Гагарин и Яшка

ГАГАРИН и ЯШКА
(Рас-сказки про первого космонавта)

Привлеченный громкими выстрелами, Яшка высунул нос из-за кустов. Затем показались короткие лапы, вслед за которыми выползло косматое неказистое туловище. Пес доверчиво приблизился к человеку, обнюхал штанину и лизнул в руку. Ничем съедобным от пришельца не пахло. Незнакомый и неприятный привкус пороха и оружейной смазки.
- А ну, пшел отсюда, блохастый, - вскричал человек, пнул как можно дальше щенка ногой и взвел курок.
- Яшка, назад! Беги, – донесся крик маленького хозяина, и пес ретировался обратно в спасительные кусты.
Но было поздно... Визг раненой собаки и истошный вопль стрелявшего слились воедино.
В тоже мгновение восьмилетний Саня Загордан повис на руке работника саннадзора и зубами впился в запястье. Челюсти сомкнулись мертвой хваткой, и рот наполнился горечью чужой соленой крови. На помощь стрелку подоспел напарник, который с трудом оторвал и отшвырнул мальчишку в сторону.
- Сухожилие... щенок... бешеный прокусил. Чуть до кости не добрался, - проревел стрелявший и прицелился в то место, откуда раздавался протяжный стон раненой собаки.
Саня опрометью бросился в кусты и закрыл собой тело бившегося в конвульсиях Яшки.
- Эй, пацан, убирайся. Мы должны дворняжку добить, чтобы не мучилась, и вывезти труп.
- Это моя собака. То есть наша. Всего нашего гагаринского дома. Она, то есть он... не бродячий и вовсе не бешеный. А очень умный. Мы его в космонавты готовим.
- Он, может, и не бешеный, а вот ты, гаденыш, кусаться-то горазд... Вылезай, а то вместе на небеса со своим щенком отправитесь,- злобно хохотнул стрелок.
Саня сжался в комок от страха, прижимаясь плотнее к Яшке, ожидая второго выстрела и чувствуя еще сильнее дрожь раненой собаки.
- Ничего, Яшенька, терпи, терпи... Может, этот зверюга не посмеет... нас тронуть.
- Ладно, пошли, - послышался уже вдалеке голос второго напарника. - Такого на испуг не возьмешь. Парнишка, вишь..., прямо-таки взбесился, не отступит. Не будешь же ты в упор обоих расстреливать. А пес все равно сдохнет. Тебе теперь самому медицинская помощь нужна.

Когда все стихло, Саня с опаской выбрался из укрытия и осторожно выволок по земле истекающего кровью пса. Он взял раненого на руки и медленно побрел к подъезду, согнувшись в три погибели под тяжестью страшной ноши. За ним тянулся длинный багряный след.
- Что, случилось? Ты ранен?- неожиданно, откуда-то сверху долетел приглушенный голос Гагарина.
- Не я, Ю-юрий А-алексеевич,- всхлипывая пролепетал Саня, и продолжил свой скорбный путь, не оборачиваясь. - Яшку нашего подстрелили.
- Стой, ты куда? Его надо в ветеринарку!
- Не довезем, он совсем обессилел, едва дышит. А там его могут усыпить. Скажут, бездомный. Я его лучше на площадке между четвертым и пятым этажом размещу. Рядом с моей квартирой. Буду спускаться и сам за ним ухаживать.
- И рядом с моей, тут одинаково, что снизу, что сверху.
- Ага..., будет под двойным присмотром.
- Может, ты и прав, Саня. Так Яшка в безопасности будет. И его никто не тронет.
Мальчик тяжело шаг за шагом поднимался по лестнице. Гагарин шел за ним по пятам.
- Давай помогу.
- Нет, не надо. Форму летную испачкаете. Лучше одеялко старенькое или какую-нибудь подстилку принесите.
- Слушаюсь. Только дальше, брат, извини, но командовать буду я. Ты, конечно, парень геройский, но должен взрослых слушать и делать то, что я скажу.
Они бережно положили Яшку на белую, сложенную в несколько раз простыню, которая тут же стала алой.
- Плохо дело. Надо нашего доктора, Виктора Ивановича, позвать, иначе пес до утра не доживет, - прошептал Гагарин.


Я открыла дверь на требовательный звонок в дверь и обомлела. На пороге стоял Юрий Алексеевич с непривычно каменным лицом, искаженным гримасой боли. Никогда я еще не видела моего улыбчивого и приветливого соседа таким. Из-за спины выглядывал зареванный Саня. Его рубашка была в пятнах крови.
- Отец дома? У нас беда, зови скорее!- наперебой закричали они.
- Дома, дома, только-только вернулся, сейчас, сейчас...
- Па-ап!!! Па-ап!!! Иди скорее!!! 


-Пуля прошла на вылет по касательной. Жизненно важные органы не задеты. Кровопотеря, конечно, большая, но ничего оклемается. Успокойтесь.
Отец обработал рану, сделал перевязку и два каких-то укола. Мы трое следили за ним, затаив дыхание.
- А теперь все по домам. Поздно уже. Вашему Яшке сейчас покой нужен.
- И давай-ка, Юра, я тебе давление померю и валерьянки накапаю. На тебе лица нет. После сегодняшних полетов тебе тоже отдохнуть нужно. А тут такой стресс... Иначе к завтрашним испытаниям не допущу.

И мы разошлись по своим квартирам. Саня отправился к себе домой на пятый, а мы спустились - на наш четвертый.
- Юра, куда! – ухватил Гагарина за рукав мой отец. - Поедем, пойдем... Твое здоровье прежде всего.
- Да я ничего. Правда-правда, Виктор Иванович...
- Пойдем, пойдем. Что ты, как маленький. Я же уколов, делать не буду. И пес, между прочим, стойко перенес. Молодчина.
- Я тоже, если надо... Вы же знаете. Но мне и вправду лучше.
- Пойдем, пойдем. С давлением шутки плохи. Лишний контроль не помешает. Если чуть выше нормы, то немного успокоительного и все.


Часа через два, когда домашние улеглись спать, я прокралась на лестницу – проведать Яшку. Пес беспокойно поскуливал во сне. Рядом на ступеньках клевал носом Гагарин. Заслышав мои шаги, встрепенулся и открыл глаза.
- Ты что не спишь, Лида? Ночь-полночь. Иди домой.
- А Вы?
- Со мной все в порядке. А вот он... Дышит пока тяжело... Но наш пес живучий. Все обойдется. Я тут еще немного посижу, покемарю и тоже скоро пойду. Завтра рано вставать на службу. А тебе, между прочим, - в школу. Так что иди, ложись.

Утром я застала его сидящим на корточках возле Яшки.
- Вы что, всю ночь здесь продежурили, Юрий Алексеевич?
- Нет. Врать не буду. После отцовской валерьянки спал как убитый. Ну... разве что вставал пару раз на раненого посмотреть... и брюки погладить.
Он выглядел бодрым и свежим. Как всегда в отутюженной форме и отполированных до блеска ботинках. Но главное..., он был прежним... и снова улыбался. А его глаза сияли.
- Нос холодный. Значит, все в порядке, - по-армейски отчеканил Гагарин. - Ну что, пошли? А то я на аэродром опоздаю. У-у-у ... Портфель у тебя какой громадный. До школы сама донесешь?
- Донесу, донесу, дядя Юра. Вот только завтрак свой Яшке оставлю. Сразу легче станет.

К концу дня завтраков, обедов и ужинов у «постели» раненого уже была полна чуть не вся лестница. Ступеньки от пятого до третьего этажа были заставлены блюдечками, мисочками, тарелочками с едой, которую понатащили дети из нашего и соседних домов.
Вечером Гагарин взлетел на свой этаж, перепрыгивая через горы котлет и куриных ножек. На ступеньках, где еще можно было пристроиться, сидели, а на перилах - висели гроздьями ребята с нашего двора, пришедшие поддержать всеобщего любимца Яшку.
- Ну-ка, расступитесь, расступитесь, дайте к нашему пострадавшему подойти..., - весело произнес космонавт, перелезая через чью-то голову.
- И что это за ресторан вы тут устроили? Пройти не возможно. Здесь на двадцать собак хватит, - продолжил он уже строго.
- Немедленно лишнее убрать. Иначе все испортится. Весь подъезд тухлятиной пропахнет. А ко мне ведь после полета люди по-прежнему ходят целыми толпами. Неудобно. И потом у них крыльев нет, им тоже как-то передвигаться нужно.
Но никто не двинулся с места.
- А теперь... ступайте. Проведали - и ступайте, ступайте отсюда. Собаке больше спать нужно. А Вы галдите, как саранча...
- И вот еще что, пеленки чистые принесите, грязную простыню надо сменить. Раз уж пришли. Немаленькие. И лестницу нужно вымыть. Натоптали. Чистота и гигиена - прежде всего. Нечего просто так глазеть.
- А с завтрашнего дня составьте график посещений. Я проверю. Порядок надо соблюдать.

Яшка пролежал без движения почти две недели. Мы дежурили попеременно и кормили его с рук. От обильной еды (ее все равно несли и несли... в неимоверных количествах), он раздобрел и вскоре стал похож на надутый шар, поросший шерстью.
 
После такого усиленного питания пес быстро пошел на поправку. Днем начал потихоньку, прихрамывая, гулять во дворе. После плотного завтрака он неуклюже сползал по ступенькам вниз, суетливо переступая лапами. Однако вечером всегда возвращался в подъезд на ночлег на свое, теперь уже привычное место, и упорно карабкался вверх на пятый этаж, будто тренировался.

Но однажды утром случилось непредвиденное... Мы обнаружили на подстилке трех новорожденных щенков. И Яшка, как кошка, старательно вылизывал пушистые комочки языком.
Собака, к огорчению мальчишек, оказалась Машкой...
- Ну что, Яков, - больше всех смеялся Гагарин, - ты теперь кормящий отец..., и не быть тебе космонавтом, пока детей не вырастишь.

Переименовывать собаку не стали. Для ребят она так навсегда и осталась Яшкой. А взрослые - с легкой руки Гагарина – с усмешкой прозвали ощенившуюся мамашу «отец Яков».
Словно оправдывая новую громкую кличку, дворовый пес вдруг стал вальяжным и степенным. Он больше не бегал игриво по кустам, а чинно прогуливался вокруг дома, поджидая Гагарина, которого, видимо, считал крестным отцом и спасителем.

Когда Юрий Алексеевич, возвращаясь со службы, устало присаживался на скамейке возле подъезда, Яшка возникал ниоткуда и умащивался рядом, преданно заглядывая космонавту в глаза. Гагарин трепал собаку по кудлатому загривку, тихо приговаривая:
- Яков, Яков.