Жизнь за ангела 29-30 главы, о ВОВ

(основано на реальных событиях)
Начало романа
http://proza.ru/2021/12/17/1751

Глава 29
  На четвертый день, 5-го мая, после того как были сделаны в процедурной все перевязки, доктор снова осмотрел Иоганна.
- Вчера температура поднималась. Как сегодня?
- Да, была вечером 37. Я градусник сейчас поставила… - ответила Катерина.
Доктор сам взглянул на градусник.
-  Температуры нет. Рана чистая, давление почти в норме, состояние стабильное. Думаю, будет жить! Вашей жизни ничего не угрожает. Можно садиться, двигаться осторожно, пусть попробует встать с постели ненадолго, ели голова не кружится, но пока на сегодня строгий постельный режим! Все ясно? Катя, перевязку, глюкозу внутривенно, это лекарство тоже продолжить… - дав распоряжение медсестре он вышел из палаты.

  На завтрак снова была каша. Девушка принесла еду и присела у постели больного.
- Есть будем? – она поставила еду на тумбочку и помогла Иоганну подняться, придала удобное положение полусидя и поправила подушки, чтобы было удобно, положила салфетку. – Рот открывай… Молодец! Давай еще одну…  В тарелке осталось совсем немного.
- Все! Не могу больше, не хочу…
- Еще одну ложку давай, последнюю.
- Не могу…
- Всего одну! Больше не буду… 
Пока не запихала все до конца, она не успокоилась.
- Вот теперь все! Чтобы поправиться надо есть. Есть будешь плохо, придется капельницы ставить.

  Чуть позже, медсестра зашла в палату с наполненным шприцем.
- Укол надо сделать. Давай поворачивайся…
- Опять будешь мучить меня партизанка? 
- Буду! Тебя не так еще надо мучить! – съязвила Катерина. 
- Если будет больно – буду кричать! Сильно! Ругаться буду! – ответил Иоганн.
- Сколько угодно… - сказала она равнодушным тоном, потом рассмеялась.
- А если матом?
- По-немецки? Я не пойму… Х-а-а-а! Ты еще и по-русски матом ругаться умеешь?! – она всплеснула руками, затем быстро оголила его задницу и всадила угол.
- А-ай! Твою мать… Что за укол такой? Больно! Задница вся болит, я сидеть не смогу… - тот жалобно завопил.
- Так тебе и надо!
- Злая ты! Я больной, раненый… Не жалко меня…
- Нисколько не жалко! Вас сюда не звали! Лазутчик…
Иоганн лишь молча на нее взглянул, вздохнул и отвернулся, после чего сомкнул глаза и через некоторое время заснул.

  Девушка все же с любопытством наблюдала за парнем, и его поведением. В целом он вел себя уже вполне адекватно и как-то намного спокойнее. Особо много не говорил, то и дело уходил в себя и не очень хотел, чтобы его трогали.

  К вечеру, к Кате пришли девчонки и усевшись на крыльце решили поболтать, заодно подышать немного свежим воздухом. Благо погода была чудесная и вовсю радовала майским теплом. Ни одной новости не утаишь и слухи порой распространяются со скоростью света.
- Катя, говорят, у вас в санчасти немец пленный лежит, раненый. Это правда? – любопытничала Маринка, служившая санинструкторов в одной их стрелковых рот.   
- А ты откуда знаешь?
- Да, разведчики его взяли, раненым, притащили в санчасть. Все то вам знать надо.
— Значит тебе ходить за ним приходится? – в разговор включилась Вера.
- Приходится… - Катя вздохнула. - Куда мне деться? Ранение ножевое в грудь, повреждение легкого. Крови много потерял, еле спасли. Слабый еще, стонет, то пить ему дай, кормить его с ложечки как ребенка. Сил моих нет! Хочешь, не хочешь… возись с ним! Сначала лечить его придется, потом заберут…
- Замучил он тебя? – спросила сочувственно Вера.               
- Ни то слово!
- Я бы ни за что ходить за ним не стала! Гадина… Неужели тебе его жалко? – Вера не представляла, как можно жалеть врага.
- А что мне делать было? Бросить его? Не я же его приволокла!
- Ну зачем ты так с ней? – заступилась за Катю Марина. - Ей и так тошно! Отстань от нее… Не обращай внимания. Его ведь допросить надо было! Может он сведения важные дал. А лет ему сколько? 
- Парень молодой, лет двадцать, двадцать пять. Обычный, глаза серые, волосы русые. Внешность даже славянская, еще и на русском говорит, так что не отличишь!
- Ничего себе! Вот это да! – Марина воскликнула с удивлением, подняв изумленно брови.
- А откуда он русский знает?
- Бабушка вроде русская у него, из Одессы.
- Так не чистый немец что ли? Наполовину русский? – догадалась Марина.

  Григорий Яковлевич беседовал с майором, что мимоходом решил заглянуть в санчасть и справиться о состоянии пленного.
- Ну что! Состояние стабильное, могу сказать, что жить будет! «Забирать его будете?» — спросил доктор у Савинова.
- Пока доложу в штаб дивизии, там уточним куда его отправлять, сообщим в НКВД. В общем так! Без особой надобности, в санчасть никого посторонних не пускайте. Разговаривать с пленным никому кроме вас и медсестры не разрешается без особого на то моего распоряжения! Ясно?
Соколов согласно кивнул, после чего Савинов вышел и направился по своим делам.

  В штабе Дивизии Полковник Джанджгава связался с НКВД… На другом конце провода взяли трубку.
- Капитан Василевский, НКВД. Слушаем вас.
- День добрый. Это зам. комдива из 15-й стрелковой, Джанджгава… У меня в дивизии пленный.
- Один?
- Один.
- Звание? Рядовой? Офицер? Допросили? Протокол допроса имеется?
- Разумеется допросили, данные переданы командующему армией. Офицер, лейтенант, 258-я пехотная немецкая дивизия, подразделение разведки.
- Разведки? Минутку, этим у нас особый отдел занимается. Я свяжу вас с полковником. Тем более офицер… С Офицерским составом у нас тоже отдельно.
- Да, слушаю вас. – ответил полковник.
- Зам командира дивизии из 15-й стрелковой, полковник Джанджгава. У меня пленный, лейтенант из 258-й пехотной дивизии немцев.
- Разведка?
- Так точно. Русским владеет хорошо, кажется, бабушка у него русская, из Одессы…
- Тогда направляйте его к нам, разберемся, по нашей части.
- Дело в том, что он ранен. Состояние пока тяжелое, находится при нашей санчасти. Куда его?
Возникла пауза, несколько секунд полковник раздумывал…
— Вот что, держите его пока при санчасти, пусть поправляется, как состояние его стабилизируется, хотя бы более или менее, мы сами лично за ним приедем. Возможно, пришлем кого-нибудь для допроса.
Прислать особиста можно было в течение часа, но забирать пленного прямо сейчас не имело смысла. Что делать с ним? В лагерь не отправить, можно не довезти. Условий для оказания нормальной медпомощи в НКВД все равно нет. Где его лечить? В любом случае пока либо госпиталь, либо санчасть.
 
  В целом день же для Иоганна прошел спокойно и особенно сильно его никто не тревожил. Кололи обезболивающий, поэтому тупая, ноющая боль в месте ранения хоть и была, но уже так сильно не беспокоила и понемногу стихала, так что можно было терпеть. 

Глава 30
  Четыре дня подняться с постели я не мог, лежал в лежку, почти ничего не ел, очень мало, разве что жидкий куриный бульон и немного каши. Катя все это время ухаживала за мной и кормила с ложки как маленького, уговаривала, обращалась со мной как с ребенком. Осознавать свою беспомощность и находиться в подобном состоянии было очень тяжело. 6-го мая, на пятый день, рана начала заживать, стало немного легче, и я почувствовал в себе силы, чтобы встать на ноги. Однако слабость была все еще достаточно ощутимой, резких движений я делать не мог. При резком движении боль отстреливала в лопатку, под ребро или в левый бок, иногда в область сердца.

  Проснулся от шума машин и чьих-то голосов, доносившихся с улицы. Форточка была открыта, в палате повеяло прохладой и приятной утренней свежестью. Рядом никого не было. Кликнул Катю, но мне никто не ответил, вероятно куда-то вышли или были заняты в процедурной. Мне захотелось пить, но подать воды было некому. До стакана на прикроватной тумбочке смог дотянуться рукой, но он оказался пустым. Графин с кипяченой водой был на столе, из-за чего пришлось подняться с постели. Осторожно, опираясь на спинку железной кровати, я встал на ноги, тихонько подошел к столу, налил воды и выпил. После этого, также тихонько, медленно подошел к окну и стал разглядывать. В окне увидел солдат, которые проходили мимо.  Недалеко стояла машина, из которой что-то выгружали. Была суета, все куда-то спешили, занимались своими делами, я спокойно наблюдал за картиной. Конечно же мне было любопытно, что происходит вокруг и куда я попал. В это самый момент зашла Катя. Увидев меня на ногах, она заругалась.
- Ты что делаешь? Кто тебе разрешил вставать? Почему хотя бы меня не дождался?
- Я пить хотел.
- А ну ложись! Голова кружится? А если бы упал?
- Не хочу я лежать! – мне это порядком уже опротивело. Чем быстрее смогу подняться, тем лучше.
- Ложись! У тебя еще постельный режим, доктор его не отменял.
- Не хочу! – я продолжил упрямиться, проявляя характер.
- Если доктор разрешит - будешь вставать, а сейчас ложись… - девушка оказалась настойчивой. Едва доктор зашел в палату, она тут же ему доложила: «Он уже с постели вставал!»
- Вставал? Что уже не лежится? Почему нарушал постельный режим?
- Я пить хотел. Не могу больше лежать.
- Вам велено соблюдать постельный режим - соблюдайте. Не забывайте, что вы в плену! Не будете слушаться - сообщу командиру, отправят, куда следует, если вам не нужна медицинская помощь. Пить он хотел…  К тебе охрану приставить прямо здесь? Смотреть надо за этим зверем…
Тут, я не выдержал и передразнил овчарку, подняв лапки кверху и высунув язык. Катя хихикнула, а на лице доктора, имевшего серьезный и строгий вид скользнула сдержанная улыбка.
- Голова не кружится?
- Нет.
- Хорошо, вставайте. Можете ходить потихоньку, но только здесь в помещении! Чтобы отсюда ни шагу Вам ясно?
- Ясно.
- Смотрите! Нет, еще вчера помирать собирался, а сегодня уже на ноги вскакивает, еще и говорит, что лежать не хочет! – доктор всплеснул руками.
- Доктор, Георгий Яковлевич… - я постарался правильно выговорить имя и отчество.
- Что?
- Спасибо!
- За что?
- Вы мне жизнь спасли…
- Я врач, это моя работа. Я клятву Гиппократа давал, для меня вы пациент, такой же как все остальные. Вы враг, пока держали в руках оружие.  Я и сам бы вас убил, будь это в бою, а сейчас вы без оружия, военнопленный, раненый и мой долг оказать вам помощь.

  Не выразить благодарность доктору, спасшему мне жизнь я не мог! Я бы тогда не имел ни капли совести. Не последняя же я скотина! Хотелось надеяться, что до крайней точки я все же еще не дошел и не потерял человеческий облик. Мне оказывали помощь, лечили не жалея лекарств, да еще и предоставили все условия, чистую одежду, постель, и даже вполне неплохо кормили. Есть уже попробовал сам и вполне с этим справился, сколько можно с ложки кормить?

  После того как все перевязки и процедуры были сделаны, девушка переоделась, сняла белый халат, надела другой, принесла тряпку, ведро с водой и принялась за уборку. Пока Катя прибиралась в палате, она настроила приемник и по нему, передали сводки от советского информбюро за 6 мая 1943 г… Голос диктора сообщал: в течении 6 мая на Кубани, северо-восточнее Новороссийска, немцы предприняли пять контратак, одна яростнее другой, с целью вернуть себе Неберджаевскую и Верхний Адагум. Нашими войсками отбиты все атаки противника с большими для него потерями. Немецкие войска отброшены на запад. На других участках фронта ничего существенного не произошло… После передали для советских бойцов песню «Землянка». Мало того, успел ее выучить, поскольку уже слышал и она мне понравилась! Меня это отвлекло и даже о боли я забыл.

  Одним из нюансов, который можно отметить положительно – это то, что в санчасти было радио! По крайней мере я мог узнать хоть какие-то новости, информацию о том, что происходило на фронтах и ситуацию, сложившуюся на данный момент. Хоть какая-то, но все-таки радость. Несколько раз в день передавали сводки от советского информбюро. Но это еще не все! По радио передавали спектакли, пели песни, читали стихи, рассказывали о том, что пишет советская пресса, что вызывало у меня неподдельный интерес. Я же сам имел образование журналиста!
Заодно лежал и думал: «Как хорошо, что знаю русский язык!» Иначе я не мог бы понять смысл этих песен, не мог общаться, разговаривать доктором, Катей, не мог бы объяснить, что мне нужно или для этого понадобилось бы очень много усилий. Не представили бы ведь ко мне личного переводчика, который сидел бы возле меня постоянно! Зная язык и понимая его, я мог понять и мысли, и чувства этих людей и то, о чем они думают.

  В санчасть зашла Катина подружка, Вера. У входа ее остановил охранник, один из разведчиков.
- Куда?
- Я к медсестре, Кате. А что? Нельзя?
- В санчасти пленный, посторонним нельзя, только по делу! – строго сказал сержант.
- А если я по делу? Мало ли что мне нужно в санчасти? Может медикаменты нужны? Пусти! – Вера перла как танк с завидным упорством.
- Ладно проходи…
- Здравствуйте Георгий Яковлевич! Катю можно?
- Можно, Катя в палате, пока занята, подожди немного. – ответил Соколов.
Вера приоткрыла дверь и заглянула в палату. В палате она увидела Катю, которая сидела у постели раненого.
- Вера, привет! Я сейчас скоро освобожусь.
- Я подожду… - Вера уставилась на парня, который ел.
Иоганн тоже увидел девчонку, которая пялилась на него с нескрываемым любопытством и разглядывала с ног до головы, как какую-то неведомую зверушку. Он зачерпнул последнюю ложку и отдал посуду Кате.
- Спасибо.
— Это что, и есть тот пленный? – Вера вскинула удивленно брови.
- Да.
- А-а-а-а… Ты правда знаешь русский язык?
- Знаю… - ответил парень как-то смущенно.
- А зовут тебя как?
- Иоганн.
Тут же в палату зашел охранник.
- Выйдите из палаты! Посторонним нельзя! А тем более разговаривать с пленным.
- Пойдем в нашу комнату… - Катя вывела Веру из помещения.
Закипятили чайник. Чай налили всем, в том числе и охраннику, Иоганну отнесли в палату.
- Ничего себе! А он на немца даже не похож. Если бы не знала, ни за что бы не догадалась… - призналась Вера.
 
предыдущие главы...
http://proza.ru/2022/01/20/871

Продолжение...
http://proza.ru/2022/01/25/1338