Дружба народов

Была весна - пора шашлыков и Володька говорит:

— Съездим за мясом!

У него в деревне есть какой-то приятель и он торгует свининой.

Поехали.

— Он караим, — говорит Володька. — Крымские татары думают, что он татарин. Русские думают, что он русский. А на самом деле он караим.

— Как зовут? — спрашиваю.

— Алик.



Караимы — такой маленький народ, который живёт в Крыму. Когда в детстве я впервые услышал их название и спросил: «А кто это?» мне объяснили просто: «Караимы — это крымские евреи». Хотя поговаривают, что они потомки канувших в Лету хазар.

Дело тёмное.

Их религия похожа на иудаизм. Российская империя привечала караимов радушнее, чем евреев.

У нас в центре Севастополя на улице Большая Морская стоял православный собор, а наискосок от него — караимская кенасса. В конце улицы был католический храм.

Потом большевики их все позакрывали. В кенассе открыли школу бокса, в соборе — городской архив, а в костёле — кинотеатр.

Сейчас собор вернули церкви, кинотеатр закрыли и здание не работает, а школа бокса так и осталась.

Когда немцы оккупировали Крым, они, конечно, заинтересовались караимами. Полуостров маленький, караимы немногочисленны и немцы, с их опытом, вполне могли бы решить «вопрос» этого народа окончательно и бесповоротно. Но нет. Караимы сумели доказать им, что являются самостоятельным народом тюркского происхождения.

И выжили.



Мы приехали в деревню. Алик оказался высоким, худощавым мужиком. Он говорил по-русски безо всякого акцента.

Мы взяли мясо и стояли у загончика для свиней, курили и трепались.

Тут к калитке подъехала машина и посигналила. Алик ушёл.

Одна свинья ткнула другую своим пятаком и они обе стали похрюкивать и повизгивать. Подбежал Алик, приложил палец к губам и умоляющим тоном сказал им:

— Тс-с! Тише, свинки мои, тише, тише!

Свинки на него даже не глянули, но послушались и примолкли.

Алик убежал.

Через несколько минут мы услышали, как уехала машина и Алик вернулся.

— Алик, — спросил я, — а зачем ты со свиньями разговаривал?

— Да, понимаете, ребята, — сказал он. — Приезжали татары, заказали баранины, (я ведь ей тоже торгую), и мне не хотелось, чтоб они знали, что я держу свиней и продаю свинину.

— А им-то что до этого? — спросили мы.

— Ну-у, — протянул Алик. — Может, они ничего и не скажут. Может они просто подумают: «У этого Алика хорошая баранина и он не продаёт мусульманам свинину, а до остального нам и дела нет. Будем и дальше у него покупать». Может всё так и будет. Но зачем нагнетать?

Я вернулся домой. С мясом. А жена и говорит:

— Где растительное масло?

— Забыл, — отвечаю.

— Я тебя второй день прошу купить большую бутылку. Ты же знаешь, что мне тяжело её тащить. А ты всё забываешь. Ты вообще меня слышишь, когда я тебе что-то говорю или только головой киваешь?!

Хотел я ей кое-что сказать, но потом вспомнил Алика и подумал: «А зачем нагнетать?» Чмокнул её в шейку и шепнул:

— Ну-ну, тише, свинка моя, тише, тише...



«- Нет, дорогой мой,-- отвечал дядя с брезгливой горечью, — ты отрекаешься от своей нации, потому что караимы — это крымские евреи, так называемые крымчаки...

— Неправда, — настаивал на своем дядя Самуил, — мы караимы — потомки древних хазар. Так сказано в Большой Советской Энциклопедии».

Фазиль Искандер «Школьный вальс, или Энергия стыда»