И по-прежнему люблю кофе Роман глава 15

15.
Егор пригласил меня подсесть к некоей компании, состоящей из четырех молодых мужчин и пяти женщин. Я, с удовольствием воспользовался приглашением, тем более, что женщины были очень привлекательны.
Мне было любопытно услышать, о чем же могут беседовать между собой души в раю, а именно так мне казалось правильным трактовать присутствующих персонажей и наше местоположение.
Оказалось – обычный треп ни о чем молодых людей, находящихся на отдыхе. Я поймал себя на мысли, что мне уже приходилось присутствовать при подобных встречах и в Прибалтике, в юные годы и в более зрелые на курортах Европы.
Единственное отличие, что в компании не было определившихся лидеров, даже Егор, ведущий только что закончившегося мероприятия, не пытался брать на себя эту роль.
Женщины вели себя очень сдержанно и ровно, наравне с мужчинами участвовали в разговорах, но никому не дарили знаков внимания или намеков на некое неформальное продолжение встречи.
Шутки были смешными, но не пошлыми, все смеялись, однако, каждый был несколько отстранен и, казалось, занят своими мыслями.
Меня поразило выражение лиц присутствующих, они были непостижимо спокойными и умиротворенными, наверное, только здесь, за гранью бытия, у человека нет необходимости, заботится о хлебе насущном, о близких, родных. Да и впечатление на кого-то производить надобности не было.  И я, с тоской подумал о том, что стоило, наверное, умереть, для того, чтобы ощутить полную степень отрешенности от всего того, что так недавно, составляло суть всей твоей жизни.
Мудр Господь в том, что дает Душе, перед очередным погружением в хаос земной жизни, возможность отдохнуть и осознать себя не как вечного борца, а как песчинку огромного, единого мира созданного и пестуемого некими силами, могущество которых наш убогий мозг не в силах осознать.
Осознание своей уникальности и в тоже время, ощущение себя, как части единого, Божественного мира, где в данный момент, от тебя не зависит ничего и ты, наконец-то освобождаешься от возможности и права принятия решений, и, даже если попытаешься взвалить на себя сию непосильную ношу, решения твои пропадут всуе.  Ибо здесь, за тебя все решения уже приняты, а на жизнь, которую ты там завершил повлиять уже никак не сможешь. Все мосты сожжены. Обратно туда тебе суждено вернуться под новой личиной. Аллилуйя.
Я поймал себя на том, что, слушая разговор, даже вставляя какие-то комментарии в общую беседу, параллельно, в себе рассуждаю на такую глобальную тему.
Заметил, что одна из женщин очень внимательно рассматривает меня, будто бы пытаясь что-то вспомнить, я тоже пригляделся к ней и сначала во мне мелькнуло некое подобие узнавания, чего-то давно виденного, но чувство это быстро прошло, память не нашла в своих анналах ничего похожего.
Оно и к лучшему, подумал я, не хватало встретить здесь кого-то из своих бывших подружек. Я и на Земле как-то, не то, чтобы побаивался, а скажем так, опасался внезапных встреч с прошлым. И чем более далеким было то прошлое, тем более нежелательными виделись эти встречи.
Хотя, если честно, иногда очень хотелось увидеть тех, когда-то юных подруг. Какими они стали. Кто их мужья, какие у них дети. Как выглядят их семьи. Но подглядеть исподволь, не будучи замеченным, не удавалось, а прояви себя, чего ради, и они начнут меня сравнивать с тем, молодым и пылким.
Иногда, нечасто, такая возможность возникала, но возникала по поводам крайне печальным, где-то на похоронах, вдруг встретишь закутанную в черный платок, заплаканную тетку, в которой, вдруг, нежданно для себя узнаешь, когда-то юную особу, с которой тебя связывали, подчас, совсем не деловые отношения. Мелькнет, пронзит, но повод не тот. Не схватишь же ее за когда-то нежную ручку и не повлечешь в уголок, чтобы вспомнить, ощутить…  какое там, поминки.
В лучшем случае, телефонами обменяешься, а позвонить все равно не соберешься. Зачем? Все прошло. И мы не те и они другие.
А молодая женщина, так и не сводила с меня глаз. Я улыбнулся ей. Она мне. Я встал, пересел поближе. Она назвала меня по имени, оно ей оказалось знакомо. Она радостно кивнула,
- «Значит, я не ошиблась, моя мать мне о вас много рассказывала, я вашу фотографию с детства помню, вы там еще моложе, чем сейчас здесь».
Я недоуменно смотрел на собеседницу. Мысли путались, значит ее мать, меня знала? И кто же это?
Я начал лихорадочно вспоминать, кого мне напомнило ее лицо, точнее не лицо, а мимика, жесты, взгляд сбоку, немного отвернув голову, манера, подняв руку потрогать волосы на затылке. Что-то очень далекое и почти забытое. Я начал перебирать своих подружек юности, но никто не подходил под приметы. А собеседница моя, глядя мне в лицо, вдруг скривила или скорее поджала губы, и эта мимическая фраза так поразила меня, что я сразу все понял.
Начало этой истории даже не юность, а детство. Жила со мной по соседству девочка, совсем маленькая девочка, которой, когда они переехали в наш дом, было года три. А я был уже «большим», лет десяти. Меня, по-соседски, часто оставляли посидеть с ребенком. Я оставался, нянчился. Мне нравилось выглядеть в чьих-то глазах взрослым.  Мы росли рядом, годы шли. Я стал совсем большим, ушел в армию, а когда вернулся, через два года, обнаружил, что соседи наши переехали и в их комнате живут другие люди.
Казалось бы, на этом история и закончится, но нет. Иришка, так с детства звали мою соседку, не Ира, не Ирина, а именно Иришка, однажды пришла к нам.
За годы пока мы не виделись, из ребенка, она превратилась в не оформившегося, но миловидного подростка, со всеми положенными признаками полового созревания и безумными влюбленными глазами.
Это-то я сразу приметил и даже несколько смутился. Не ожидал я такого откровенного обожания.
Я не мог понять, как мне себя с нею вести. То ли как с девушкой, со всеми вытекающими, но здесь меня останавливал совершенно юный возраст, то ли, как с ребенком, но, опять же, понимал, что это не будет правильно. И покуда я раздумывал, юная особа взяла инициативу в свои руки, смело придвинулась, выпила вина, раскраснелась, и… дело дошло до поцелуев. Целоваться она совершенно не умела, это явно был ее первый опыт. Но каков напор! Дальше больше, но здесь, Слава Богу, разум взял верх над моим половым инстинктом и я, приложив неимоверные усилия, прекратил свидание, чуть не переросшее в совращение несовершеннолетнего.
После, она еще несколько раз приходила ко мне, но я, чтобы устоять и не позволить себе воспользоваться ее детской влюбленностью и не испортить девчонке жизнь, лишив ее иллюзий, сделал так, чтобы встречи наши прекратились.
Она еще несколько раз звонила, «случайно» встречала меня на улице, но я к тому времени уже завел себе подружку по возрасту и потребностям и постепенно общение наше с Иришкой сошло на нет.
Встретил я ее спустя много лет на дне рождения знакомого, подругой жены которого она оказалась. Вот здесь сознаюсь, я сразу ее узнал, опознать ее мне помогла, как и сейчас гримаса лица, я еще несколько минут притворялся что не узнаю, но узнал…
Короче ушли в тот вечер мы вместе. Иришка расцвела и превратилась в молодую привлекательную женщину. Которая знала себе цену. Имела, как я понимал приятелей мужского пола, но насколько серьезными были эти отношения, открывать мне она не спешила.
Я в то время, как обычно был «почти свободен», то есть имел два-три вялотекущих романа, целью которых было в первую очередь удовлетворение полового инстинкта.
Вечер наш прошел в разговорах, воспоминаниях детства, но теперь никакой влюбленности, а тем более обожания по отношению друг к другу мы не чувствовали. Так, друзья детства, не более.
Она была мне симпатична, общение было приятным и временами казалось, что оно перерастет в нечто большее… но любовниками мы так и не стали, хотя возможности и поводы для этого предоставлялись неоднократно.
Чего-то не хватало. Перегорело все у нее еще тогда, в юности. С годами встречаться мы перестали, и общение наше свелось к ежегодным звонкам по телефону и поздравлениям с Днем рождения. Я окольно, от общих знакомых узнавал о каких-то событиях, происходящих в ее семье, а позвонив однажды, узнал от ее мужчины, что Иришка пропала, больше ничего сказано мне не было, да не особо я и настаивал, постепенно след и остыл.
Оказывается, я ничего о ней не знал, не знал даже, что у нее была дочь, которая сейчас сидела передо мной и улыбалась Иришкиной улыбкой.
- «Вы Ирина дочь?» - догадался спросить я.
Она кивнула.
- «Но как, почему вы здесь? Вы ведь должно быть, так молоды».
- «Так получилось, не всем же жить до старости», - моя собеседница грустно улыбнулась.
- «Я даже не знал о Вашем существовании, Иришка мне никогда не говорила, что у нее есть ребенок».
- « Наверное, не считала нужным, они с отцом не ладили. Я с мамой жила, но и с отцом много времени проводила, а она с ним только созванивалась, когда я у него жила, а так нет. Так что не очень желанным ребенком я была, потому обо мне и знали не все. Как выясняется, даже ВЫ».
Слово ВЫ она выделила, таким образом, пытаясь обозначить некий мой особенный статус.
- «Почему, даже я, чем я не такой, как все?»
- «А, потому, что ВЫ всегда были для мамы, неким особым человеком. У нас даже Ваш портрет в гостиной висел.  Потому, я Вас и узнала, меня, кстати, тоже Ирина зовут».
- «Даже так» - я не нашелся, что сказать.
Информация, полученная мной, была столь неожиданной и не касающейся моего сегодняшнего состояния, что я полностью опешил. Я полностью смирился с тем, что все земные дела и события теперь никоим образом меня не касаются, что не мог понять, а вправе ли я расспрашивать эту юную женщину, о существовании которой ее мать, близко меня знавшая не считала нужным мне сообщить, о жизни ее матери.
Ирина, между тем, продолжала.
- «Мама всегда любила только Вас, она все о Вас знала, следила за Вашими успехами, радовалась. Горевала из-за неудач, но считала, что не вправе докучать Вам, а потому практически не общалась с Вами. Но я с детства знала о том, что где-то в мире живет идеальный мужчина, которого я никогда не увижу. Но вот, оказывается, где бывают встречи».
Я молчал, слушая и поражаясь. Какое странное совпадение, что мне, здесь в ином мире, довелось узнать то, чего я и предполагать не мог при жизни.
А совпадение ли? Может быть тем самым мне дают понять, что внимательнее нужно быть по отношению к близким знакомым и слушать не только свое эго.
Хотя к чему? Ведь ясно дали понять, что приобретенный предыдущими жизнями опыт, при возвращении туда не пригодится. Память стирается, и жизнь начинается в чистого лица. Или, все-таки сохранившийся где-то в генах горький опыт в нужный момент даст знак?
Я тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. И, несколько смущенно, признался Ирине, что никак не предполагал такого к себе отношения со стороны ее матери и, честно сказать даже не знаю, как к этому относится. Ведь, знай я все, возможно, и жизнь наша сложилась бы иначе.
- «Возможно, возможно», - задумчиво повторила за мной Ирина.
- «Но мама, почему-то считала, что не вправе навязывать вам свои чувства».
- «Но почему же она никак не дала мне понять того, что я ей настолько небезразличен? Ведь мы с ней как-то пересекались, созванивались, даже иногда встречались».
- «Я тоже задавала себе этот вопрос, хотя матери его задать не решалась. Мне кажется, что между вами однажды произошло нечто такое, что навсегда разрушило в ней надежду на, даже теоретическую возможность серьезных между вами отношений. Других отношений с вами она не допускала, даже в мыслях».
Ирина грустно улыбнулась, посмотрела на меня и закончила,
- «У матери непростой характер, и жизнь ее была непростой. Вам, пожалуй, повезло, что вы не были вместе, поверьте, я знаю, о чем говорю».
Ирина встала,
- «Я, пожалуй, пойду»,
- «Я провожу Вас, если можно», - поднялся я со своего места.
- «Не стоит, мне нужно подумать, я сброшу Вам свой контакт, потом, если захотите, увидимся»,
- Ирина попрощалась с компанией и ушла.
Я решил, что мне тоже есть, о чем подумать, пожал руку Егору, кивнул остальным и отправился восвояси.