Удивительная история Псова

Псов был очень хороший человек. Еще и умный. Одни говорят, что умный, оттого что очень хороший, другие же утверждают, что очень хороший, оттого, что умный. Но не о том речь. Однажды Псов шел пустыней, и на перепутье ему явился шерстокрылый серафим. Псов нисколько не удивился, он о чем-то таком догадывался. Псов вежливо раскланялся с серафимом, а тот буркнул, что времени нет, куча дел, и, не вдаваясь в долгие объяснения, наделил длани Псова великой силой. Теперь Псов мог творить удивительное – он, наверное, даже паровоз смог бы остановить дланями, настолько он стал могуч. Псов понял, что это неспроста, что теперь силу великую ему нужно куда-нибудь применить, и огляделся по сторонам. Тут снова подоспел серафим, и, трепеща шерстяными крылами, наделил зеницы Псова великим проницанием. Теперь Псов видел не только дольней лозы прозябанье, он вообще все видел и все понимал, насколько только может вместить человеческий ум. Псов внимательно осмотрелся, и чуть не задохнулся от ужаса – ведь он был хороший, добрый человек, и от того, что он увидел вокруг себя ему стало дурно. Надо же что-нибудь сделать – подумал Псов – ведь я теперь так много могу. Вокруг столько плохого. Давай-ка я начну делать хорошее, да в мировом масштабе – иначе на что мне такая силища. Так подумал Псов. Но ведь Псов был не только хорошим, он был еще и умным. И он тут же представил, что может наворотить с такой-то силищей. Начнешь одно исправлять – столько всего поломаешь, что и представить невозможно. Начнешь кого-нибудь спасать, кому на роду написано пропасть – может и спасешь, но такие струны затронешь, такие опоры разболтаешь, что потом полмира вразнос пойдет, и столько народу сгинет, кому бы еще жить да жить. Загрустил Псов. Думает – вот есть у меня и великая сила, и великое понимание. А применить я их никак не могу, потому как не место в этом мире такой силе и такому знанию, потому что не для людей они, а я – человек. Пока. Лучше бы меня вовсе не было – думает Псов – Ну, да это дело поправимое, я здесь временно. Тут снова подоспел серафим, и сделал Псова бессмертным. Ну, может, не совсем бессмертным, вечно и Солнышко не живет, но очень долгосрочным. Что тут поделать? Сел Псов на камушек, закрыл всевидящие глаза всемогущими руками, чтобы ничего не видеть, чтобы в соблазн не войти и не сделать чего-нибудь непоправимого, и замер. Сидит тихо-тихо, даже и не дышит почти, чтобы только не затронуть в мире ни малейшей былинки, чтобы только не явить силы своей великой. Так и сидит до сих пор. Ветер замел его пылью, и Псов приобрел благородные древние черты. С ним фотографируются туристы, принимая его за памятник архитектуры. Его фотографии даже публикуют в туристических путеводителях, правда, не на обложке, потому что есть виды и поинтереснее.
Все.