В вечер под Новый год

Творчество наших авторов
В ВЕЧЕР ПОД НОВЫЙ ГОД
РЕЖИМ каждодневной жизни этого уютного деревенского домика уже много лет ничто не нарушало.
И то, что в сегодняшний спокойный зимний вечер седенькая, добродушная по характеру, скорее, даже покорная баба Параша, склонив маленькую, покрытую в белый чистый платок голову, аккуратно чистит картошку — нет ничего необычного. Шлепается длинная извилистая кожура из-под старенького ножа в столь же старенькую литровую кастрюльку с водой, изредка нарушая тишину комнаты, если еще не считать монотонного отстукивания маятника в круглом будильнике, что стоит на узорчатой фанерной полочке рядом с киоткой с фотографиями ее молодости. Да еще кот, млевший у бабушкиных ног, вдруг встал и потянулся, пластично изогнувшись и звучно зевнув. А еще редкие бабушкины вздохи. При этом она склоняет головку на другой бочок, продолжая свое дело. Есть о чем бабе вздыхать. И кто бы мог подумать, что все вот так в старости аукнется.
Третий  месяц ее старик, хозяин дома, изученный ею до мелочей, до самого последнего словечка, стал совсем неузнаваем. Изменился до крайности! В дом почти не заходит, разговаривать ни о чем не хочет. И злой как кобель. Долго не могла баба разгадать секрета. Наконец, поняла.
Жизнь дед Сашка с бабой Парашей прожили в своем доме. Сами отстраивали — с фундамента до последнего кирпичика на трубе — все своими руками.  Берегли каждую копеечку, лишней не было. Поженились — хотелось радости в жизни. Мечтали перво-наперво своим уголком обзавестись. Да ведь и не одним домиком радость — говорят: не красна изба углами… Но они радоваться, а точнее, веселиться, умели. Сашка — гармонист один из лучших на порядке, Параша — плясунья и певунья под стать ему. А много ли молодым надо!? Да и кусок хлеба не миновал их стола — гармонист на свадьбе первый человек, а Параша всегда при нем. Конечно, и сами работать умели: она — дояркой, он — шофер в колхозе.
Так и летела молодость. Только как-то Параша намекнула Сашку: „Кажись, скоро детка уж появится“. Сашок открыл от удивления рот: „Может, погодим нищету-то разводить! Дай на ноги встать! Вспомни свою жизнь, как вы шестеро в лохмотьях росли — одна тужурка нарасхват была! Иди, делай, пока не поздно!“
Баба Параша отрывает взгляд от картофелины и смотрит в окно — уже синеет на дворе — нет, дед теперь не скоро войдет. Снова вздыхает и рассуждает про себя: зря тогда не настояла на своем, конечно, зря! Все считала, мужик в доме хозяин. Как решит — тому и быть. Да, видно, ошиблась, и самое обидное, ошиблась в главном.
Потом как-то все гладко в жизни катилось. Обзавелись домиком, хозяйством, обставились, приоделись. И вдруг вспомнили, а что-то у них с детками-то ничего не выходит?
И ровесники их стали подшучивать: „Плохо сеете капусту“.
Екнуло у Параши под сердцем — что-то случилось. Предупреждала доктор — а вдруг так и есть? Надо бы снова сходить в больницу, да постыдилась. А Сашка развел меха своей „Елецкой“ и успокоил: „Ничего, и так проживем!“. Прожили. Почти сорок лет. И запивал ее Сашок, и по три дня дома не ночевал — все было. Плакала в цветастую подушку, в туго набитую пухом со своего гусиного стада, и кляла все нажитое — кому все это? Все праздника хотели! Чужих людей веселили. А теперь реви не реви — ничего не вернуть.
А тут с полгода назад умер сосед, древний дед. И сторговала дом молодая парочка с соседней улицы. Вроде бы ничего особенного. Ну, переселились, и живут себе. Только одно дело, жили они там с родителями, а теперь тут, на их глазах.
Деда Сашку словно подменили. И был бы молодой сосед пьяница или какой неработень. Только малый оказался толковый. Двое ребятишек у них — Мишеньке пятый годик, Танюшке третий, и что бы ни делал отец на дворе, они с ним. То он их на шею посадит, то на качели устроит. А смеху, а радости-то! Дед Сашка аж с лица сменился, плохо деду. А выйдет молодайка белье развешивать или курам посыпать, посмотришь на нее — королева! Нет, не гордая девчонка, что ни попроси — ни в чем не откажет. Но вот видно, все у человека есть! Баба — по всем статьям!
А нынче баба Параша подсмотрела, елку сосед собирается поставить. Вчера после работы тащил на плече. Так теперь дед чуть не воет на луну. У них-то в доме никогда елку не ставили — не для кого! Только из их детства запомнилась школьная елка. К запаху сосновой смолы подмешивался запах печеных пресных лепешек — учительница на Новый год их вместо  подарков всем раздавала. И сколько застолий и веселий было в жизни деда Сашки и Бабы Параши, а детские новогодние елки сравнить было не с чем.
Баба Параша встала, накинула плюшевую одежку, вышла на крыльцо. Падал хлопьями сырой снег, выбелив плечи и шапку деда, хмуро уставившегося на яркие окна соседа. Тишина такая, будто слышно, как снежинки укладываются одна к одной на пушистую перину земли. Баба тронула плечо деда: „Не рви душу, пошли, холодно уже“. И услышала всхлипывания. Дед плакал.
А. КОЛЕСНИК,
с. Березовка.