Деревня в 60-е. Лог

        Деревня моего деда по материнской линии находилась на возвышенном месте, вблизи поймы реки Вятка. Никаких сведений о том, когда она появилась на божий свет, мне родные не говорили, да и мне как-то этот вопрос в годы детства не приходил. Не было никаких старинных строений, памятников, и прочих знаковых построек, за что можно было зацепиться взглядом и задаться вопросом. А затем уже задавать эти вопросы взрослым и слушать сидя на скамейке в объятиях теплого вечера интересные рассказы.
   Из всего, что вызывало какой-то интерес, был лог, проходивший рядом с деревней. Лог был действующий, после каждого ливня он наполнялся бурной мутной водой, несущейся к пойме Вятки. Ревущая вода с каждым ливнем отвоевывала у берегов в местах бесчисленных поворотов очередные куски суглинистой породы. Мы подходили после ливня, к проснувшемуся логу, и наблюдали, как подмытые внизу водой, дрогнув вертикальные пласты оседали в воду, и исчезали бесследно. К берегу близко мы не подходили, предупрежденные взрослыми, да и самим было страшно.
   Лог, идущий с северо-восточной стороны, выполнял роль природного коллектора по сбору талых весенних вод, и летних вод, дружно стекающих с территории сотворенной с незапамятных времён природой. Болот на этой территории не было, только поля, вот и неслись воды повинуясь уклону в сторону лога, а затем к далекой пойме. Правый берег лога, являющийся солнечной стороной, в местах поворотов, принимающий основные удары, был представлен крутыми берегами, где четыре, а где и пять метров. Левый берег плавно начинающийся от кромки полей, имел общий уклон на расстоянии примерно метров сто пятьдесят, в иных местах и двести. Эта сторона также имела крутые берега в местах поворотов, но не такие крутые, как на солнечной стороне. Видимо воздействие солнечных лучей на правый берег, в деле разрушения было сильнее.
     В следствии того, что правый берег являлся основной опасностью, в деле разрушения, он с целью уменьшения этого неблагоприятного воздействия, был засажен сосной. Все деревенские называли её коротко «посадка». Посадка шла параллельно логу полосой, шириною метров сто.
      В послевоенные годы, по всей стране в которой протекало моё детство, проводились громадные по своим масштабам и по своему значению работы, по посадке лесополос, вдоль дорог идущих по краям полей, и вдоль оврагов с целью приостановить эрозию почвы, и приостановить зловредное воздействие ветров, вызывающих пыльные бури. Всё это я узнал позднее, когда стал студентом лесохозяйственного техникума.
   А в те шестидесятые годы, как и все стоял и наблюдал, как пришедшие с небес воды, повинуясь силе уклона стремятся в дали, известные только им. Такой многочисленный поток собирался с близлежащей территории, занятой в основном полями, местного колхоза, в состав которого входила и деревня моего деда. Вода тащила с собой ветки деревьев и прочий мусор. После грозы помню, воздух был необычайно свеж, затем выглядывало солнце и освещая буйство стихии, своим присутствием успокаивало людей, мирно сияя в небе. Через некоторое время, потоки уменьшались, и в конец превращались в небольшой ручеек, который затем таинственным образом исчезал на дне лога. Лучи солнца заглядывая в чрево лога, медленно начинали сушить: отвесные берега и принесенный песок с верховьев лога.
   Деревня деда, располагалась на левой стороне лога, вдоль дороги, идущей с соседней деревни в пойму реки Вятка. Дорога проходила рядом с полем, имела несколько углублений, в местах стока воды с поля. До ближайшей деревни расстояние составляло около двух километров. И вот в тех местах, где вода стекала в сторону лога, она размягчала дорогу, и в следствии этого появлялись промоины, создавая трудности для проезда. Выносимые с поля частично, крупинки плодородного слоя, наполняли эти, называемые народом «ложкИ» жижей. Машины буксовали, пугая округу орущими на пределе двигателями, выбрасывавшими непривычный для чистого воздуха, запах бензина. От колес оставалась колея, где скапливалась вода, которая медленно потом под воздействием солнца испарялась, или уходила в землю. Колея, высыхала, осыпалась, но новые потоки воды, после очередного дождя снова создавали преграду. Объехать эти участки дороги, за счёт территории уклона в сторону лога, также было проблематично. На сырой почве, при уклоне, машину могло стянуть в сторону лога, шофера это знали, и старались такой маневр не совершать.
   Лог тянулся от соседней деревни, но не там было его начало, а чуть дальше в небольшом ельнике, и даже ещё дальше в темнеющем на горизонте лесом. Там, я никогда не был, и как выглядел исток лога в те годы узнать не удалось. Впрочем, и не тянуло. Не было для меня в этом великой тайны. Просто такое явление, как лога, или овраги не были диковинкой в той местности. Уходил он, как мне казалось громадной щелью, к своему устью в западном направлении. Там делая поворот на юг, врывался в пойму. И как раз в этом месте, в пойму спускалась дорога, идущая через деревню деда, из соседних деревень. Наносимый после каждого ливня песок, превращал дорогу в сплошное препятствие. Колеса машин, тракторов вязли, не находя опоры под слоем песка. Даже велосипед приходилось толкать руками, спешившись. А ездили мы туда, чтобы искупаться в Вятке. Общая протяженность пути до русла реки составляла, около двух с половиной километров. На велосипеде можно было быстро преодолеть это расстояние. Но, нанесенный водами после ливней песок, в виде большого пятна, с радиусом примерно метров триста, никогда не становился дорогой. Он был нашим препятствием.    
    Мы с другом ездили, когда очень хотелось искупнуться. В моем родном поселке, стоящем на этом же берегу реки, но выше по течению, проблем с водоемами не было. Был и пруд, и речка, и та же река Вятка. Что меня тянуло в деревню к деду, я и сейчас не понимаю.
   Лог, в обычные дни, когда не было ливней, являлся в жаркие летние дни нашим пристанищем. Когда совсем было невмоготу, терпеть зной, мы с другом спускались в лог, садились в тень, и из чистого песочка строили: дома, сараи, амбары, дороги. Набирая из груд принесенных водами веток, ровные прутики - строили мостики, заборы. Строили всё, что видели вокруг, всё что жило неспешной сельской жизнью.
   Перпендикулярно к створу лога, по границе между полями, на стороне деревни, была лесополоса из берёз, созданная в те же  послевоенные годы. Назначение её - прекратить отрицательное воздействие и стоков вод, и ветров. Была она протяженностью небольшой, около полторы сотни метров, и планировалась видимо и дальше. Но по какой-то причине, дальше появлялась небольшими полосками. Может во время посадки, кончился посадочный материал. А может не прижилась берёза.
    Меж рядов берёзовой посадки шла дорога, по которой мы ездили на велосипедах. В жару там было приятно, от прохлады и шума листьев. Звали просто «березняк». Любили мы с другом, лежать там в тенечке, наслаждаясь: солнцем, пением птиц, голубым небом видневшимся меж зелени листвы.
   На берегу лога, рядом с огородом друга, у нас была землянка, покрытая палками исполняющими роль досок(доска в той местности дефицит), и слоем полыни, присыпанной тонким слоем земли. В дождь, мы сидели в землянке, и смотрели в лаз, который был со стороны лога, на мелкие летящие капли. Земля от наших движений, на «потолке» слегка осыпалась, попадая нам на волосы, за шиворот рубашек. Мы смеялись, друг над другом. Я рассказывал ему про жизнь в моем родном поселке, он про всё, что было с ним зимой, когда меня не было. Я приезжал к деду только летом, и виделись мы с другом в дни, умещавшиеся в месяц, или полтора. Друга звали Саша, он был мой одногодок, но не по годам крупный парнишка. Все его четыре брата, тоже были такие. Крепкие, надежные, сильные вятские люди.
    Жизнь пролетела почти незаметно. Года два назад я оказался, на месте бывшей деревни деда. От деревни не осталось ничего. Только ровная площадка, с уклоном в сторону лога. Название деревни русский Дюм-Дюм, он был рядом с татарской деревней с таким же названием.
   Но лог, как был в те годы, таким и остался. Лишь в отдельных местах приблизился к сосняку. Сосны подросли, стали деревьями, создав большой зелёный массив, на правом берегу. И таких массивов, в той местности множество, не говоря про всю территорию нашей страны. Это памятники людям, в очень тяжелое для страны время, бросившим все силы, не жалея средств на создание подобных защитных полос. Людей уже нет, а вот полосы и массивы, живут и поныне, и продолжают приносить пользу. Мне показалось, что лог, не продвинулся ни на метр, ни на правой, ни на левой своей стороне. Наоборот, берега стали более пологими, дно зарастает травой, в некоторых местах прижились лиственные породы, они видны то тут, то там. А значит, задача, которой руководствовались наши предки более полувека назад выполнена.
     "Березняк" почти весь усох, остались несколько деревьев. Коротка жизнь берёзы, да и стоять ей постоянно выдерживая воздействие ветров и солнца, спасая поля - нелегкое дело. Я прошелся, вдоль остатков некогда красивых и весёлых берёз, постоял у нашего любимого места, где мы лежали, мечтая о жизни, которая нас ожидала, где-то там, за далёкими далями. Мелькнула мысль - ничего в жизни не проходит бесследно, следы есть, и от наших предков, и от нас с моим другом...
     Друг, мой Саша ставший кадровым военным, дослужился до полковника, с ним я установил связь, когда появился Интернет. Общались, по телефону, вспоминали золотые годы. И он, как настоящий военный, даже не обмолвился, что серьезно болен. Ушёл, для меня неожиданно, семь лет назад. Мы так и не встретились, став взрослыми…


Январь, 2022 года