маленькой пещеры, в которой ты много раз проживаешь свою смерть и свое рождение.
Как я узнал обо всем? Очень просто. Я любопытен и наблюдателен, как и все путешественники и ценители неизведанных человеком вещей. Когда я умер, мне было двадцать восемь лет. Теперь – около полутора веков. За столько времени остров открыл для меня все свои тайны и к тому же заметно вырос.
Как Вы узнали эту историю, если я не могу промолвить ни слова, ограниченный свободным пространством, словно дикий зверь, прикованный цепями? Возможно, Вы, сами того не подозревая, умеете слышать голоса мертвых. Ну, не совсем мертвых…