Шоколадные страдания

                Из цикла "Маленькие занозы. Валиска"


    Делиться отцом Валиска не желала ни с кем. Она искренне обрадовалась появлению мамы в их с папой семье и даже тому, что у неё теперь будет старший брат, но обнаружилось, что папа отныне не только Валискин! В четыре года стыдно быть жадной, ты уже и яблоком делишься и куклой. Правда, куклой на время, а яблок папа ещё купит. Привычка по каждому вопросу обращаться только к отцу, ставила барьер между девочкой и мамой. Откуда малышка могла знать, что и маме нелегко, что нужно искать подход к ребёнку, который остался без материнской любви и заботы с первых месяцев жизни. Что любовь к Валискиному отцу была бескорыстной, и никто не собирался отнимать у девочки самого дорогого человека, что семилетний мальчик Юлик, сын мамы, тоже привыкал к новой семье, называя Валискиного отца папой. Ничего этого девочка ещё не понимала, но любовь новоиспечённых родителей понемногу отшлифовывала острые углы взаимоотношений.

С появлением мамы изменился уклад в доме: цветы на подоконниках, на этажерке  -  накрахмаленные салфетки, а на столе вазочка с конфетами. Вокруг этого стола Валиска похаживала лисёнком, улавливая магический аромат шоколада. Но, оказалось, чтобы взять шоколадную конфету из вазочки на столе, нужно было спрашивать разрешение только у мамы. "Морские камушки" и "подушечки", любимое лакомство Юлика и Валиски, были в свободном доступе. Однако, девочка быстро разлюбила доступные, а над запретными стояла подолгу, стесняясь подойти и спросить разрешение. Шелестящие обертки и золотистая фольга манили, она бежала к брату и спрашивала, не хочет ли тот конфетку? Но тот, как назло, просил принести "камушки".

- Можно мне одну конфетку? – сердечко Валиски не выдержало и, потупив глаза, она обратилась к маме.

Вскоре это "можно" стало звучать всё чаще.

- Ох, и лисёна! – посмеивался над сладкоежкой отец.

Тем временем от конфет Валиска плавно перешла к другим вопросам.

Однажды щеки и запястья малышки покрылись огненными пятнами. Щеки ещё терпимо, они не чесались, а запястья девочка расчёсывала до крови. Мама сказала, что это диатез и конфеты резко исчезли со стола. Но лисёна находила их в столе и уже без спроса шелестела фантиками. О том, что конфеты вновь найдены, выдавали руки. Пальчики тут же тянулись к ладошкам и запястьям.


*
Исследовав все шкафчики на кухне, Валиска сидела за столом, подперев голову руками.

- О чём задумалась моя стрекоза? – Отец тронул смешной хвостик-фонтанчик на макушке дочери.

- Пап, а конфеты в магазине продают?

- В магазине.

- А ты купи! – хитрющие глазёнки сощурились.

- Валиса, тебе нельзя. Вернее тебе можно, но чуть-чуть. А чуть-чуть ты не умеешь, поэтому мы спрятали от тебя конфеты.

Папа никогда не обманывал дочь, он сказал правду. Но не учёл, что правда для Валиски заключалась в том, что от неё спрятали её конфеты. И означало это только одно: найти то, что спрятали!

Дождавшись, когда мама уходила в спальню учить уроки с братом, а папа - в ночную смену, Валиска превращалась в искателя шоколадных сокровищ.

По очереди открывая створки шкафов, она искала среди книг и журналов, среди одежды, и однажды, распахнув дверцу серванта, сразу учуяла аромат шоколада. Там, за горкой глубоких тарелок на самой нижней полке, виднелся пакет с конфетами. Помня, что ей можно чуть-чуть, Валиска, стоя на коленках, виртуозно просовывала руку, выуживала из кулька конфету, очень тихо разворачивала её, быстро съедала, и так же тихонько заворачивая обёртку, изображала пустышку. Эта пустышка возвращалась в пакет. Счастью Валиски не было предела: она нашла свой шоколадный клад!

Поначалу, "чуть-чуть" контролировало девочку, и диатез не проявлялся. Но контроль стремительно растворялся в шелесте обёрток и как-то раз, сидя вечером перед телевизором, всё семейство уловило странный звук. Казалось, поблизости чей-то щенок неистово дерёт свои уши.

Сначала насторожилась мама, потом папа. Потом приглушили звук в телевизоре и огляделись. На ковре, скрестив ноги по-турецки, увлёкшись книжкой, сидела Валиска. Не замечая взгляда родителей, она с упоением чесала свои ладони и запястья, по очереди слизывая маленькие капельки крови то с одной пылающей огнём руки, то с другой.

- Володя, да спрятала я конфеты, спрятала! – тут же принялась оправдываться мама.

- Может на варёные яйца? – размышлял отец, боясь, что и их придётся прятать от дочери. – Утром два всмятку сварил, как она любит.

Тем временем Валиска поняла, что своей чесоткой выдала себя, и к огненному румянцу на щеках добавился стыдливый индикатор совести.
Мама сразу заглянула в сервант. Ей тоже пришлось опуститься на коленки. За горой тарелок проглядывал полный кулёк конфет.

- Володя, это не от конфет! Нужно пересмотреть всё, что провоцирует диатез. Ты только посмотри, бедный ребёнок! До крови изодрала руки.

Бедный ребёнок вдруг разревелся. Слезы были до того колкие и солёные, что казались розгами по щекам.

Валиска неделю не подходила к серванту. Руки зажили, доктор приписал ей "болтушку". Яйца всмятку, красные яблоки и даже "морские камушки" тоже перекочевали в разряд "вредных".

И тут вечером явились гости. Накрывая стол, мама решила подать к чаю шоколадные конфеты.

- Как же так? – Она ошеломлённо сидела на полу перед сервантом. Кулёк был полон, но лёгок! Среди груды пустышек выжили одна "Красная шапочка" и две "Белочки".

Мама поглядела на Валиску, та часто захлопала ресницами и тут же накрутила на указательные пальцы подол халатика. Ругать девочку мама не стала. Ругал папа. Он был серьёзен как никогда.

- Понимаешь, дочь, мы переживали за тебя и спрятали не потому, что жалко конфет. Жалко тебя. Мы все отказались от них, чтобы не провоцировать тебя. А ты, получается, о нас не подумала. Может нам тоже хотелось таких вкусных шоколадных конфет! Но ты слопала всё сама! И вдобавок обманула всех. Больше ты не лисёна, а хитрая лиса. И теперь мы все тебе не верим.

Ответом был тяжкий вздох Валиски. Что она могла сказать, если считала, что взрослые конфет не любят, Юлик не любит, а любит только одна Валиска, от которой  эту сладкую любовь и спрятали. Но самым обидным было то, что папа не верил ей и что обозвал хитрой лисой. Весь вечер с ней никто не разговаривал. Тихонько сидела она среди своих игрушек и безмолвно перекладывала их с места на место. Юлику было жалко сестрёнку и он шепнул ей, что если сильно-сильно захочется, пусть скажет ему и он возьмёт конфету вроде как для себя. Валиска молча замотала головой, что означало "нет".
На семейном совете решено было не покупать шоколадные конфеты. Вскоре девочка привыкла обходиться без них, наступило лето, время фруктов. А там и зима... Новый год...


*
В гости из другого города приехал мамин брат, вернувшийся по осени из армии. Его звали так же, как и отца Валиски – Володя. Он сразу стал большим другом для Юлика и Валиски. Глаза у парня были серо-голубые и очень добрые. Своего племянника он любил. Когда тот приезжал в гости в доармейские времена, брал с собой на рыбалку, учил кататься на велосипеде. Валиску видел впервые, зная о ней лишь по письмам сестры. Подобно маленькой птичке, девочка сразу впорхнула в его доброе сердце, а вскоре и уселась к дяде Вове на шею. По вечерам он забирал её из садика, и как-то дорогой она спросила, любит ли он шоколадные конфеты. Услышав в ответ, что любит их до потери пульса – Валиска ещё больше привязалась к маминому брату. После Новогоднего утренника дядя Вова, пока племяшка переодевалась, заглянул в подарочный кулёк с конфетами.

- Хочешь конфетку, дядя Вова? Бери, мне не жалко!

- Я только одну, Валис... Можно?

- Можно, можно! – радостно запрыгала девочка, попутно застегивая пуговицы на шубе. Себе не просила, она обещала папе даже не заглядывать в подарок.

Всю дорогу они катались по раскатанным ледяным дорожкам, кидались снежками. Пакет с конфетами нёс дядя Вова. Уже подходя к соседнему дому, Валиска спросила:

- Хочешь ещё конфетку?

Тот кивнул и тут же выудил "Мишку на севере".
 
- Так нечестно, - сказал он, - это же твои конфеты. А тебе? - И протянул Валиске запретное лакомство. И она не смогла сказать "нет"...

Остановившись под соседней пятиэтажкой и поставив кулёк на фундамент, они  восторженно перебирали конфеты, не обращали внимания на тихо падающие огромные снежинки.

- Ты с белой начинкой любишь? С тёмной? Тогда не подерёмся! – дядя Вова рассматривал конфеты и на пару с Валиской уминал их.


*
Мама хлопотала на кухне, по коридору стелился запах жареной картошки. Отряхнув снег на площадке, сладкоежки шумно вкатились в квартиру.

Выглянув в коридор, мама ахнула: из рукавов шубы торчали покрасневшие, в волдырях, запястья, которые Валиска уже во всю расчёсывала, просовывая пальцы в рукава.

- Ты что, ела конфеты?!

- Это я дал, - ещё не понимая строгости голоса сестры, Вова тут же заслонил Валиску собой.

- Ну что тебя упрекать, ты же не знал, что ей нельзя, - вздохнула мама, глядя в испуганные глаза дочери, ресницы которой сделались влажными от растаявшего снега, а щёки уже горели фонариками. Она не знала, смеяться или плакать: с одной стороны  осознавала, что эта маленькая проныра не в силах устоять перед шоколадом, с другой стороны она знала своего брата, который так же, как и Валиска любил его до беспамятства. И скажите на милость, что они не кровные родственники! Вон как по-родственному краснощеко сияют оба. Мама постаралась аккуратно стянуть рукава шубки, мех которой превратился в меленькие ледышки, покусывая и без того воспалённые руки девочки.

Чтобы дядю Вову не ругали, Валиска не отходила от него ни на шаг.

- Мама, я больше не буду.

- Конечно, больше не будешь, твои конфеты мы отдадим дяде Вове. Он повезёт их бабушке на гостинец. Согласна?

- Ура! Согласна! А подарок Юлика из школы?

- Не учли... - удивилась мама.

В этот момент Валиска даже загордилась собой. Ведь она-то помнила о конфетах брата.